Форум » A la guerre comme à la guerre » Наш долг - это право, которое другие имеют на нас. 10 сентября 1627 года » Ответить
Наш долг - это право, которое другие имеют на нас. 10 сентября 1627 года
Атос: Продолжение Жернова господни мелют медленно. 10 сентября 1627 года
Ответов - 23, стр:
1 2 All
Атос: Мушкетеры быстро собрались и вышли из палатки. День был довольно ясный. Всюду по лагерю слышался смех и веселье. Словно и не война привела солдат и офицеров французской армии под стены Ларошеля, а большой королевский пикник, устроенный по воле сильных мира сего, и украшенный фейерверками, рвущимися из палящих по линии фронта пушек и серпантином трепещущих в небе над французским лагерем золотых лилий на синих флагах. - Да… Так вот, друг мой… На чём это мы с Вами остановились? Как Вы знаете, вчера после полудня отправили нас в Сабль-д’Олон, - Атос говорил тихо и чётко, так, что идущий рядом Арамис мог слышать каждое слово и полутон друга, - Пришла весть, что на береговой полосе нашли добравшегося вплавь из форта Сан-Мартен солдата с письмами от Туара. Уверен, что Тревиль хотел дать мне шанс отличиться после неудачи с Давенпортом. Ведь, этого англичанина я так и не нашёл… - Атос замолчал, но через минуту продолжил ещё более тихо и задумчиво, - Да… Когда мы прибыли, то солдатик был мёртв. На голове его была довольно свежая глубокая рана, а при нём ничего не было, Арамис. Атос то и дело вежливо кивал пробегавшим мимо мушкетерам, словно то, о чём он говорил другу не имело никакого значения.
Арамис: - Господа, как ваши дела? Атос, Арамис, рады вас видеть, пойдемте, выпьем с нами за здоровье короля! Лагерь кипел бесшабашным весельем. Отвечая на приветствия товарищей по оружию улыбками и кивками, всем своим видом выражая искреннее сожаление невозможностью участия в очередной попойке во имя короля, мушкетер тем временем внимательно слушал все, что имел ему поведать Атос. Тот, как всегда говорил мало, но говорил по существу, в нескольких словах обрисовав другу всю картину происшедшего. - Тысяча чертей, Атос - как непременно выразился бы наш молодой гасконский друг. Дело действительно неважно пахнет, но хоть вы меня убейте я не вижу, в чем де Тревиль может вас обвинить! Полноте, Атос, вы выполнили приказ. Виноват тот, кто посылает важные письма при столь ненадежной охране.
Атос: Суета сует беззаботно кружилась и деловито копошилась вокруг шедших бок о бок друзей. Мушкетеры короля сновали от палатки к палатке, меся сапогами замешанную на первых осенних дождях лагерную грязь и выкрикивая дружеские приветствия, переплетая их с грубоватыми солдатскими шутками. Всеобщее залихвастое молодецкое веселье в военном лагере в полумиле от линии фронта, где под ногами булькала далеко не бутафорская кровь погибших друзей, вовсе не увлекало Атоса. Его сдержанные кивки не были окрашены какими-либо эмоциями, а были скорее данью вежливости и воспитания графа де ла Фер. Увы, Атос никогда не предпочитал шумных многолюдных компаний скромному обществу своих самых близких друзей, и никогда не тратил сил на то, чтобы произвести на кого-либо впечатление демонстрацией якобы легкого отношения к жизни… или к смерти. Говорить и спорить обо всём и ни о чем, наблюдать за чужими бравадами, украшенными химерными звездами красноречия из на ходу слепленной из пустословия славы – всё это было не для Атоса. Блеск героев трудных побед на донышках армий опустевших кружек ничуть не вдохновлял его, хотя и к нему мушкетер относился философски и с пониманием – все когда-то блудили в поисках главного. Друзья, достойные полного и безграничного доверия, что крепко зиждилось на надежном фундаменте из реальных испытаний, скрепленных раствором «время», были для Атоса куда дороже. - Сейчас нельзя с уверенность сказать было ли при солдате письмо, Арамис. Возможно, что ему поручено было всё передать устно с глазу на глаз. Согласитесь, что бумага – слишком ненадежный хранитель важной информации… тем более в воде. Будь я отправителем, то настаивал бы, чтобы гонец доложил адресату ситуацию лично, при этом имея достоверные доказательства того, кем он сам является. Война – не интриги при дворе, здесь на кону судьбы государств и народов. Не верю, что отправитель мог столь легко отнестись к важной и значимой информации.
