Форум » A la guerre comme à la guerre » "А вас, сударь, я попрошу остаться". 15 сентября 1627 г., около двенадцати утра. » Ответить
"А вас, сударь, я попрошу остаться". 15 сентября 1627 г., около двенадцати утра.
Атос: "Герб Аквитании".
Ответов - 64, стр:
1 2 3 4 All
Атос: - Подумать только, сразу два убийства за день!.. Я, конечно, понимаю, сударь, вы - человек военный, для вас смерти не в новинку, но, Господь Всемилостивый, всё же есть разница: убивать нечестивых гугенотов на войне и - закалывать женщин в постели! Отец Мартен аккуратно перекрестился, приглашая своего молчаливого спутника к продолжению беседы. Хотя путь от лагеря до Этре был недолог, но надо же чем-то занять время! Не станем осуждать господина кюре: он не был хорошо знаком с Атосом лично и всерьез полагал, что тот живо подхватит тему и охотно окунется в размышления о том, что такое хорошо и что такое плохо... Неодобрительно кашлянув, кюре покачал головой, осуждая как безбожность убийц, так и безучастность некоторых мушкетеров. - Да и вашего товарища там, в лагере, тоже убили не на поле боя, сударь! Это ли не возмутительно! Люди совсем утратили страх Божий, господин мушкетер, вот что я вам скажу. Вот в чём причина всех злодеяний! Атос слушал словоохотливого священника в пол-уха, отдавшись мерному ритму лошадиных копыт. Время текло слишком медленно. И тем не менее - два убийства, одно за другим. Убийства подлые, выдающие изощренность и... трусость убийцы. Трусость и слабость. Или же - поспешность... Впрочем, одно другому ничуть не мешает. - Люди стали реже бывать в храме Божьем! Их молитвы неубедительны и неискренни, а помыслы - черствы! - сокрушался отец Мартен, - Вот вы, господин мушкетер, что вы думаете об истинных причинах всех этих убийств? - По всей вероятности, убитых подвело излишнее многословие, - молвил Атос, не без труда удерживаясь от того, чтобы задать коню шенкелей, оставив кюре с его мулом и красноречием далеко позади, - Вся история человечества подтверждает, что избыток речей впоследствии порождает избыток проблем. Особенно, речей несвоевременных или неуместных. Некоторое время дорога проходила в обоюдном молчании, чем не преминул воспользоваться ум мушкетера, склонный к анализу и не расположенный к болтовне. "Итак, убийца не искал честного поединка и действовал быстро и наверняка. Либо то был наёмник, либо... - Атос непроизвольно сжал поводья, - Либо это была женщина. А видит Бог, у многих женщин найдется повод как для убийства неверного возлюбленного, так и для устранения соперниц. Впрочем, возможно, что эти два убийства никак не связаны между собой. Возможно..." - Мы почти приехали, - ворчливо заметил кюре, указывая подбородком на стремительно приближающиеся крыши Этре, - Надеюсь, вы проводите меня до "Герба Аквитании", сударь? Если вы всё же удостоили вниманием мои слова, то уже знаете, что в городе неспокойно. Атос молча пришпорил коня, удостоив кюре скупым кивком головы. Не хватало занимать мысли еще одним, третьим убийством, причиной которого уж наверняка стал бы переизбыток слов...
Эмили-Франсуаза де К: Подумать только, Эмили без приключений добралась до лошади! С Божьей помощью, больше ей не встретилось ни шантажистов, ни мальчишек, ни, прости Господи, трупов. Лошадка Арамиса стояла у коновязи оседланная и готовая вернуться к хозяину. Эмили потрепала кроткое животное по шее, погладила мягкую бархатистую морду, прижалась к ней щекой. Внутри ее все же грыз червячок сомнения: надо было рассказать все графу, ох, надо… Упрямо закусив губу, девушка начала отвязывать лошадь. Мориньяка предупредить тоже надо, желательно, побыстрее, а угрызения совести и разные там рассуждения можно оставить на потом…
Атос: По мере приближения к "Гербу Аквитании" проклятые убийства паче чаяния занимали мысли мушкетера все более настойчиво. "По странной прихоти судьбы в последнее время я всюду появляюсь слишком поздно, - подумал Атос, подъезжая к гостинице и спешиваясь, - Что ж, если мне не суждено предотвратить преступление, остается лишь развлекать себя догадками о личности и мотивах преступника. Пожалуй, стоит подняться в комнату убитой и навести справки..." Атос уже собирался было уведомить о своих намерениях священника, который в тот момент как раз коснулся ногами земли и заторопился на место событий, однако внимание мушкетера привлекла любопытная во многих отношениях пара, состоящая из пажа и лошади, причем оба были ему определенно знакомы. Прежде всего, Атос узнал лошадь - эту серую, грациозную кобылку некогда приобрел Арамис, и ни продавать, ни дарить кому-либо свою любимицу не собирался. Особенно, чужим пажам и слугам. Предоставив собственную лошадь заботам расторопного мальчишки, готового за пару мелких монет освежить животное с дороги, Атос направился прямиком к юному Франсуа - на этот раз вовремя, очень вовремя. - Добрый день, сударь. Какая неожиданная встреча... Я вижу, вы снова торопитесь, - произнес Атос, похлопывая кобылу по серой шее, - Поверьте, меня редко интересуют чужие дела, если только они не касаются меня и моих друзей, а вы, юноша, по всей видимости, связаны с ними настолько тесно, что господин Арамис одалживает вам собственную лошадь. Следовательно, я вправе осведомиться о цели вашего пребывания здесь и ваших ближайших планах на будущее. Советую вам привязать лошадь и следовать за мной, сударь.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили обернулась – и просияла обезоруживающе радостной улыбкой: - Это вы, сударь?! А я искал вас и сегодня собирался искать снова! Атос, которому ей предстояло представить Мориньяка, стоял прямо перед ней. Вот только Мориньяка не было, а мушкетер ее словам наверняка сейчас очень удивится, и потому девушка поспешно, а оттого сбивчиво пояснила: - У меня к вам поручение. То есть не совсем к вам, но касается вас… И я вам сейчас расскажу, только никуда следовать я не могу, потому что вы абсолютно правы, я очень тороплюсь. Наверное, самым логичным было бы сейчас проводить Атоса к графу (ведь они оба – друзья д′Артаньяна, и Бутвиль хорошо отзывался о мушкетере), представить их друг другу, выложить им все то, что успела узнать, и… а как же Мориньяк? Пока они будут объясняться, пройдет время…
Атос: - Поручение ко мне? Опять?.. - флегматично заметил Атос, не снимая руки с лошадиной шеи, - Должен признать, с каждой нашей встречей, юноша, вы обретаете всё большее сходство с Гермесом: вы так же легки на подъем, шустры и... - он бросил выразительный взгляд на лошадь Арамиса, - ...тоже носитесь с поручениями. С той лишь разницей, что обычно не вы ищите адресата, а адресат ловит вас. К тому же, ни одного поручения мне вы так и не вручили. Хотя мальчишка ничуть не выглядел смущенным, его поспешность вызвала у мушкетера новые подозрения, а путанные объяснения окончательно убедили в том, что разговор с пажом предстоит обстоятельный (на что бы он сам ни рассчитывал). К тому же Атос - кстати для себя и некстати для Франсуа - припомнил о родственных связях новоявленного "гермеса", после чего уже без лишних слов взглядом указал бойкому пажу на вход в гостиницу.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили посмотрела на руку мушкетера, лежащую на шее лошади. Прыгать в седло и пытаться ускакать бесполезно, да и глупо… Она проследила за взглядом мушкетера: «В гостиницу? Просто заколдованное место…» - и отрицательно помотала головой. Где-то там был Морель. И Бог весть, кто еще. И так уж разумно было бы вести господина Атоса, которого она и видит то второй раз в жизни, прямиком к Бутвилю? По ее милости у графа уже достаточно хлопот. Она посмотрела на мушкетера снизу. Наверное, надо что-то сказать, сама же начала про поручение, теперь он так просто не отстанет… - Поймите меня правильно, сударь. Мне бы не хотелось, чтобы меня видели там с вами. Или вас со мной…
Атос: - Вы скрываетесь от кого-то или чего-то стыдитесь? Атос пристально рассматривал лицо мальчишки. Непостижимая прихоть природы: создать столь чувствительное, склонное к душевным порывам (и не способное их скрывать) существо и, вместе с тем, наделить его такой неуёмной тягой к приключениям и авантюрам. И еще упрямством, о да. Чрезмерным, утомительным и совершенно бессмысленным упрямством. Хотя... Не такое уж редкое сочетание, если подумать. - Так вы бы предпочли беседовать здесь, у дверей гостиницы? - спросил мушкетер ровным голосом человека, имеющего в запасе еще пару часов терпения, - Не вынуждайте меня тащить вас в гостиницу за ухо, Франсуа. Вы уже не ребенок, а я не ваша кормилица, и могу не рассчитать силы. Как будто их оживленный диалог в дверях не вызовет больше интереса как у постояльцев, так и у случайных прохожих, нежели приватная беседа в каком-нибудь неприметном углу. И что творится в голове у этих мальчишек?..
Эмили-Франсуаза де К: - Я бы предпочел беседовать за воротами этой чертовой гостиницы! – вспыхнула девушка. Вот только за уши ее сегодня еще не таскали! Хороша бы была картинка. А главное, Эмили даже представить себе не могла, как бы она среагировала… - Помимо всего прочего, из- за моего промедления может случиться несчастье. Она хмуро посмотрела на мушкетера, теперь уже совершенно не радуясь встрече и все больше сомневаясь в том, насколько подробно следует посвящать Атоса в ее дела. Наверное, чем меньше, тем лучше… Вдруг почувствовав страшную усталость, Эмили глубоко вздохнула и продолжила как можно спокойнее: - Я понимаю, что это звучит как непростительная дерзость, но, быть может, мы с вами побеседуем по дороге?.. Мне еще лошадь вашему другу надо вернуть… Ну или неподалеку где-нибудь… Вы сами поймете, почему…
Атос: "Не мальчишка, а порох", - устало подумал Атос, смиряясь с тем, что парня, по всей видимости, в "Герб Аквитании" не затащишь и силой. Нет, с технической точки зрения эта операция затруднений не представляла, но сколько будет шума, Боже правый... - Право же, сударь, не знай я некоторых деталей вашей биографии, то предположил бы, что вы из Гаскони, - обронил Атос, подавая знак слуге прервать лошадиную трапезу, - Живой ум, пылкий нрав и невероятное упрямство - известное сочетание, способное весьма осложнить ваше существование или же - приманить фортуну. Впрочем, я надеюсь, что в нужный момент вы так же способны проявить и благоразумие... Мы прогуляемся по городу, сударь, и я надеюсь получить от вас достоверные объяснения.
Эмили-Франсуаза де К: - Поместье моего батюшки расположено недалеко от Байонны, - сообщила девушка и поежилась, снова почувствовав озноб. И надо же было вспоминать отца! Но не продолжить все же не могла: - Мой дядя считал, что все дурное во мне – оттуда. Почти все, - добавила она справедливости ради. Эмили вежливо подождала, пока мушкетеру подведут коня, и он сядет в седло – надо же проявлять благоразумие, потом взобралась на так давно ожидающую ее лошадь и поравнялась с Атосом уже за воротами гостиницы. - Вчера я искал вас от отчаянья. То есть не вас… Я увидел мушкетерский плащ, вспомнил о шевалье д′Артаньяне, подумал, что вы можете помочь его найти, и так познакомился с вашим другом, господином Арамисом, - девушка хмыкнула. – Причудливо, да?
