Форум » A la guerre comme à la guerre » Нравится-не нравится - плати, моя красавица! 14 сентября 1627 года » Ответить
Нравится-не нравится - плати, моя красавица! 14 сентября 1627 года
Себастьен Дюбуа: Харчевня «Красная голубятня», после эпизода Чужой секрет
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Себастьен Дюбуа: - Мое поведение, дорогая племянница, отличается вопиющим постоянством, - парировал Дюбуа, помахивая счетом в воздухе, чтобы чернила поскорее высохли, - странно было бы, если бы я согласился не взять с вас денег за услуги. Ну, разумеется, она не поверила. Эка невидаль!.. Доказать, что буржуа несколько «завысил» сумму долга, лучше и не пытаться – мэтр Себастьен был мастер задурить голову даже самым досужим клиентам, монотонной скороговоркой мешая су, ливры, пистоли и экю с такой сноровкой, что в конце подобных бесед несчастные были рады, что с них не взяли больше. - Не уподобляйтесь рыночной торговке, душенька, вам это не к лицу, - Дюбуа сдобрил тональность нравоучения новой порцией елея, заглядывая в потемневшие от негодования глаза куртизанки, - ваш долг - четыреста тридцать ливров. Вам лучше заплатить сейчас. Или… Почтенный торговец прошелся по комнате, распахнул ставни, вглядываясь в мутнеющие серые сумерки. Сегодня строптивой красавице никуда не деться, время позднее, немного найдется желающих путешествовать ночью, дожидаться новых попутчиков дело бессмысленное, и ссориться с тем единственным, кто сможет доставить ее в Этре, даме не с руки. Дюбуа развернулся к Марион с неописуемым удовлетворением на круглом, лоснящемся лице. - Или вам придется просидеть в этой дыре не один день, дожидаясь желающих довезти вас до Этре, мадемуазель, - куда делся елей – голос торговца был подобен лязгу ржавого железного ключа в амбарном замке, - платите сейчас, красавица! Нет денег? На днях я видел у вас в руках шкатулку, и явно не пустую. Подумайте, дорогуша, хорошенько подумайте, прежде чем сказать «нет»!
Мари де Лон: Уподобляться рыночной торговке Марион ни за что бы не стала, поэтому не стоило ждать от нее ни уставленных в бока рук, ни взвизгивающих интонаций. Но с каждым мужчиной свой разговор, и с торговцем, особенно если у него не все в порядке со счетами, вполне можно поговорить о ценах. - Не к лицу, мэтр Дюбуа, не к лицу, но и на королевскую щедрость претендовать с моей стороны было бы предосудительно. Может быть, я ошиблась, и бобы на столе были прямиком из садов Эдема, вино из королевских подвалов, а простыни из тонкого шелка, и каждый раз новые? - побелевшая от гнева Марион с ненавистью посмотрела на листок, которым махал Дюбуа. Угрозы "дядюшки" охладили пыл ее раздражения, и она даже несколько испугалась - остаться на неопределенное время у мэтра Коло, имея при себе одну служанку, было бы чистым безумием. Но чтобы расплатиться, ей пришлось бы отдать почти все, что у нее было, в шкатулке одни безделушки, а еще неизвестно, что ждет ее в Этре. И неужели она может позволить какому-то Дюбуа обманом выудить у нее деньги! - Даже если бы у меня было десять шкатулок, набитых золотом... требовать четыреста тридцать ливров вы от меня не можете. Хотите меня оставить здесь? Прекрасно. Я подожду. Дорога нынче очень оживленна, дядюшка, и не пройдет и пары дней, как появится кто-нибудь достаточно надежный, кто поможет мне попасть в Этре за сумму, меньшую в десять раз той, что просите вы.
Себастьен Дюбуа: - Через два дня, милая, в Этре может не остаться и свободного чулана, не говоря уже о комнатах в гостинице, - с нескрываемым удовольствием в голосе пропел Дюбуа, возвращаясь к креслу куртизанки и нависая над ней недвусмысленной алчной глыбой, - или вы надеетесь, что вас приютит кто-то из ваших благородных поклонников? Я бы на вашем месте подобных надежд не питал, дорогуша, сегодняшние события весьма красноречиво показали, чего вам следует ожидать от сильных мира сего. Смутные мысли о том, что и завтра в Этре не найдется места для ночлега, кроме амбара или загона для коз, посещали практичный ум буржуа, но он предпочел не выказывать свои сомнения строптивой попутчице. Что-то не вовремя заартачилась дамочка, неужели не врет, и впрямь отправилась в путь без нужной суммы? Ах, как непредусмотрительно! Перспектива упустить деньги там, где они уже прочно поселились в воображении, радужной отнюдь не казалась. Дюбуа крякнул, и попытался забросить удочку с другой стороны: - Не будем сбрасывать со счетов драгоценности, Марион. Я не поверю, что такая изысканная дама отправилась в путь, не имея в запасе безделушек для украшения собственной персоны, - липкий взгляд торговца задержался на белоснежной шее куртизанки, - ведь чем дороже себя украсишь, тем выгоднее продашь, не так ли? Давайте вместе посмотрим, милая племянница - возможно, пара ценных вещиц в качестве залога послужит компенсацией моих затрат… частичной. Нам ведь ссориться не с руки, мадемуазель, верно?
