Форум » A la guerre comme à la guerre » "Мадам, вы под охраной французской армии!" Этре, гостиница "Герб Аквитании", 15 сентября 1627 » Ответить
"Мадам, вы под охраной французской армии!" Этре, гостиница "Герб Аквитании", 15 сентября 1627
Анри де Нуаре:
Ответов - 42, стр:
1 2 3 All
Энн Винтер: Графиня де Мертей велела остановиться возле "Герба Аквитании". Гийом, монастырский кучер, был рад отделаться от капризной дворянки - ей всю дорогу что-то не нравилось. Приехала в монастырь с больной камеристкой - сама довела, не иначе. На девушку смотреть было страшно: бледная, глаза запали - как будто и не девица вовсе, а старуха, заботами измученная. Монахини сразу к ней бросились, а та - только молчит и стонет. Что за болезнь ее поразила - никто ума приложить не мог. Да и госпожа выглядела не очень, но не требовала к себе особенного внимания - так, воды принести иногда, чтоб помыться - да и все, пожалуй. Тогда Гийом даже зауважал ее немного, да только поторопился. Засиживаться с больной графиня не стала: уже на третий день, как сама почувствовала себя хорошо, потребовала нового кучера - старого отослала, как только приехала - и велела ехать в город. Отрядили Гийома ее провожать, да зря он согласился: то ей хотелось ехать быстрее, то требовала остановиться, то кричала, что слишком жарко, то дрожала от холода. Но нет худа без добра: платила госпожа щедро. И монастырю оставила денег, чтоб за камеристкой-то присмотрели. Но больше положенного Гийом оставаться радом с графиней не хотел: донес ее вещи до входа в трактир - и быстро распрощался, сославшись на то, что без него в монастыре не обойтись. Леди Винтер проводила взглядом кучера и вошла внутрь, немедлено потребовав комнату, заказанную на ее имя - кучер должен был приехать три дня назад. Комната быстро нашлась и туда же незамедлительно были перенесены вещи. Это был очень странный трактир - шум в нем был не обычный для таких заведений, а какой-то приглушенный, с периодическими громкими вскриками - как будто настороженный и нервный. Без камеристки теперь было не обойтись и "графиня де Мертей" потребовала прислать кого-нибудь из девушек ей в помощь. Явилась некая Мадлен - молчаливая и расторопная, что было как нельзя кстати. Помогая Миледи вымыться с дороги и привести себя в порядок, она без лишних ахов и заламывания рук рассказала, что утром убили какую-то знатную госпожу. Подробностей девушка не знала, а сплетничать ей явно не хотелось. Поправив кулон с черным камнем, леди Винтер спустилась вниз, в обеденную залу и присела за стол в ожидании обеда. Засиживаться внизу не хотелось, но и запираться в комнате тоже. Нужному человеку непременно доложат, что приехала госпожа графиня и тот обязательно зайдет с ней поздороваться. Если только... Миледи оборвала себя: с какой это стати она решила, что убитая дворянка и была тем самым человеком? Поднимать панику было рано...
Анри де Нуаре: Лейтенант пикардийского полка въехал во двор гостиницы не в самом лучезарном расположении духа. Настроение не могла поднять даже ясная погода, установившаяся наконец после нескольких дней ненастья. Если бы три дня назад Анри де Нуаре мог знать, во что выльется его забота о собственных подчиненных (и без того мало ему свойственная) – то лейтенант скорее сжевал бы свою шляпу, чем собрался проверить, где их носит. А в результате вместо сытного ужина и комфортного ночлега в приятной компании – еще несколько десятков лье по раскисшим дорогам! Черт его тогда дернул вернуться в проклятую рощицу… Поначалу в наступающих сумерках ему показалось, что там ничего не изменилось, а его солдаты попросту решили поискать счастья где-нибудь в другом месте, но адресованная Бюло ругань застряла в глотке: в идиллическом пейзаже, и без того подпорченном несколькими висельниками, прибавилось кое-что, чему там быть не полагалось. А именно – еще шесть мертвецов. Нуаре спрыгнул с заартачившейся, тревожно всхрапывающей лошади, накинул поводья на ближайший сук и наклонился к одному из них. - Проклятье! Дюмарэ смотрел в темнеющее небо широко открытыми мертвыми глазами. Причина смерти сомнений не вызывала – над бровью покойника чернело пулевое отверстие. Моросящий дождь уже окончательно размыл струйку крови. Оглядевшись, Анри убедился, что все они – все, кто собирался «съездить, глянуть» - пребывают примерно в том же состоянии. Дьявольщина, но как же он не услышал стрельбы? А впрочем, дождь и туман приглушают звуки… За спиной хрустнула ветка, и лейтенант дернулся – не хватало еще, чтобы его уложили рядышком. Нет, никого, это просто переступила с ноги на ногу лошадь. Но что же делать? Строго говоря, Нуаре хорошо представлял себе, что надо делать. Вернуться в лагерь и доложить, что его отряд уничтожен – видимо, мародерами. Черт, придется ведь как-то объяснять свое отсутствие… Хотя почему, собственно, отсутствие? Лейтенант ухмыльнулся. Никто не сможет доказать, что его не было с отрядом, когда они нарвались на превосходящие силы противника. И что ему удалось чудом избежать смерти, в то время как его доблестные солдаты пали, защищая своего командира. В любом случае, это известие не из тех, что не может ждать до утра. Завтра можно будет послать кого-нибудь из селян предать тела земле, а сейчас… С этой утешительной мыслью молодой человек сел в седло. Лошадь, которую порядком нервировали запахи смерти и крови, сразу