Форум » A la guerre comme à la guerre » O женщины, вам имя - вероломство. 14 сентября 1627 года » Ответить

O женщины, вам имя - вероломство. 14 сентября 1627 года

Эжен де Сен-Фаль: Харчевня "Красная голубятня".

Ответов - 65, стр: 1 2 3 4 All

Gaston d'Orleans: Гастон, выйдя из кареты, манерно поджал губы - сегодня Месье был не в духе, что очень хорошо почувствовала сопровождающая герцога Орлеанского свита. Хотя, пожалуй, были земные радости, которые смогли бы вернуть молодому человеку хорошее настроение. Именно поэтому один из расторопных придворных и предложил Его высочеству немного развеется. А что лучше верховой езды может вернуть тонус утомленному выматывающей ездой в карете наследнику престола? Предложение упало на благодатную почву. Но совсем не потому, что седло привлекало Месье больше мягких подушек, просто скука - страшный враг знати - была сильнее, чем желание комфорта. Со свойственной ему грацией, герцог вскочил на коня и, вызвав оторопь среди приближенных, пришпорил жеребца и быстро поскакал навстречу очередному приключению. О том, что будут делать его приближенные, герцог Орлеанский не задумывался: они ведь служат у наследника престола? Так пусть и несут свою нелегкую, но почетную службу. Довольный тем, что он оторвался от преследователей, Месье осадил жеребца и только тогда осознал, что остался один. Гастон хмыкнул - если бы здесь был граф де Монтрезор, он бы не оставил своего господина. Какое-то время он постоял, ожидая, не появится ли кто-нибудь из придворных, но, не дождавшись, медленным шагом направил коня стоявшему неподалеку зданию. Кого только не сводит судьба в захолустной харчевне. И пусть даже "Красная голубятня" уже ничем не напоминала саму себя, но ту, что была до начала военных действий, ничто не может быть слишком хорошо для принца крови. С осознанием, что он оказывает огромную честь как хозяину харчевни, так и всему его окружению, Гастон, вошел в главную комнату и, уже заранее недовольный, осмотрелся по сторонам. Но выражение скуки моментально сменилось на неподдельное удивление - не каждый день особу королевских кровей встречают из-под стола. - И не надо было сразу падать ниц, - ухмыльнулся Месье, глядя на замершую в пикантной позе даму.

Эжен де Сен-Фаль: То ли по складу характера то ли из-за недостатка опыта расчет, ни тонкий, ни толстый, Эжену свойственен не был, а молчал он по чрезвычайно простой причине, которая, верно, немало насмешила бы Марион. Владелец найденных им дощечек обладал ужасным почерком, однако Эжен умел читать еще хуже. Первым в списке стояло имя, и, шевеля губами от напряжения, молодой человек тщетно пытался его разобрать. М-ль Ирер? М-ль Шуад? М-ль Муар? Появление на сцене нового действующего лица отвлекло его от этого занятия, и он, собираясь уже возмутиться наглостью незнакомца, вдруг обнаружил прямо на уровне глаз такие соблазнительные виды, что наглец был тут же позабыт. Вместе с восхищением, однако, вернулась и обида, и Эжен захлопнул дощечки, которыми так явно заинтересовалась красавица. – Душечка моя Марион, – пропел он с чувством удовлетворенной мести, – вы не совсем правильно лежите.

Мари де Лон: Две реплики с разных сторон прозвучали почти одновременно, отчего Марион пришла в некоторую растерянность. С одной стороны, перед ней находился принц крови. С другой стороны, пропустить язвительное замечание Эжена было никак невозможно. Куртизанка ойкнула, словно ей что-то впилось в руку, и на мгновение скрылась под столом лишь для того, чтобы оказаться нос к носу с молодым человеком и прошипеть ему в ответ: - Шевалье, если вам кажется, что дама может лежать неправильно, значит вы просто дремучий провинциал, - мадемуазель Делорм была очень смущена и разозлена одновременно, и получившаяся фраза не блистала изяществом, зато давала прекрасный выход злости. Разобравшись с наглецом, загнанным волею судьбы с нею под один стол, Марион вновь выглянула из-под стола и "узнала" Гастона. - Вы? Здесь? На лице куртизанки попеременно отразились удивление, легкий испуг, сильное смущение и, наконец, восторг - последний сопровождался ослепительной улыбкой. Теперь являлось обязательным вылезти из-под стола, чтобы поприветствовать принца Орлеанского, но было так жалко оставлять Эжена с его находкой в одиночестве, что мадемуазель Делорм несколько замешкалась.


