Форум » A la guerre comme à la guerre » Что с возу упало, то подберут. 15 сентября 1627 года, утро. » Ответить
Что с возу упало, то подберут. 15 сентября 1627 года, утро.
Себастьен Дюбуа: 15 сентября 1627 года, утро в харчевне «Красная голубятня».
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Себастьен Дюбуа: Разумеется, применять к себе пылкость обещаний Арамиса, почуявшего дичь, и сделавшего стойку не хуже легавой, было несколько самонадеянно даже для мэтра Дюбуа. Но, если любезностью кружащего подле Марион мушкетера не воспользоваться сейчас, потом может быть катастрофически поздно. Поэтому Себастьен поспешил распорядиться месье красавчиком раньше, чем тот успел всецело утонуть в бездонных глазах и иных прелестях коварной «племянницы», тональность сочувствий которой таила в себе подвох. - Мой обоз сгорел, - потерпевший был на удивление лаконичен, посчитав, что стоит опустить подробности, вряд ли представляющие интерес для путешествующей куртизанки, - но, если уважаемый месье будет настолько добр, что выполнит мою просьбу, каковую я смиренно изложил ему, то, думаю, наша горячая благодарность не заставит себя ждать? Не так ли, милая Мари? - Дюбуа перевел взгляд на мадемуазель Делорм, и начал подавать ей знаки, старательно мигая обоими глазами и изобразив для убедительности нечто вроде короткой пляски Святого Вита. Пусть чертовка коварнее и злее лесной бестии, но толика благодарности за то, что он провез ее большую часть пути, разве не должна поселиться в ее маленьком корыстном сердечке? О том, что эту странную пантомиму заметит мушкетер, торговец особенно не беспокоился – если выбирать, кого поедать глазами – хорошенькую женщину или толстого болезного буржуа средних лет – мало кто из господ военных надолго озадачится выбором. А если и заметит, так решит, что у страдальца возобновились боли.
Арамис: Неожиданно открывшаяся возможность оказать услугу прелестной девице окрылила мушкетера намного больше, чем просьба ее не такого прелестного дядюшки найти виновного в несчастье с обозом. Но кто знает, может быть, отказав мэтру Дюбуа в его горячих мольбах, он упадет в глазах его племянницы? А этого мушкетеру совсем не хотелось, не хотелось почти так же сильно, как связываться с этим неприятным господином в ночном колпаке. Ну почему у такой препротивной физиономии такая премилая родственница?! В этом явно есть какой-то недочет Небес! - Мадемуазель, поверьте, я буду счастлив сопроводить вас куда вам будет угодно и обещаю, под защитой королевского мушкетера вы будете в полной безопасности, - горячо пообещал он, прижав руку к сердцу, и добавил нехотя, отвесив сухой кивок в сторону мэтра Дюбуа. – Если мне удастся что-нибудь узнать в Этре, куда я должен буду прибыть к встрече его Величества, то, безусловно, я поставлю вас в известность, сударь. Думаю, тут вам не стоит особенно беспокоится, сейчас все стремятся туда, а если вы горюете о потере зерна, то кто-то сейчас будет терпеть выволочку за потерю пороха. А, поверьте, порох на войне ценится куда дороже!
Мари де Лон: "Кажется, я теперь любимая Мари?" - куртизанка с деланным недоумением посмотрела на прыжки и гримасы "дядюшки" - все-таки настоящий паяц, изобразит что угодно, если есть ради чего. И как она могла с ним связаться? В Париже не было военной неразберихи, и люди выглядели так, как им и предписано, во всяком случае, старались. - Полная безопасность? Здесь? Вы предлагаете мне диво дивное, месье, - Марион разыграла изумление, надеясь, что у нее это получилось несколько изящнее актерских ужимок Дюбуа, и рассмеялась собственной шутке. - Но, представьте себе, именно вам я поверю. Она улыбнулась и послала Арамису многозначительный взгляд, после чего повернулась к торговцу и, состроив вид покорности судьбе и родственнику, вздохнула: - О, я не знаю, о чем вы просили, дядюшка, но я обязательно присоединюсь к вашей просьбе, ведь я знаю, что вы будете очень, очень благодарны мне за это, не правда ли?