пошла крупной рысью, и манящее видение накрытого стола уже совсем было заслонило досадную картину, когда слуха лейтенанта коснулся глухой стук копыт по размокшей земле. Три всадника, по уши закутанные в плащи. - Именем короля! Анри проглотил ругательство – в данный момент, как, впрочем, и всегда, свои собственные потребности он ставил куда выше королевских – и осадил лошадь, но на всякий случай положил руку на седельную кобуру. Увиденное пять минут назад как-то не располагало к излишней доверчивости на дороге. Всадники подъехали поближе. - Представьтесь, сударь, - повелительным тоном сказал один из них. - Лейтенент пикардийского полка де Нуаре, - отрапортовался лейтенант, от души надеясь, что этим общение и ограничится. Голос показался ему знакомым. – С кем имею честь? Вместо ответа всадник откинул капюшон, и лейтенант каким-то шестым чувством уловил, что отдых, похоже, откладывается. Поскольку перед ним был капитан его же собственного полка – которого Анри совершенно не ожидал здесь встретить. - Очень кстати, Нуаре, - без улыбки проговорил капитан. - Вам и вашему коню придется немного послужить Франции. Мне нужен гонец, чтобы доставить пакет в Ла-Жарри. И немедленно. Ла-Жарри! И немедленно! Мысленно Нуаре проклял и капитана, и пакет, и городишко, в который ему теперь придется ехать, но спорить с собственным командиром… Для человека, который надеется на военную карьеру, это по меньшей мере неразумно. К тому же капитан пока не поинтересовался, куда Анри дел сопровождающий его отряд – а обсуждать этот вопрос Нуаре пока был не готов. Вот так и вышло, что вместо сытного ужина, горящего камина и сухих простыней в «Гербе Аквитании» уделом Анри де Нуаре в эту ночь стала грязная дорога, отсыревшая до последней ниточки одежда и взывающее о милосердии место, о котором в приличном обществе обычно не упоминают – ибо соприкосновение с седлом этому месту уже несколько поднадоело… Эта же причина заставила его задержаться в Ла-Жарри дольше, чем он рассчитывал – почти сутки. Четырнадцатого сентября злой и невыспавшийся лейтенант выехал в обратном направлении – и снова с корреспонденцией, которую на сей раз требовалось доставить в военный лагерь в Этре. Добрался он до лагеря уже к ночи и не нашел в себе ни сил, ни желания тащится куда-то еще – пускай даже и ради ужина с приличной выпивкой. Утром лагерь гудел, как опрокинутый улей – оказалось, что один из королевских мушкетеров был найден убитым в своей палатке. Лейтенант рассудил, что показываться капитану на глаза, пока версия героической гибели отряда не продумана во всех подробностях, не стоит, и уже вознамерился было воспользоваться суетой, чтобы наконец улизнуть в город. Не зря же утверждают, что истина в вине – возможно, за стаканом бургундского ему удастся набрести на удачную мысль... - Лейтенант Нуаре, вас вызывает капитан! Пр-роклятье!!! Адьютант капитана, черт бы взял этого глазастого юнца! Бургундское откладывалось на неопределенный срок. Возле палатки капитана Нуаре пришлось еще и ждать. Потом - докладывать и выкручиваться, поскольку подготовить убедительную версию он так и не успел. Словом, утро никак нельзя было считать удавшимся, и когда лейтенант наконец покинул командирскую палатку - он мог думать только о выпивке. Итак, во двор гостиницы молодой человек въехал не в лучшем настроении. Спешившись и швырнув поводья подоспевшему слуге, Анри огляделся. Никого знакомого в обозримом пространстве не наблюдалось. Тем лучше. Лейтенант взбежал на невысокое крыльцо гостиницы и толкнул дверь. - Что изволите, сударь? – Навстречу ему уже спешил трактирщик, на ходу вытирая руки относительно чистым полотенцем. Упитанная румяная физиономия сего достойного господина вполне могла послужить рекомендацией местной кухни. - Лучшего вашего вина, жареного цыпленка, и не путайтесь под ногами, - ответствовал Анри. – Есть в вашем заведении комната для приличных господ? Лунообразное лицо трактирщика приобрело слегка обиженное выражение. - Есть, сударь, как не быть, - он простер руку, указывая лейтенанту направление, - вот сюда пожалуйте! - А скажите-ка, милейший… - Анри только что пришло в голову, что, возможно, его случайные знакомцы, третьего дня гостеприимно предложившие разделить с ними комнату, все еще здесь, - остановился ли у вас некий… - Кто, сударь? – услужливо переспросил хозяин, видя, что молодой человек замешкался в дверях. – У нас нынче кто только не останавливается… Вы имя-то, имя назовите, я сразу вспомню… А? - Потом, - отмахнулся Анри. Причиной такой резкой смены интересов была картина, открывшаяся в дверном проеме. Обеденный зал был заполнен едва наполовину, и лейтенанту сразу же бросилась в глаза очаровательная женщина за ближним столом. И платье, и прическа, и само ангельское личико приводили на ум сравнение с райской птицей, по случайности залетевшей в это захолустье. Более того, Анри узнал эту белокурую гордую головку. Это была та самая прелестная незнакомка, которая обратила его внимание на горящую усадьбу. Кажется, день имел шанс стать куда более приятным! - Принесите все вон за тот стол, - не отрывая взгляда от точеного профиля, распорядился Анри и, не дожидаясь ответа, направился к даме. - Сударыня, вы ли это? – Лейтенант блеснул великолепными зубами в обаятельной улыбке. – Смею ли я надеяться, что вы позволите мне нарушить ваше уединение?
