Форум » A la guerre comme à la guerre » Нравится-не нравится - плати, моя красавица! 14 сентября 1627 года » Ответить
Нравится-не нравится - плати, моя красавица! 14 сентября 1627 года
Себастьен Дюбуа: Харчевня «Красная голубятня», после эпизода Чужой секрет
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Себастьен Дюбуа: За время пути племянница мэтра Дюбуа почти не причиняла ему неудобств, разве что терпкие духи, которыми пользовалась «мадемуазель Дюбуа», заключенные в пыльном полумраке кареты, вызывали у почтенного торговца непреодолимое желание чихнуть, что он и делал, поминутно сморкаясь в огромный, как парус, носовой платок, извиняясь, и обещая себе набавить пару десятков ливров сверх оговоренной за «доставку» суммы - за беспокойство. В «Красной голубятне» все стало с ног на голову. Предполагая выехать по полудня, мэтр Дюбуа задержался, рассчитываясь за постой и обед, а далее все планы Себастьена пошли прахом, позволяя ему поминать всуе Господа и всех святых. Всю дорогу просидев тихой мышкой, в конце пути мадемуазель проявила ожидаемую прыть, умудрившись за час познакомиться с несколькими господами, чья принадлежность к благородному сословию подтверждалась угрожающе покачивающейся на боку шпагой, а посему не оставляла мэтру Дюбуа достаточного пространства для маневров. Впрочем, разве стоило ожидать иного от дамы с такой репутацией, такой внешностью, духами и дорожным платьем из ткани стоимостью не менее чем сорок су за локоть? Через час святцы закончились, и торговец переключился на дьявола и его приспешников, уже не стесняясь в выражениях, однако дело с мертвой точки так и не сдвинулось. Оставалось единственное полезное развлечение – подслушивать. Чем и занялся Дюбуа, обнаружив, что данное времяпрепровождение сможет скрасить тяготы ожидания не хуже бутылки недурного бургундского. Увлекательное занятие прервали самым беспардонным образом – впрочем, узрев лицо благородного нахала, именуемого спутниками «Ваше высочество», почтенный буржуа уронил на пол шляпу, едва успел закрыть распахнувшийся непроизвольно рот, и исчез с глаз вельможи стремительнее зазевавшегося альбатроса. Меряя осторожными шагами комнату и прислушиваясь к шуму в соседней, мэтр понял, что визит последнего посетителя может затянуться – непростительно затянуться. Возможность уехать до темноты испарялась стремительнее утреннего тумана. Как только возня, сопение и вздохи за стенкой прекратились и хлопнувшая дверь возвестила о том, что гость «мадемуазель Дюбуа» изволил удалиться, мэтр, не теряя драгоценного времени, ринулся в комнату племянницы с самым укоризненным выражением лица, какое способен был произвести. - Мадемуазель, знаете ли вы, что промедление смерти подобно? Боюсь, с вашими талантами находить друзей в самых неожиданных местах, мы задержимся здесь до завтрашнего утра, - сарказм в голосе почтенного буржуа с лихвой компенсировался елейным взглядом, которым наградил «дядюшка» не в меру шуструю племянницу.
Мари де Лон: Увидев в дверном проеме почти позабытое за последние пару часов неаристократичное лицо Дюбуа, Марион едва удержалась, чтобы не сморщиться. Его высочество герцог Орлеанский выставил за дверь Рошфора, отчего тот оказался освобожден от необходимости помочь даме добраться до Этре. Волшебный шанс сменить сопровождающего оказался то ли насмешкой, то ли шуткой судьбы, а может, и удачей - Марион, по легкости характера, решила склониться к последнему. В конце концов, еще неизвестно, сможет ли кто-нибудь, помимо "дядюшки", так же легко доставать чистые простыни и обед буквально на пустом месте. - Почему бы не усмотреть в этом руку судьбы, дядюшка? - неожиданно философски заметила Марион и лениво потянулась, чувствуя, что ничего так не хочет, как остаться сегодня на месте и никуда не трогаться. - Может быть, промедлением мы избежали сегодня каких-нибудь неприятностей?
Себастьен Дюбуа: - Так-так-та-аак, - задумчиво протянул «дядюшка», мазнув по хорошенькому личику племянницы одобрительным взглядом, - может, и избежали… Я отправил Жака в Этре еще поутру, найти комнаты для постоя, и до сих пор этот оборванец не возвращался. Все приходится делать самому, эх! Сокрушенно махнув рукой, Себастьен прищурился. Если он верно рассчитал, обозы с зерном будут тут завтра. Тем лучше. Лихих людей на здешних дорогах пруд пруди, безголовых смельчаков, демонстрирующих молодецкую удаль по поводу и без оного - еще больше. Почтенный буржуа ухмыльнулся, припомнив вереницу сомнительных личностей, почтивших своим вниманием «Красную голубятню» за полдня, вереницу, увенчанную, как короной, явлением самого Месье. Любопытно, что же за вещица вызвала жгучий интерес столь важного гостя, и не его одного? Только ли прелести его «племянницы»? Увы, замочная скважина не предоставляла необходимого угла обзора. Попеняв про себя на этот печальный факт, торговец перешел к делам практическим. Грохоча сапогами, он распахнул дверь, жалобно скрипнувшую петлями от неожиданности, и, повышая голос, рявкнул в шуршащую пустоту: - Эй, бездельники! Кто тут есть? Мы остаемся на ночь, передайте эту радостную весть мэтру Кола и подайте вниз ужин! Да поскорее! Шорох материализовался в тонконогого Жиля, явно предпочитающего подслушивание всем прочим не менее полезным занятиям. Мальчишка вытянулся в струнку, словно гвардеец перед капитаном, кивнул и кубарем скатился с лестницы. Мэтр Дюбуа хмыкнул и обернулся к «племяннице», донельзя удовлетворенный произведенным эффектом.
