Форум » A la guerre comme à la guerre » "Лучше поздно, чем никогда". 15 сентября 1627 года, ближе к полудню » Ответить
"Лучше поздно, чем никогда". 15 сентября 1627 года, ближе к полудню
Агнесса:
Ответов - 13
Агнесса: Покинуть лагерь Агнессе удалось без приключений – хотелось надеяться, что отпущенные судьбой на сегодняшний день неприятности все-таки закончились. Хотя, конечно, хвали день к вечеру… а до вечера было еще весьма долго… В голове девушки царил легкий сумбур. Надо вернуться в гостиницу, надо встретить кюре, надо устроить похороны – кто знает, когда вернется господин барон… надо отыскать графа де Люза и изловчиться передать ему просьбу пажа Франсуа… надо выдержать еще одни расспросы, в чем Агнесса не сомневалась... Вдобавок девушку царапала совесть, словно по следу Кантена уже пустили свору ищеек. И, черт побери все на свете, нужно же как-то сообщить барону о смерти супруги… Даже если это не будет для него новостью. Погрузившись в свои мысли, Агнесса невольно все ускоряла и ускоряла шаг, в результате чего, взобравшись на бугор, совсем запыхалась и вынуждена была остановиться, чтобы отдышаться. Особой оживленностью улочки Этре не отличались никогда, а сейчас и вовсе были безлюдны, поэтому оборванный парень, нога за ногу бредущий по направлению к «Гербу Аквитании», сразу бросился Агнессе в глаза. Что-то в этом парне показалось девушке знакомым. Чернявый, загорелый, жилистый, сущий цыганенок… в эту секунду парень, словно почувствовав ее взгляд, оглянулся через плечо. В темных глазах промелькнула искра узнавания, и Агнесса вспомнила. Точно, это тот самый оборванец, который третьего дня приходил с письмом к барону! Приятель Кантена. И барон предупреждал, что когда бы парень не появился – тут же вести к нему или в точности передать, что скажет. Стало быть… Как же его звали-то? Рене? Реми! Решение пришло мгновенно. Агнесса бросила быстрый взгляд по сторонам – улица была пуста. - Реми! – негромко окликнула она, догоняя парня. – Тебя же Реми зовут?
Реми Клеман: Паренек шарахнулся в сторону и хмуро, подозрительно отозвался: - Меня как только не зовут... Но тут же сам себе мысленно дал затрещину за глупость. Жрать хотелось неимоверно, работенка в "Гербе Аквитании" его вряд ли ждет, а спереть чего - это, конечно, дело более вероятнее, но если на всех рычать и глазищами зыркать, так тебя и на двор не впустят. Девицу он помнил. Служанка той вредной дамы, баронессы, что лезла не в свои дела. Но дама дамой, а служанка, ежели ее разжалобить, могла и поесть чего вынести. Опять-таки вдруг какое дело найдется, хоть за мелочишку... Со вчерашнего дня Реми чувствовал себя так, словно очутился в чужой стране и не знает, что за деревня лежит за поворотом дороги и на каком языке тамошний люд разговаривает. Еще никогда парень не был один на свете. Совсем один. Когда-то с ним был Петушиный Гребень - учитель, друг, приемный отец. А когда Гребня не стало, Реми почти сразу прибился к шайке. Теперь шайки не было. И не тоска по погибшим дружкам мучила его (дружки - не друзья, паршивый был народ, шваль придорожная, до Гребня или до Кантена им - как ползком до Версаля!), а жалость к себе самому, одинокому, голодному и бесприютному. Куда идти? Чем заняться?.. Хочешь выжить в одиночку - учись не гавкать на людей... - Верно говорите, сударыня, - куда учтивее сказал он служанке. - Как есть Реми, так и зовусь. Уж до того приятно, когда такая красивая барышня тебя запомнит по имени, не выбросит из головы, как мусор из окошка... Последнюю фразу он в схожей ситуации слышал от Петушиного Гребня - и теперь ею щегольнул.