Энн Винтер: Миледи со скучающим видом ковырялась в салате. Периодически пялящиеся на нее военные навевали тоску и желание побыстрее сбежать. Нужный человек никак не появлялся. Или ему еще не сообщили, или им и была покойная знатная дама. Эта неприятная, и, если взглянуть беспристрастно, глупая мысль занимала мысли леди Винтер и никак не желала уходить. Очередной военный, видимо, старший в большой компании, сидящей за столом недалеко от входа, широко улыбнулся и неприятно подмигнул. Миледи сохранила невозмутимое выражение лица. Что за нравы в этом городе? Попробовал бы кто в Париже так улыбнуться знатной даме! Все еще пребывая в не самых добрых размышлениях о провинции, леди Винтер не сразу заметила молодого человека, что так стремительно подошел к ее столу. Лишь когда он обратился, Миледи чуть вздрогнула, взглянула на военного, узнала его и, в знак приветствия, очаровательно улыбнулась. - О, конечно, сударь. Я буду счастлива, если вы составите мне компанию. С этим приятным молодым военным Миледи виделась три дня назад. Если бы она тогда знала, что это тот самый человек, который ей нужен, возможно, дела были бы давно решены, а она сама уже вернулась бы в Париж. И не было бы ни этого ужасного трактира, ни этих наглых военных, ни покойной знатной дамы. И впредь нужно поостеречься предполагать все худшее сразу. Теперь, когда дурные размышления позади, пора заняться делом. И все же, какой очаровательный молодой человек. Вот только припомнить бы его имя. Быть может, он и не представился - их встреча тогда была слишком мимолетной. Остается надеяться, что молодой человек тактично назовет свое имя еще раз, чтобы не ставить даму в затруднительное положение. Леди Винтер снова улыбнулась, приглашая молодого военного к разговору.
Анри де Нуаре: Тактичность никогда не входила в скудный список добродетелей Анри де Нуаре, но зато в этом списке значилась хорошая память. Тогда, на дороге, он так и не успел представиться. Зато теперь судьба, несомненно, дает ему второй шанс - прекрасные лазоревые глаза незнакомки просияли радостью. - Лейтенант Анри де Нуаре, к вашим услугам, сударыня! – Анри отвесил поклон со всей грацией, на которую был способен, и тут же с чисто армейской прямолинейностью добавил: - Простите, я так и не удостоился чести узнать ваше имя…
Энн Винтер: Что ж, ей повезло: молодой человек оказался дворянином, что не могло не радовать. Особенно после той неприятной улыбки. - Графиня де Мертей, - "представилась" Миледи. Поправив медальон на шее так, чтобы привлечь к нему внимание, леди Винтер слегка качнула головой, так что светлые локоны распались по плечам. - Я могу поинтересоваться дальнейшей судьбой той несчастной усадьбы, которая имела несчастье загореться и тем самым помешать нашему знакомству в прошлый раз?
Анри де Нуаре: Лейтенант поднял бровь и с некоторым усилием отвел взгляд от поблескивающего кулона, соблазнительно покачивающегося в вырезе платья собеседницы. - Вы в самом деле ангел, сударыня, раз вас так заботит судьба каких-то поселян, - галантно ответил он, отодвигая стул и усаживаясь за стол. - К счастью, там загорелся только амбар. Мародеры - печальное, но неизбежное зло на любой войне.
Энн Винтер: Уж конечно, заботит сверх меры - но о погоде говорить было уж совсем невмоготу. Хотелось поменьше любезностей, побольше разговора о деле. Но молодой человек отчего-то не спешил. Медальон он узнал - уж слишком быстро отвел взгляд оттуда, откуда оторваться просто невозможно. Обозначил, что заметил кулон - и довольно. Это радовало - человек дела, а не любитель томных взглядов. Миледи поправила локон, слегка, как будто нечаянно коснувшись кружевной ленты в вырезе платья. Ну же, не молчи! - Ах, сударь, - притворно ужаснулась леди Винтер, - мне так повезло с дорогой. Хоть и пришлось преодолевать путь в карете, не слишком приличествующей статусу графини, но, признаться, мое спокойствие того стоило.
Анри де Нуаре: - Вы не только прекрасны, но и храбры, сударыня, раз рискнули путешествовать без охраны в такое время! - Про себя Анри счел это проявлением скорее не храбрости, а глупости, но, в конце концов, кто же ожидает от красивой женщины, чтобы она была еще и умна? - Увы, даже самый скромный экипаж вполне мог привлечь внимание грабителей... Я даже думать не хочу о том, что могло бы тогда случиться.
Энн Винтер: - О, не думайте об этом, прошу вас, иначе у вас испортится аппетит, а вам просто необходимо пообедать! Когда же прекратится этот светский разговор? Если бы это место было не настолько непривлекательным, если бы не было срочного дела, Миледи бы насладилась беседой с прекрасным и учтивым молодым человеком. Но сейчас она сама себя не узнавала: ее просто отвращало от этого места и хотелось побыстрее все уладить и сбежать наверх, в комнату. Молодой человек, переходите же скорее к делу!
Анри де Нуаре: Нотки странного нетерпения, прозвучавшие в голосе дамы, заставили Анри на секунду отвлечься от как раз в этот момент принесенного обеда и взглянуть на собеседницу с неким новым интересом. В самом деле, красавица как будто бы нервничала - непроизвольно теребила кулон, что Анри вначале принял за обычное кокетство, то и дело поправляла волосы, постукивала тонкими пальчиками по столешнице... и смотрела на него так, словно чего-то ждала. Но чего же? - Ваше пожелание для меня - закон, - Анри наклонился, взял графиню за кончики пальцев и коснулся губами нежной кожи, - я буду думать о том, что вы сидите рядом со мной и целы и невредимы! И в вашем обществе даже этот пережаренный цыпленок покажется мне королевским лакомством. Цыпленка лейтенант оклеветал ради красного словца, поскольку зажарен тот был как раз в меру и истекал аппетитным соком, обещая приятнейшую трапезу.
Энн Винтер: Встреться они при других обстоятельствах, леди Винтер ждал бы приятный вечер. Но, увы, иногда эти самые обстоятельства неумолимы. Молодой человек медлил, заговаривал зубы и премило улыбался. Но не говорил самого важного - того, чего Миледи ждала, жадно хватаясь за каждое слово. Новая тревожная мысль закралась в голову и самым предательским образом стала привлекать к себе внимание. Леди Винтер гнала ее, но гонения эти все меньше заканчивались успехом. Наконец, пока лейтенант не требовал незамедлительного ответа, наслаждаясь обедом, мысль окончательно завладела вниманием и потребовала себя сформулировать. Де Нуаре был не тем человеком. А нужный человек до сих пор не появился. Вторая мысль-изгнанница снова попыталась вернуться и предъявить права. Случайна ли смерть этой неизвестной знатной дамы? - Лейтенант, скажите, надолго ли вы в городе? Миледи хваталась за соломинку. Может, молодой человек просто стесняется?