Арамис: - Возможно, вы и правы, Атос, - подумав, признал Арамис. - Но тогда перед нами встает другой вопрос: убили ли этого несчастного, или убили, предварительно расспросив с пристрастием? Предположим, его убили, потом обыскали, и ничего важного не обнаружили. В этом случае, тот, кто это сделал остался ни с чем. Но могло быть и по-другому, друг мой, вы же понимаете. Любого... ну хорошо, почти любого - можно подкупить, запугать, напоить в конце-концов! Будущий аббат хотел еще добавить, что зря его друг с таким пренебрежением относится к дворцовым интригам, из-за которых так же лились и кровь, и слезы, и золото, но промолчал. Атос был слишком благороден, слишком честен, а посему мутные воды интриг не могли вызвать у него ничего, кроме брезгливости. - Итак, единственное, что мне приходит сейчас на ум - это то, что нам надо найти этого предприимчивого незнакомца, опередившего вас, Атос, и побеспокоится о том, что бы он больше никому не мог прострелить голову...
Атос: Атос покачивая головой, слушал предположения своего друга: - Вполне разумно, Арамис. Но… Как показывает мой жизненный опыт – надейся на лучшее, но готовься к худшему. Не стоит даже предполагать счастливый оборот, что солдат умер, ничего не открыв опередившим меня наглецам. А скорость передвижения моей лошади не станет убедительным аргументом для Тревиля. Возьмем наихудший и наиболее вероятный вариант. Клянусь, что он и окажется правдой, Арамис, - уголки губ мушкетера слегка дернулись, - Вряд ли у «торопыг» было время пытать паренька, поэтому, скорее всего они ударили его камнем по голове (не пулей, Арамис, а именно камнем, инсценируя удар волной о выступ скалы), обыскали бедолагу и нашли на его теле письмо, которое бессовестно присвоили. При последних словах друга Атос остановился и посмотрел тому в лицо: - Арамис, это задание для нашей четверки. Но… Вы с такой легкостью говорите о неизвестном, укравшем письмо, что у меня возникают мысли о том, что у вас есть догадки по поводу его личности. Мушкетеры сами не заметили, как за беседой оказались у палатки капитана де Тревиля. - Можно гнаться за наглецом начиная от пункта его отправления, раскручивая всю нить его действий и поступков с начала, а можно… можно подумать кому вероятнее всего он служит и где будет окончание этой нити… В любом случае, друг мой, нам стоит вначале побывать у Тревиля и выслушать его мнение. Мы пока слишком мало знаем, чтобы делать какие-либо вразумительные выводы.
Арамис: - А когда мы знали достаточно, Атос, - пожал плечами мушкетер. – Нам говорят: идите, господа, у нас небольшая война, выполните свой долг перед королем! И мы идем, не задавая лишних вопросов. Но в нашем случае я с вами соглашусь, друг мой! Выслушаем де Тревиля а потом сделаем все, чтобы найти этого таинственного незнакомца. Каким бы быстрым не были его лошади, Атос, мы его найдем. Остановившись в двух шагах от палатки капитана, и, предусмотрительно понизив голос, Арамис закончил свою мысль: - Что касается моих соображений, тут, боюсь, я вас разочарую. В последнее время новости до меня долетают крайне редко. Так что пока, Атос, к вашим услугам только моя шпага.