Атос: Атос пожал плечами. - Поверьте мне, сударь, истории о знакомстве бывают еще более причудливые, чем ваша. Наши пути порой пересекаются самым неожиданным образом, вопреки нашим планам и желаниям. Порой это случается неоднократно, судьба сводит нас снова и снова, пытаясь преподать нам урок, воскресить старую дружбу или осуществить возмездие... Но не будем отвлекаться, сударь. Так, значит, вы приехали в Этре в поисках д`Артаньяна, и Арамис настолько проникся к вам, что одолжил свою лошадь? И зачем же вы искали д`Артяньяна, Франсуа? В голосе мушкетера не было и намека на иронию или недоверие. Впрочем, интонации Атоса вообще расцвечивались эмоциями крайне редко, и уж по крайней мере - не в беседах с легкомысленными мальчишками, мысли которых и без того путаются, как штандарт на ветру.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили задумалась. Что можно рассказать Атосу и что нужно? Про Бутвиля придется – ведь это он послал их с Мориньяком к мушкетерам. Про Давенпорта – хотя бы отчасти, без подробностей пока… История о том, как Франсуа сбежал на войну, прошла испытание уже дважды, так что девушка решила ее придерживаться, чтобы не завраться вконец. - Я не искал д`Артаньяна специально и приехал с другой целью… ну.. найти дядю… и вообще на войну… «Франсуа де Кюинь после этакого объяснения будет похож на идиота», - подумала Эмили. – «Ну и ладно, с дурака спрос меньше…» - Господин д`Артаньян в Париже передал меня графу де Люзу. А тот оставил у своей родственницы, герцогини Ангулемской. И Эмили коротко поведала мушкетеру, как тяготила Франсуа служба у герцогини, и как он решил сбежать. - Только к графу являться было как-то неловко, я и подумал, а вдруг найду дядю? Если он жив, то как раз сюда собирался… Только как его найдешь, и деньги вчера кончились, и тут я и увидел господина Арамиса. – девушка тяжело вздохнула и без всякого перехода спросила: -А куда мы, собственно, едем?
Атос: Атос слушал весь этот поток сознания молча и лишь однажды бросил быстрый взгляд на де Кюиня, когда тот заговорил о своих планах "найти дядю... и вообще на войну". Нет, это решительно странно. Мушкетера удивлял не столько ураган в голове пажа, сколько то, что паж этот до сих пор оставался жив, и даже более того - рядом с беспутным мальчишкой всегда оказывался некто, готовый безвозмездно и с удовольствием взять на себя заботы об этой легкой гасконской голове, а затем бережно передать его в новые добрые руки. По всей видимости, д`Артаньян усмотрел в паже родственную душу, мотивы Бутвиля и его родственницы остаются при них самих, но Арамис... Ему-то на что сдался этот смазливый молокосос? Помощь миловидной субретке со стороны последнего была бы более объяснима. "А на что он сдался мне?.. - задался резонным вопросом Атос, - В сущности, ни на что. Просто так получилось". - Не всё ли вам равно, сударь, - флегматично заметил мушкетер, сворачивая лошадь в очередной переулок славного города Этре, - Насколько я понимаю, вы просто ищете приключений на свою голову, и надо полагать, ждать вам придется недолго. Так ваш дядя собирается посетить Ла-Рошель?..
Эмили-Франсуаза де К: - Мне не все равно. Я же сказал, что тороплюсь. – Это прозвучало грубо, но Эмили вдруг стало все равно. Потому что снова привиделся Давенпорт, на полу, с беспомощно откинутой в сторону рукой. И жесткое лицо барона де Кюинь. Девушка нервно сглотнула и смерила мушкетера взглядом. Почему, собственно, она должна что-то ему объяснять? Потому что когда-то он пытался ей помочь? А кто сказал, что он пытался помочь, а не просто выполнял приказ своего начальства? Потому что он друг д`Артаньяна? Ну так друзья разные бывают. Потому что он так хочет? Мало ли, кто что хочет… Эмили поплотнее закуталась в плащ, отрешенно подумав, действительно ли холодно, или ей мерещится. - Мой дядя уже посетил Ла-Рошель, - мадемуазель де Кюинь казалось, что ее побледневшее почти до прозрачности лицо выражает иронию, тогда как на самом выглядела усталым ребенком. – И отметил свой приезд дыркой в виске. Здоровой такой. – Девушка невольно содрогнулась. – Впрочем, ваш друг это видел.
Атос: Атос натянул поводья, заставляя лошадь остановиться, и, наконец, обратил на своего собеседника более внимательный взгляд, отметив нездоровую бледность и усталость куда большую, чем можно предположить у столь юного существа. Парень определенно был сам не свой. Или же что-то скрывал - упорно и безнадежно, ибо иной правды бывает чересчур много для юноши, самой страшной тайной которого совсем недавно было чернильное пятно на штанах. Упорные попытки пажа заменить правду ворохом недоговорок уже начали изрядно утомлять мушкетера, и теперь, пристально изучая печальное лицо Франсуа, он невольно подумал, что и эта, новая версия про убитого дядю, может быть очередной уловкой, которую шустрый паж вскоре сменит на что-нибудь более интересное. "Эх, д`Артаньян, друг мой... Как жаль, что вас сейчас нет рядом. Пожалуй, только вы могли бы пролить свет на всю эту утомительную историю - по крайней мере, в части о Дэвенпорте..." - Сожалею, сударь, но такой исход был предсказуем. На войне как на войне, - произнес Атос негромко, сжимая поводья и про себя проклиная выпавший ему жребий нечаянного утешителя, - Полагаю, в этом горе я вряд ли могу вам помочь, но могу предположить также, что на этом ваши неприятности не закончились. И хотя фортуна определенно благоволит к вам, не похоже, чтобы вы были в состоянии это праздновать. Однако де Кюинь действительно был счастливчиком: как раз на этом волнительном пассаже собеседники выехали на окраину Этре и остановились невдалеке от городских стен, оставив позади любопытные взгляды возможных свидетелей, которых, по всей видимости, так опасался Франсуа. Ну, и что прикажете делать с еще одним гасконцем? Не отчитывать же его... - Послушайте, Франсуа. Я не знаю, в какую историю вы попали. Возможно, я мог бы помочь вам, возможно - нет. Вы можете сказать, что ваши дела ничуть меня не касаются, а можете попросить о помощи, как уже просили Арамиса и д`Артаньяна, и они вам не отказали. Но перестаньте юлить, черт вас побери! Так мы никогда не доберемся до истины и останемся каждый при своём: вы - со своими бедами, а я - со своей досадой.
Эмили-Франсуаза де К: - Я не юлю, - вздохнула Эмили. – И почти не вру. Стараюсь не врать. Недоговариваю, это точно. Она прямо взглянула на мушкетера - Поймите меня правильно и не обижайтесь. Я не знаю, насколько можно вам верить. С господином Арамисом и с д`Артаньяном я был более откровенным, но я тогда был не в себе, вовсе не соображал. Девушка потерла пальцами виски и, прищурившись, посмотрела в сторону городских стен. - Мне вы не поможете, да это и не стоит усилий, но, может быть, вы поможете очень хорошему человеку, который только и делает, что меня спасает. И который из-за меня попал в очень неприятную историю. А может, я своим длинным языком сделаю только хуже. Все так запутанно… Эмили снова вздохнула и снова посмотрела на Атоса. - Вы скажете, что вам можно верить, и слово дворянина, и все такое… Но по большому счету, зачем вам все это нужно? Мое же поручение заключалось лишь в том, чтобы представить вам одного родственника господина д`Артаньяна. Мы с ним повздорили, и он уехал вперед.
Атос: Осень в Пуату не торопилась вступать в свои права. Солнце с летней щедростью заливало Этре ярким дневным светом, по-летнему теплый ветер невзначай касался плюмажа. Лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу, отмахиваясь хвостами от еще бодрых мух, но под их копытами уже хрустели кое-где облетевшие листья. Не перебивая и не вмешиваясь в тревожные метания пажа, Атос, щурясь на солнце, смотрел в сторону Ла-Рошели. Всё просто, всё очень просто, мой юный друг Франсуа. Однажды, избавясь от лишних иллюзий и напрасных сомнений, ты понимаешь, что в этом суетливом мире действительно важных вещей очень мало, и всё, что тебе стоит делать - это дорожить ими, сражаться за них и им сообразно действовать, когда тебе кажется, что "всё так запутано". Делай, что должно, и будь что будет. Времена меняются, правило остаётся. Когда де Кюинь закончил изливать свои опасения, мушкетер, для верности помолчав еще немного и убедившись, что очередной серии колебаний не последует, произнес: - Вы правы, сударь. В наше время доверие действительно стало слишком редкой и ценной монетой, чтобы обменивать его на заверения первых встречных. Правы вы и в том, что мне, как вы изволили выразиться, "по большому счету всё это", - Атос небрежно обвел пальцами некую фигуру, по всей видимости, символизирующую всё, услышанное сегодня от переменчивого пажа, - действительно не нужно и, сказать по правде, не слишком интересно. Однако мои друзья сочли вас человеком, достойным помощи, а я им вполне доверяю. Помолчав и собравшись с мыслями (в основном, самого Франсуа), Атос продолжил, тщательно подбирая слова и соединяя обрывки несбывшихся планов и недосказанных просьб своего визави. - Однако если вы всё же решитесь обратиться ко мне за помощью, заклинаю вас, сударь: излагайте свои просьбы со всей возможной определенностью. Какому человеку и в чем я могу помочь? Какого родственника д`Артаньяна вы хотели мне представить, и, собственно, в какой помощи нуждается этот почтенный господин? В каких бы грехах вы меня ни подозревали, Франсуа, читать мысли я, по счастью, не умею.