Анри де Нуаре: - Солдат себе не принадлежит, сударыня, - лейтенант сокрушенно развел руками и вновь принялся за румяный окорочок. - Сегодня я здесь, а завтра могу оказаться под стенами Ла Рошели... Но я служу королю и Франции, а что вас-то привело в такое ужасное время в эдакое захолустье?
Энн Винтер: Соломинка треснула, оглушив Миледи воображаемым хрустом. Под стены Ла Рошели и вправду пойдет солдат. У нужного ей человека другая задача. Что ж, теперь оставалось ждать. Несмотря на непривлекательность места и неуместность времени. А главное - гнать дурные мысли подальше. - Я еду встретиться с братом, сударь, - на ходу придумывала "графиня де Мертей". Ну как, как она не продумала заранее, что отвечать на такой подкупающий логикой и простотой вопрос?! Не рассчитывала на общение, увлеклась, просчитала не все возможные неприятности. Однако, если ей все равно придется здесь побыть, почему бы не продолжить знакомство? Просто так, для выравнивания настроения. - Он должен быть где-то в Эйтре, - продолжила Миледи. - Я... Я надеюсь, что он здесь... Леди Винтер смотрела на молодого лейтенанта самым невинным взглядом - чтобы ему прямо здесь и сейчас захотелось ограждать ее от еще не случившихся неприятностей.
Анри де Нуаре: - И ваш брат согласился, чтобы вы испытывали тяготы пути и подвергали себя неоправданному риску ради встречи с ним? – Анри свел брови. – Не приехал к вам сам, а заставил ехать вас? Что ж… одно могу сказать – ваш брат совершенно не дорожит таким ангелом в женском обличье, как вы! Будь у меня такая сестра, я примчался бы к ней хоть в Африку… - Очаровательно-беспомощный взгляд графини возымел-таки действие на доблестного лейтенанта: Нуаре почувствовал желание немедленно взять под опеку это хрупкое и беззащитное создание. С далеко идущими планами, разумеется. – Но по крайней мере вы с ним договорились о встрече?
Энн Винтер: Миледи опустила глаза, но после, как будто решившись, гордо подняла их и посмотрела в глаза молодого лейтенанта с невероятной для "графини де Мертей" храбростью. - Он... - леди Винтер помедлила, подбирая слова. - Он не знает еще о моем приезде. Я не была уверена, что он здесь и не знала, куда именно могу отправить ему письмо, чтобы оповестить о встрече. Внезапно храбрость себя исчерпала и графиня, чуть смутившись, закончила: - И он бы не смог приехать. Он нужен здесь...
Анри де Нуаре: О женщины, женщины! Приехать чуть ли не к стенам осажденного города, чтобы встретиться с братом, который не подозревает о приезде сестры, который вообще неизвестно – здесь ли находится или где-нибудь еще, и которому даже некуда было написать… Для сестринской любви что-то чересчур, во всяком случае, вспоминая свои собственные отношения с сестричкой Вивьен, Анри глубоко усомнился, что она согласилась бы ради него приехать ну хотя бы в соседний городок. Полно, а о брате ли идет речь? Лейтенент, только что познакомившийся с прелестной графиней, уже ощутил внезапный укол ревнивого подозрения. - Он нужен здесь, говорите вы? – Нуаре залпом допил свое вино. - Уж не служит ли ваш брат во французской армии? Сударыня, в таком случае я наверняка смогу помочь вам его разыскать! - Великодушное предложение лейтенанта объяснялось не столько добротой душевной (еще одна добродетель, которую Анри отыскивал в закромах своей души только по большим праздникам или после второй бутылки бургундского), сколько желанием узнать, что же это за такой таинственный брат – и брат ли это на самом деле. Начинать атаку, совершенно ничего не зная о сопернике – весьма зряшное занятие. – Скажите, сударыня, как его имя, и я разузнаю, что смогу!
Энн Винтер: Миледи многозначительно улыбнулась. Как он мил, этот молодой лейтенант, как галантен: стоило бросить наживку в виде завуалированной просьбы о помощи, как он проглотил ее, не поморщившись. Или, все же заметил? Не похож он был на юного, глупца, совершенно не похож. Хотя здесь, где благородные дамы - редкость, мужчина вполне может потерять голову. Конечно разузнаете, сударь, непременно, но только позже - не раньше, чем это будет необходимо. - Прошу вас, лейтенант, не спрашивайте меня об этом, - графиня слегка смутилась и отвела взгляд. - Как бы мне ни хотелось, я не могу сказать правду, а лгать вам я просто не смогу... Чтобы молодой человек окончательно убедился в ее крайнем смущении, Миледи отстраненно провела одной рукой по пальцам другой, чуть задержавшись на кольце с таким же черным камнем, как тот, что украшал ее шею.
Анри де Нуаре: Смущение графини и ее нежелание называть имя «брата» только утвердило лейтенанта де Нуаре в мысли, что дела тут вовсе не семейные, а амурные. Но, с другой стороны, самая неприступная крепость остается таковой лишь до тех пор, пока на ее стенах присутствует бдительный гарнизон. А эту крепость гарнизон имел неосторожность оставить безо всякого прикрытия – что ж, тем хуже для него! Анри твердо решил воспользоваться оплошностью соперника и идти на приступ. На войне как на войне, черт побери! - Сударыня, но как же, в таком случае, вы собираетесь искать вашего брата? – с деланным недоумением вопросил он. – В одном только лагере в Этре более тысячи человек! К тому же для женщины без сопровождения мужчины это не самое подходящее место, увы, не все в лагере офицеры и дворяне, и вас запросто могут оскорбить… - Лейтенант выдержал паузу. – Должен признаться, сударыня, ваш брат допустил большую оплошность – вы так прекрасны, что, пока он не прикрывает ваши бастионы огнем своих батарей, найдется немало желающих пойти на штурм! – Выдав эту витиеватую фразу, Анри многозначительно заглянул в глаза собеседнице.