Атос: Кивнув другу в знак того, что и сам сейчас находится не в лучшем положении, Атос обратился к охранявшему вход в палатку мушкетеру: - Доброго дня, дружище. Доложите капитану де Тревилю, что Атос и Арамис прибыли и ожидают аудиенции. Мушкетер на страже капитанского покоя улыбнулся друзьям и, облокотившись локтем об используемый в качестве опоры мушкет, пожал плечами: - Нет капитана. С четверть часа как выехал куда-то. Когда вернется точно не сказал. Через час или два... А Вам назначено? "Разминулись", - с досадой подумал Атос. Ох уж эти молодые будущие аббаты с их пристрастиями к ветреным мирским приключениям и душещипательным проповедям во спасение любвеобильных мельничих. Взгляд Атоса коснулся фигуры друга, но тут же съехавшиеся было на лбу морщинки разгладились. - Ничего. Мы подождем. Вы же уже никуда не торопитесь, Арамис?
Арамис: - Куда я могу торопиться, Атос, - усмехнулся мушкетер. – Мы на войне. А тут можно торопиться либо к своей смерти, либо к наградам и почестям! Умирать мне пока не хочется, а награждать нас, вроде бы, еще не за что. Так что давайте подождем, друг мой. Оглядевшись по сторонам, Арамис прикинул, что время ожидания можно было бы скоротать в веселой компании приятелей, попросив кого-нибудь предупредить их о появлении господина де Тревиля. Заодно попытаться узнать, не слышно ли чего нового. Но, взглянув на Атоса, усомнился в успехе идеи. Как бы неудача с последним заданием не отбила окончательно у друга любовь к шумным пирушкам!
Людовик XIII: О том, что капитан в отсутствии, никто не удосужился предупредить Его Величество, намеревавшегося поручить Тревилю небольшое, но крайне деликатное дело, распространяться о котором он не желал ни с кем, даже с кардиналом. Да и можно ли кому бы то ни было доверять сопровождение мадемуазель де Лон, выразившей желание навестить своего августейшего поклонника в местах, мало пригодных для галантных свиданий. Ехать вслед за командиром своей охраны королю было не к лицу, а потому, спешившись, он изволил обождать гасконца в его палатке. Один из сопровождавших монарха мушкетеров уже одернул тяжелый полог, пропуская Людовика, как взгляд последнего скользнул по удивительно знакомым лицам. Двое мужчин в голубых плащах беседовали неподалеку, и вид их отчетливо говорил о том, что они кого-то ожидали. - Не меня ли вы ищете, господа? - окликнул мушкетеров Людовик.
Арамис: - Сир! – Атос и Арамис немедленно склонились в низком поклоне. К палатке де Тревиля подошел сам король Франции, оказав тем самым честь палатке, и обратился к своим мушкетерам, оказав честь и им. И если Атос воспринял сей случай со своим обыкновенным философским спокойствием, то у Армиса, прирожденного политика, или аббата, что, впрочем почти одно и тоже, загорелись глаза. Что-то во всем происходящем обещало интригу, и хорошую интригу! - Сир, мы дожидались господина де Тревиля, - почтительно ответил Арамис. – Но и господин Атос, и я – мы всегда счастливы служить Вашему Величеству!
Людовик XIII: Король, человек набожный и как истинный сын своей матери - а родительница Его Величества, следует напомнить, была флорентийкой - верящий в знамения и предначертания судьбы, что угадывались в расположении звезд, на линиях руки и занятных или, наоборот, пугающих совпадениях, не мог не отметить, что мушкетеры, откликнувшиеся на его приветствие, слишком часто возникали перед его взором. Зачинщики ссор с гвардейцами первого министра и отчаянные бретеры, они словно нарочно искушали судьбу, но до сих пор Людовик, имевший возможность не только с позором изгнать забияк из полка, но и отправить их остужать пыл в сырых стенах Бастилии или Шатле, сквозь пальцы смотрел на их проступки. Чем они отличились на сей раз, было крайне любопытно узнать, тем более, время позволяло монарху ненадолго позабыть о делах и развлечь себя, а чем - любопытной историей или очередной выволочкой, - зависело от самих мушкетеров. - Следуйте за мной, господа, - небрежно кинул Людовик, заходя в палатку и совершенно по-хозяйски располагаясь на складном стуле. Сей предмет выглядел совсем новым, что лишь укрепляло наблюдателя в бытовавшем среди людей шпаги мнении, будто господин капитан-лейтенант проводит все время в седле, принимая пищу, отдавая приказы и даже спя верхом на лошади. - Что вы намеревались сообщить месье де Тревилю? - король бросил шляпу на походный стол и встряхнул непослушными кудрями, примявшимися под головным убором. - И где ваши приятели, господа... Портос, если не ошибаюсь, и д'Артаньян?
