Форум » A la guerre comme à la guerre » Пути монарха неисповедимы, или встреча на узкой дорожке, 15 сентября 1627 года, пять часов вечера » Ответить

Пути монарха неисповедимы, или встреча на узкой дорожке, 15 сентября 1627 года, пять часов вечера

Бутвиль:

Ответов - 45, стр: 1 2 3 All

Бутвиль: В те времена, когда Бутвилю по делам службы приходилось бывать при дворе и ввязываться в характерные для придворных вежливо-уклончивые беседы, он довольно искусно умел извлекать истинный смысл фраз, скрытый под пустой болтовней. Но за последнее время он от подобных упражнений отвык, да и день нынче выдался настолько насыщенный и утомительный, что обрывки услышанного в разговоре с Сен-Симоном только кружились в голове, дразнясь близкой разгадкой - но уловить суть всех недомолвок и изящных формулировок верного слуги его величества не удавалось никак. - Черт бы побрал мою шляпу вместе с пером! - с досадой вскричал граф де Люз. - Идти против воли его величества никоим образом не входит в мои планы - я же еще не сошел с ума! Я всего-навсего пытаюсь как можно лучше исполнить свой долг... Но будь я неладен, если понимаю, на что вы намекаете, шевалье!

Людовик XIII: Клод вздохнул. Похоже, обойтись без разъяснений, прямолинейных и незатейливых, было невозможно. Все его надежды сохранить королевскую тайну, теша себя тщеславной надеждой, что его участие в оном сделает его фигурой не менее важной, чем кардинал де Ришелье, который, как ему было достоверно известно, не был посвящен в подробности сердечных дел государя, - все это рухнуло под напором Бутвиля. - Граф, Его Величество сейчас не желает никого видеть, - тихо отвечал фаворит, глядя в глаза своему упрямому собеседнику. - Никого. И будет крайне сердит на всех, ежели в данную минуту его кто-либо потревожит. Шевалье бросил короткий взгляд на дверь, за которой Людовик уединился с мадемуазель де Лон, тем самым давая Бутвилю понять, где в эту минуту находится король Франции.

Бутвиль: Бутвилю все же хватило светской выучки, чтобы не ахнуть и не разинуть глупейшим образом рот, когда незатейливая пантомима Сен-Симона наконец дала ему ключ к происходящему. Он только отступил на шаг к перилам галереи, ухватился за них руками и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь не выдать своего глубочайшего удивления. Потом потребовалось еще сообразить, как себя вести дальше. Наконец граф достаточно освоился с новостью, чтоб проговорить вполголоса: - Простите меня, шевалье, что я поневоле так долго испытывал ваше терпение. Признаться, я потрясен, но расспрашивать не стану. Мне совершенно неважно (тут Луи-Франсуа все-таки погрешил против истины - любопытство его так и взыграло), чем занят государь. Но одно я понимаю и без расспросов - он должен будет удалиться отсюда не позднее, чем на рассвете, чтобы многочисленное население сей гостиницы, просыпаясь, не создало ему затруднений. Так ли это?


Людовик XIII: - Увы, на этот вопрос я не смогу дать вам точного ответа, граф, - сокрушался Сен-Симон, неожиданно испытавший внутреннее облегчение, перемешанное с удовольствием, вызванным предсказуемым замешательством де Люза. - В лагере могут хватиться, так что, полагаю, Его Величество отбудет до вечера, но все может статься. Будь он на месте Людовика, думал шевалье, он бы задержался в заветной комнате не только до утра, но и до следующего ужина. Заставить целое войско ждать ради прекрасных глаз Марион - в том не было ничего странного или предосудительного. В конце концов, отец нынешнего государя в свое время выделывал и не такое ради своих пассий - и был обожаем народом и солдатами. - Я же обязан охранять его покой. И потому надеюсь на ваше понимание и участие, сударь.