Мари де Лон: - Увы, - как можно с большим сочувствием протянула Марион, - разве обладает кто-нибудь из ваших людей столь же удивительной способностью устраивать все вокруг? Еще несколько часов назад она жаждала уехать из заведения мэтра Коло, но теперь, когда произошло столько неожиданного и даже, в некотором смысле, удивительного, она была рада тому, что дальнейший путь временно откладывается. Ее желания совпали с таковыми у "дядюшки", и Марион, в момент прихода Дюбуа стоявшая у окна и с преувеличенным вниманием разглядывавшая окрестности вокруг харчевни, подошла к креслу и устроилась в нем с самым блаженным выражением лица. - Почему бы не попросить подать ужин сюда? Неизвестно, кто еще сегодня вдруг решит остановиться в "Красной голубятне". Кажется, по этой дороге перемещаются уже толпы. Произнеся это, Марион посмотрела на лицо "дядюшки", к которому навсегда пристало цепкое выражение, и в очередной раз отметила про себя, что любой мужчина кажется весьма сносным, если чувствует себя, как рыба в воде, то есть хозяином положения. И вовсе не стоило стремиться сбежать от Себастьена. Она еще успеет сделать это в Этре.
Себастьен Дюбуа: Лесть подобна яду, отравляющему слух того, кто ей внимает. Торговец, съевший не просто собаку, а доброго волкодава на умении петь хвалебные гимны, бросил на Марион взгляд, в котором можно было прочесть восхищение. «Умная девочка, дьявол меня раздери, - резюмировал он, - недаром ходят слухи, что в ее нежных ручках вельможи, до каких мне дальше, чем муравью до неба, делаются мягче воска. С такой надо быть настороже!» - Кхм… мадемуазель, все в руках Божьих, я лишь вовремя умею брать то, что предназначено мне, - удовлетворенно прогудел мэтр Дюбуа, трубно сморкаясь в носовой платок. Что за дрянью душится эта девчонка? Пятьдесят ливров сверху! А вообще – дело говорит «племянница». Спустишься вниз, найдется кто-то четвертый, а то и пятый, жаждущий внимания мадемуазель. Здесь оно как-то спокойнее… да и секреты выбалтываются проще, когда никто не мешает. - Впрочем, вы правы, - пряча улыбку, тучный Дюбуа поклонился куртизанке с неожиданным изяществом, - ужин принесут сюда. Жирный каплун, яичница, баранина, свиные ребрышки, жареные бобы… и вино, много вина! День у вас выдался непростой. Нет-нет, в словах Себастьена не было ни капли иронии. Более серьезного и исполненного христианского сочувствия выражения лица вы не обнаружили бы даже на фреске с изображением святого Иво Бретонского.
Мари де Лон: - Если вы берете только то, что вам предназначено, то вы избранник Божий, - для изрядно проголодавшейся Марион названия блюд, что столь щедро обещал дядюшка, и впрямь рисовали почти райские кущи. Еще одно удобство от передвижения в компании с торговцем: естественный аппетит молодой женщины, чье здоровье не давало поводов для беспокойства, находил в нем полное понимание, а не досадное недоумение столь неожиданным отсутствием изящества. Чудесный родственник, если как следует подумать, с этим куртизанка была готова полностью согласиться. - Ну что вы, дядюшка, это у вас день был наполнен беспокойством, - пожалуй, "много вина" - это что-то новенькое. - Столько всего надо было сделать, и все напрасно: мы так никуда и не тронулись. У меня же были... пустые разговоры и неожиданные знакомства. Ничего особенного. Приятное разнообразие после столь скупого на события путешествия. Только не хмурьтесь, дядюшка, очень вас прошу. Если бы вы знали, как я ценю ваше умение проделать столь длинный путь без единого события, да еще на подступах к войне. Дверь отворилась, впуская запахи, поднимающиеся от вносимых нехитрых, но своевременных блюд, и некоторое время слышны были только сопение слуги, стук подносов, да пара подзатыльников, которые заработал помогавший слуге мальчишка. - Пейте же вино, дядюшка, пусть оно возблагодарит вас за сегодняшние беспокойства, - Марион лениво поднялась, - вы сразу подобреете и не будете злиться на племянницу.