Арамис: Переглянувшись с Атосом, Армис, по молчаливому обоюдному решению, взял на себя роль ответчика перед королем. - Ваше Величество очень добры, помня имена наших друзей, - вкрадчиво начал он, метя пол палатки перьями своей шляпы. - Я так же счастлив, что могу исполнить свой долг перед вами, сир, ответив прямо и без утайки на ваш вопрос. Господин Портос, пользуясь дозволением, полученным от господина де Тревиля, отлучился в столицу, по семейным делам. К сожалению, у него в семье кто-то умер, то ли кузина, то ли муж кузины, откровенно говоря, я запамятовал. А господин д'Артаньян отправился его сопровождать. таким образом мы, с моим другом, остались здесь, дабы в меру наших скромных возможностей служить Вашему Величеству за четверых!
Людовик XIII: - Благодарю вас, - улыбнулся в усы Людовик, благосклонно принимая это выражение верноподданнических чувств, столь приятное любому, обладающему властью. Как всегда, неугомонная четверка не походила ни на кого, умудряясь прикрывать мальчишеские выходки достойным поведением в часы выволочек от вышестоящих, особенно отменно это удавалось молчаливому мушкетеру, чье истинное имя и вереница предков-крестоносцев были хорошо известны Его Величеству. Людовику с трудом верилось, будто вышеупомянутого Портоса и в самом деле постигла утрата. Наверняка причина крылась в очередной выходке гиганта или его гасконского товарища, обладавшего особым талантом ввязываться в переделки и, говоря по чести, достойно из них выходить. - Для чего вам понадобился Тревиль, господа?
Арамис: - Не имеем чести знать, Ваше величество, - почтительно ответствовал Арамис, искренне надеясь, что Атос не поддастся искушению в деталях изложить королю все подробности своей неудавшейся миссии. Но, видимо достойнейший друг решил промолчать, не из скрытности – упаси Бог так подумать – сугубо из-за своего благородства, не позволяющего раскрывать перед кем-то, пусть даже перед самим Людовиком XIII то, что касалось только господина де Тревиля. - Могу только предполагать, что господин де Тревиль хотел дать нам какое-нибудь поручение, сир!
Атос: Молодой друг графа де Ля Фер говорил долго и размеренно, тихо и вкрадчиво. Атос в какой-то момент еле удержался от того, чтобы широко зевнуть. Уставшему после долгих путешествий и перипетий мушкетеру вдруг представилось, что находятся они, отчего то в трактире под странным названием «Голубиная курятня», а его друг с горящими от предвкушения интриги глазами, облаченный в длинную сутану, которая надо признаться ему безмерно идет, подчеркивая всю красоту лица, рук, стати… ну и прочие прелести будущего священнослужителя… так вот его друг распевает контр-тенором псалмы для характерных завсегдатаев вышеупомянутого заведения. И ещё… странное дело, но в этот момент Атос отчего-то был уверен, что его элегантный друг одел под сутану короткие штаны-culottes — из черной сверкающей парчи с подвязочками в виде бантиков… Ну ладно «курятня», ну пусть служба будущего аббата для гулящих девок и пьянчуг, но откуда мог знать Атос о коротеньких кюлотах Арамиса?! Да… Так вот Арамис в кюлотах с подвязками под сутаной читал псалмы. И так у него это ладно выходило, что Атос заслушался. - Господи, добрым благотвори, тем, кто сердцем прям! Но тех, кто совращен на кривые