Эмили-Франсуаза де К: - Я не подозревал вас ни в каких грехах! – совершенно искренне возразила Эмили. Непонятно почему, господин Атос, не выказывающий ей ни симпатии, ни сострадания, вызывал доверие и уважение. – Я… сомневаюсь. Обычно мне это несвойственно… - она слабо улыбнулась. – Обычно я говорю, а потом расхлебываю… Я постараюсь объяснить понятнее. Почтенного родственника господина д`Артаньяна зовут шевалье де Мориньяк. Он не то, чтобы не почтенный, он… очень молодой. Он ищет д`Артаньяна, а зачем, я не знаю. А поскольку мне все равно надо было отдать господину Арамису лошадь, господин де Бутвиль поручил мне представить вам обоим господина де Мориньяка. Чтобы ему легче было найти господина д`Артаньяна «Ох, ничего себе, «понятнее»!» - ужаснулась девушка. – «Сейчас он от меня сбежит…Но надо хотя бы про Мориньяка договорить…» - Я был должен сопровождать шевалье в ваш лагерь, но мы поссорились. Из-за меня. И он поехал один. А я совершенно случайно узнал, что его подозревают в убийствах. Это совершенная глупость, но он может попасть в неприятную историю. Из-за этого и еще из-за одного дела. Я должен его предупредить. Вот и все. Что же до другого человека… Он не давал мне права просить для него помощи у кого бы то ни было, и может быть недоволен тем, что я лезу не в свое дело… Эмили вдруг почувствовала, как снова защипало в глазах. Ну что она пристала к человеку, он ясно говорит, что ему не интересно! Неужели все на свете порядочные люди должны заниматься проблемами мадемуазель де Кюинь? Будто больше им делать нечего…
Атос: Терпение Атоса было бездонно. Мушкетер задумчиво смотрел на своего собеседника, злоключения которого становились всё более запутанными и всё больше напоминали замысловатый лабиринт из имён, сомнений и признаний, и внезапно подумал о господине де Кюине-старшем, том самом, что из Байонны. Жив ли он?.. А если жив - как, Господь Всемогущий, выносит всё это? Если в отчем доме мальчишка был хотя бы вполовину столь деятелен, его отцу определенно приходилось не сладко. "Вот так молодой де Кюинь и оказался в Париже, - заключил про себя Атос, - А уж его появление в Ла-Рошели было исключительно вопросом времени". - Итак, я могу передать д`Артаньяну ваши слова о том, что его разыскивает господин де Мориньяк, и вкратце передать ваш предостережение о некоей досадной истории, в которую может попасть (или уже попал) его родственник, - произнес мушкетер, решив поторопиться и выловить крупицы смысла, пока они еще на поверхности, - Я могу также передать лошадь господина Арамиса ее владельцу. Превосходно. Всё это легко осуществимо и не противоречит понятиям о чести. Что же касается вашего "другого человека"... Здесь мушкетер сделал паузу, пытаясь представить описанную пажом ситуацию. Тем временем его лошадь, верно истолковав задумчивость хозяина, занялась листьями оливы, чтобы хотя бы отчасти заменить этим скромным десертом прерванный обед. - Чтобы решить эту дилемму, следует принять во внимание два обстоятельства: всю серьезность дела и меру щепетильности дворянина, - наконец молвил Атос, - Если ваш товарищ имеет все основания полагать, что сам справится со своими затруднениями, и при этом у вас, сударь, нет веских - веских, слышите?.. - тому возражений или доказательств обратного, вмешиваться в ход событий с непрошеной помощью, полагаю, не стоит.
Эмили-Франсуаза де К: - Благодарю вас, сударь. – девушка очень серьезно,хотя и немного неловко, поклонилась. – Вы разрешили многие мои сомнения. И я буду вам очень обязан, если вы действительно передадите несколько слов д`Артаньяну и лошадь господину Арамису. Я, конечно, все равно пойду в лагерь, потому что поручение есть поручение, но могу ведь и не дойти, или меня могут не пустить… Не могли бы вы также передать господину Арамису, что я вовсе не сбежал от него вчера, а, будучи в расстроенных чувствах из-за известной ему драматической сцены, перепутал дороги и заблудился, а потому оказался в Этре. От мушкетера веяло такой уверенностью и спокойствием, что и Эмили почувствовала себя намного спокойнее. И устыдилась своего первого порыва: «Ах, я так рада, что вас встретила!» Чему, собственно, рада?.. И не стоило привлекать к делам Бутвиля третье малознакомое лицо. Потому то «мера щепетильности дворянина» такая, что выше и не бывает, наверное. Но значит, и ее собственная непрошенная помощь излишня? Умом, пожалуй, мадемуазель де Кюинь еще могла с этим согласиться, но сердцем – никогда. - Простите, сударь, что я надоедаю вам вопросами. Но вы сами настаивали на разговоре, - тут Эмили подумала, что от «цели пребывания и планов на будущее» они ушли довольно далеко, - но… - голос девушки взволнованно дрогнул, - если серьезные затруднения человека происходят по твоей вине, ведь просто необходимо постараться хоть как-то все исправить?..
Атос: Атос кивнул, соглашаясь передать слова юноши Арамису, и внимательно выслушал новый вопрос, однако ответить на него сразу мушкетеру было не суждено: где-то невдалеке, за густыми порослями боярышника раздался пронзительный женский визг и мужское проклятье - столь смачное, что без потерь долетело даже до наших героев. Эффектное начало тут же перешло в менее внятную перебранку, в которой чуткое ухо вряд ли различило бы слова, но вполне могло уловить три голоса: один женский и два мужских. Затем раздался треск кустов и спустя несколько секунд по дороге в город промчался парень, судя по виду, подмастерье или слуга, однако мчался он так быстро, что уточнить род его занятий не представлялось возможным. Еще через некоторое время на дороге в Этре появился разъяренный буржуа средних лет, цепко держащий за руку рыдающую девчонку, по всей видимости, только что пойманную на месте прощания с остатками девичьей чести. Девица, спотыкаясь, шла за отцом, тыльной стороной руки утирая слезы и сопли, отец негодовал и сквозь зубы перечислял всё то, что собирается сделать, как только доберется до паршивца. Проводив несчастных взглядом, пока те не скрылись за поворотом, Атос произнес: - Да, Франсуа. Настоящий мужчина всегда держит ответ за свои слова и поступки и, следовательно, по мере возможности старается исправить или искупить свои ошибки - в особенности, если они стали причиной осложнений для других. Только дети и женщины могут позволить себе ошибаться без обязательств: первые на своих ошибках учатся, вторые не учатся даже на чужих и, следовательно, доверия не заслуживают вовсе. На пару мгновений Атос представил некоторые из возможных последствий лихорадочной помощи этого бесшабашного паренька неизвестному господину и едва удержался от того, чтобы сказать что-то вроде "...но вы, шевалье, вполне можете оставить всё, как есть, и больше ничего не касаться". Нет, какие бы ветра не свистели в голове де Кюиня, в главном он прав: свою вину следует искупить, хотя бы ради собственной чести.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили с интересом наблюдала за разыгравшейся драмой: конечно, ситуация была банальной, но до сих пор ей не приходилось быть свидетельницей чего-то подобного. Ей было искренне жаль несчастную девчонку, о чем она хотела было поведать Атосу, но последние слова мушкетера заставили ее гневно вскинуться. - Вы полагаете, сударь, что у женщин нет ни чести, ни ума?! – слова девушки прозвучали резко. Сколько раз за свою короткую жизнь ей приходилось доказывать, что она на что-то годна, а для того делать вещи, которые все окружающие считают неподходящими и непозволительными для женщин! И она же справлялась… «А ведь хотела еще признаться, что я девушка, чтобы не врать…» - подумала Эмили. – «Нет уж, ну его к черту…»
Атос: О, если бы они оказались сейчас в каком-нибудь нешумном трактире, и у графа де ла Фер под рукой нашлась пара бутылок доброго бургундского, вот тогда молодой шевалье де Кюинь узнал бы немало поучительных историй о женщинах, уме и чести, а также о том, как редко эти три явления совпадают во времени и пространстве... Однако вина не было, паж снова вспылил, и Атос решил, что молодой гасконский повеса уже успел заручиться нежными чувствами какой-нибудь вертихвостки, а, как известно, любовь для пылких юношей романтического склада почему-то нередко служит индульгенцией всему женскому роду. Да и что ему, в сущности, за дело до иллюзий впечатлительных юных пажей? - Я полагаю, сударь, что женщины крайне редко обладают и тем, и другим одновременно, - хладнокровно молвил Атос, - Впрочем, не исключаю, что где-то существуют и вполне достойные дамы... Я не так много путешествовал по миру и готов допустить существование даже самых невероятных вещей. Однако мы отвлеклись, вернемся к делам вашего друга. Я могу быть вам полезен в этом, сударь? Да не хмурьтесь же так, черт вас подери! Возможно, дама вашего сердца как раз относится к тем удивительным женщинам, коих так немного, - великодушно добавил мушкетер, похлопывая по шее увлеченную трапезой лошадь.
Эмили-Франсуаза де К: - Моя… д-д-да…- Эмили в глубоком изумлении воззрилась на мушкетера, и прошло несколько мгновений, прежде чем она поняла, о чем речь. Девушка сглотнула и нервно хихикнула: - Она… да… удивительная… говорят. Мадемуазель де Кюинь сделала вид, что ее очень занимает то, как ее лошадка присоединилась к лошади мушкетера и увлеченно объедает ветки. Господин Атос, по-видимому, решил, что Франсуа де Кюинь влюблен? Ну и пусть считает, хотя это и смешно. И не важно. А женщин он недолюбливает, но это тоже не важно… - Я был бы счастлив, если бы господин де Бутвиль считал меня своим другом, но пока он говорит, что я послан ему в наказание за грехи… - примиряющее улыбнулась Эмили. В конце концов, у каждого свои недостатки, а Атос, несмотря ни на что, непонятным образом внушал девушке уважение. - И все же сейчас он нуждается в дружеском участии, и, поскольку вы оба друзья д`Артаньяна, я и подумал… Но вы же сами говорили про непрошенную помощь…. Если граф захочет, он сам посвятит вас в свои дела. Если вам будет интересно. Единственное, что я должен вам сказать, чтобы вы сильно не удивлялись: там, в гостинице, убита женщина, ее звали баронесса де Кюинь. Она мне не мать, я ее вообще никогда не видел.
Атос: - Полагаю, в этой щекотливой ситуации лучшее (и, пожалуй, единственное), что вы можете сделать, это предложить господину де Бутвилю свою помощь и принять любое его решение, - пожав плечами, произнес Атос, - Как вы совершенно точно заметили, сударь, "если граф захочет, он сам посвятит вас в свои дела". В противном случае вы станете для него не столько помощью, сколько докучливой помехой. Завершив таким образом обучение пажа тонкостям помощи щепетильным дворянам, Атос не без облегчения оставил путанную историю де Бутвиля (про себя отметив, что тот, по всей вероятности, помощи пажа не только не желает, но и был бы рад от нее избавиться) и - вернулся к теме прежней, куда более интересной и весьма интригующей. Теме, которая до поры, до времени затаилась в дорожной пыли, как змея, и вот теперь внезапно вновь напомнила о себе резким зигзагом. Впрочем, к неровному полёту мыслей де Кюиня Атос уже начал привыкать и искать связь между убийством в гостинице и загадочными делами де Бутвиля даже не пытался. - Вы говорите, убитая не приходится вам родственницей и вы никогда ее не видели... живой? Однако для того, чтобы сделать такие выводы, вам нужно было увидеть тело баронессы. Что вам известно об этом убийстве, Франсуа? - спросил мушкетер и, секунду помедлив, добавил, - Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к моему интересу, шевалье. В последние несколько дней в городе неспокойно, и я не могу упустить случай узнать о происходящих преступлениях как можно больше. "Кто знает, быть может, тогда я смогу предотвратить хоть одно из них," - добавил про себя Атос, вспомнив свои последние поездки.
Эмили-Франсуаза де К: - Мне совсем не хотелось видеть тело баронессы. Я был немного не в себе… Да и сейчас не хочется, если честно. Что до того, что она мне не родственница... Барон де Кюинь – мой отец. Баронесса – жена барона, а матушка моя давно уже умерла. Конечно, отец, если он действительно жив, мог жениться. Но я об этом ничего не знаю. Эмили задумалась. Вчера барон был прекрасным образом жив, разве то немного поцарапан. Неужели он действительно ее отец? Почему же она тогда не чувствует радости? - Утром служанка обнаружила тело баронессы. На ее крик прибежал граф. И ему пришлось это убийство расследовать, потому что оказалось, что он самый старший по званию… по-моему, так. Подозревали еще одного постояльца, он таинственно исчез, и вроде в мушкетерский лагерь поехал. А оказалось, он тоже убит. Теперь судейские, или очень похожие, уж не знаю, кто они, но тоже в расследовании участвуют, с какого-то перепугу решили, что убийца - Мориньяк. А это сущая глупость! Ну судите сами: разве может благородный дворянин убить женщину?!