Себастьен Дюбуа: От одуряющего аромата принесенных яств у почтенного торговца потекли слюнки и некуртуазно заурчало в животе, однако это обстоятельство не помешало ему выскочить из-за стола и ловко подхватить Марион под локоток. - Та-та, дорогая племянница, - фамильярность обхождения росла в полном соответствии с игривым расположением куртизанки, - куда же вы торопитесь? Составьте мне компанию, подкрепитесь на сон грядущий, разве любовь не способствует аппетиту? Мэтр Дюбуа двусмысленно подмигнул мадемуазель Делорм, с поклонами и россыпью извинений усадил ее в кресло, и разлил по кубкам темно-рубиновое вино. Не хватало, чтобы «родственница», которую он почти доставил до места назначения, улизнула из-под его носа, не заплатив – а ведь, судя по заигрываниям с мрачным господином в черном именно это она и собиралась сделать. «Не на того напала! Глаз с нее не спущу, пока не оплатит счет!» - удовлетворенно подумал Себастьен, с наслаждением вгрызаясь в коричневое крылышко каплуна, истекающее прозрачным янтарным соком. - Не стесняйтесь, душенька, - пробубнил мэтр Дюбуа с набитым ртом, гостеприимно размахивая руками и с удвоенным восторгом набрасываясь на пахнущие дымком ребрышки, - этакого богатого стола нам не видать и в самом Этре. Я не удивлюсь, если орава придворных щеголей, сопровождающих Его Величество, обглодает до косточек последнюю пулярку скорее, чем я найду там сносное жилье, а нам достанется престарелая несушка, которую зажарят на полдня раньше, чем она издохнет от старости. Если Жак вернется с добрыми вестями, разумеется, а то ведь неровен час, придется тут задержаться… Так, говорите, знакомства не показались вам интересными, душенька? Глаза Себастьена Дюбуа блеснули насмешкой из-под лохматых насупленных бровей.
Мари де Лон: - Любовь? - Марион не сдержала ехидной улыбки: какие куртуазные выражения выбирает Дюбуа. - Возможно. Да-да, возможно, она и правда разжигает аппетит... Я и не думала уходить, дядюшка. Мадемуазель Делорм дала себя усадить за стол и, по примеру дядюшки, принялась за еду, немало не смущаясь спартанской обстановки, и если и подумала о том, что есть мясо, держа кость рукой, по которой стекает жирный сок, гораздо приятнее в другой компании, то не стала сильно расстраиваться по этому поводу. - Думаю, слово "знакомства" звучит чересчур громко, дядюшка. Их было ровным счетом два, и если одно из них - юный шевалье, который появляется и исчезает со скоростью ветра, а вторая - дама, болтающая о шпионах, то о них и вовсе говорить не стоит.
Себастьен Дюбуа: - М-ммм… Люблю, когда у женщины хороший аппетит! – ухмыльнувшись, прогудел мэтр Дюбуа, ополовинив миску с бобами и щедро подливая вина себе и Марион. Утолив первый приступ голода, Себастьен мог позволить себе перейти к неторопливой трапезе, сдобренной не менее приятным разговором – ведь что может усладить слух торговца безотказнее, чем звон монет… ну, или хотя бы твердое обещание заплатить в срок? Ни нежные колокольчики женского смеха, ни заунывные звуки флейты и лютни не сравнятся по музыкальности с позвякиванием пары десятков тяжелых серебряных кругляшей в бархатном мешочке! - Итак, дорогая племянница, - Себастьен причмокнул от восторга, отрезая от бараньей лопатки сочный кусок, - новые знакомства не представили собой ничего интересного, сказали вы? Молодой человек - он и видел-то его не более четверти часа, беспокоил буржуа меньше всего – промелькнул, как весенний ветерок, сорвал пару шляп у уличных зевак и пропал так же стремительно, как появился. Дама, говорящая о шпионах, была темой привлекательной, хотя Дюбуа сроду дамским россказням не доверял. А вот человек в черном, которому от мадемуазель Делорм явно что-то было нужно, интересовал его куда более. Особенно, когда мужчине в расцвете лет нужно от дамы совсем не то, что предполагается при одном взгляде на шаловливую красавицу. - Выходит, суровой наружности господин в черном, коего вы страстно убеждали составить вам компанию в пути, ваш давний знакомый? - серые глазки Дюбуа впились в раскрасневшееся личико Марион почище пиявок, присосавшихся к ноге в стоячем пруду.
Мари де Лон: Для расслабленной от вина и горячей еды Марион, постоянное поминание графа де Рошфора, да еще и столь неприятная осведомленность Себастьена о тонкостях их разговора, окрасили беседу за трапезой в тревожные тона непонятных пока неприятностей. - Не стоит преувеличивать страстность моей просьбы, дядюшка, - глаза Марион зло сузились. - Видите ли, я боялась, что ваша щепетильность откажется сочетаться с, как вы их назвали, моими сегодняшними знакомствами, и вы просто уедете. И даже радость видеть мой аппетит вас не остановит. И ей еще приходится оправдываться перед Дюбуа! Марион в сердцах поставила стакан на стол жестом столь раздраженным, что некоторая часть его содержимого расплескалась. "Господин в черном"! Что этот торговец навоображал себе? Подслушивал у каждой щели, следил за ней, словно она всем ему обязана. - Так что же удивительного, дорогой мой дядюшка, что встретив своего давнего знакомого, - Марион с удовольствием выделила последние слова. - Я решила просить у него защиты? Мадемуазель Делорм посмотрела на сжимаемую со всей силы пальцами кость и едва удержалась от того, чтобы бросить ее не на блюдо, а прямо в пытающиеся пригвоздить ее глазки Дюбуа. - Впрочем, это ведь все неважно, дядюшка, не правда ли? - она несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться: так к концу путешествия она и правда превратится в мадемуазель Дюбуа. - Я ведь, как и обещала, поеду с вами в Этре.