Мари де Лон: - Вы не знаете, смогу или не смогу я устроиться в Этре. И как я могу это сделать, вам тоже неведомо, дорогой дядюшка, потому что на моем месте вам не бывать, - с удовольствием отрезала куртизанка. В глубине души она понимала, что не вовремя позволила неприятному разговору обернуться ссорой, но сделанного уже не воротишь, а не всегда ей удавалось излить на собеседника неприязнь и раздражение. - Вы же практичный человек, мэтр Дюбуа, вы бы сами отправились в опасный путь, взяв с собой все самое ценное? Вот и я тоже решила этого не делать, - Марион закипела еще больше: помянув про "продавать себя" торговец впервые за путешествие решился столь пренебрежительно заговорить о ней. - Драгоценностями можно не только украшать себя, мой неискушенный дядюшка, их можно еще и красиво не носить. Впрочем, если вы мне не верите, загляните в шкатулку сами. Не стесняйтесь, прошу вас, вы очень обяжете меня, если позволите мне остаться в кресле, а не возиться с побрякушками. Мадемуазель Делорм пренебрежительно хмыкнула, дернула плечиком и нарочито уставилась в противоположный от торговца угол комнаты. Единственная драгоценность, дорогой перстень, щедро снятый герцогом Орлеанским и отданный куртизанке, и который она совершенно не хотела расценивать как предмет расплаты, приятно холодила то место, куда руке мэтра Дюбуа путь был заказан.
Себастьен Дюбуа: - Неужто ваше место так почетно, мадемуазель? – с нескрываемым сарказмом буркнул мэтр Дюбуа, решительно направляясь к небольшому кованому сундуку, в котором Марион хранила часть одежды и темно-вишневую шкатулку с фигурным отверстием для ключа. Сундук приоткрыл свое темное чрево, из которого пахнуло едва уловимым ароматом пачулей и лаванды, неохотно скрипнув тяжелой крышкой. Себастьен чихнул, достал платок и тихо чертыхнулся. Искомый предмет стоял сверху, прикрытый лишь отороченной беличьим мехом серой накидкой. В нетерпении отбросив плащ (продать сложно, да еще и моль побьет!), Дюбуа протянул руку к вожделенному ларцу, морщась от неприятного предчувствия. Если бы там было что-то ценное, куртизанка не сидела бы так спокойно, повернувшись своим хорошеньким носиком к мутному стеклу. Запутавшиеся в складках плаща дощечки в красном бархатном с позолотой футляре выскользнули и с грохотом свалились на дощатый пол. -Так-та-аак, - задумчиво произнес торговец, оставляя в покое шкатулку и наклоняясь за заинтересовавшим его предметом.
Мари де Лон: - Меня мое место вполне устраивает, - только и сказала Марион, предпочитая не углубляться в спор, если у противной стороны в нем положение не в пример выгоднее, и отвернулась. Ей доставит даже некоторое удовольствие, если "дядюшке" придется покопаться в ее вещах, подавив в себе щепетильность, которая хоть какая-то у него должна быть. Еще больше ее порадует разочарование, что неминуемо должно мэтра Дюбуа постигнуть. Нехитрые вещицы, с которыми ему придется еще повозиться, чтобы что-то за них выручить. Война - не лучшее время для продажи драгоценностей. Неизвестно, обладала ли Марион способностью читать мысли, но в тот самый момент, когда над сундуком склонился торговец, она вспомнила, что находится там рядом со шкатулкой. Было уже поздно, о чем свидетельствовал грохот упавших на пол дощечек. - Дядюшка, вы, кажется, спрашивали про шкатулку, - Марион, вихрем сорвавшись с кресла, сделала два шага, в спешке наступив себе на платье и упала плашмя, к счастью, на спасаемую вещь, но, увы, приятно устроившийся за корсетом перстень от неловкого движения выпал и покатился по полу со звуком, похожим для куртизанки на громовой раскат.