Атос: - Судя по всему, "немного не в себе" - ваше обычное состояние, сударь, - произнес Атос, вдоволь насмотревшись на растерянное лицо де Кюиня, переменчивое, как погода в апреле, и вновь обратив задумчивый взгляд в сторону лагеря, - Допустим, обстоятельства, при которых было найдено тело убитой, вам мог рассказать де Бутвиль. Допустим, господин де Мориньяк, поддавшись внезапному порыву откровенности, мог поведать вам о своих злоключениях... "...Что, по чести сказать, уже довольно странно, - подумал про себя Атос, - Кажется, мальчишке отчаянно везет не только на знакомства и внезапное покровительство, но и на исповеди. Какого дьявола Бутвиль и Мориньяк так откровенничали с едва знакомым пажом? Или же сам паж оказался так пронырлив, что умудрился стать свидетелем большей части происходящих событий? Неоценимое качество для мальчишки, интригана и... шпиона? Но нет. Нелепая идея. Тот, кому служит шпион с таким беспорядком в словах и мыслях, сам заслуживает сожаления..." - Однако же ваш рассказ не объясняет многое другое. Вы сами утверждали, что никогда не видели убитую и не знакомы с ней, но всё же называете ее баронессой и более того - женой вашего отца. Следовательно, у вас всё же есть основания называть её так? - продолжил свои рассуждения Атос, - Далее. Откуда вам известна таинственная история о подозреваемом постояльце и его дальнейшей участи? Вряд ли вы успели свести столь тесную дружбу со следствием, что они стали делиться с вами своими подозрениями и невзгодами. И, наконец, третье: почему вы так уверены, что господин де Мориньяк в самом деле не причастен к убийству несчастной? Во-первых, благородное происхождение еще не означает невиновности, а во-вторых... Мушкетер осекся, с сомнением посмотрев в синие глаза Франсуа. Пожалуй, не стоит озадачивать ум мальчишки слишком громоздкими умозаключениями и множеством выводов. Пусть сперва ответит на эти. - Предлагаю вернуться в город, сударь. Там, во время нашей неспешной прогулки я рассчитываю получить от вас внятные объяснения.
Эмили-Франсуаза де К: «О, Господи!» - мысленно взмолилась мадемуазель де Кюинь, искренне уверенная в том, что говорила очень понятно, и не смогла удержаться от язвительного высказывания: - «Немного не в себе», смею заметить, обычным состоянием быть не может, потому что тогда оно будет означать именно «в себе». «Посмотрела бы я на вас, окажись вы на моем месте», - обиженно подумала девушка, проследив за взглядом мушкетера. Время шло, а она была все так же далека от своей цели… - Я вам, сударь, битый час пытаюсь объяснить, что спешу, а вы предлагаете мне прогулку. Между тем, я служу не вам, а значит, давать вам объяснения вовсе не обязан. Но раз уж начал, попробую еще …. Об обстоятельствах убийства я действительно узнал от графа, о злоключениях же шевалье де Мориньяка, если таковые были, я ничего не знаю, а пытаюсь предотвратить те, что могут возникнуть. Убитую я называю баронессой, потому что все в гостинице ее так называли, наверное, она так представилась. А баронесса де Кюинь может быть только женой барона де Кюинь. Если бы отец погиб, следующим бароном был бы я. Насколько я знаю, я старший ребенок. По-моему, это просто. «Ну, бароном-то тебе никогда не бывать… Черт, а может, у меня есть какой-нибудь двоюродный дядюшка, который унаследовал титул и теперь как раз и есть барон?!» - с одной стороны, эта внезапная мысль показалась Эмили приятной – убийца Давенпорта мог и не быть ей отцом. С другой стороны, она почувствовала легкое разочарование, глубоко в душе надеясь, что все образуется, и барон на самом деле окажется достойным человеком. - О подозреваемом постояльце я узнал от графа и должен был по возможности узнать, действительно ли он направился в военный лагерь. Его труп я видел собственными глазами и случайно слышал, как судейские обсуждали новое убийство. А де Мориньяк непричастен… ну потому что он не такой… Он неспособен на убийство исподтишка.
Атос: - Вы не спешите, юноша, не спешите... - флегматично посоветовал Атос, разворачивая лошадь по направлению к городу, - Не повторяйте ошибок вашего покойного дядюшки. Казалось бы, его печальный опыт ясно доказывает, что Ла-Рошель сейчас не то место, куда англичанину следует торопиться. В сущности, я и вас до сих пор не арестовал лишь потому, что мои друзья приняли в вас участие, и мне было бы жаль сводить их усилия на нет. Но ради вашей же пользы, сударь, повторяю вам: положение пажа с английским акцентом и происхождением и в Ла-Рошели, и в Этре чересчур шатко, чтобы данный паж мог диктовать условия. Запугивать пажа вовсе не входило в намерения мушкетера, но мальчишка уже давно вёл себя довольно дерзко, объяснения его были путаны, а личной симпатии сей легкомысленный отрок у обстоятельного и серьезного Атоса определенно не вызывал. "Скажите, граф, ну зачем вам эта головная боль?.. - задушевно обратился Атос к самому себе, - Вас насторожила лошадь Арамиса? Так заберите ее и верните владельцу. Вы решили оказать мальчишке любезность? Передайте д`Артаньяну весть о де Мориньяке. Правда это или ловушка, в любом случае д`Артаньян должен знать об этом. Но брать на себя заботу о самом паже... Он вам не друг и не родственник, слава Богу. Отдайте парня де Бутвилю, пусть сам разбирается с этим бедокуром". - Итак, вы говорите, что должны были проследить за подозреваемым до лагеря, и вам это даже удалось, - продолжил Атос, недвусмысленным кивком приглашая своего спутника следовать в сторону Этре, - Вы были в лагере, сударь? Или несчастный был убит по дороге?
Эмили-Франсуаза де К: Испуганно захлопав ресницами, Эмили изумленно воззрилась на мушкетера. О своем акценте она успела позабыть, да и за время ее пребывания во Франции он практически стерся и был заметен разве что, когда она волновалась. Что же до происхождения… Девушка снова нервно сглотнула… О чем она только думала! И что должен был подумать военный, обнаружив племянника английского шпиона в военном лагере под Ла-Рошелью? Вывод напрашивался сам, и по сравнению с этим то, что она на самом деле не мужчина, было просто ерундой. Эмили послушно повернула лошадь в том направлении, куда указал Атос. - Нет, не до лагеря, и не проследить. Это бы не получилось никоим образом, потому что подозреваемый, Понтье, исчез из гостиницы ночью, или Бог весть когда. Его уже не было, когда обнаружили тело баронессы. – Девушка решила, что не будет ничего страшного в том, если она расскажет о найденном теле, не упоминая о Мореле, конечно, потому что если ее арестуют, будет гораздо хуже… - Я должен был сопроводить де Мориньяка, отдать лошадь, а заодно попробовать узнать, не появлялся ли в лагере Понтье. Но с шевалье мы поссорились, он уехал один, а я хотел сказать об этом графу, а тут как раз… И мадемуазель де Кюинь рассказала о своем знакомстве с мальчишкой из гостиницы и об их страшной находке. - Когда он побежал звать на помощь, я спрятался в кустах, потому что иначе пришлось бы объясняться с теми, кто прибежал на крик, и графа бы приплели, и все такое… А из кустов я все слышал… И что это – Понтье, его хозяин опознал, и что они подозревают де Мориньяка… А в лагере я еще не был.
Атос: Мушкетер слушал рассказ Франсуа, про себя не без облегчения отметив, что на сей раз повествование отличалось большей связностью, и ему, Атосу, почти не приходилось докапываться до его смысла, отделяя сомнительные зёрна от бесполезных плевел. Значит, в лагере паж не был. Даже удивительно, принимая во внимание то, что сам Мориньяк собирался взять его в компаньоны, а Бутвиль тому и не думал препятствовать. "Мир сошёл с ума, - устало подумал Атос, проезжая мимо сапожной мастерской, из которой доносился приглушенный стук молотков, - Нелепые убийства, бессмысленные поступки, напрасные разговоры... Люди утратили страх Божий, вы говорите?.. Так эта утрата легко восполнима. Особенно здесь и сейчас". - Вам не следует даже приближаться к лагерю, - с расстановкой произнес Атос, вкладывая в каждое слово столько внушения, сколько оно могло удержать, - Лошадь господина Арамиса я заберу сам. И будьте трижды осторожны в расследовании несчастных случаев, сударь. Не стоит искушать судьбу, ее благосклонность переменчива. Хотя улицы города в этот час не были многолюдны, Атос всё же понизил голос и следующую фразу, вопреки ее смыслу, произнес негромко и безразлично, обращаясь то ли к спутнику, то ли к собственному коню: - Сударь, если вам дорога собственная жизнь и свобода, окрестности Ла-Рошели - не лучшее место для ваших приключений. Я мог бы дать вам совет уехать отсюда немедленно и как можно дальше, но подозреваю, что вы к нему всё равно не прислушаетесь, и дам другой, не хуже. Держитесь своих покровителей, шевалье. Может статься, что только ваши друзья смогут спасти вашу нежную шею от виселицы.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили невольно поежилась. Что там говорил д′Артаньян о ее шее? Про адамово яблоко…. Она быстро поправила воротник, проверив, застегнута ли верхняя пуговица, и ответила неожиданно серьезно. Пожалуй, слишком серьезно для Франсуа. - Я не сделал ничего дурного, но мне не надо было приезжать сюда… И вы, безусловно, правы… Беда только в том, что мои друзья, стремясь помочь, могут сами оказаться в опасности… Стечение обстоятельств и мое несчастное родство… «Сидела бы в монастыре, и у Бутвиля не было бы половины неприятностей», - девушка горько вздохнула. –«А я думала только о себе». - Всего один безрассудный поступок…Я не хотел ничего дурного, только не мог пойти против своей совести и призвания, а получается, подставил человека, лучше которого и не бывает… - скорее всего, откровенничать с Атосом было глупо и неуместно, но Эмили не могла не отозваться на заботу почти незнакомого человека. - Похоже, сейчас само мое присутствие небезопасно для окружающих. Для вас, кстати, тоже… Узкая улочка заставляла их ехать почти вплотную, и можно было беседовать вполголоса. Подковы мерно цокали по мостовой. Откуда-то запахло свежим хлебом… «Как будто я хочу в этот лагерь!» - думала Эмили. – «Я устала и всего боюсь. И устала бояться…» - Но ведь я же должен выполнить распоряжение графа, - она обреченно пожала плечами.
Атос: - Безрассудство, сударь, оправдано только тогда, когда рассудок вступает в споры с честью, - произнес Атос, - Если долг требует броситься в пекло, а разум - найти убежище понадежнее... Если честь требует рискнуть головой, а рассудок - вспомнить эдикты... Тогда и только тогда безрассудство - единственный выбор, достойный дворянина. В вашем же случае, Франсуа, я оправданий безрассудству не нахожу. Вы обещали сопроводить господина де Мориньяка? Но он уже уехал без вас. Вы хотели передать лошадь? Эту задачу я беру на себя. Вы собирались найти этого несчастного Понтье? Полноте, вы не из полиции, это не ваша забота, а о помощи такого рода господин де Мориньяк вас, насколько я понимаю, не просил. На некоторое время мушкетер замолчал, давая пажу возможность обдумать его слова, к тому же улица стала настолько узкой, что Атос предпочел пропустить своего спутника вперед и некоторое время молча следовал за ним. Вскоре они свернули на улицу более широкую и более оживленную. Время близилось к обеду, и проезжая мимо пекарни, мушкетер подумал, что было бы неплохо всё же вернуться в лагерь или, на худой конец, отобедать в том же "Гербе Аквитании", от которого паж так резво пытался удрать куда подальше. Кстати, напрасно, совершенно напрасно... - Вам следует вернуться в гостиницу, сударь, - принял решение Атос, - Вам следует вернуться к графу де Бутвилю и переговорить с ним. Судя по вашим словам, граф к вам весьма расположен и вряд ли заинтересован отправлять вас на верную погибель.