Энн Винтер: Уж не вы ли, сударь, планируете пойти на штурм первым? Графиня всего на мгновение выдержала взгляд собеседника и тут же уставилась на кольцо. Ненадолго - как будто собираясь с мыслями. И, поправив светлую прядь, решилась. - Знаете, лейтенант, - в голосе молодой женщины была вся тревога мира, - я очень беспокоюсь за него. Он всегда исправно писал мне, а тут слишком долго от него не было ни весточки. Но и известий о его гибели тоже не приходило. Я очень боюсь, что с ним могло что-нибудь случиться. Будь он в порядке, обязательно бы мне написал и ни в коем случае не позволил бы мне сюда приехать. Сударь, я так волнуюсь. Прошу вас, успокойте меня: скажите, что в последнее время в Этре никого не убивали... Миледи держалась с достоинством перепуганной лани. Спросить во время войны, не убили ли кого, было достойно графини де Мертей. Но молодой лейтенант вполне может начать перечислять всех убитых в надежде, что этот самый брат все же погиб и сестру можно будет как следует утешить...
Анри де Нуаре: Первым побуждением лейтенанта было сообщить прелестной собеседнице, что на войне убивают не так уж редко и он при всем желании не сможет вспомнить всех павших поименно, но это было бы не слишком любезно и к тому же лишено смысла. Поэтому Анри уже открыл было рот, чтобы заверить графиню в полной тишине и благолепии последних дней – поскольку дислоцирующиеся в Этре полки в войну и в самом деле пока не вступали – но осекся. Как же, никого не убивали. Очень даже убивали… хотя, впрочем, очень сомнительно, что бедняга де Фаволь - тот, о ком идет речь. Хотя бы потому, что мушкетер отдал Богу душу нынче ночью или под утро и, стало быть, длительное отсутствие писем никак не могло бы этим объясняться. А если это и он – черт побери, тем лучше! - Сударыня, - медленно начал он, тщательно подбирая слова, - в последнее время здешний гарнизон ни разу не принимал участие в боях, так что вы можете быть спокойны – вряд ли ваш брат пал на войне. Но вот нынче ночью…
Энн Винтер: Речь лейтенанта де Нуаре Миледи слушала с блаженной улыбкой. Если бы человек, с которым ей нужно встретиться, погиб здесь, это было бы очень непорядочно с его стороны и означало бы, что дорога проделана зря. Но томить даму ожиданием - поступок, не в меньшей мере лишенный галантности. Но вот конец речи молодого военного совсем уж не привел в восторг. Графиня Винтер с одинаково безразличным выражением лица могла слушать как об убийствах, так и о пытках, но вот графиня де Мертей пришла в неподдельный ужас и собралась терять сознание. Желательно, конечно, было, если и падать, то только на руки лейтенанта. Хорошо, что у нее такая белая кожа - собеседнику может легко показаться, что графиня побледнела. - Не молчите же, - покусывая губы, молила молодая женщина, - говорите скорее. Неужели кто-то погиб?
Анри де Нуаре: - О, сударыня, я совершенно уверен, что это не мог быть ваш брат! – При виде столь неподдельного ужаса на ангельском личике Нуаре даже почувствовал угрызения совести – в конце концов, мог бы сообщить о событии сразу, не говоря намеками и не доводя молодую женщину до обморока… Впрочем, нет, для обморока дама еще не созрела, но напугана, кажется, до полусмерти. Однако, ее братец – настоящий счастливец… если он еще жив, разумеется. – Сегодня ночью в лагере погиб мушкетер роты де Тревиля, но ведь это случилось сегодня, а ваш брат перестал вам писать уже давно… - Анри наклонился вперед и успокаивающе накрыл ладонью судорожно сжатые пальцы графини. – Что я могу сделать для вас, чтобы вы перестали так волноваться?
Энн Винтер: Проклятье! Миледи не теряла самообладания и в более неприятных ситуациях, но еще один труп ее совсем не обрадовал. Хотя, вероятность крайне мала - ну с чего бы посланником с новостями для кардинала вдруг стал королевский мушкетер? Графиня де Мертей была крайне напугана, теперь стоит изобразить облегчение. - Мой, - леди Винтер выразительно запнулась, - мой брат, насколько я помню, когда уезжал сюда, мушкетером короля не был. Так что вряд ли это мог быть он. Тем более, если его убили только этой ночью. Жест собседника, конечно же, не остался без внимания. Но, как и любая дама, желающая либо посмотреть, как далеко может зайти кавалер, либо показать, что зайти можно гораздо дальше, сделала вид, что не заметила невинной ласки и руку не убрала. - Но возможно, - продолжила она, как будто для поддержания разговора, - вы расскажете мне, как погиб этот несчастный. Вы же знаете, что любопытство - неискоренимая женская слабость. А что может быть сильнее женской слабости, - уже мысленно закончила просьбу Миледи.
Анри де Нуаре: Однако это презанятно! Только что дама изнывала от беспокойства за «родственника» - именно так, в кавычках – и готова была расспрашивать всех и вся, и вдруг, забыв о его судьбе, заинтересовалась обстоятельствами смерти совсем ей чужого человека? Для обычной женской непоследовательности, пожалуй, чересчур резкий поворот! Или графиня любит послушать кровавые истории, или в самом деле неуемно любопытна, или… тут Анри немного запутался и махнул рукой на свои рассуждения. Какая разница, в чем причина, главное, что есть повод продолжать разговор. Развивая успех, лейтенант завладел тонкими пальчиками красавицы. - Вы не поверите, сударыня, но в лагере утверждают, что господина де Фаволя убила женщина! – таинственно понижая голос (не столько ради секретности, сколько ради того, чтобы иметь возможность придвинуться к собеседнице поближе), сообщил он.