Себастьен Дюбуа: - Охо-хо, дорогая племянница! Пристало ли щепетильничать в моем положении? – хохотнул мэтр Дюбуа, в голове которого вертелась занятная мыслишка, что положение Марион мало чем отличается от его – ей тоже щепетильничать не пристало. Торговля зерном или телом подчиняется одним законам, - вы думаете, меня могло смутить внимание столь знатных особ к вашей персоне? Упаси Господь! Если что и смутило меня, дорогуша, так это ваше желание просить защиты… Ужель вам было кого опасаться, мадемуазель? Хитрые глазки Себастьена замаслились, обглоданная лопатка была брошена в опустевшую миску, и он снова подлил даме вина в кубок, вокруг которого растеклась по пятнистой скатерти темная лужица. Даже если она выльет очередную порцию прямиком ему в лицо – ничего, и это пойдет в оплату счета, выросшего в воображении почтенного торговца до угрожающих размеров.
Мари де Лон: - Не хотите ли вы пожаловаться на ваше положение, дядюшка? - с насмешкой спросила Марион. - Мне казалось, у вас нет причин жаловаться. Ваши умения сегодня для армии на вес золота. Возможно, следуя этой логике, мэтр Дюбуа и мог позволить себе некоторую незначительную порцию щепетильности, но воспользоваться этой удачей явно не собирался. Правда, и Марион на этот счет не обольщалась, и помянула пресловутое качество вовсе не потому, что и правда верила в его наличие у "дядюшки", а потому что надо же было на что-то сослаться, если задали столь неудобный вопрос. Следовало отдать спутнику должное, он в эти отговорки не поверил, и довольно ловко их обошел, вернувшись к главному. - Женщине, осмелившейся сегодня пуститься в этом направлении, есть кого опасаться. Разве на дорогах не опасно? - Марион взяла заботливо наполненный "дядюшкой" бокал, смахнула капающие со дна рубиновые капли, и отпила. - И чем ближе к Этре, тем опаснее. Вас расстраивает, что я хотела променять вас на провожатого, показавшегося мне более надежным? Оставьте это, вы же не щепетильны.
Себастьен Дюбуа: - О каком расстройстве вы говорите, милая племянница? – Дюбуа поерзал на рассохшемся деревянном стуле, предупреждающе скрипнувшем под отяжелевшим от избыточных возлияний торговцем, - и о какой надежности, хех? Себастьен поднялся и, тяжело ступая, подошел к креслу, на котором с независимым личиком восседала куртизанка, ловким движением перехватил поднесенный ко рту кубок с вином. Олово глухо звякнуло о столешницу. «Да катитесь хоть к черту и с кем угодно, дорогуша, главное, заплатите вовремя!» – не произнесенные вслух, эти слова были начертаны на лбу месье Дюбуа с очевидностью пылающего факта. Однако сказал он другое: - С вашей стороны опрометчиво предполагать надежность в людях, которые стоят так высоко, мадемуазель, и ценят вас только за роскошное тело и нехитрые женские умения, - елей в голосе мэтра Дюбуа стекал вязкими каплями с краев переполненной чаши, - они пользуются тем, что им предлагается без всяких условий, а потом исчезают… один, затем другой… вы избыточно доверчивы, дорогуша. В подобных случаях деньги берут вперед! Это надежнее.
Мари де Лон: - Неужели ваши слова продиктованы заботой, дядюшка? - с издевательским удивлением вскрикнула Марион. - В таком случае ваша искренность с лихвой окупает отсутствие щепетильности. "Нехитрые умения", - прошипела про себя куртизанка, - "тот, кто всю жизнь питается одними бобами, думает, что все блюда отличаются только тем, как долго их варили". Она бы с радостью произнесла это вслух, но понимала несвоевременность подобного укола, а потому всего лишь вписала фразу в список тех, что должны быть произнесены в грядущий момент столь желанного для нее расставания с Дюбуа. - Но вы напрасно беспокоитесь. Я же сделала свой выбор и осталась здесь. Про себя Марион посетовала на то, что его высочество выпроводил Рошфора, лишив ее возможности сменить провожатого. Герцог Орлеанский даже не подумал предложить Марион поехать дальшес ним, что, если подумать, было более чем хорошо. С его любовью к выходкам еще неизвестно где и когда окажешься. - Дорогой дядюшка, ведь мой выбор разумен, не так ли? Или это от избытка доверчивости? Женская слабость простительна, но ехать я буду с вами, хитрый лис... - куртизанка положила ладонь на плечо "дядюшки", и посмотрела на него ободряюще и даже нежно. "Которому не достанется виноград", добавила про себя Марион, с удовольствием увеличив список фраз, которые будут сказаны, еще на одну.