Эжен де Сен-Фаль: Будь на месте красавицы в дорожном платье чернявый Жаку по кличке Цыган, с которым Эжен гонял сперва кубарь, а потом голубей, пока изменившиеся чувства деда не лишили его общества черни, юноша отозвался бы непритязательным «сам дурак». При сложившихся обстоятельствах, однако, ответ его прозвучал чуть более изысканно: – Ножки надо пошире раздвинуть, – он бесцеремонно дернул за оказавшуюся под рукой щиколотку, – а ротик наоборот… по другому делу использовать. Понимая тем не менее, что легкая пауза, вызванная внезапным осознанием, что рот можно было бы и не закрывать, говорит не в его пользу, Эжен поспешил сменить и место и тему разговора, выскользнув из-под стола с проворством кота, оберегающего свой хвост от неуместных посягательств. – Вам, я вижу, здесь тоже рады? – почти дружески обратился он к незнакомцу. Разница в возрасте между двумя молодыми людьми была не так велика, чтобы богатство костюма или придворный лоск старшего из них могли всерьез смутить младшего.

Мари де Лон: Действия и слова шевалье были настолько возмутительны, что Марион едва сдержалась, чтобы не пнуть его той самой ногой, с щиколоткой которой поступили особенно фривольно. С каким бы удовольствием она наслала на голову Эжена всевозможные неприятности, но молодой человек, как оказалось, совершенно не нуждался в ее посредничестве. Куртизанка тихонько хихикнула, предвкушая реакцию Месье на столь неформальное обращение. Впрочем, как велико не было искушение, становиться наблюдательницей грядущей сцены Марион не собиралась. Ее целью было попасть в Этре, и все приключения надлежало оставить до этого момента. Она с грустью вспомнила скуку ничем не примечательного путешествия Мари Дюбуа. Герцог очень удачно повернулся к Эжену, поведение которого было гораздо более выдающимся, нежели наличие в харчевне Марион Делорм. Куртизанка не стала сетовать за это на судьбу: в данный момент ей хотелось одного - незаметно оставить двух мужчин за их беседой. Выходить на улицу было нельзя - там наверняка находится свита Месье. Путь был один - наверх в галерею, где паковала ее вещи Жюстин. Марион попятилась обратно под стол, проползла под ним, под стоявшей за ним лавкой, а также мимо двух столов, благодаря чему ее платье приобрело такой вид, что впору было выставлять счет мэтру Коло за уборку, и добралась до лестницы. Тут пришлось все-таки подняться, что мадемуазель Делорм и сделала, мгновенно сменив свой вид на небрежный и спокойный, с которым и стала подниматься на галерею.

Gaston d'Orleans: Не то, чтобы герцог Орлеанский считал, что его в лицо должен знать каждый француз, скорее, он об этом не задумывался. Или, если уж совсем честно, даже не сомневался в том, что любой верноподданный, только увидев его благородную осанку, сразу должен распознать наследника престола. Поэтому неожиданная фамильярность вылезшего из-под стола молодого человека крайне удивила Его высочество. Какое-то непродолжительное время Гастон молчал, решая, то ли обрушить на незнакомца всю силу королевского, - буду же я рано или поздно королем, - гнева, то ли, проявляя не менее королевское великодушие, милостиво простить неразумного. Но уже через пару минут его лицо просветлело: меланхолии как не бывало – наконец Месье нашел способ убить дорожную скуку. - Вот уж не уверен, - словно состязаясь в дружелюбии, широко улыбнулся он и указал головой под стол, - как видите, дама весьма торопится покинуть наше общество. Настолько, что даже не потрудилась встать на ноги, - взгляд герцога обшарил аппетитную фигурку – такую не испортит даже дорожное платье, - не иначе, как подумала, что втроем мы под столом не поместимся, - смеясь, закончил он, но тут же недовольно нахмурился. Судя по всему, незнакомка посчитала, что не только под столом, но даже в комнате двух человек более, чем достаточно, и поторопилась оставить мужчин наедине. Мелькнуло хорошенькое личико, - надо же, даже в провинциальной гостинице можно найти такой цветок, - и Гастон сразу почувствовал азарт охотника. - Э, нет, просто так ты от нас не убежишь, - он быстро пересек комнату и, схватив беглянку за руку, резко повернул к себе. - Куда ж ты спешишь, красавица? – бесцеремонно взяв девушку за подбородок, насмешливо спросил Гастон, но, взглянув в знакомые карие глаза, ослабил хватку. - Мадемуазель Делорм? – громко воскликнул он и ласкающе провел по бархатной щечке "незнакомки". Уже совсем другим взглядом герцог посмотрел на так и не предтавившегося ему собеседника и, переведя взгляд на Марион, хмыкнул: - Не ожидал встретить вас здесь... под столом.