Агнесса: - Тебя забудешь, как же, - хмыкнула Агнесса. Надо отметить, парень умеет быть обаятельным. – Ты ведь мужу хозяйки моей, барону де Кюиню, письмо приносил, а я к госпоже тебя пускать не хотела… Уж не держи зла, я ведь человек подневольный… Да не о том речь. - Девушка еще раз оглянулась – нет ли лишних глаз на улице. – Скажи, ты барона узнать сможешь? Голодный блеск черных глаз парня и осунувшаяся физиономия яснее ясного говорили: чем бы там ни промышлял этот Реми, а сейчас дела его идут далеко не блестяще. Агнесса все утро ломала голову над тем, как бы исхитриться передать новости барону и заодно, может быть, предупредить Кантена, не привлекая внимания дознавателей, и очень надеялась, что Реми согласится немного подзаработать.
Реми Клеман: Забывчивостью Реми никогда не страдал. А уж баронская-то физиономия врезалась ему память, как сапог стражника врезается под ребра нищему. Но с чего бы служанке спрашивать про его память? Не иначе как поручение какое... Реми состроил умильную гримасу: - Зла на вас, сударыня, не смог бы держать даже самый раззлодеистый злодей. А что до господина барона, так тут чего бы не признать! Да вот только какая незадача: память-то у меня с выкрутасами. Когда я голоден - ничегошеньки не помню, а как поем - так вроде как память-то вернулась... Вот сейчас, например, у меня брюхо к спине прилипло, и уж так у меня с памятью худо... вот спросите меня хоть имя родного моего папаши - не сумею назвать, истинный крест, не сумею, пусть от меня отступятся господь бог и святой Ремигий, ежели вру!.. И размашисто перекрестился. Кары за клятвопреступление Реми не боялся, потому что имени своего родного папаши действительно назвать не мог - ни сейчас, ни в любое другое время...
Агнесса: Несмотря на то, что заявление парня было шито белыми нитками, Агнесса все же не смогла удержаться от улыбки. Вот как, значит, дескать, ты меня накорми сначала, а потом поговорим… Можно бы и накормить, в качестве аванса, вот только появляться в «Гербе Аквитании» вместе с Реми совсем не входило в ее планы. - На пустой-то желудок, конечно, память подводит, - покивала она. – А я хотела тебя попросить барону весточку передать. Так, чтобы в Этре не знали. Если я тебе сейчас заплачу, вернется у тебя память-то? Конечно, не было никакой гарантии, что цыган, взяв деньги, не наобещает с три короба да не исчезнет, как утренний туман, но выбирать было не из чего. Да и барон де Кюинь как будто Реми доверял…
Реми Клеман: Просьба служанки крепко озадачила Реми. Служанка баронессы хочет передать барону весточку? Да еще тайком? Странные дела творятся в этой знатной семейке. Оно бы, конечно, не его дело. Чего бы и не передать... да вот какая заковыка: Реми ведь еще и прошлое поручение барона не выполнил... Не оборвал бы ему за это барон уши вместе с головой... - Что за весточка-то? - спросил он неохотно. - На словах или бумагу передать?
Агнесса: Агнесса заметила, что парнишка, услышав про барона, как-то резко поскучнел и, пожалуй что, призадумался. Особенной странности в этом она не видела – барон, при всех его… гммм… достоинствах, редко внушал людям безграничное доверие и симпатию. Так что, пожалуй, парень его просто побаивается. Или с запиской связываться не хочет? Времена такие, что любая бумажка и впрямь может оказаться куда хуже десятка уворованных кур… - На словах, конечно, - кивнула она. – Тут, видишь, какое дело, жену барона, госпожу мою, убили нынче утром… А барон еще вчера к приятелю в поместье Нуаре ускакал. Мне отлучиться никак, сам понимаешь… - Агнесса виновато развела руками. - Негоже без мужа-то хоронить, да и приметы злодея барону знать не помешает. Так как, сможешь? – Девушка многозначительно взялась за привязанный к поясу кошелек.