пути, да оставит Господь ходить с теми, кто творит зло!... - Аминь, - вместе с Арамисом проговорил восхищенный силою слова будущего аббата граф де Ла Фер и, пошатнувшись,… проснулся. Оказалось, что пока Арамис демонстрировал Его Величеству все грани своего таланта грамотного и изворотливого политика, Атос задремал и наслаждался во сне его талантами аббата. Мушкетер посмотрел на короля и друга, с облегчением отметил, что его минутного путешествия в мир Морфея никто не заметил и заговорил в своей обычной манере умудренного жизнью философа и пессимиста: - Мой друг Арамис хотел сказать, что мы не имеем чести знать тех, кто был бы также предан Вашему Величеству, как его верные мушкетеры. И сколь разочарованным и подавленным чувствует себя Ваш солдат, когда лишен возможности честной и отважной службой доказать верность Вашему Величеству. Мы пришли просить капитана де Тревиля разрешить нам исправить эту досадную ошибку судьбы и наказать виновного в скоропостижной смерти солдата из форта Сан-Мартен и краже ценного послания от наших соотечественников закрытых в форте… Как и для Вашего Величества для королевских мушкетеров слово «справедливость» имеет равное значение со словом «закон». Я и Арамис… мы оба готовы отдать свои жизни за то, чтобы справедливость восторжествовала. Мельком взглянув на будущего аббата, дабы найти с его стороны подтверждение полного согласия с абсолютно бесспорной мыслью о том, что преступник должен быть безотлагательно наказан, Атос склонил голову в почтительном поклоне перед государем. В этот момент мысль о том, что после аудиенции всё же стоит как-нибудь расспросить Арамиса о наличии у него под сутаной кюлотов с подвязочками, всё же промелькнула в голове Атоса, но он откинул её на время в сторону, как неуместную на аудиенции у короля Франции.
Людовик XIII: - Послание? Из Сен-Мартена? Брови короля приподнялись в удивлении, придавая его лицу, и без того не отличавшемуся жизнерадостной приветливостью, выражение совершенно подозрительное, то самое, что столь умело запечатлел фламандец Поурбус на портретах малолетнего монарха. - Как вам стало известно о послании? Кто этот посланник? Как он перебрался с острова? Где он вам повстречался? - Людовик засыпал мушкетеров вопросами, законно возникавшими после слов графа, слишком лаконичных при данных обстоятельствах. - Вы знаете, кто убил его? Известно ли вам содержание послания? Известие заставило короля подняться на ноги и, хотя он не принялся, по своему обыкновению, ходить из стороны в сторону, умеряя волнение, вся его напряженная фигура говорила о важности, которую он придавал даже самым, на первый взгляд, ничтожным новостям из взятого в осаду форта. - Расскажите мне обо всем, что вы видели и слышали, господа.
Арамис: Господин будущий аббат хотел сказать вовсе не это, более того, спроси его мнения Атос – мушкетер бы настоятельно отсоветовал посвящать Его Величества в подробности этого дела. Но что может помешать Атосу ответить правдиво на вопрос самого короля? Лично Арамис такой силы не знал, а поэтому с истинно христианским смирением отошел в сторону (образно выражаясь), предоставив другу излагать Его Величеству всю историю, от начала до конца. И очень хотелось надеяться, что конец этот окажется счастливым для двух мушкетеров.