Эжен де Сен-Фаль: Эжен, не уступавший в проворстве новому знакомому, обогнул стол с другой стороны и взбежал по лестнице лишь на шаг позади Гастона. Схватить красавицу за другую руку он однако не успел, названное имя ничего ему не сказало, а потому он с редким благоразумием ограничился коротким смешком, отступил на шаг и… чуть не пересчитал все те ступени, по которым поднялся лишь мгновенье назад. Едва успев ухватиться за облупленные перила, молодой человек выронил подобранный под столом трофей, и сверкающие золотом дощечки шлепнулись под ноги Марион и ее собеседнику

Мари де Лон: "Узнал", - с облегчение подумала Марион, очень рассчитывавшая на то, что фамильярность герцога, несмотря на его репутацию, будет все-таки несколько иного свойства, нежели таковая у шевалье. Теперь надо было так обратиться к Гастону, чтобы он не принял ее слова за поощрение (хотя, если подумать, это мало от чего спасало), но чтобы у Эжена создалось однозначное впечатление, что перед ним и есть то самое "высокопоставленное лицо", которым его пытались напугать. - Я и не думала быть под столом, - Марион кокетливо пожала плечами, не отрывая от герцога взгляда, в котором и тени кокетства не было. - Значительно большая часть ожидания прошла вполне обычно. В этот момент раздался звук падающего предмета. Куртизанка опустила глаза - под ногами у нее лежала находка Эжена. От падения дощечки раскрылись, и Марион, движимая понятным любопытством, опустила голову и пробежала глазами написанное. Увиденное заставило ее закусить губу, дабы не вскрикнуть, чуть-чуть побледнеть и самостоятельно поднять чужой трофей. - Какая интересная вышивка, - дощечки были поспешно сложены обратно под защитой обложки. - Мне кажется, я знаю, кому это следует отдать.

Gaston d'Orleans: Ухмыльнувшись при мысли о том, что именно "обычно" для знаменитой куртизанки, Гастон бросил красноречивый взгляд под стол, а затем посмотрел на Эжена. Все-таки довольно странное место для общения с дамой, на столе было бы значительно удобнее. Но мысли не мешали Месье действовать: его рука медленно, но верно, поползла вниз и, словно в недоумении, замерла - вместо привычного ощущения атласной кожи ткань дорожного платья. Впрочем, вряд ли бы это помешало Гастону - что для него кусок какой-то материи? - но судьба преподнесла очередной сюрприз. - Ну-ка, что там у вас? - прищурился он и с нетерпеливыми нотками в голосе добавил. - Я хочу на это посмотреть, - и, ни капли не сомневаясь в своем праве, протянул руку за вызвавшим его любопытство предметом.

Мари де Лон: - Кто-то обронил, - просто ответила Марион и, поняв, что в сложившейся ситуации это объяснение выглядит более чем двусмысленно, поспешно добавила. - Еще до шевалье, - ехидно посмотрела на Эжена и с особенным удовольствием закончила. - А теперь и он уронил. Неплохой узор. Куртизанка провела пальчиком по вышивке, надеясь, что герцога Орлеанского узором не удивишь и не заинтересуешь, подвинулась к нему, словно хотела показать райских птичек, как будто случайно дотронулась пальчиками руки и посмотрела в глаза. - Впрочем, ничего особенного. Бывают вещи и поинтереснее.