Себастьен Дюбуа: Нежная ручка Марион, покоящаяся у него на плече, изрядно развеселила «хитрого лиса» Дюбуа. Вот же чертовка! И ведь не сказать, что прощелыга и скользкий тип Дюбуа, как величали его менее удачливые приятели, будучи под мухой, ни мгновения не колебался, нарисовав в воображении две чаши весов, на одной из которых покачивала тонким пальчиком сладкоголосая сирена, принявшая облик дорогой куртизанки, а на другой – покоился бархатный мешочек, наполненный новенькими, лунным блеском сверкающими пистолями. Но колебания, надо отдать должное постоянству торговца – были недолгими. Любовь к деньгам победила, заслонив собой манящие женские прелести. - Не могу не выразить восторга по поводу разумности вашего выбора, любезная племянница, - буржуа прошелся масляным взглядом по корсажу Марион, и ласково похлопал ее по руке, удерживая подле себя. Ибо то, что собирался сказать своей неугомонной попутчице Себастьен, вряд ли вызовет приступ восторга или желания оставаться рядом с «дорогим дядюшкой». Жаль, жаль разочаровывать даму, но… - И надеюсь, ваша признательность простирается так глубоко, а время, отмеренное на остаток пути, столь ничтожно, что мы не станем задерживаться с окончательным расчетом, дорогуша. Не так ли? - серые глазки мэтра Дюбуа плотоядно сверкнули.
Мари де Лон: - Разумеется, не так, - взгляд Марион немедленно заледенел, а ручка сжалась в кулачок. Признаться, такого поворота Марион совсем не ожидала. Ловкий торговец боится, что "расчет" не случится по той причине, что куртизанка исчезнет с каким-нибудь новым или старым знакомым. Вполне похвальная предосторожность, она это оценила, но в восторг не пришла. Интересно, какой же оплаты потребует мэтр Дюбуа? Впрочем, это неважно, в любом случае вознаграждать его сейчас мадемуазель Делорм не собиралась. - Ничтожный остаток пути занимает половину дня, дорогой дядюшка. И даже если только два часа, проехать его все равно надо. Я очень хорошо усвоила ваш урок, как видите. Оплачивается дорога до Этре, а я пока не увидела улиц этого города.
Себастьен Дюбуа: - Вот уж не знаю, почему вдруг, дорогуша Марион, но у меня есть сильные сомнения, что за те два часа, что нам доведется путешествовать вместе, вы не пожелаете найти себе еще одного защитника, - уже не скрывая язвительности, изрек мэтр Дюбуа, - посему, будучи человеком недоверчивым, я желаю получить плату сейчас. Либо залог, который позволит мне с большей уверенностью глядеть в смутное будущее. Торговец поймал сжавшуюся в кулачок ручку куртизанки и притянул ее к себе. Половицы жалобно скрипнули. Мадемуазель сопротивляется! Неужели она рассчитывала так легко провести его? Ну уж нет, не на того напала. Себастьен подхватил куртизанку за плечи, глядя злыми глазками в разгневанное лицо и выдохнул, мешая слова с винными парами: - Я начинаю беспокоиться – у вас нет денег? – Дюбуа зыркнул в глубину корсажа мадемуазель Делорм и с усилием отвел взгляд, - но у вас наверняка есть, что оставить в залог, милая?
Мари де Лон: - Ах у вас появились сомнения, мэтр Дюбуа? Представьте себе, у меня тоже, - Марион брезгливо поморщилась и отвернулась, боясь, что задохнется от сочетания запахов еды и винных паров, что щедро расточал торговец. - И вы слишком фамильярничаете. Если вы и вправду поверили, что превратились в моего дядюшку, то вам лучше обзавестись более родственным взглядом. История одного путешествия совершила пренеприятный поворот. Кто бы мог подумать, что Дюбуа, спокойный всю дорогу, вдруг решит явить ей свое умение быть раздражительным, подозрительным и даже настойчивым. Марион собралась с силами, повернулась к разгневанному "дядюшке" и отчеканила: - Никаких залогов, мэтр Дюбуа. Вы думаете, я взяла драгоценности, отправляясь туда, где идет война? И я вовсе не хочу отдать вам причитающееся и остаться в этой дыре в одиночестве. Подобное развитие событий никак нельзя было исключать. Кто знает, может, Дюбуа еще и мстителен? Тогда, разозлившись, он вполне может устроить куртизанке подобное приключение. Или - что никак не лучше - требовать денег каждые пять минут последующей дороги, что было бы неприятно в любых обстоятельствах, а особенно теперь, когда денег у мадемуазель Делорм на самом деле почти не было.
Себастьен Дюбуа: - О, мадемуазель Делорм, разве я говорил, что оставлю вас в одиночестве? – «дядюшка» сбавил тон, и мазнул замаслившимися глазками по лицу куртизанки, - я держу свое слово куда вернее благородных господ!.. Иначе почему же вы все еще здесь, милая? Дюбуа не без сожаления отлепил испачканные жиром пальцы от изящных, округлых плеч Марион, развернулся, чтобы извлечь из шкатулки счет, продолжая бормотать себе под нос и изредка оглядываясь на недовольное женское личико: - Я все подсчитал, мадемуазель, и не возьму ни одного су сверх того, что вы должны. Итак. Восемь дней пути, семь ночевок в гостиницах, обеды и ужины, корм лошадям… Сломанную ось в карете с багажом я мог бы отнести на ваш счет целиком, милочка, но я разделю стоимость за починку на двоих… Цепкий палец порхал по строчкам с наслаждением едва ли не большим, чем мужские пальцы порхают по чувствительной женской коже, колонки цифр стремительно сползали к низу страницы. - Так! Сегодняшний ужин и ночевка… мэтр Кола тот еще скряга, и содрал нас за две комнаты и ужин словно с проезжего герцога, никак не меньше. Из той же шкатулки появилась небольшая роговая чернильница с плотной крышкой и очиненное гусиное перо - предметы, крайне необходимые для уважающего себя торговца. Увлеченно прикусив язык, мэтр Дюбуа добавил недостающие цифры и, наклонив голову, полюбовался полученным результатом. - Итого четыреста тридцать три ливра, мадемуазель, - с наслаждением выговорил «сумму» почтенный торговец, - могу сбавить до четырехсот тридцати, для ровного счета. Цените мою доброту, дорогуша.