Энн Винтер: А вот это уже была не совсем невинная ласка. Молодой человек оказался очень быстрым. Что ж, еще чуть-чуть она ему позволит. Заодно послушает историю, которая, может оказаться не только занимательной, а, возможно, даже в чем-то полезной. Степень полезности пока видна не была, но ведь и она сейчас вряд ли смотрит с нужного ракурса. Графиня закусила губу от нетерпения и тоже наклонилась, чтобы иметь возможность лучше слышать собеседника. Главное, чтоб тот окончательно не потерял дар речи от еще больше открывшегося выреза платья. Пусть лучше продолжает рассказ. - Неужели? - графиня помедлила, думая, с чего начать: с возможной причины или со способа убийства, но все же остановилась на способе. - И она... эта женщина... она отравила господина же Фаволя? Миледи сдержала улыбку от невовремя возникшего воспоминания. Когда-то давно у нее был любовник, вернувшийся откуда-то с Востока. И он ей рассказал занимательную историю о женщине, взятой в плен. Чтобы ее не убили, она в первую ночь начала рассказывать своему пленителю сказку. И, чтобы сохранить себе жизнь, оборвала рассказ на самом интересном месте и пообещала закончить его следующей ночью. Так находчивая пленница прожила долгую жизнь. Сударь, рассказывайте. Чем дольше вы будете говорить, тем больше вам будет позволено. Говорите, не останавливайтесь...
Анри де Нуаре: Мысленно Анри похвалил себя за выбранную тактику: благодаря движению графини ему открылась великолепная возможность обозревать ее декольте. Сказать по правде, там было на что полюбоваться. Лейтенанту и в голову не могло прийти, что он послушно следует по указанному пути, словно осел за морковкой. До сих пор все обстояло ровно наоборот – женщины, поддающиеся обаянию молодого кавалера, сами с готовностью шли на сближение. И сейчас промелькнувшая скорее в глазах, чем на губах очаровательной собеседницы улыбка была воспринята им как поощрение. - По-вашему, сударыня, женщина может только отравить неугодного ей кавалера? – беззастенчиво любуясь нежной, матово-белой, словно лепесток розы, кожей в вырезе платья и уютно устроившимся в ложбинке между двух округлостей медальоном, вопросом ответил Анри. – Нет, представьте себе, этого не произошло… хотя товарищи несчастного, вернувшись утром в палатку, поначалу решили, что бедняга просто спит.
Энн Винтер: Миледи проследила за взглядом лейтенанта и улыбнулась. Так вот вы какой, господин де Нуарэ. Не каждый мог ровно говорить об убийстве, еще и пялясь при этом в вырез платья дамы. Причем совершенно очаровательный вырез. А у молодого лейтенанта даже голос не дрогнул. Такая выдержка стоила похвалы. Графиня поправила сбившуюся складку кружевной ленты, чтобы открывающийся вид из очаровательного стал завораживающим. Леди Винтер знала больше десятка способов, которым женщина может убить мужчину, но графине де Мертей подобные знания не полагались. - Но, - молодая дама пришла в ужас, - как же еще? Женщины не умеют ни стрелять, ни владеть шпагой.
Анри де Нуаре: Красноречивый жест графини, как и его результат, и впрямь оказали почти гипнотическое воздействие на Нуаре – во всяком случае, отводить взгляд ему совершенно не хотелось. Хотелось, напротив, ознакомиться с увиденным поближе. Лейтенант придвинулся к обворожительной путешественнице еще чуть-чуть, вдохнув опьяняющий аромат ее волос, и как бы невзначай положил одну руку на спинку ее стула. - Зато женщины превосходно умеют владеть шпильками и булавками, сударыня, - доверительно шепнул он почти в нежное розовое ушко. – В ваших восхитительных волосах спрятан целый арсенал, который опасен не меньше шпаги в умелых руках…
Энн Винтер: Ближе, ближе - эдак скоро молодой лейтенант окажется на месте медальона, уж очень он скор в своих желаниях. Леди Винтер бросила быстрый взгляд в сторону недавнишних неприятных мужчин - те сидели и говорили о чем-то своем, не пялясь больше на благородную даму. Вот и прекрасно - господин де Нуарэ дал им понять, что его собеседница под надежной защитой. А значит, упускать его будет нежелательно. Однако, будь он хоть чуточку менее храбр, было бы значительно лучше. Графиня слегка придвинулась к краю стула, тем самым лишая собеседника возможности дотронуться до своей спины. Когда губы молодого человека почти коснулись уха Миледи, произошло уж совсем невероятное: она не смогла сдержать порывистый судорожный вздох. Лишь его и не смогла, поскольку сразу же взяла себя в руки. Леди Винтер была раздосадована. Нет, это определенно никуда не годилось - еще не хватало, чтобы она увлеклась беседой больше необходимого. Ее взгляд вдруг потерял медовую сладость, а в руках почти мгновенно оказалась острая шпилька, только что вынутая из прически. Графиня поднесла "оружие" к руке собеседника. - Вы хотите сказать, - голос дамы дрогнул, - что я могу убить вас ею?