Эжен де Сен-Фаль: Вновь утвердившись на ногах, Эжен перевел изумленный взгляд с молодой женщины на нового знакомого, чье имя он как-то позабыл спросить, затем обратно, и недолго думая протянул руку и выдернул дощечки из пальцев красавицы. – Отдать это следует мне, я это нашел, – заявил он и, чувствуя, что уж больно похоже вышло на «она моя, я ее первый увидел», добавил: – А если вы знаете, чьи они, так скажите, я сам отыщу и сам отдам. Язык Эжен, конечно, не высунул, но для пущего утверждения своего права на находку повернулся к Гастону и открыл дощечки. – Если уж она прочитала… Тут он осекся, обнаружив рядом с большим пальцем бурое пятно запекшейся крови.

Gaston d'Orleans: Не привыкший к тому, чтобы ему кто-нибудь возражал, Гастон с любопытством уставился на незнакомца: словно на неведомую зверушку - то ли погладить, - можно и против шерстки, - то ли за шкирку да за дверь. - Я не так уж уверен, что вы имеете на них больше прав, чем кто-то другой, - лениво протянул он, решив, что проучить нахала может и позже. После чего, в полной мере воспользовался неожиданной растерянностью молодого человека, с не меньшим проворством, чем за минуту до этого сам Эжен, выхватил у него его добычу. Не так уж часто Гастону приходилось чего-то добиваться, - кто ж в своем уме откажет принцу крови... разве что братец скорчит мину, читая очередную мораль, - именно поэтому ненужная, в сущности, вещь стала такой желанной. Впрочем, буквально через минуту герцог брезгливо скривился и едва не откинул добытое в сторону. Даже дорожное платье Марион Делорм не вызвало у Его высочества такой бури негодования, как бурое пятно, до которого он неосторожно дотронулся холеными пальцами. - И что это такое? - требовательно спросил он, по очереди глядя то на мадемуазель де Лон, то на ее подстольного приятеля.

Мари де Лон: - Никому вы не сможете их отдать, - вполне справедливо возразила Марион, которую уже никто не слушал. Она скривила губки, чувствуя, что дощечки уплывают из ее рук, но тут же удовлетворенно усмехнулась - трофей молодого человека вторично его покинул. - И что же там? - Марион придвинулась к принцу крови еще ближе, отчаянно жалея, что попытаться завладеть находкой совершенно невозможно. Пятно крови заставило ее сморщиться, но ненадолго - отвращением, столь ярко явившемся на лице Гастона, хотелось воспользоваться. - Это всего лишь список, - мадемуазель Делорм пожала плечами. За роскошной обложкой и правда скрывался список, нечеткий и местами размытый, в котором за "месье" следовали скорее прозвища, нежели имена. - Месье Булочник или месье Шляпник, - голос Марион был не менее небрежен, чем движение ее плечей. - По-моему, кто-то думал над героями комической пьесы. Куртизанка зачарованно смотрела на отдельно выведенное "мадемуазель Нуар" - прекрасно знакомое ей имя, даже написанное с тем же вензелем, что выводила ее ручка, когда подписывала письмо.

Эжен де Сен-Фаль: – Кровь… – еле слышно отозвался Эжен, не выказывая более явного желания снова завладеть табличками. Впрочем, отвращение (а дело было именно в нем, вид крови не пугал его) не помешало ему также заглянуть через плечо Гастона. – И что это за пьеса такая, с Каменным Монахом? А это что? Список, пусть и полустершийся, был вполне читаем, как если бы его частично уничтожило одно лишь трение табличек друг о друга. Написанные же наискось два слова казались затертыми преднамеренно, дабы освободить место для имен. – Горб… Акви-… Аквинского? А разве у Фомы Аквинского был горб? – Эжен снова повернулся к Марион и решительно потребовал: – И кто же, по-вашему, эту пьесу пишет? Входная дверь распахнулась, пропуская заметно запыхавшегося мэтра Кола со связкой каплунов через плечо и полудюжиной зайцев в обеих руках – что, казалось, ничуть не мешало ему еще и подталкивать перед собой ногами огромную корзину, до краев наполненную всяческой снедью. За ним следовала служанка, волочившая еще две таких же корзины, и молодой человек, напрочь забывая о горбах и пьесах, непроизвольно облизнулся.