Эмили-Франсуаза де К: Мушкетер был так логичен в своих выводах, что не оставалось повода для возражений. Действительно, выходило так, что ехать в лагерь ей незачем… Задумчиво прикусив губку, Эмили проехала вперед, раз уж ее пропускали. «Чтобы шпион был на виду и не сбежал?» - Опасения Атоса были понятны, но оттого не менее обидны. - С вами невозможно спорить, сударь, - кривовато улыбнулась девушка, когда они снова поравнялись. – Вы абсолютно правы. Конечно, ей следовало вернуться в гостиницу. Конечно, ей следовало переговорить с Бутвилем. Она и сама собиралась это сделать, прежде… прежде чем уедет. Как бы ей не хотелось остаться. Только вот куда? Идея сделаться актрисой была, быть может, и хорошей, только совершенно невыполнимой, хотя бы ввиду того, что для ее осуществления требовалась, как минимум, труппа. Да и недостойно это занятие дочери барона. А к достойным занятиям путь заказан… «Судя по количеству нечаянно найденных покойников, тебе самое место в похоронной команде», - мрачно подумала Эмили, - «Вот посадят тебя в тюрьму, и уезжать не придется…» Внутренне уже согласившись с господином Атосом, она все же неуверенно проговорила: - Но надо же предупредить де Мориньяка?..
Атос: Положительно, общение с этим молодым человеком требовало от Атоса исключительного терпения. Воистину паж унаследовал упрямство от батюшки, в то время как английские корни, по всей видимости, одарили юношу причудливым умом, скорым на весьма эксцентричные заключения. "Удивительное сочетание качеств... - подумал Атос, с тоской взирая на проплывающую мимо лавку мясника, - Должно быть, парень не только весьма оригинален в поисках трудностей, но и готов отставить свое право на них до последнего. Черт возьми, я почти сочувствую Бутвилю. Д`Артаньян легко отделался, а вот графу еще предстоит насладиться помощью своего пажа в полной мере". - Господин де Мориньяк уехал в лагерь, - повторил Атос, глядя вдаль, - Повторяю, с вашей стороны было бы неосмотрительно пытаться догнать его. К тому же, я сам могу передать ваше предостережение д`Артаньяну или же самому де Мориньяку, если мне доведется встретить его лично. Да что с вами такое, сударь? Вы ведете себя, как... девчонка! Если уж вам так не терпится найти приключения на свою бесшабашную голову, по крайней мере придумайте достойный предлог! Вам опасно приближаться к Ла-Рошели, вам опасно даже ездить по улицам Этре, а вы всё толкуете о каких-то беседах с уехавшим Мориньяком, который, насколько я понял, говорить с вами расположен всего менее. Атос замолчал и сделал глубокий вздох. Нелегкое дело спасения шкуры де Кюиня давалось с большим трудом, чем он мог предположить, а нелогичность и переменчивость этого сорвиголовы ставили мушкетера в тупик. Небогатый опыт общения Атоса с мальчишками показывал, что даже самые отчаянные из них всё же не были чужды здравого смысла, а укротить их порывы было не сложнее, чем объездить молодого скакуна: это требовало сил, но в целом не представляло затруднений. Порывы мыслей и чувств Франсуа ни объяснениям, ни укрощению не подлежали, и Атос вновь подивился капризам природы, поместившей столь взбалмошное существо в тело мужчины. - Почему вы опасаетесь возвращаться в "Герб Аквитании", Франсуа? - спросил Атос, внимательно глядя на пажа, - Поверьте, в настоящее время гостиница для вас - одно из самых безопасных убежищ.
Эмили-Франсуаза де К: Щеки Эмили снова невольно вспыхнули. Конечно, она ведет себя как девчонка! А как кто она должна себя вести?! Сколько ни рядись, сколько ни старайся, от себя самой никуда не денешься… Опасно, опасно… Тут опасно, и там опасно… Вот что в глазах защипало, это точно опасно… Стоит пустить слезу, и можно дальше не притворяться… - Я не ищу приключений, хоть верьте, хоть нет. Они сами, эти приключения… - проговорила девушка с досадой, отворачиваясь и пряча глаза. – Не знаю, есть ли для меня безопасное убежище, но, боюсь, это не "Герб Аквитании". Хотя я туда непременно вернусь. Может, стоило рассказать мушкетеру то, что он и так легко узнает у своего друга Арамиса, раз уж он так интересуется? Все же он тратил время и силы, разыскивая Давенпорта… Но только то, что и так знает Арамис. И конечно, она не собирается признаваться, что она девица. Нет уж, это только в крайнем случае…. - Я могу вам пояснить, если вы хотите, сударь. Но, пожалуйста, подумайте, вам это нужно?
Атос: Атос пристально, не отрываясь смотрел на пажа. Мелкие несоответствия, незначительные противоречия, едва слышные фальшивые ноты терзали разум мушкетера надоедливыми осами, вынуждая прислушаться и присмотреться к собеседнику с особенным тщанием. Неверных жестов и нот становилось слишком много. Как ни прятался, как ни пытался отвернуться Франсуа, его нехитрые маневры всё же не могли скрыть ни вспыхнувших щек, ни блестящих глаз, ни дрожи в голосе. Разрозненные, обрывочные наблюдения мушкетера стремительно складывались в единое подозрение - и подозрение настолько неприятное, что Атос, обычно не склонный к напрасным иллюзиям, на этот раз был бы рад обмануться. Но увы: невысказанные догадки и сомнения уже вырвались на свободу и праздновали долгожданное озарение. Франсуа де Кюиня озарял слепящий свет истины, и в его лучах паж становился всё более женственным, а Атос - казался всё большим простофилей. Окоротив подступающий гнев, мушкетер обогнал пажа и преградил ему дорогу, существенно ограничивая де Кюиня в возможности отвернуться. - Да. Вы можете пояснить, - произнес Атос, подъезжая достаточно близко, чтобы избежать лишних ушей и заодно, по возможности, испепелить девчонку на месте, - Клянусь честью, вы мне многое поясните... Сударыня. Атос снова окинул взглядом лицо и тело фальшивого пажа, всё больше утверждаясь в своей догадке. И как он мог оставаться слепым так долго?!.. Как он мог не замечать очевидного, напрасно пытаясь оправдать путаницу в мыслях и бесцельное брожение чувств причудами природы? Атос злился на себя, но еще больше - на эту вёрткую девицу без стыда и совести, которая так долго и безнаказанно его дурачила, прикрываясь чужим платьем и именем. Все благие намерения мушкетера, доселе адресованные легкомысленному Франсуа де Кюиню, всё его доверие было обмануто самым возмутительным образом, и Атос, в упор глядя на наглую девчонку, требовал немедленных объяснений.
Эмили-Франсуаза де К: Конь мушкетера внезапно перегородил дорогу, принудив Эмили остановиться, а от следующих слов Атоса она вздрогнула и беспомощно глянула ему в лицо . Ну вот, и этот догадался… Надо смотреть правде в глаза, никакая из нее актриса… Лицо мужчины пылало таким гневом, что девушка едва не отвела взгляд, почувствовав, как по спине побежали мурашки. «Боже, похоже, он меня сейчас стукнет… Да что я ему сделала?!» - бес, который в безвыходных ситуациях толкал мадемуазель де Кюинь на безумные поступки, заставил ее дерзко вздернуть подбородок. - Не клянитесь в том, что вы не можете обеспечить! – по совершенно непонятному капризу памяти Эмили вдруг припомнила, как д′Артаньян ей пояснял, что его догадку подтвердило ее собственное признание, и неожиданно для себя самой выпалила: - Сами вы «сударыня»!
Атос: Граф де ла Фер не любил женщин. В их коварстве, непостоянстве, лживости и двуличии он имел несчастье убедиться на собственном горьком опыте, и каждая последующая встреча с этими адскими созданиями убеждала его в верности некогда сделанных выводов. Встреч этих он никогда не искал, но вот же проклятье: время от времени в непосредственной близости от нашего мушкетера всё же обнаруживалась какая-нибудь вертихвостка, чья-нибудь родственница или любовница, делами которой Атос отчего-то вынужден был заниматься. Следует отдать ему должное: в помощи подобного рода его друзья не знали отказа, долг дружбы мушкетер выполнял честно и до конца, не досаждая несчастным влюбленным своими размышлениями о неверной женской природе и о тщетности их надежд, но и не теряя своего обычного хладнокровия, за которым нередко скрывалось безнадежное сожаление о человеческой слабости и неутолимой вере в миражи. Но, повторяем, сам Атос таких историй сторонился, про себя полагая, что если в историю замешана женщина, счастливый финал попросту недостижим. Однако дамы всегда находили Атоса сами. Мысленно послав равнодушным Небесам очередной укор и собрав всё терпение, оставшееся от сегодняшней беседы, мушкетер произнес: - Видимо, легкомыслие присуще вам в обеих ваших ипостасях. Я вынужден повторить вам, сударыня, то, что уже повторял сегодня неоднократно: чем откровеннее ваши признания, тем выше шансы на спасение вашей шеи. Или вы всерьез полагаете, что женщина в мужском платье вызовет в Ла-Рошели больше доверия? Бросив быстрый взгляд по сторонам, Атос вновь поравнялся со своей спутницей и продолжил, понизив голос: - Я не собираюсь провести еще пол-дня в напрасных попытках выяснить оставшуюся часть правды и вразумить вас, как я пытался вразумить Франсуа. Всё это чересчур утомительно и почти безнадежно. Мне по-прежнему нет никакого дела до вашей участи и по-прежнему есть основания для вашего ареста. Посему с этого момента я хочу слышать правду и ничего, кроме правды. Вы меня понимаете, сударыня?