Реми Клеман: На миг у парнишки мелькнула мысль: они на дороге одни, так почему бы просто не отобрать у красотки кошелек? Хоть девушка и старше Реми, он бы с нею справился, особенно если показать ей нож... Но тогда пришлось бы податься прочь из здешних краев: зарезать девицу у Реми не поднялась бы рука. Не доводилось ему убивать, не учил его этому Петушиный Гребень. Вот припугнуть - это да, это другое дело... Но ограбленная девица поднимет шум, пожалуется барону. И начнется травля - в кустах не отсидишься... Вчера парню уже пришлось пережить облаву. Повторять новообретенный опыт не хотелось... - Для такой красотки чего только не сделаешь! И Реми выразительно протянул девушке руку ладонью вверх.
Агнесса: То, что парень смотрел на кошелек чересчур уж умильно, Агнесса прекрасно заметила - и предусмотрительно не стала отвязывать кошелек от пояса. Из руки-то выхватить дело нехитрое, а так еще попробуй оторви! Продемонстрировав Реми серебряный экю, девушка тут же снова зажала монету в руке, не спеша с ней расставаться. - Спасибо, выручишь! - кивнула она. - Слушай тогда. Передай барону де Кюиню, что сегодня на рассвете его жену нашли в гостинице заколотой. Что за расследование взялся граф де Люз, запомнишь? Да, и вот еще что добавь, - Агнесса непроизвольно понизила голос, - что в убийстве подозревают высокого человека со шрамом на щеке, видели, как он из гостиницы уезжал сразу после убийства. Со шрамом и на гнедой лошади. Она очень надеялась, что барон увидится с Кантеном раньше, чем тот попадется на глаза кому-нибудь облеченному властью. Просто просить парня, дескать, встретишь человека со шрамом - так предупреди, что ищут его – было бы совершенной глупостью. Еще разболтается цыганенок, и выйдет, что она, Агнесса, убийцу покрывает… А так не придерешься. Кому же, как не овдовевшему барону, нужно знать приметы убийцы жены? Глядишь – и сам поймает! Обвинить Агнессу можно было бы только в излишнем рвении, и рисковала она только потерей одного экю – если Реми ее надует. Секунду поколебавшись, девушка опустила монету в ладонь парня. Обманет – так обманет, а все, что могла, она сделала.
Реми Клеман: Реми невольно охнул. Высокого человека? Со шрамом? На гнедой лошади? А надо ему подставлять Кантена? Наоборот, как раз Кантена и надо разыскать! И предупредить! А коли он позволение даст, тогда можно и к барону... Парнишка тут же поспешил объяснить свое смятение, которое не удалось скрыть: - Баронессу на нож взяли? Ух, надо же, горе какое! Она ж со мной третьего дня говорить изволила... да такая раскрасавица - прям почти как вы, сударыня! И добавил тоном учтивой светской беседы: - Клянусь святым Ремигием, это до чего ж мир докатился, ежели баронесс резать начали, как курей или бродяг каких...
Агнесса: Агнесса прищурилась - разговор третьего дня она прекрасно помнила, и не сказать, что он был настолько душевным, чтобы теперь Реми сокрушался о баронессе искренне. Но парень точно встревожился, с чего бы? Причем встревожился он вовсе не из-за известия о баронессе, а чуть позже, когда речь зашла о человеке со шрамом... Уж не знаком ли он с Кантеном? Ну так оно и к лучшему. - И не говори, - поддакнула Агнесса, - прямо и по улице страшно пройти... Так передашь?
Реми Клеман: Парень проявил всю галантность, отпущенную ему рождением и воспитанием: не стал на глазах у служанки пробовать на зуб полученную от нее серебряную монету. - Да как же не передам, раз такая красотка велела? - заверил он истово. - Передам, пусть даже господин барон уедет аж в Турцию к этим... как их... к диким московитам! Где Реми довелось услыхать про столь чудной народ - он затруднился бы ответить. Но как же не похвалиться знаниями!
Агнесса: В географии Агнесса разбиралась слабо, так что дикие московиты в Турции ее не удивили. Да и дела сейчас были более важные, чем заниматься изучением варварских народов. - Ну, спасибо тебе, - искренне улыбнулась она, - в Турцию барон вряд ли уехал, ищи в Нуаре, там он. А я побегу, пока кто не увидел. Так не забудь - сегодня утром, граф де Люз и человек со шрамом! Удачи тебе! Эпизод завершен.
полная версия страницы