Форум » A la guerre comme à la guerre » Девицей был бы краше. 15 сентября 1627 г., около десяти утра » Ответить
Девицей был бы краше. 15 сентября 1627 г., около десяти утра
Провидение:
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Эмили-Франсуаза де К: Эмили проводила Мореля озадаченным взглядом. Это хорошо, что он убрался, скатертью дорога… Оружейник, ну конечно! И никогда не лжет! А теперь надо ждать от него какой-нибудь гадости. И просто необходимо как можно скорее предупредить об этом графа. Только, вот досада, ее спаситель требует объяснений, и его можно понять, на его месте любой бы взбеленился, битый час дожидаясь мальчишку. Закусив нижнюю губу, девушка снизу глянула на Мориньяка, пытаясь придумать, что ей теперь делать. «Ох, ну и злится же… Усами шевелит…» - тут Эмили совершенно некстати вдруг стало смешно, но она сдержала неуместную улыбку и быстро опустила взгляд (не заметил бы!), в кои-то веки благоразумно сообразив, что юное лицо гасконца пылает самым настоящим гневом, и дразнить молодого человека сейчас опасно. «Можно, конечно, сказать, что я вовсе не обязан перед ним оправдываться», - думала девушка. - «Но тогда он, пожалуй, совсем взбесится, а ссориться не хочется, еще вместе ехать, и он же меня спас…» Мориньяк ждал ответа, и мадемуазель де Кюинь неуверенно выдала: - Граф разговаривал со мной… долго... Ей никак не приходило в голову хоть какое-нибудь мало-мальски вразумительное объяснение тому, почему Франсуа, вместо того, чтобы спешить туда, где его ждут, вдруг оказался болтающимся на задворках.
Сезар де Мориньяк: - Долго... - скептически хмыкнул гасконец, которому предлагалось выбрать одно из двух: или поверить, что Бутвиль, заинтересованный в скорейшем распутывании загадки смерти баронессы, бросающей тень на его честь и репутацию, намеренно затягивал розыски неуловимого Понтье; или паж Бутвиля еще не наловчился как следует врать (или это умение вытряс из него Морель). Очевидно, выбор был нетруден и, увы, не в пользу Франсуа де Кюиня. - И после вы тут же угодили в тесные объятия господина Мореля, который никак не желал вас отпустить. Право, вы не девица, чтобы дать тому простое и ясное истолкование, а потому тут требуется другое. Которое вы почему-то не хотите мне сказать. Что-то же этот Морель говорил, черт побери?! - потерял терпение Мориньяк. - Поймите же, если он вам угрожал, то своим молчанием вы попустительствуете ему, а вы не не просто мальчишка, вы состоите на службе у графа де Люз. Ну же, прекратите хныкать и соберитесь! Рука Сезара дернулась, и многострадальный ворот пажа едва избежал новой встряски.
Эмили-Франсуаза де К: Под ногами Эмили валялся ее берет. Очевидно, свалился, когда Морель ее тряс. И почему-то именно это страшно разозлило девушку. Она нагнулась, подняла несчастный головной убор, тщательно отряхнула его об собственную коленку, старательно натянула на взъерошенные кудри и только после этого мрачно взглянула в лицо Мориньяка, проговорив с расстановкой: -Я не хнычу. Как бы ей хотелось рассказать все гасконцу и предоставить мужчине решать проблемы! Увы, Мориньяк мог прийти к неожиданному решению… И не к лучшему… «Интересно, что бы он сказал, если бы я ему сейчас сообщила, до какой степени я «не просто мальчишка»?» - подумала девушка. - Я налетел на него из-за угла, - Эмили почувствовала, что щеки ее начали гореть, а значит, она опять самым глупым образом покраснела. «А еще интересно, можно ли научиться врать и не краснеть? Замечательное было бы умение, самое подходящее для племянницы шпиона. И дочери шпиона», - от последней мысли мадемуазель де Кюинь стало как-то муторно. Да уж, она отличнейшим образом представит гасконского шевалье господам мушкетерам! Такой рекомендации можно позавидовать! - Нечаянно, разумеется. Ругался он, что еще он мог говорить? Грозился уши оборвать, пока не понял, что я дворянин. Ну и черт с ним. Мы ведь с вами спешим, сударь? «Шевалье сочтет меня излишне нахальным. Да ладно, уже счел» - отчего-то этот факт девушку немного утешил. – «Как бы только улизнуть от него ненадолго и сбегать к графу?»
Сезар де Мориньяк: Щеки молодого гасконца заалели, следом запылали уши, скрытые завитками темно-русых волос. Контрастируя с румянцем, по-южному горячо окрасившим лицо юноши, голос Сезара прозвучал холодно, чему тот в глубине души порадовался. - Сударь! Позвольте заметить, что я старше вас ненамного, но это не повод считать меня дураком! Да-да! Дураком! - произнес он, впиваясь бешеным взглядом в переносицу дерзкого пажа, разозленный, что тому вздумалось вертеться при объяснениях. - Поняв, что вы дворянин, негодяй должен был принести вам свои извинения, а не обвинять вас бог знает в чем! Господина Мореля я не знаю и не могу упрекать его за наглую ложь, только вколотить ее ему обратно в глотку, но вы..! Мориньяк резко отступил от Кюиня, по-прежнему не спуская с него взгляда. Запирательство пажа злило его куда больше уверток проходимца из Шательро, поскольку Морель не был ничего должен незнакомому гасконцу, а от Кюиня Сезар, как порученец и - как он надеялся - союзник Бутвиля, рассчитывал хотя бы на часть преданности, причитающейся графу. Но была ли она, эта преданность? Темные глаза молодого человека сузились: в военное время и распутывая столь щекотливое дело, он не имел права отплатить легкомыслием за великодушие и подвергнуть опасности своего нового друга. - В мушкетерский лагерь я еду один, - решительно проговорил гасконец. - Все надлежащие объяснения я дам графу де Люз, если он сочтет нужным спросить их у меня. Прощайте, сударь. Коротко кивнув, Сезар повернулся на каблуках и стремительно направился к конюшне, где его уже поджидала памятная гнедая лошадка, смирно стоявшая под седлом с терпеливым миролюбием, которого не хватило ее хозяину.
Эмили-Франсуаза де К: - Ну и пожалуйста! – не удержалась мадемуазель де Кюинь, ошарашено глядя вслед Мориньяку и чувствуя, как от обиды у нее защипало в глазах. Не хватало только разреветься… - Только не думайте, что я туда не поеду! Она готова была топать ногами и рычать от досады. Чертов Морель! Все из-за него! Эмили совсем не хотелось ссориться с гасконцем, он ей нравился. И разве она заслужила все эти упреки?! Решение возникло сразу: сейчас она быстренько сбегает к графу и предупредит его о шантажисте, а потом тоже поедет в мушкетерский лагерь, потому что у нее тоже есть поручение, и она намерена его выполнить. Даже если этот бешеный шевалье считает, что обойдется без ее помощи. Еще посмотрим, как он обойдется! И надо же отдать Арамису его лошадь!. Развернувшись, девушка быстро пошла мимо хозяйственных построек к черному ходу гостиницы, на ходу утешаясь тем, что вспоминала в адрес мерзкого соглядатая все самые гадкие ругательства, какие только знала, и между делом решив, что Бутвилю о размолвке с Мориньяком говорить ничего не будет. А то граф решит еще, что молодой девушке ехать одной в военный лагерь слишком опасно, или еще что-нибудь в этом роде, а кто ему тогда поможет?
полная версия страницы