Эмили-Франсуаза де К: Что-то было в этом человеке, что заставляло успокоиться… Как-то глупо беситься и дерзить, если собеседник остается хладнокровным. А выдержке Атоса можно было позавидовать. Казалось, только что готов был стереть ее в порошок… Говорят, во время шторма моряки льют на воду масло, и волны стихают. Так же, как масло на волны, отстраненный голос мушкетера подействовал на девушку. Сопротивляться ей расхотелось. - Если вам так хочется… Мне кажется, это будет не очень удобно на ходу, но, опять же, если вам так хочется… Меня зовут Эмили-Франсуаза де Кюинь. Это мое имя, хотите верьте, хотите – нет. Все остальное, все, что вы слышали в Париже – правда. Почему господин Давенпорт с детства переодевал меня в мальчика и использовал для своих целей – теперь уже спросить его невозможно. Я привыкла, мне нравилось. Все остальное – тоже правда. Д′Артаньян быстро догадался, кто я. Пожалел. Он очень хороший человек, ваш друг. Эмили устало вздохнула и потерла переносицу. - Он действительно передал меня графу при драматических обстоятельствах. При каких - это долго рассказывать, да и зачем вам. Господин де Бутвиль тоже догадался. Видимо, я очень плохо притворяюсь. Граф оставил меня у своей родственницы, а она… меня должны были отправить в монастырь. И я сбежала. Сюда. Чтобы найти дядю. И нашла. «Хорошо мужчинам, они, наверное, умеют не плакать», - мадемуазель де Кюинь посмотрела вниз, на дорогу. Булыжники, травка…- «Не хочу я это снова вспоминать… Не могу…» Голос девушки звучал глухо, когда она продолжила. Как можно четче и понятнее, не замечая, как помертвело обычно живое личико, стараясь закончить поскорее, Эмили рассказала, при каких обстоятельствах она встретила дядю и обрела отца, пропустив только то, что касалось кинжала. - Господин Арамис все это знает. Кстати, он даже и не спрашивал. Сразу сказал: «Вы – женщина»… Оттуда, из Нуаре, я тоже ушла, заблудилась и попала в Этре. И встретила Бутвиля. – Девушка смахнула рукавом выкатившуюся все же слезинку и прямо посмотрела в лицо мушкетера. - Теперь вы можете меня арестовать, потому что, видит Бог, сударь, я больше не могу бояться!
Атос: Некоторое время Атос мрачно смотрел на девушку, будто надеясь, что от его тяжелого взгляда она испарится, как роса на полуденном солнце, исчезнет со всеми своими невзгодами, вокруг которых уже вьётся так много мужчин, пытаясь взять заботы этой искательницы приключений на свои плечи. Подумать только. И д`Артаньян, и Арамис... Впрочем, в участии Арамиса теперь не было ровным счетом ничего удивительного, а д`Артаньян... "Что ж, - криво усмехнулся Атос про себя, - Хоть тут я оказался прав. Наш гасконец разглядел в девчонке родственную натуру, склонную к приключениям и интригам и при этом не лишенную романтических побуждений... Хвала Небесам, он не увлекся ею всерьез и вовремя поручил эту даму заботам Бутвиля. Вероятно, так следует поступить и мне самому. Пока она снова где-нибудь не заблудилась". Мушкетер наконец отвернулся от этой Франсуа-Франсуазы, вновь устремляя взгляд куда-то в конец кривоватой улочки, где пара кумушек что-то живо обсуждала, заботливо придерживая корзинки с покупками. "Сидела бы она лучше в монастыре, - снова подумал Атос, - Всё разумнее, чем искать английских дядюшек в окрестностях Ла-Рошели..." - Да, полагаю, ваш арест был бы вполне правомерным и обоснованным решением, - произнес он, не глядя на Эмили, - Пожалуй, мне следовало бы поступить именно так, сударыня, однако сама мысль о том, какое количество околесицы предстоит выслушивать дознавателям во время допроса, приводит меня в смятение. Чего доброго, меня самого привлекут к ответу за то, что доставил нашему командованию столько головной боли. С другой стороны, здесь в Этре уже есть человек, имевший несчастье привыкнуть к вашим выходкам. Разумеется, я имею ввиду многострадального графа де Люза... "Правильно ли я поступаю?.. - спросил самого себя Атос, - Проклятье, случай, и впрямь, непростой. Девчонку определенно ждет виселица: язык длинный, ум короткий, а время военное. Черт возьми, дорогая цена за легкомыслие! Но и это мне, в сущности, было бы глубоко безразлично, если бы не..." Перед внутренним взором мушкетера возникло лицо д`Артаньяна и его взволнованный голос: "Франсуаза? Вы видели ее? Надеюсь, вы не оставили ее в беде, Атос?" - "Я отправил ее прямиком на эшафот, друг мой". Премилая бы вышла беседа... - Мальчик вы или девочка, но за вашу шкуру отвечает де Бутвиль, - отрывисто произнес Атос, избавляясь от неприятной фантазии, - Если сей достойный дворянин возжелает отправить вас прямо в ад, а вы на то согласитесь - это будет ваша с ним забота. А я умываю руки.
Эмили-Франсуаза де К: Потупившаяся под взглядом мушкетера Эмили – и как это некоторые люди умудряются так смотреть, что чувствуешь себя букашкой? – выдохнула с облегчением. Все же оказаться арестованной ей совсем не хотелось. А вот оказаться рядом с Бутвилем – это ли не счастье… «Даже если ради него надо будет отправиться в ад…» - почему-то от этой мысли девушка почувствовала себя неловко. Не потому, что это было неправдой – она чувствовала именно так, а потому что… не дай Бог, кто узнает, какие глупости лезут ей в голову! - Очень хорошо. – Эмили робко посмотрела на Атоса. – Тогда я… пойду?.. А лошадь оставлю, да?..
Атос: - Я провожу вас, - коротко ответил Атос, кивком делая Эмили знак следовать дальше. Таким образом спутники вновь двинулись в сторону "Герба Аквитании", мысли же самого мушкетера немедленно вернулись к последним событиям, от которых их отвлекла лошадь Арамиса. Значит, в деле убитой баронессы (если это, конечно, баронесса), уже есть подозреваемые. Де Мориньяк и некто Понтье, смерть которого вовсе не означает его невиновности. Так считает следствие, и легче всего согласиться с этим, также предположив, что убийство женщины, да еще в постели, действительно не похоже на дело рук благородного дворянина, и, скорее всего, в деле убийства замешан тот самый Понтье. Но убийца ли он? Или невольный свидетель убийства, которого поспешили убрать с дороги? Или это наёмник, который слишком много знал? Атос едва заметно пожал плечами. Бессмысленно. Без выяснения личности убитой и её связей гадать о ее убийце можно бесконечно. Паж... Черт, эта девчонка не смогла подтвердить, что убитая являлась женой ее отца. Она убитую не видела вовсе и повторяет ее имя только с чужих слов. Но в эти смутные времена женщины порой примеряют на себя чужие имена, как шляпы. Да и что делать новоиспеченной баронессе де Кюинь близ Ла-Рошели? Сомнительно. В этой запутанной истории вообще чересчур много сомнительного и предостаточно допущений... Так мушкетер и девица де Кюинь приблизились к площади города Этре, в будний день безмятежной и немноголюдной. Атос размышлял, Франсуаза молчала, и мушкетер находил такое положение дел вполне сносным. Еще бы заказать добрый обед в "Аквитании"... Но всему своё время.
Бутвиль: Легкой походкой беспечного человека, который только что приятно провел время с девушкой и предвкушает добрый обед, Бутвиль прошел по улицам городка до небольшой площади, посреди которой, как и положено в приличном городе, высился увенчанный статуэткой Девы Марии фонтан, он же водопой и место вечернего сбора жаждущих общения стариков; но до вечера еще было далеко, и любопытных глаз и ушей вокруг было пока немного. За фонтаном красовалось двухэтажное, и даже с маленькой башенкой по фасаду, здание ратуши. Здесь, как граф и рассчитывал, нашелся жаждущий полезной деятельности на благо Франции почтарь, который, получив достойную его рвения плату, уже через четверть часа взгромоздился на пегую, крепкую лошадку и бойко затрусил в ту сторону, где, по его уверениям, "совсем неподалеку" находились благородные телохранители господина кардинала. Проводив его взглядом, Бутвиль подумал, что уже достаточно нагулялся пешком, и хорошо бы до лагеря проехаться в седле, заодно и коню дать размяться... Как бы в ответ на его мысли с противоположной стороны площади послышалось неспешное постукивание подков - и Луи-Франсуа, машинально взглянув в ту сторону, с изумлением опознал в одном из всадников воистину вездесущую мадемуазель де Кюинь, которой сейча полагалось быть либо в лагере мушкетеров вместе с шевалье де Мориньяком, либо в комнате на втором этаже гостиницы... Впрочем, радом с нею едет именно мушкетер, - так может быть, она как раз возвращается из лагеря? Но тогда почему же при ней все та же, не принадлежащая ей лошадь? И кто этот дворянин с такой благородной осанкой, с приятным, но невеселым лицом? Случайный попутчик, сопровождающий или... Святые угодники, почему у Эмили такой взъерошенный и безрадостный вид? Они были уже совсем близко, и Бутвиль, не имея возможности правильно оценить ситуацию, предпочел не задавать никаких громких вопросов, а просто остановился на виду у всадников, якобы затем, чтобы расправить складки плаща.
Эмили-Франсуаза де К: Спорить с Атосом Эмили не рискнула. Да и стоило ли? По крайней мере, с таким сопровождением никакой Морель и иже с ним были ей не страшны… наверное... Смущало же девушку то, что поручение Бутвиля она так и не выполнила. Но, с одной стороны, только полный идиот не прислушался бы к предостережениям мушкетера, а с другой стороны, что она могла сделать? Сбежать? Помимо очевидной глупости, эта затея была так же очевидно невыполнима. Поэтому мадемуазель де Кюинь послушно и молча двигалась за Атосом. Разговаривать тоже не было никакой охоты – Эмили подозревала, что вряд ли услышит что-нибудь лицеприятное. В полном молчании они выехали на городскую площадь, и… чтобы встретиться с графом, незачем было ехать в «Герб Аквитании». - Вот он, господин де Бутвиль, - пояснила девушка своему спутнику, и, ничтоже сумняшеся, тотчас устремилась к графу, буквально через пару мгновений спешиваясь рядом с ним. - Это господин Атос, королевский мушкетер, - быстро проговорила она. Вышло не очень куртуазно, зато Бутвиль не успел ничего спросить. - Господин де Бутвиль-Монморанси, граф де Люз. – почти торжественно провозгласила Эмили-Франсуаза подъехавшему мушкетеру.
Атос: Атос спешился и, окинув представленного внимательным взглядом, отвесил положенный поклон. С графом де Люзом Атос знаком не был, однако смутно припоминал, что д`Артаньян некогда упоминал этого господина и, кажется, упоминал с уважением. Что же подумал о графе сам Атос, можно было только догадываться: лицо мушкетера по-прежнему оставалось бесстрастным. Никогда не стоит спешить с выводами, и уж тем паче - сообщать о них окружающим. Кто знает, какие причины заставили графа взять на себя заботу о Франсуазе де Кюинь (а в слове "заставили" Атос отчего-то не сомневался)? Кто знает, какими обстоятельствами руководствовался господин де Бутвиль, отправляя своего синеглазого пажа в военный лагерь? Может, это был вопрос жизни и смерти, а может - исключительно легкомыслие самого де Бутвиля. А впрочем... Ему, Атосу, до всей этой истории нет ровным счетом никакого дела. Обед по-прежнему интересует его гораздо больше, чем бесшабашные пажи и их непостижимые покровители. И чем дальше - тем больше разница, по правде говоря... - Граф де Люз, рад познакомиться с вами, - молвил Атос, - Судьбе было угодно сперва познакомить меня с вашим пажом, причиной тому стала слишком хорошо известная мне лошадь... Однако позже мы нашли еще пару занятных тем для беседы, после чего я счел необходимым разыскать вас, сударь, и передать вам этого... сорванца прямо в руки. Он слишком легок на подъем и чересчур разговорчив, а в окрестностях Ла-Рошели многие не выносят английского акцента.