Мари де Лон: - Ваше поведение так изменчиво, дядюшка, что я уже могу ожидать чего угодно, - усмехнулась Марион. Когда пальцы торговца наконец перестали сжимать ее плечи, куртизанка вздохнула с облегчением, но настороженность ее не прошла. Она с тревогой следила за перемещением Дюбуа по комнате, и весь вид его, с которым он занимался подсчетами, ни о чем хорошем не говорил. Мадемуазель Делорм уже не сомневалась, что помимо съеденной ею курятины или выпитого вина, часто весьма сомнительного вкуса, в сумму будет внесено еще что-то внушительное, измеряющее ни то раздражительность торговца, ни то его своеобразную жажду реванша, ни то и то и другое вместе. Ждала, и все-таки озвученное число превзошло все самые неприятные подозрения. - Сколько? - Марион подалась вперед, приподнявшись с кресла и вперив в "дядюшку" изумленный взгляд, потом откинулась обратно и расхохоталась. - Дорогой мой мэтр Дюбуа, неужели мы с вами договаривались, что я оплачиваю все расходы, что пойдут на вас, ваших слуг и даже ваших лошадей? Какое недопонимание. Возможно, я согласна оплатить половину этой суммы. Но только после того, как окажусь в Этре, целой и невредимой, а вы всю оставшуюся дорогу будете таким же милым, как и по пути сюда. В свою очередь обещаю вам то же самое.
Себастьен Дюбуа: - Мое поведение, дорогая племянница, отличается вопиющим постоянством, - парировал Дюбуа, помахивая счетом в воздухе, чтобы чернила поскорее высохли, - странно было бы, если бы я согласился не взять с вас денег за услуги. Ну, разумеется, она не поверила. Эка невидаль!.. Доказать, что буржуа несколько «завысил» сумму долга, лучше и не пытаться – мэтр Себастьен был мастер задурить голову даже самым досужим клиентам, монотонной скороговоркой мешая су, ливры, пистоли и экю с такой сноровкой, что в конце подобных бесед несчастные были рады, что с них не взяли больше. - Не уподобляйтесь рыночной торговке, душенька, вам это не к лицу, - Дюбуа сдобрил тональность нравоучения новой порцией елея, заглядывая в потемневшие от негодования глаза куртизанки, - ваш долг - четыреста тридцать ливров. Вам лучше заплатить сейчас. Или… Почтенный торговец прошелся по комнате, распахнул ставни, вглядываясь в мутнеющие серые сумерки. Сегодня строптивой красавице никуда не деться, время позднее, немного найдется желающих путешествовать ночью, дожидаться новых попутчиков дело бессмысленное, и ссориться с тем единственным, кто сможет доставить ее в Этре, даме не с руки. Дюбуа развернулся к Марион с неописуемым удовлетворением на круглом, лоснящемся лице. - Или вам придется просидеть в этой дыре не один день, дожидаясь желающих довезти вас до Этре, мадемуазель, - куда делся елей – голос торговца был подобен лязгу ржавого железного ключа в амбарном замке, - платите сейчас, красавица! Нет денег? На днях я видел у вас в руках шкатулку, и явно не пустую. Подумайте, дорогуша, хорошенько подумайте, прежде чем сказать «нет»!
Мари де Лон: Уподобляться рыночной торговке Марион ни за что бы не стала, поэтому не стоило ждать от нее ни уставленных в бока рук, ни взвизгивающих интонаций. Но с каждым мужчиной свой разговор, и с торговцем, особенно если у него не все в порядке со счетами, вполне можно поговорить о ценах. - Не к лицу, мэтр Дюбуа, не к лицу, но и на королевскую щедрость претендовать с моей стороны было бы предосудительно. Может быть, я ошиблась, и бобы на столе были прямиком из садов Эдема, вино из королевских подвалов, а простыни из тонкого шелка, и каждый раз новые? - побелевшая от гнева Марион с ненавистью посмотрела на листок, которым махал Дюбуа. Угрозы "дядюшки" охладили пыл ее раздражения, и она даже несколько испугалась - остаться на неопределенное время у мэтра Коло, имея при себе одну служанку, было бы чистым безумием. Но чтобы расплатиться, ей пришлось бы отдать почти все, что у нее было, в шкатулке одни безделушки, а еще неизвестно, что ждет ее в Этре. И неужели она может позволить какому-то Дюбуа обманом выудить у нее деньги! - Даже если бы у меня было десять шкатулок, набитых золотом... требовать четыреста тридцать ливров вы от меня не можете. Хотите меня оставить здесь? Прекрасно. Я подожду. Дорога нынче очень оживленна, дядюшка, и не пройдет и пары дней, как появится кто-нибудь достаточно надежный, кто поможет мне попасть в Этре за сумму, меньшую в десять раз той, что просите вы.