Себастьен Дюбуа: Дюбуа готов был уподобиться тому самому охотнику, о котором писали древние, погнавшемуся за двумя зайцами, однако здравый смысл подсказал, что сокровище, какое женщина хранит за корсажем, может оказаться ничуть не хуже лежащего в сундуке. С неожиданной для человека его возраста и комплекции прытью почтенный торговец нырнул вслед за укатившейся за сундук безделушкой, и, к собственному изумлению и торжеству извлек недурной перстень, с чистейшей воды и мастерской огранки изумрудом. Дюбуа замер на мгновение, потрясенный свалившейся на его голову удачей. Недурной? Да за это кольцо в Париже можно получить ливров шестьсот, не меньше! - Вот так даже, - присвистнул дядюшка, скосив хитрый глаз на лежащую на полу «племянницу», - а ведь говорили - нет ничего ценного, дорогуша. Мэтр Дюбуа замаслившимся взглядом прошелся по стройной спине куртизанки и показавшимся из-под пышных юбок узким лодыжкам, какие невозможно было испортить даже толстыми шерстяными чулками. - Вам помочь подняться, мадемуазель? - в тоне Себастьена появились заинтересованные нотки, - или, быть может, позволите расположиться рядом? Мне кажется, то, что вы так старательно прикрыли своими прелестями, тоже представляет определенную ценность!
Мари де Лон: - Поздравляю вас, мэтр Дюбуа, - Марион даже раскраснелась от охватившего ее бешенства. - Я думала, вы торговец, а вы, оказывается, нечисты на руку? Вам не кажется, что перстень стоит несколько дороже, чем доехать из Парижа до сюда, даже и по вашим расчетам? С большим бы удовольствием мадемуазель Делорм поднялась, не прибегая к помощи "дядюшки", но увы, сделать это самостоятельно было невозможно. - Как мило с вашей стороны спросить меня. Вы ожидаете, что я останусь сидеть на полу? - куртизанка протянула руку и, не утруждая себя лишним изяществом, поднялась с пола. Неужели с перстнем, мало того что ценным, так еще и знаком расположения герцога Орлеанского, можно попрощаться? С этого Дюбуа станется, он и из рук выхватит, не поморщившись. - Ничего интересного, дядюшка, всего лишь мои дощечки для записей. Можете посмотреть, - Марион с деланным равнодушием сделала шаг в сторону.
Себастьен Дюбуа: - В самом деле? И кому я продам его в Этре? Мушкетеру Пикардийского полка? Жене пекаря? – съязвил Дюбуа, помогая «племяннице» подняться с пола и пряча перстень в кошелек, висящий на поясе, без тени сомнения в собственной правоте, - возможно, в Париже я мог бы выручить за него нужную сумму, но не здесь, мадемуазель. Так что кольцо побудет у меня, пока вы не расплатитесь сполна. Тэк-с, а тут что у нас? Себастьен, отдуваясь и багровея, наклонился, поднял дощечки, не без интереса ощупал бархатную обложку дощечек для письма, ковырнул ногтем вышитую райскую птичку, прикидывая возможную стоимость затейливой шелковой вязи, и заглянул внутрь. - Месье Булочник, - щурясь, прочитал он, - … мэтр Кола экономит на свечах, вот уж старый сквалыга, да простит мне Господь эти несправедливые слова… мадемуазель Нуар… Ерунда какая-то! Держите свое сокровище, дорогая племянница. Дюбуа решительно протянул дощечки Марион, любовно поглаживая округлый животик с висящим на нем кошельком. - Что ж, красавица моя. Я оставлю вас в покое и с благими мыслями о моей невероятной покладистости, - хмыкнул торговец, позабыв о своем недавнем интересе к шкатулке, и изогнулся перед куртизанкой в дурашливом поклоне. Дело складывалось не так уж плохо. Или дама заплатит столько, сколько он запросил, или он оставит перстень себе, а в Париже возьмет за него в полтора, а то и в два раза больше суммы долга.
Мари де Лон: - Ну пусть побудет пока у вас, - с ехидным великодушием согласилась Марион, - по крайней мере вам его проще довезти. Будем считать, что я вам дала его на сохранение. Любуйтесь, мой дорогой дядюшка, у вас в руках ведь не часто оказываются по-настоящему красивые вещи? Мадемуазель Делорм язвила и одновременно с тревогой смотрела за действиями торговца, обращавшегося с находкой весьма вольно. К счастью, как она и предполагала, Себастьен ничего интересного в дощечках не обнаружил. "Ерунда какая-то", - передразнила его про себя Марион, - "это просто у вас мало фантазии, мой дорогой дядюшка. Вы способны оценить вещь только если на ней стоит точная цена". - Неужели вы уже уходите? Не буду делать вид, что я расстроена. Идите, мой дорогой дядюшка, и пусть ваши сны будут ясными и светлыми, и мысли о деньгах их не омрачают, как и мой сон - мысли о вас и вашей неуемной жадности. "Идите-идите, мэтр Дюбуа", - добавила про себя куртизанка, - "если хотя бы половина моих мыслей о вас сбылась бы, ваша жизнь омрачилась бы невероятно". Эпизод завершен
полная версия страницы