Бутвиль: Эмили не доехала до лагеря, оставила Мориньяка, не отдала лошадь владельцу, но ухитрилась неизвестно как привести в правильное место как раз того, кто нужен! Боже правый, ну кто может сравниться с этой удивительной девушкой! Спокойствие давалось Бутвилю намного труднее, чем господину Атосу, однако он сумел, сохраняя невозмутимое лицо, ответить на поклон, и не взглянув в сторону Эмили, хотя в душе у него поднялась целая буря чувств и вопросов. - Господин Атос, - произнес он, и даже с улыбкой, - меня восхищает столь краткая и притом исчерпывающая характеристика моего пажа. Вы успели так быстро подметить все его основные недостатки! Увы, его положительные свойства видны не сразу, хотя они имеются, уверяю вас. Например, именно благодаря Франсуа мы с вами встретились здесь и сейчас, а ведь я намеревался ехать в лагерь специально чтобы разыскать вас! И я рад встрече не только потому, что слыхал о вас много хорошего, но и ради чрезвычайно важного дела. Однако позвольте, прежде чем я объясню, в чем оно заключается, потребовать у моего пажа отчета в том, как именно он выполнил... точнее, почему не выполнил, как я вижу, данные ему поручения! Возможно, его ответ облегчит мне изложение задачи... Он наконец повернулся к Эмили, как можно суровее взглянул ей в глаза и велел: - Докладывайте же, Франсуа! И постарайтесь последовать примеру господина Атоса - обойдитесь без лишних слов!
Эмили-Франсуаза де К: Эмили исподлобья смотрела сначала на Атоса – ну к чему продолжать комедию? – потом на Бутвиля – а этот сердится, надо же! Хотя она сама говорила, что вполне может пережить гнев графа, но… пережить-то переживет, конечно, только все равно неприятно и неуютно. Девушка тяжело вздохнула. Можно и без лишних слов… - Во-первых, господин Атос догадался про меня, можно не притворяться. Во-вторых, в гостинице нас с вами подслушали. Тот, кто подслушал, некто Морель, хотел меня шантажировать. Но у него не было никаких доказательств, тогда он меня схватил. А шевалье де Мориньяк спас, но я ничего не могла ему объяснить, он решил, что я его дурачу, разозлился и уехал один. Потом я хотела пойти и рассказать все вам, но случайно в колодце нашла труп Понтье. Пока сидела в кустах, услышала, что в его убийстве обвиняют де Мориньяка. Я хотела предупредить шевалье и решила ехать в лагерь, но встретила господина Атоса, и он убедил меня, что ехать туда неблагоразумно. Вот и все, - подытожила Эмили и ужаснулась сама: неужели все это произошло с ней в какие-то прошедшие два часа?
Атос: ...Как бы кстати сейчас пришелся хороший, прожаренный кусок баранины с шафраном. Или пара подрумяненных каплунов. Или даже, черт возьми, какие-нибудь колбасы - некоторые из них прекрасно идут под вино... Хотя мысли Атоса всё упорнее возвращались к теме обеда, он не мог не отметить, что рассказ Франсуазы всё же вполне согласовывался с тем, что она рассказывала мушкетеру ранее (по всей видимости граф де Люз оказывал на ум девицы воздействие дисциплинирующее и благотворное). Что ж, значит, д`Артаньян получит достоверные сведения о своем родственнике и характере его затруднений. Приятно было и то, что девица всё же вняла предостережениям Атоса и даже отложила их в памяти. "Хвала Создателю!" - как сказал бы Арамис... - Неблагоразумно посвящать всю площадь в свои секреты, - заметил Атос, также не глядя на Эмили, - Поверьте, в наше время на десяток лиц, к вашим делам равнодушных, всегда найдется одно заинтересованное, а умение хранить молчание, как я заметил, становится всё более редким. Отчитав таким образом пажа, достоинств которого, вопреки словам графа, Атос доселе так и не заметил, мушкетер обратился к де Бутвилю, в котором он видел собеседника куда более достойного и благоразумного: - Сожалею, сударь, но присутствие вашего пажа в лагере Ла-Рошели действительно небезопасно. Новое лицо немедленно вызовет подозрения, к тому же, как я уже отмечал, ваш протеже весьма разговорчив и, что еще хуже, дурно владеет собой. Охватывает ли его беспокойство, овладевает ли им гнев - в его речи начинает звучать явственный акцент, привычный по ту сторону Ла-Манша и весьма подозрительный - по эту. Впрочем, - тут голос Атоса стал чуть громче, - если вы хотите как следует проучить мальчишку и обеспечить ему боевое крещение (которое вполне может стать боевым отпеванием), Ла-Рошель - отличный выбор, граф.
Бутвиль: Бутвиль не смог ответить сразу: нужно было как-то вместить в голову, и без того перегруженную, все, что сообщила Эмили - к счастью, вполне связно и ёмко. Похоже, общение с достойным и невозмутимым мушкетером пошло ей на пользу... Итак, у нас теперь имеется некто Морель, шантажист, возникший, словно чертик из коробочки, и предполагаемый убийца Понтье, в свою очередь кем-то убитый - не бросился же он сам в колодец, движимый раскаянием? И что значит "догадался про меня"? О каком именно из многочисленных секретов бедового пажа догадался господин Атос? Луи-Франсуа потер лоб, надеясь упорядочить разнородные мысли; это не помогло, однако долго молчать было неучтиво, и он сказал со вздохом: - Господин Атос, должен признаться, что на мою долю выпадали и раньше тяжелые дни, однако подобного нынешнему я не припомню, право... Связно и коротко изложить вам все, что случилось, будет трудно не только сему взбалмошному существу, но и мне. Сейчас скажу вам только, что я сделал все мыслимое, чтобы Франсуа оказался как можно дальше от театра военных действий, под присмотром почтенных особ. У меня... у меня имелись свои причины на то, чтобы так поступить. О нашем совершенно случайном знакомстве вы сможете узнать кое-что от шевалье д'Артаньяна. Я сам в эти подробности не хотел бы вдаваться, тем более, что у меня есть более насущные заботы, в возникновении которых Франсуа если и виноват, то не слишком и не по своей воле. Говорить обо всем этом посреди площади, как вы совершенно справедливо заметили, не стоит. Предлагаю вам зайти ко мне - я стою в "Гербе Аквитании", там мы сможем и подкрепиться, и запереть за собою дверь, и проследить, чтобы нас на этот раз не подслушали. В ближайшее время все праздные зеваки в гостинице будут заняты приходом кюре и подготовкой тела покойной мадам де Кюинь к отпеванию в здешней церкви, так что мы сможем пройти почти незамеченными, особенно если вы согласитесь оставить лошадей здесь - я только что обнаружил при ратуше небольшую конюшню для почтарей, там этим прекрасным животным будет достаточно уютно, а на обратном пути в лагерь вы сможете их забрать. Как вы находите этот план? Давая мушкетеру возможность обдумать предложение, граф обернулся к Эмили и задал другой вопрос: - А как вы думаете, Франсуа, тот таинственный месье Морель еще в гостинице или уже скрылся? Не лучше ли нам будет всем троим пройти через сад и воспользоваться вашей лестницей?
Эмили-Франсуаза де К: - Окно я закрыл, но не на задвижку, - Эмили была рада, что разговор от ее особы перешел к конкретному делу. Особенно неприятным ей показался выговор Атоса, вероятно, потому, что возразить было нечего. И не хотелось, вот что странно… - Лестницей можно воспользоваться, наверное, она где-то там и валяется, вот только… - живое воображение девушки тотчас нарисовало ей, как они, все трое, гуськом ползут по лестнице: невозмутимый мушкетер (интересно, когда он карабкается, у него такое же скучающее выражение лица?), Бутвиль с развевающимися по ветру длинными волосами, а в конце, этаким довеском, худенький паж. Глаза Эмили заблестели. – Вот только боюсь, если кто-нибудь все же нас увидит…. Это будет поинтересней отпевания… К тому же вы ранены – и как вы полезете? – она покосилась на графа. Слава Богу, плащ он запахнул, может, не застудит рану на ветру… - А что до Мореля – кто его знает… Мне кажется, так просто он не отстанет. Но он мало слышал, слава Богу; у него нет никаких доказательств, чтобы вас обвинить, кроме одного, самого безобидного.
Атос: Что и говорить: план, предложенный де Бутвилем, пришелся Атосу как нельзя более по душе. Выразив графу согласие учтивым поклоном, мушкетер оглянулся в сторону местной ратуши, которая, в самом деле, находилась недалеко от гостиницы и своим видом внушала некоторое доверие. Поручив лошадей хорошему конюху и славно отобедав, можно, пожалуй, перейти и к важным делам, а в том, что граф де Люз не предложит ничего сомнительного и недостойного, Атос отчего-то не сомневался. Предложенные им меры предосторожности выдавали в нем человека предусмотрительного, а своеобразная галантность по отношению к де Кюинь обнаруживала благородство и хорошее воспитание... На какое-то неверное мгновение мушкетер подумал, что и все эти качества, и слова, и даже знакомство с д`Артаньяном, в сущности, вовсе не гарантируют чистоты помыслов дворянина, но уже в следующий миг Атос отверг подозрения. Благородный дворянин заслуживает уважения и доверия - пока какой-либо его проступок не докажет обратное.
Бутвиль: Бутвиль уже долго не думал о своей ране и боли не ощущал; но как только Эмили о ней упомянула, естественно, рука тут же заныла. Атос так и не ответил на предложение прямо, но, учитывая его характер, молчание, видимо, следовало считать за знак согласия. Но прежде чем покинуть площадь, кое-что еще нужно было уточнить. Притом так, чтобы Эмили не слышала... - Да, пожалуй, карабкаться по стремянке - это не то развлечение, которое я мог бы сейчас себе позволить, - усмехнулся граф. - Итак, господин Атос, для всех мы попросту идем обедать в "Гербе", вы согласны? Вино там недурное, сыр выдержанный и цыплят жарить умеют. Но прежде устроим лошадей. Франсуа, отведите их вон туда, в ворота слева от ратуши, и заплатите служителю. (Граф вытащил из кармана монету и вложил в ладонь Эмили.) Мы подождем вас здесь. Надеюсь, вы сумеете проделать эти сто шагов туда и обратно без новых приключений!
Эмили-Франсуаза де К: Зажав в кулаке монету, Эмили поклонилась как можно учтивее, язвительно подумав про себя, что если она что-то умеет делать как мужчина, то это кланяться. Не самое необходимое из умений, надо сказать… Приняв у мушкетера повод его коня, она молча отправилась к указанным воротам, на ходу вполне серьезно размышляя о том, действительно ли ей удастся пройти пресловутые сто шагов без новых напастей. В свете сегодняшних событий в этом можно было и усомниться…
Атос: "И без новых мертвецов, - добавил про себя мушкетер, глядя незадачливому пажу в спину,- Надеюсь, в этой конюшне она не наткнется на новые неприятности, с её-то счастьем..." Мушкетер и сам не отдавал себе отчета в том, насколько его начали раздражать все эти нелепые убийства и не пойманные убийцы. Точкой отсчета, разумеется, следовало считать несчастного из Сабль-д’Олон, убитого и ограбленного неизвестно кем. Следующим можно было записать Давенпорта, чья смерть мушкетера волновала мало, но бегство которого, тем не менее, стало очередной его, Атоса, неудачей. Затем - до сих пор не объяснимое убийство Фаволя, столь же странная смерть баронессы (хм?..) де Кюинь и, наконец, завершал этот скорбный ряд труп некоего Понтье на дне колодца. Причем все эти события происходили так стремительно, что никто, черт возьми, не мог ни предотвратить их, ни даже толком объяснить мотивы убийц. Граф де ла Фер был знаком со Смертью не понаслышке. Они не раз встречались на поле боя, время от времени раскланивались на дуэлях и, казалось, всегда питали друг к другу известное уважение, но сейчас Смерть словно нарушала установленный договор, играла не по правилам, словно из озорства собирая свою жатву прямо за спиной мушкетера или же - прямо перед ним, так близко, чтобы он успел застать безжизненное тело, но недостаточно для того, чтоб сумел помешать. Увы, удача в этой игре была не на стороне Атоса. В азартных играх ему вообще не слишком везло. - Итак, сударь, вы хотели побеседовать о чем-то важном, что не терпит отлагательств, - произнес Атос, проводив пажа взглядом, - и не предназначено для чужих ушей. Особенно, женских. Что ж, немного узнав вашего пажа, я полностью одобряю ваше решение, граф. Не стоит отягощать легкий ум лишними заботами, которые, к тому же, ваш друг так легко принимает за свои собственные и начинает решать... согласно своему разумению. Атос не спеша снял перчатки и поправил шляпу. Солнце достигло зенита и всё настойчивее предлагало найти угол попрохладнее и желательно - с хорошим бургундским, как следует остывшим в местных погребах.