Себастьен Дюбуа: - Через два дня, милая, в Этре может не остаться и свободного чулана, не говоря уже о комнатах в гостинице, - с нескрываемым удовольствием в голосе пропел Дюбуа, возвращаясь к креслу куртизанки и нависая над ней недвусмысленной алчной глыбой, - или вы надеетесь, что вас приютит кто-то из ваших благородных поклонников? Я бы на вашем месте подобных надежд не питал, дорогуша, сегодняшние события весьма красноречиво показали, чего вам следует ожидать от сильных мира сего. Смутные мысли о том, что и завтра в Этре не найдется места для ночлега, кроме амбара или загона для коз, посещали практичный ум буржуа, но он предпочел не выказывать свои сомнения строптивой попутчице. Что-то не вовремя заартачилась дамочка, неужели не врет, и впрямь отправилась в путь без нужной суммы? Ах, как непредусмотрительно! Перспектива упустить деньги там, где они уже прочно поселились в воображении, радужной отнюдь не казалась. Дюбуа крякнул, и попытался забросить удочку с другой стороны: - Не будем сбрасывать со счетов драгоценности, Марион. Я не поверю, что такая изысканная дама отправилась в путь, не имея в запасе безделушек для украшения собственной персоны, - липкий взгляд торговца задержался на белоснежной шее куртизанки, - ведь чем дороже себя украсишь, тем выгоднее продашь, не так ли? Давайте вместе посмотрим, милая племянница - возможно, пара ценных вещиц в качестве залога послужит компенсацией моих затрат… частичной. Нам ведь ссориться не с руки, мадемуазель, верно?
Мари де Лон: - Вы не знаете, смогу или не смогу я устроиться в Этре. И как я могу это сделать, вам тоже неведомо, дорогой дядюшка, потому что на моем месте вам не бывать, - с удовольствием отрезала куртизанка. В глубине души она понимала, что не вовремя позволила неприятному разговору обернуться ссорой, но сделанного уже не воротишь, а не всегда ей удавалось излить на собеседника неприязнь и раздражение. - Вы же практичный человек, мэтр Дюбуа, вы бы сами отправились в опасный путь, взяв с собой все самое ценное? Вот и я тоже решила этого не делать, - Марион закипела еще больше: помянув про "продавать себя" торговец впервые за путешествие решился столь пренебрежительно заговорить о ней. - Драгоценностями можно не только украшать себя, мой неискушенный дядюшка, их можно еще и красиво не носить. Впрочем, если вы мне не верите, загляните в шкатулку сами. Не стесняйтесь, прошу вас, вы очень обяжете меня, если позволите мне остаться в кресле, а не возиться с побрякушками. Мадемуазель Делорм пренебрежительно хмыкнула, дернула плечиком и нарочито уставилась в противоположный от торговца угол комнаты. Единственная драгоценность, дорогой перстень, щедро снятый герцогом Орлеанским и отданный куртизанке, и который она совершенно не хотела расценивать как предмет расплаты, приятно холодила то место, куда руке мэтра Дюбуа путь был заказан.
Себастьен Дюбуа: - Неужто ваше место так почетно, мадемуазель? – с нескрываемым сарказмом буркнул мэтр Дюбуа, решительно направляясь к небольшому кованому сундуку, в котором Марион хранила часть одежды и темно-вишневую шкатулку с фигурным отверстием для ключа. Сундук приоткрыл свое темное чрево, из которого пахнуло едва уловимым ароматом пачулей и лаванды, неохотно скрипнув тяжелой крышкой. Себастьен чихнул, достал платок и тихо чертыхнулся. Искомый предмет стоял сверху, прикрытый лишь отороченной беличьим мехом серой накидкой. В нетерпении отбросив плащ (продать сложно, да еще и моль побьет!), Дюбуа протянул руку к вожделенному ларцу, морщась от неприятного предчувствия. Если бы там было что-то ценное, куртизанка не сидела бы так спокойно, повернувшись своим хорошеньким носиком к мутному стеклу. Запутавшиеся в складках плаща дощечки в красном бархатном с позолотой футляре выскользнули и с грохотом свалились на дощатый пол. -Так-та-аак, - задумчиво произнес торговец, оставляя в покое шкатулку и наклоняясь за заинтересовавшим его предметом.
Мари де Лон: - Меня мое место вполне устраивает, - только и сказала Марион, предпочитая не углубляться в спор, если у противной стороны в нем положение не в пример выгоднее, и отвернулась. Ей доставит даже некоторое удовольствие, если "дядюшке" придется покопаться в ее вещах, подавив в себе щепетильность, которая хоть какая-то у него должна быть. Еще больше ее порадует разочарование, что неминуемо должно мэтра Дюбуа постигнуть. Нехитрые вещицы, с которыми ему придется еще повозиться, чтобы что-то за них выручить. Война - не лучшее время для продажи драгоценностей. Неизвестно, обладала ли Марион способностью читать мысли, но в тот самый момент, когда над сундуком склонился торговец, она вспомнила, что находится там рядом со шкатулкой. Было уже поздно, о чем свидетельствовал грохот упавших на пол дощечек. - Дядюшка, вы, кажется, спрашивали про шкатулку, - Марион, вихрем сорвавшись с кресла, сделала два шага, в спешке наступив себе на платье и упала плашмя, к счастью, на спасаемую вещь, но, увы, приятно устроившийся за корсетом перстень от неловкого движения выпал и покатился по полу со звуком, похожим для куртизанки на громовой раскат.