Анри де Нуаре: Несмотря на молодость, Анри обладал вполне достаточным опытом – и в искусстве отнятия жизни у ближнего своего, и в обращении с женщинами. Поэтому вырвавшийся у графини вздох он расценил вполне правильно: дама, несомненно, была не против более близкого знакомства… но, столь же несомненно, не желала этого обнаруживать. Шпилька же заставила молодого человека широко улыбнуться. Голубка пытается прикинуться хищной соколицей, но при этом держит свое грозное оружие так, что может разве что уколоть им палец собеседника… - Можете, сударыня, если я не буду защищаться, - заверил лейтенант. – То есть если я буду крепко спать или, скажем… - он усмехнулся и аккуратно, кончиком пальца, отвел острие шпильки в сторону, - мертвецки пьян. И если вы будете знать, куда следует воткнуть ваше оружие. -
Энн Винтер: Миледи были знакомы пара "интимных" мест, которые можно было поразить такой вот шпилькой. Хотя нет, конечно, не этой, а немного острее. Примерно такой, как та, с крупной жемчужиной, что поддерживает сейчас локон с левой стороны. На затылке носить эту шпильку было просто опасно. Но вам, сударь, смешно. Вот только что вас забавляет: шпилька или ее обладательница? Леди Винтер бросила взгляд на шею собседника, на пульсирующую жилку. О, нет - теперь она прекрасно держала себя в руках: молодому человеку вряд ли даже в голову придет, о чем она думает. - Но чтобы проколоть шпилькой даже палец, - графиня не убрала "грозное оружие" обратно в прическу, - нужно очень постараться. Разве у женщины хватит сил это сделать? А тем более, если это будет не палец... Теперь Миледи красноречиво смотрела на грудь лейтенанта - туда, где должно было биться его сердце.
Анри де Нуаре: - Вот именно если это будет не палец. - Анри немного сбавил напор – как бы не спугнуть прелестную искательницу приключений! Он уже не сомневался: дама не прочь, но, чтобы «сохранить лицо», способна дать отпор. Иными словами, и хочется, и колется… и матушка возражает. Любопытно все же, с какой стати она вдруг увела разговор в сторону от возлюбленного «брата» и так увлеченно выспрашивает о способах убийства? Подобная заинтересованность среди представительниц прекрасного пола Анри попадалась нечасто – вернее, доселе вовсе не попадалась. Что ж, о чем–о чем, а уж об этом он действительно мог разговаривать со знанием дела! К тому же… - Представьте себе, сударыня, что будет со мной, если вы воткнете вашу шпильку… вот сюда? – Анри, не выпускавший ручку графини, мягко поднял ее, преодолевая скорее деланное, чем настоящее, сопротивление, и положил тонкие, чуть дрогнувшие пальчики себе на шею, туда, где пульсировала яремная вена. Если гора не идет к Магомету, то Магомет подойдет к горе. – Только ради Бога, не спешите это проверять… я еще не готов ко встрече со Всевышним! – Несколько высокопарная фраза была призвана убедить собеседницу в благочестии Нуаре. Хорошо, что в зале нет никого из сослуживцев – уж они бы точно испортили всю игру, поскольку, услышав от своего лейтенанта нечто подобное и в таком тоне, покатились бы со смеху.
Энн Винтер: Молодая графиня улыбнулась, наблюдая за тем, как павлин распускает хвост. Дай мужчине тему, в которой он разбирается, - и цветы увянут, не выдержав конкуренции. Но он стал осторожнее, намного. Это хорошо. Прежде всего для нее самой и для ее спокойствия. Дама все еще была зла на себя на тот несдержанный вздох. Когда рука Миледи коснулась шеи собеседника, дама на мгновение перехватила инициативу в свои руки и совсем легко провела пальцем вдоль той самой вены, ради которой это было устроено. - Вы правы, - проворковала графиня, отнимая руку. - Там кожа настолько тонкая и нежная, что проколоть ее смогу даже я. Но разве вы можете дать мне повод для проверки? Дополняя последнюю фразу, Миледи улыбнулась уж совсем многообещающе, но теперь ее рука принадлежала только ей. - И эта женщина, - графиня Винтер по-прежнему возвращала разговор в информационное русло, - она проколола шпилькой шею господина де Фаволя?
Анри де Нуаре: - Нет, сударыня, не шею, - Нуаре едва сдержался, чтобы не перехватить отнятую руку и не поднести к губам. Такого противника, вернее, противницы, ему давно не попадалось: графиня явно не новичок в куртуазных играх. Что ж, тем слаще будет победа (если она состоится, конечно), а нет – лейтенант получал удовольствие уже от одного общения. Как сказал петух на птичьем дворе – не догоню, так хоть согреюсь. - Господину Фаволю воткнули шпильку в ухо. Но, графиня, неужели вас в самом деле интересуют столь кровавые подробности? Последний вопрос Анри обронил как бы невзначай и с большим интересом ожидал ответа. Слишком много непонятностей в поведении дамы. Возможно, если ее немного смутить, что-нибудь станет яснее…
Энн Винтер: Миледи слушала лейтенанта и мечтала о вишнях. Похоже, за десяток ягод именно сейчас она бы не только отодвинула мысли о задании, но и продала душу дьяволу. Хотя, возможно, она сделала это давно, а продавать то, что тебе не принадлежит - дурной тон. Мысли о вишнях сделали прожженую интриганку на мгновение совершенно беззащитной. Она вздрогнула от слов собеседника и дрожащим голосом ответила: - Вы знаете, в Париже сейчас не очень-то весело. Только и разговоров, что о войне. Я посчитала, что рассказ об убийстве займет достойное место на званом ужине. Не о простом военном убийстве, а таком вот, загадочном. В нем ведь и тайна, и интрига. А как же я смогу обойтись без подробностей? Только прошу вас, будьте чуточку внимательнее к моим чувствам, иначе я могу их лишиться. Миледи все еще не разобралась в собеседнике до конца. Но если она не ошиблась с выводами, то совсем уж глупая курица его не привлечет. А ей почему-то захотелось, чтобы он помог разузнать подробности смерти той женщины, о которой говорили в гостинице. Вот только располагает ли лейтенант таким большим количеством свободного времени?
Анри де Нуаре: «Да чтоб меня черти взяли!» - выругался про себя Анри. Быть внимательнее к ее чувствам… а что он, позвольте спросить, делает? Или дама имеет в виду что-то другое? - Сударыня, быть невнимательным к вам может только распоследний чурбан и невежа, - рука лейтенанта снова ненавязчиво пристроилась на спинке стула графини, в то время как ее владелец осторожно поиграл мыслью, а не пора ли переходить к более решительным действиям. Вздохи и трепет в голосе, конечно, хороши, но ведь и в лагерь рано или поздно придется возвращаться. – Я весь к вашим услугам… - Произнося эти слова, Анри слегка сдвинул ногу под столом, коснувшись коленом ножки собеседницы. Очень-очень легко коснувшись.