Gaston d'Orleans: - Пьеса? - не дотрагиваясь до пятна, Гастон ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку. - А это, получается, список персонажей? - задумчиво протянул он и хмыкнул. - Похоже, автору не повезло, - неожиданно в нем проснулась галантность и, игриво потрепав Марион за ушком (у каждого свое понимание галантности), он добавил, - зато очень повезло мне. Трофей немного мешал проявлять... расположение к даме, поэтому Гастон переложил их в другую руку и приобнял куртизанку за талию. То ли это было банальное любопытство (потом разберемся что есть что), то ли просто нежелание отдавать отвоеванное, но Месье даже в голову не пришло вернуть "пьесу" тому, кто ее нашел первым.

Мари де Лон: - Неважно, кто ее пишет, - почти огрызнулась Марион в сторону шевалье, - этот человек не просил меня рассказывать кому бы то ни было о своем секретном увлечении, - закончила она таким тоном, словно речь шла о чем-то неприличном. - Я лучше передам ему сама и ... Договорить мадемуазель Делорм не удалось - принц, не долго думая, лишил ее и Эжена всякого предмета спора. Куртизанка успела только взглядом проводить птичек с коронами на голове, что украшали обложку волнующей ее вещицы. Марион, конечно, и так бы не упустила возможности одарить принца крови должным вниманием, насколько это позволяла обстановка, но теперь причин сделать это добавилось. - И почему же вам повезло? - кокетливо улыбнулась она, проводя рукой по локонам в том месте, где их коснулась рука Гастона.

Айлин Таундсенд: Войдя в трактир, первое, что заметила Айлин, был Его Высочество, уверенным привычным жестом обнимавший за талию девушку. Айлин еле заметно улыбнулась. Значит, она не ошиблась и получасом ранее на дороге действительно увидела самого Месье, передвигающегося в одиночестве без своей свиты. Проведя немало времени в раздумьях, как лучше выйти на подходящего человека в окружении короля, она сейчас мысленно возблагодарила Господа за такой подарок в лице Гастона. Более удобный случай сложно было представить. Айлин остановилась и с улыбкой наблюдала колоритную композицию из двух молодых мужчин и стоящей между ними девушки, которые дружно повернули головы в сторону скрипнувшей входной двери. Айлин медленно сняла перчатки и поправила выбившийся локон. Продолжая еле заметно улыбаться, она стала медленно приближаться к застывшей троице. В наступившей тишине было слышно даже, как шуршит юбка ее бордового дорожного костюма. Наконец, она остановилась прямо напротив Гастона и присела в книксене…

Эжен де Сен-Фаль: Женский силуэт, возникший в сиянии послеполуденного солнца, безусловно, принадлежал не простолюдинке, однако формы новоприбывшей были не таковы, чтобы отвлечь внимание Эжена от красавицы, так явно предпочитавшей ему богато одетого незнакомца, и от самого этого незнакомца. Некоторое слабое подозрение – не о профессии еще, но лишь о предпочтениях Марион начало закрадываться в его неискушенную душу – пока еще только в оскорбительной для нее форме. – Вот уж не думал никогда, что пьесы пишутся кровью, – пробормотал он, не сводя взгляда с руки принца, так по-хозяйски расположившейся на талии молодой женщины.

Gaston d'Orleans: Рука Гастона, до того смирно лежащая на талии куртизанки, отправилась в приятное путешествие по направлению к... полу. Ничто, а, тем более, взгляд какого-то неизвестного шевалье, не смогло бы отвлечь Месье от более детально изучения изгибов женской фигуры, но вошедшая дама также заслуживала некоторого внимания. Он еле заметным кивком ответил на книксен и с интересом уставился на незнакомку.

Мари де Лон: Внимание принца крови не может оставить равнодушной, но сейчас Марион больше занимал вопрос, можно ли каким-то образом вновь завладеть находкой. Она кокетливо повела плечами, показывая, что прикосновения принца ей совсем не неприятны, поймала взгляд шевалье и послала ему глазами молчаливое "Я же вам говорила". Впрочем, злости в мадемуазель Делорм не было, а потому следом она послала почти поощрительное "Не расстраивайтесь". Теперь можно было перевести взгляд на вошедшую. Куртизанка оценивающе осмотрела ее платье и прическу, после чего в ожидании уставилась на дверь, в которую просто обязан был войти следом кто-нибудь еще. Но никто не вошел. Зато сама незнакомка двинулась прямо к ним. - Она безошибочно выбрала вас, - громким шепотом произнесла Марион, - и как только сопровождающие вас ее пропустили?



полная версия страницы