Себастьен Дюбуа: Незамысловатый, на первый взгляд, вопрос не то чтобы поставил торговца в тупик, но изрядно обеспокоил его. Того и гляди «милая Мари» потребует возвратить перстень, хотя… такое сокровище не к лицу племяннице простого буржуа, а пожелает ли мадемуазель Делорм открыться малознакомому, пусть и смазливому молодчику сходу? В неосторожности до недавних пор куртизанку он упрекнуть не мог, но кто знает, как повлияли на нее события последнего дня? Поэтому, заручившись мимолетным обещанием помощи и посчитав себя вправе обратиться к королевскому мушкетеру за протекцией на том шатком основании, что отдает ему свое единственное сокровище безвозмездно, то есть даром, да еще и приплачивает завтраком, Себастьен решил отправить сладкую парочку в путь поскорее. Пока мушкетер не передумал и не взял свои слова обратно, а Мари не потребовала вознаграждение за горячую родственную поддержку. А, может, месье довольствуется обществом прекрасной куртизанки и обойдется без завтрака вообще? Буржуа прищурился, и закивал с удвоенным энтузиазмом, раздаривая согласие обеим заинтересованным сторонам: - Ох, душенька Мари, я не сомневался в твоем добром ко мне отношении, дорогуша, да и тебе не стоит пенять на дядюшку, который оберегал тебя в течение долгого пути из Парижа в Этре. Ведь только проклятая хворь и стечение обстоятельств не позволили мне исполнить родственный долг до конца, - серые глазки торговца заслезились от избытка чувств и нового приступа сверлящей боли в лиловом пальце, - вручаю ее вам, месье Арамис. Берегите мою девочку, шевалье, и доставьте в Этре в целости и сохранности. А коль разузнаете для меня имя того головотя… того господина, что повинен в досадном происшествии с моим обозом, и замолвите за меня словечко, признательность моя будет поистине безгранична! Мэтр Дюбуа трубно высморкался в огромный, словно парус, носовой платок и уставился на парочку с выражением нетерпеливого ожидания на раскрасневшейся круглой физиономии. Если бы Мари догадалась выставить ножку, или еще каким образом поощрить полет воображения красавчика мушкетера, на завтраке «дядюшка» мог бы и сэкономить.
Арамис: Красавица оказалась еще и умницей! Восторгу Арамиса не было предела, хотя будь его восторги поумереннее, стоило бы задуматься, откуда у племянницы почтенного буржуа такие достоинства? Красота ладно, женская красота – дар капризный, обходит стороной дворцы и благословляет скромные хижины. Но утонченность, быстрый ум, отточенная грация движений и жестов – так, что каждое движение становится песней, а каждый взгляд наносит рану в мужских сердцах? Такое не дается от природы… Но, к счастью или несчастью, мушкетер не задумывался об этом, он, подобно древним волхвам, воскуряющим фимиам перед идолами – смотрел, восхищался, благоговел. И только слезливый голосок мэтра Дюбуа вернул его к жизни. - Обещаю, месье, беречь вашу племянницу, даю вам в этом слово королевского мушкетера, - горячо пообещал он, кидая нежные взгляды на Мари. – Мадемуазель будет доставлена в Этре. Вы можете быть спокойны. И о вашей просьбе я тоже не забуду! Счастье (или предвкушение счастья) делает людей добродушными и покладистыми. Сейчас Арамис готов был пообещать мэтру Дюбуа все что угодно, только бы побыстрее оставить эту захудалый постоялый двор и отправится с его племянницей в дорогу! И как жаль, что всего лишь в Этре, а не на край света. В голове будущего аббата, восхищенного прелестным Божьим твореньем, сами собой родилась строчка: «Твой светлый лик и милые черты…». Дальше он додумать не успел. - Когда вам угодно отправится в дорогу, мадемуазель Мари, - почтительно, как если бы он обращался к самой знатной персоне, осведомился Арамис. Про завтрак он даже не вспомнил.
Мари де Лон: - Прямо сейчас, месье, - вырвалось у Марион, - уверена, вы тоже не хотите задерживаться. Здесь, - она обвела красноречивым взглядом грязные стены, мутные окна и даже покосилась в сторону "дядюшки", - совершенно нечего делать. "Этот прохвост Дюбуа жаждет, чтобы я уехала как можно скорее. Я доставлю ему такую радость". - Дядюшка, вы же не будете возражать, чтобы я уехала прямо сейчас, правда? - с видом нежной племянницы, которой несколько неловко бросать своего родственника в беде, Марион подошла к Дюбуа, поправила одеяло, убрала со лба кисточку колпачка, и потянулась губами к его щеке, чтобы слова ее долетели только до его уха. - Вы все-таки бываете таким заботливым. Я прощаю вам вчерашний ужин и благодарю за все, что вы для меня сделали. А в знак, что мадемуазель Делорм бывает благодарной, - тут на щеке торговца был запечатлен вполне горячий родственный поцелуй, - я распоряжусь, чтобы вам принесли завтрак, очень хороший завтрак. Это мой прощальный подарок, мэтр Дюбуа, - Марион чуть отодвинулась, вновь провела рукой по одеялу, счищая пылинки, которых на нем было столько, что никакой щеткой никогда не очистить, и заботливо добавила. - Только лежите, пожалуйста, лечитесь. Надеюсь на нашу встречу в Этре. - Ну пойдемте же, - куртизанка обернулась к Арамису, в сопровождении которого и покинула комнату. Она и правда распорядилась об обильном завтраке, ровно как и о том, чтобы ее сундуки были снесены вниз и уложены в одну из повозок. Вероятно, мэтр Дюбуа думал отправить "племянницу" налегке, и уж точно щедро отдать повозку куртизанке не входило в ее планы, что мадемуазель Делорм не устраивало. Она могла позволить себе многое, но только не оказаться в Этре с одним дорожным платьем. И она очень надеялась, что пришедший в восторг от бесплатного завтрака торговец раньше времени не займется деловыми вопросами, предполагающими заботу о повозках, лошадях или разговоры со слугами. Эпизод завершен
полная версия страницы