Бутвиль: "Особенно женских"? Та-а-к, кажется, новый знакомый уже ответил на еще не заданный вопрос. И все-таки, проводив Эмили взглядом, Луи-Франсуа сказал: - Сударь, каким бы легкомысленным ни казался вам мой... паж, у меня практически нет от него секретов, потому что молчать о самых важных вещах он умеет. При нашем дальнейшем разговоре я не буду возражать против его присутствия. А сейчас я отослал его лишь для того, чтобы уточнить: какую именно из тайн Франсуа вы успели узнать за столь недолгое время вашего знакомства? Что-то политическое или... некие сведения личного характера? Хотя осеннее солнце и начало наконец пригревать, словно вспомнив о лете, Бутвилю стало вдруг жарко не от этого; хоть ему и удалось довольно обтекаемо сформулировать вопрос, он слишком уж близко подошел к собственной самой главной тайне...
Атос: "А у нее еще и тайны есть?.."- мысленно усмехнулся Атос. Только мысленно, ибо граф, судя по всему, был весьма привязан к этой девушке, и даже справедливая ирония в ее адрес вполне могла вывести Бутвиля из себя, а ссор по столь ничтожным поводам Атос не желал. Тем не менее, вопрос графа поставил мушкетера, кроме шуток, в весьма затруднительное положение. За прошедшие пару часов Франсуаза наговорила так много обрывочных сведений, многие из которых вызывали сомнения, а некоторые и вовсе не подлежали проверке, при этом любой ее рассказ мог с одинаковым успехом оказаться как тайной, так и фактом, известным всем, кроме самого Атоса... Взять хотя бы убийство Давенпорта. Или её девичью природу, о которой, кажется, были осведомлены все, кто имел с этой барышней беседу дольше получаса. Атос тяжело вздохнул, с крайней неохотой вновь возвращаясь мыслями к сбивчивой болтовне де Кюинь. - Право, не знаю, что вам ответить, сударь, - честно признался мушкетер, - Могу сказать лишь, что сам я естественным образом был заинтересован лишь в вопросах, которые касались меня, моих друзей и отчасти - последнего убийства в "Гербе Аквитании", весть о котором коснулась меня этим утром. Затем меня столь же естественно заинтересовала сама личность, которая скрывалась под маской пажа и постоянно себя обнаруживала... Ответы на свои вопросы я получил. Что же из этого является тайной, мне судить трудно. Специально Франсуа не предупреждал меня ни о каких секретах и не брал с меня слова молчать о чем-либо, следовательно - в тайны не посвящал. "...Или просто не подумал, что это тайна", - добавил про себя мушкетер. Мысленно, разумеется.
Бутвиль: Луи-Франсуа взяла досада на самого себя: он так привык за последние месяцы осторожничать в разговорах и настолько отвык от благородной прямоты! Но с этим человеком ни хитрить, ни прибегать к иносказаниям, похоже, не нужно было. Знатного ли рода был этот мушкетер или нет, неважно - Бутвилю показалось, что он похож на кузена Анри, только веселости ему недоставало. А раз похож, значит, можно довериться.... - "Под маской пажа".... - повторил он со вздохом. - Означает ли это, сударь, что вы уже увидели в мальчишке - девушку? Собственно, сейчас меня только этот момент интересует. Поскольку дальнейший наш разговор, касающийся дела, трудно будет вести, не определив моего и вашего отношения к этой... личности.
Атос: - Увы, сударь, это так, - подтвердил Атос, - И если вы называете это тайной, я со своей стороны даю вам слово хранить её от непосвященных. Означало ли всё это, что дело, о котором говорил де Бутвиль, предполагает участие Франсуазы?.. Здесь ум Атоса решительно отказался от осмысления этой тревожной идеи, вновь обратившись к событиям более интригующим и безопасным. Например, к тем же убийствам... Кстати, дело может касаться, по крайней мере, одного из них. Например, убийства баронессы, бросающего тень едва ли не на каждого постояльца гостиницы. Атосу пришло в голову, что помощь в расследовании этой истории могла бы также заинтересовать и д`Артаньяна - хотя бы из родственных побуждений. Если девица не солгала (говоря точнее - не напутала), де Мориньяк по-прежнему числится в списке подозреваемых, а список этот не так уж велик. Но что толку строить предположения? Еще полчаса - и он сам обо всем узнает...
Бутвиль: - Да, я хотел бы сохранить этот факт в тайне, - испытывая большое облегчение от того, что все прояснилось, ответил Бутвиль. - Он известен уже нескольким людям, однако все они способны промолчать, пока судьба мадемуазель де Кюинь не сложится более благоприятно. Шевалье де Мориньяк ни о чем не подозревает, видимо, в силу своей крайней молодости, и посвятить его в этот секрет я решусь только в крайнем случае. Мужская одежда служит девушке, у которой нет ни родителей, ни близких родственников, ни средств к существованию, неплохой защитой. Точнее, отец у мадемуазель Эмили имеется, как выяснилось совсем недавно, однако ей от этого стало не лучше, а хуже... Однако об этом вы узнаете подробнее, когда мы окажемся под крышей и за запертой дверью. Граф помолчал, собираясь с духом, потому что сказать нужно было еще кое-что, а как трудно произносить некоторые слова вслух... - Сударь, - глянув прямо в глаза мушкетеру, начал он, - у вас неизбежно должен был возникнуть вопрос, почему я терплю это существо рядом с собой здесь, на войне. Столь же неизбежно жизненный опыт подскажет вам простой ответ, который оказался бы правильным в девяти случаях из десяти, когда речь идет о солдатах и женщинах. Но мой случай - именно десятый... если вообще не одиннадцатый. Между нами не было ничего, что могло бы набросить тень на репутацию и честь девушки. Но... мне самому это удивительно, однако мои чувства к ней вполне можно назвать любовью, и если бог пошлет мне немного удачи, то я женюсь на мадемуазель де Кюинь, как только кончится война. Она же, в силу полнейшей неопытности в сердечных делах, об этих моих намерениях даже не догадывается. Он остановился перевести дух и поглядел на ворота конюшенного двора - Эмили пока не появилась, несколько минут для конфиденциальных признаний еще оставалось. - Вы первый и единственный, кому я открываю эти обстоятельства. Я сделал это лишь повинуясь необходимости внести ясность в крайне запутанную ситуацию. Я верю, что вы не превратите их в повод для досужей сплетни. Вот, пожалуй, и все...
Атос: Безмолвию Атоса могли позавидовать сфинксы. Многие знания и многие печали не ищут слов, но тяготеют к молчанию. Чем больше знания, тем глубже дно. Чем беспросветней печаль, тем темнее воды. Горький опыт неисчерпаем и не надобен никому, кроме своего обладателя, не стоит и предлагать. Только молчание - в ответ на чужие признания, иллюзии, радости и надежды. Amor non est medicabilis herbis. Не лечится - ни травами, ни мудрым словом, ни добрым вином. Только разъедает изнутри, пропитывая внутренности горечью, а душу тоской. И если бог пошлет вам немного удачи, сударь, вы излечитесь раньше, чем эта болезнь захватит ваше существо целиком и навеки. Однако что вам до чужих горестей, граф де Люз? Вы молоды, влюблены, счастливы... И граф де ла Фер сожалеет от вас. Не без труда оторвав мрачный взгляд от сомнительного будущего (образы которого, видимо, явились мушкетеру где-то на уровне перевязи Бутвиля), Атос, наконец, произнес: - Ваши благородные чувства и намерения делают вам честь, сударь. И заверяю вас: я не расположен к сплетням. Ответив столь лаконичным образом на всё пылкое красноречие графа, мушкетер оглянулся в сторону ратуши, пару раз в нетерпении топнув каблуком по камням мостовой. - Однако где же этот бездельник... Надеюсь, вы простите мне этот оборот, сударь, - усмехнулся мушкетер, - За время нашей беседы я привык воспринимать вашу спутницу как мальчишку, к тому же, обещал вам хранить её настоящую личность в тайне, и вследствие всех этих обстоятельств предпочитаю называть ее именно бездельником и шалопаем.
Эмили-Франсуаза де К: Как ни странно, Эмили вполне благополучно отвела лошадей в конюшню и так же благополучно передала их конюху. И конюх, и помогающий ему мальчишка были так же вполне живыми и очень довольными полученной монетой. Мадемуазель де Кюинь проследила за тем, как лошадей поставили в стойла, проверила качество предназначенного им овса, коим была опять же вполне удовлетворена, и отправилась обратно. Оставленные ею мужчины мирно беседовали, и повеселевшая девушка прибавила шагу.
Бутвиль: Бутвиль увидел Эмили, спокойно выходящую из ворот, без видимых телесных повреждений, без конвоя или погони, и на сердце у него потеплело. - Сударь, - весело возразил он господину Атосу, - бездельником я бы не назвал существо, постоянно и весьма деятельно занятое сотворением разнообразных приключений на свою голову, но с определением "шалопай" я полностью согласен. И прошу вас учесть, насколько затруднено воспитание ЭТОГО пажа по сравнению с другими - не то, что выпороть, даже за ухо дернуть - и то нельзя!
Атос: "Да можно..." - подумал, опять-таки про себя, мушкетер, глядя на приближающегося пажа. Дергать дам за ухо - занятие, безусловно, недопустимое, но если дама сама предпочитает носить мужское платье и называть себя "Франсуа", но при этом думает и ведет себя, как девица, пара вразумляющих подзатыльников вполне могла бы направить ее в нужное русло. Впрочем, все эти не слишком куртуазные и совсем не галантные размышления миновали сознание Атоса, словно вереница изможденных, ярко одетых цыган, которых никогда не пустишь в свой дом, но и не сможешь проигнорировать вовсе. Да и какое ему, в сущности, дело до воспитания девицы де Кюинь?.. Правильно, решительно никакого. - Отдаю должное вашему долготерпению, граф, - учтиво ответил Атос, положив ладонь на эфес шпаги, - Надеюсь, однажды оно будет вознаграждено по достоинству. Любезно кивнув де Люзу и мельком взглянув на де Кюинь, Атос, наконец, оставил суетные размышления о воспитании взбалмошных барышень и обратился всеми помыслами к кухне "Герба Аквитании", в направлении которого все трое и направились сей же час. Эпизод завершен.
полная версия страницы