Атос: Солдат должен знать лишь то, что ему положено знать. Он не более, чем пешка на шахматной доске и обязан, спрятав подальше свои личные чувства и интересы, скакать по черным и белым квадратам, делая игру главным фигурам. Ему позволительно иметь своё мнение, свои тайны, но об этом старшие по званию даже не должны догадываться, ничто и никто не вправе быть помехой в игре, на кону в которой поставлена жизнь и честь крупных фигур…. Что и есть суть игровой жизни самих пешек. Атос обязан был рассказать королю о случившемся, но так, чтобы осветить в лучшем свете… нет-нет, не себя, а капитана де Тревиля. Ведь именно тот отвечает перед Его Величеством за все неудачи и передряги, в которые вечно вляпываются мушкетеры короля. Военное время диктует свои правила. И если бы в другом случае Атос мог увильнуть от ответа даже самому королю, и дождаться де Тревиля, то сейчас лишь недальновидный и легкомысленный мальчишка мог помыслить о таком. Информация – сила. Письмо пропало, его украли, убив вестника из оккупированного врагами форта вероятнее всего камнем по голове. Где письмо? Кто его сейчас читает? Как этот кто-то будет использовать полученную информацию? Соотечественники в форте гибнут каждый день, отрезанные от своих, без помощи, без поддержки. Возможно в последней надежде отправили они человека с посланием… Это вам не тайная переписка мельничихи с будущим аббатом, свидетелем жарких чувств которой к Арамису посчастливилось стать нежданно вернувшемуся Атосу… Граф де Ла Фер поднял опущенную голову: - Вчера после полудня капитан вызвал меня и ещё двух мушкетеров Вашего Величества и объявил, что получил данные о том, что в городке Сабль-д’Олон на берег выбросило приплывшего из форта Сан-Мартен солдата с письмами от Туара… Капитан приказал поспешить и прояснить ситуацию. Мы загнали лошадей и через несколько часов были на месте. Однако к тому времени солдат был уже мертв. На голове у него была рана, словно от удара о камень… точнее камнем. Никаких писем при нем не было обнаружено. Полчаса назад мы вернулись в лагерь, и вот я явился к капитану дать отчет и получить дальнейшие распоряжения, касательно этого дела.
Людовик XIII: Скверно, очень скверно, думал король. Если кто-то напал на посланца Туара, чьи вояки уже не первую неделю были окружены плотным кольцом английского десанта, значит в окрестностях крепости водились шпионы Бэкингема. А возможно, они имелись и в самом Сен-Мартен. Храбрец капитан был главной надеждой и примером для вверенных ему полков, и сейчас Его Величество имел возможность убедиться в верности своего выбора, когда, вопреки совету кардинала, назначил на остров Рэ своего старого приятеля по охотничьим забавам, а не Лавалетта, причудой Провидения облаченного в пурпурную мантию, а не в доспехи - впрочем, Его Преосвященство успешно совмещал духовный сан с воинственными склонностями. - Имя солдата осталось неизвестным, месье? - нахмурился Людовик. - Что сказали местные жители касательно того, кто мог убить этого человека? Надеюсь, вы расспросили их?
Атос: По бесстрастному благородному, несколько бледному лицу Атоса пронеслась тень досады. Виною столь неприсущего мушкетеру проявления чувств, без сомнения, стало выпитое перед аудиенцией вино. Близким друзьям была отлично известна эта черта Атоса – с каждой выпитой кружкой хмеля все глубже опускаться в пучины меланхолии, с мрачной настойчивостью подгоняя ко дну нажитые с Божьей (и не только) помощью печали. При этом язык мушкетера развязывался настолько, что он даже мог кинуть пару слов своему слуге, чего в обычном состоянии трезвого уныния никогда не делал. Нужно также заметить, что Гримо в начале его службы частенько перепадало за то, что тот неверно улавливал смысл, сокрытый за угрюмым молчанием хозяина, за что Атос его после бил… без злобы и обид, исключительно в воспитательных целях; и нужно заметить, Гримо чуть ли не боготворил своего хозяина и за господина Атоса перегрыз бы глотку любому. Одна кружка вина, выпитая в палатке мушкетеров с Арамисом, не столько способствовала болтливости Атоса, как придала его мыслям более пессимистический ход. Кроме того, в данных обстоятельствах причин радоваться не нашел бы и самый развеселый шут Его Величества. - Связи с фортом нет. Солдата опознали местные жители; имени его не припомнили. Рыбаки клянутся, что нашли тело бездыханным, когда расставляли сети. Есть ещё одно, Ваше Величество… Утром направлявшиеся к морю рыбаки заметили неизвестного им мужчину, спешно возвращавшегося с прибрежной полосы и по каким-то причинам торопившегося покинуть Сабль-д’Олон. По их описанию это был с виду дворянин средних лет, белобрыс, несколько приземист, на теме пролысина; местному трактирщику показался скупердяем и занудой. Голословные свидетельства гораздых приврать и прихвастнуть друг перед другом мужичков… больше у нас ничего по этому делу нет, Ваше Величество.
полная версия страницы