Энн Винтер: Если бы лейтенанта де Нуаре и вправду взяли черти, это было бы как нельзя кстати. Привязать мужчину к себе - это прекрасно. Но он желает всего и сразу. А так не бывает. Или бывает, но не с ней. И, судя по ответу, молодой человек или не понял ее, или сделал вид, что не понимает. Что ж, попробуем еще раз. Если и в этот раз увильнет, значит, толку от этого разговора не будет. К тому же, обед давно завершился и просто терять время не хотелось. - Ах, я лишь просила быть внимательней к ним, когда вы рассказываете подробности убийства. Опустите самые кровавые. Лучше расскажите, что такого мог натворить господин де Фаволь, чтобы навлечь на себя гнев женщины? Леди Винтер буквально на чуть-чуть отодвинула ногу, не убирая, но обозначая, что заметила движение собеседника, а после провела пальцем по кромке уже пустого бокала.
Анри де Нуаре: Внезапно Анри стало скучно. Дама была хороша, слов нет, но слишком уж старательно уводила разговор от куртуазных тем в сторону банальнейшего, с точки зрения Нуаре, происшествия. Почему ее это так сильно интересовало – Нуаре не знал и знать, пожалуй, не хотел. - Помилуйте, сударыня, откуда же мне знать? – с легкой досадой отозвался он. – Девицы, которые навещают солдат в военном лагере, редко бывают образцом сдержанности и благонравия. Может быть, ее не устроила плата. А может быть, сам господин де Фаволь – меня-то там, сами понимаете, не было. – Лейтенант цинично усмехнулся – про себя он полагал человека, который позволил себя убить обычной шлюхе, редким недотепой. Уж с ним-то этот номер не прошел бы… Кстати, можно ведь вернуться в лагерь чуть пораньше, а уж там он легко найдет более сговорчивую красотку… - Это же не ваш брат, как я понимаю, с чего вас так заинтересовали эти подробности?
Энн Винтер: Итак, больше тут ловить было нечего. Завтрак окончен, вино допито, а у собеседника появились нетерпение в глазах и дурные вопросы. Миледи Винтер еще раз покосилась на неприятных военных. Конечно, самым изящным решением было исчезнуть, оставив лишь надушенный платок на прощание, но одинокой женщине так рисковать нельзя. - Я же говорила, - стараясь не заострять на вопросе внимания, повторила дама, - я всего лишь хочу поразить своих будущих гостей интересной историей. Но о девицах подобного благонравия в светских салонах не расскажешь. Миледи убрала положенную в гостиничных трактирах салфетку с колен и посмотрела на лейтенанта. - Наш завтрак окончен, сударь, - прощебетала дама. - Быть может вы окажете мне услугу и согласитесь провести к лестнице, ведущей на второй этаж?
Анри де Нуаре: Осторожный взгляд, брошенный графиней в сторону соседних столов, от лейтенанта не ускользнул, и, поскольку он все же был дворянином и мужчиной, а графиня - слабой женщиной, остатки воспитания не позволили ему отказать даме в такой пустяковой просьбе. К тому же очень не хотелось выглядеть в глазах присутствующих отвергнутым кавалером. Лейтенант с готовностью вскочил и с некоторой долей театральности подал даме руку. - Прошу, сударыня, вы под охраной французской армии! - галантно проговорил он. Может быть, со второго этажа удастся найти другой выход, чтобы не проходить через обеденную залу...
Энн Винтер: Миледи улыбнулась, протянула де Нуаре руку и поднялась на ноги. - Вы так любезны сударь. Они продефилировали к лестнице в молчании. Графиня была уже давно мыслями там, с убитой нынче ночью женщиной. Лейтенант, видимо, был просто человеком вежливым и не хотел нарушать молчание дамы. Поднявшись на второй этаж, Миледи повернулась к Нуаре, взяла его руку в свои, легонько сжала и проговорила тихо-тихо, желая создать атмосферу интимности: - Благодарю вас за эту прекрасную встречу. Я надеюсь, что она не последняя. И я буду рада снова встретить вас, если того пожелает провидение.
Анри де Нуаре: Слегка обнадеженный жестом дамы, Нуаре сделал попытку завладеть нежной ручкой и поцеловать, но графиня ловко высвободила руку и, обворожительно улыбнувшись лейтенанту, проскользнула в свою комнату. Уж когда она успела отпереть дверь - этого Нуаре не заметил. Анри сделал было движение следом за исчезающей прелестницей, но дверь закрылась прямо перед его носом - столь же мягко, сколь и непреклонно. Скрипнул задвинутый изнутри засов. Несколько секунд лейтенант мрачно изучал потемневшие от времени доски. - Если следующая встреча будет такой же прекрасной... - с досадой пробормотал он про себя. Следовало признать, что атака провалилась. Конечно, он не очень-то и старался, но... молодой человек привык, что его молодость и обаяние действуют на женщин и сами по себе, без дополнительных усилий. Уязвленное самолюбие настоятельно подсказывало, что дама попросту лишена вкуса. Должно быть, и темперамента тоже. Нуаре не читал Эзопа, а Лафонтен еще не написал своего варианта знаменитой басни, иначе бы лейтенант непременно изрек "Зелен виноград!" Нуаре огляделся. Пора было уходить - не то еще кто-нибудь из постояльцев увидит, как он с глупым видом стоит перед запертой дверью! Надежды на второй выход не оправдались, и поэтому лейтенант решительно прошагал к лестнице, подкрутил усы и приостановился на площадке, чтобы напустить на себя возможно более бравый и независимый вид. Эпизод завершен
полная версия страницы