Себастьен Дюбуа: Дюбуа готов был уподобиться тому самому охотнику, о котором писали древние, погнавшемуся за двумя зайцами, однако здравый смысл подсказал, что сокровище, какое женщина хранит за корсажем, может оказаться ничуть не хуже лежащего в сундуке. С неожиданной для человека его возраста и комплекции прытью почтенный торговец нырнул вслед за укатившейся за сундук безделушкой, и, к собственному изумлению и торжеству извлек недурной перстень, с чистейшей воды и мастерской огранки изумрудом. Дюбуа замер на мгновение, потрясенный свалившейся на его голову удачей. Недурной? Да за это кольцо в Париже можно получить ливров шестьсот, не меньше! - Вот так даже, - присвистнул дядюшка, скосив хитрый глаз на лежащую на полу «племянницу», - а ведь говорили - нет ничего ценного, дорогуша. Мэтр Дюбуа замаслившимся взглядом прошелся по стройной спине куртизанки и показавшимся из-под пышных юбок узким лодыжкам, какие невозможно было испортить даже толстыми шерстяными чулками. - Вам помочь подняться, мадемуазель? - в тоне Себастьена появились заинтересованные нотки, - или, быть может, позволите расположиться рядом? Мне кажется, то, что вы так старательно прикрыли своими прелестями, тоже представляет определенную ценность!
Мари де Лон: - Поздравляю вас, мэтр Дюбуа, - Марион даже раскраснелась от охватившего ее бешенства. - Я думала, вы торговец, а вы, оказывается, нечисты на руку? Вам не кажется, что перстень стоит несколько дороже, чем доехать из Парижа до сюда, даже и по вашим расчетам? С большим бы удовольствием мадемуазель Делорм поднялась, не прибегая к помощи "дядюшки", но увы, сделать это самостоятельно было невозможно. - Как мило с вашей стороны спросить меня. Вы ожидаете, что я останусь сидеть на полу? - куртизанка протянула руку и, не утруждая себя лишним изяществом, поднялась с пола. Неужели с перстнем, мало того что ценным, так еще и знаком расположения герцога Орлеанского, можно попрощаться? С этого Дюбуа станется, он и из рук выхватит, не поморщившись. - Ничего интересного, дядюшка, всего лишь мои дощечки для записей. Можете посмотреть, - Марион с деланным равнодушием сделала шаг в сторону.
Себастьен Дюбуа: - В самом деле? И кому я продам его в Этре? Мушкетеру Пикардийского полка? Жене пекаря? – съязвил Дюбуа, помогая «племяннице» подняться с пола и пряча перстень в кошелек, висящий на поясе, без тени сомнения в собственной правоте, - возможно, в Париже я мог бы выручить за него нужную сумму, но не здесь, мадемуазель. Так что кольцо побудет у меня, пока вы не расплатитесь сполна. Тэк-с, а тут что у нас? Себастьен, отдуваясь и багровея, наклонился, поднял дощечки, не без интереса ощупал бархатную обложку дощечек для письма, ковырнул ногтем вышитую райскую птичку, прикидывая возможную стоимость затейливой шелковой вязи, и заглянул внутрь. - Месье Булочник, - щурясь, прочитал он, - … мэтр Кола экономит на свечах, вот уж старый сквалыга, да простит мне Господь эти несправедливые слова… мадемуазель Нуар… Ерунда какая-то! Держите свое сокровище, дорогая племянница. Дюбуа решительно протянул дощечки Марион, любовно поглаживая округлый животик с висящим на нем кошельком. - Что ж, красавица моя. Я оставлю вас в покое и с благими мыслями о моей невероятной покладистости, - хмыкнул торговец, позабыв о своем недавнем интересе к шкатулке, и изогнулся перед куртизанкой в дурашливом поклоне. Дело складывалось не так уж плохо. Или дама заплатит столько, сколько он запросил, или он оставит перстень себе, а в Париже возьмет за него в полтора, а то и в два раза больше суммы долга.
Мари де Лон: - Ну пусть побудет пока у вас, - с ехидным великодушием согласилась Марион, - по крайней мере вам его проще довезти. Будем считать, что я вам дала его на сохранение. Любуйтесь, мой дорогой дядюшка, у вас в руках ведь не часто оказываются по-настоящему красивые вещи? Мадемуазель Делорм язвила и одновременно с тревогой смотрела за действиями торговца, обращавшегося с находкой весьма вольно. К счастью, как она и предполагала, Себастьен ничего интересного в дощечках не обнаружил. "Ерунда какая-то", - передразнила его про себя Марион, - "это просто у вас мало фантазии, мой дорогой дядюшка. Вы способны оценить вещь только если на ней стоит точная цена". - Неужели вы уже уходите? Не буду делать вид, что я расстроена. Идите, мой дорогой дядюшка, и пусть ваши сны будут ясными и светлыми, и мысли о деньгах их не омрачают, как и мой сон - мысли о вас и вашей неуемной жадности. "Идите-идите, мэтр Дюбуа", - добавила про себя куртизанка, - "если хотя бы половина моих мыслей о вас сбылась бы, ваша жизнь омрачилась бы невероятно". Эпизод завершен
полная версия страницы