Бутвиль: - О да, разумеется, - учтиво склонив голову, немедленно откликнулся граф де Люз, временно отказавшись от попыток проникнуть в тайну глубже путем расспросов. У него уже было, по сути, достаточно материала для размышлений. Что может заставить монарха, прибывшего для участия в войне, явиться инкогнито в такое людное место и скрыться за запертой дверью? Да еще такого монарха, как Людовик Справедливый, благочестивейший и скучнейший из венценосцев? Политические переговоры? Личная беседа с гонцом, доставившим тайные новости? Встреча с каким-нибудь важным перебежчиком-гугенотом? Все это было, конечно же, весьма вероятно, хотя как-то не вязалось с общей обстановкой: ведь для подобных дел и встреч у его величества имелся господин де Ришелье! Вот кардинала, переодетого в костюм военного, Луи-Франсуа мог себе представить здесь. Оставались только личные причины - то, что король не доверил бы никакому посреднику. Новые грехи ее величества Анны? Или последствия каких-то выходок госпожи де Шеврез? Будь на месте Людовика любой другой государь, Бутвиль первым делом предположил бы любовную интригу. Но представить себе короля Франции прячущимся от всех с дамой он не мог никак. Впрочем, для личных целей самого Бутвиля причина появления его величества в "Гербе Аквитании" была не так важна, как редчайшая возможность обратиться к государю напрямую, минуя неизбежных в придворном этикете посредников - и лишних ушей и глаз. Нужно было во что бы то ни стало удержать позиции до момента выхода короля из комнаты. На все эти рассуждения графу потребовалось несколько минут, так что пауза не слишком затянулась. Дружески улыбнувшись, Луи-Франсуа продолжил: - Вам выпала почетная и важная задача, шевалье. Не возражаете, если я составлю вам компанию на некоторое время?

Людовик XIII: Совершенно смирившись с присутствием компаньона, Сен-Симон, до того гордый одинокий защитник бастионов королевской репутации, выкинул белый флаг. - Разумеется, граф, - любезно улыбнулся фаворит, - но прошу вас, все то, что вы уже узнали и что вам еще предстоит узнать, должно остаться в этих стенах, между вами и мною. Вы знаете, что гнев Его Величества может быть слишком велик, чтобы сокрушить вашего покорного слугу.

Бутвиль: - Я прекрасно это понимаю, - великодушно признал Бутвиль, приложив руку к груди. - Слово чести, тайна будет соблюдена! ("А жаль, - подумал Луи-Франсуа, - какая пикантная история вышла бы: король в захудалой гостинице - это само по себе удивительно, что бы он тут ни делал!") Но мы ведь можем поговорить и на темы менее рискованные! Не расскажете ли, что нового произошло при дворе за лето? Какие-нибудь забавные скандалы? Не отличилась ли чем-нибудь несносная и неугомонная герцогиня де Шеврез?

Людовик XIII: В последующие полчаса Клод обстоятельно и с очевидным знанием дела пересказывал графу последние события, потрясавшие и развлекавшие двор, делился сплетнями и анекдотами, снискавшими особую популярность как среди кавалеров, так и дам. Легко и непринужденно касаясь всего разом, шевалье обрисовал положение дел столь полно, что вскоре вице-губернатор Санлиса был знаком со всеми новостями и мог бы смело окунуться в жизнь Лувра. Ни единого намека на то, что король собирается покинуть комнаты мадемуазель де Лон, так и не было подано. Ведая о красоте и искусности Марион в делах любовных, было немудрено предположить, что уединение продлится еще не менее означенного времени, но Сен-Симон уже начинал томиться своей почетной миссией. - Как жаль, что нельзя спуститься вниз и откупорить бутылку бордосского, граф, - фаворит прервал поток сплетен тяжелым вздохом. - Здесь вино просто чудесное.

Бутвиль: - Совершенно с вами согласен, - вполне искренне откликнулся Бутвиль. - Вино меня примиряет с остальными особенностями этого места, каковыми является наличие весьма странных постояльцев, в том числе и выпрыгивающих в окно вместо двери, шум и излишне разговорчивый хозяин. Признаться, я сегодня с утра только и делал, что пил и пил, притом в самой разной компании. ("Вот, что называется, лаконический отчет о таком длинном и трудном дне! - подумал граф. - Если же вы, юноша, полагаете, что я сейчас пойду сам за вином, то очень ошибаетесь!" К счастью, он не произнес этого вслух.) Впрочем, если нам нельзя сойти в зал, мы ведь можем распорядиться, чтобы его принесли сюда, не так ли? С этими словами он перегнулся через перила и оглядел зал в поисках прислуги.

Людовик XIII: С губ короля готово было сорваться: "Мы уходим", но голос, принадлежавший неожиданному компаньону Сен-Симона, заставил его онеметь. Менее всего Людовику хотелось встречаться с кем бы то ни было в этом заведении, не считая, разумеется, мадемуазель де Лон, подарившей ему умиротворение в своих нежных объятиях, и именно это прекрасное обстоятельство было препятствием, стоявшим между монархом и его подданными. С парижанами, аквитанцами, гасконцами, бретонцами и прочими обитателями Франции он готов был поделиться последним денье, но не удовольствием, а оно обязательно будет омрачено сплетнями, которые неугомонные дворяне и их слуги немедленно распустят, стоит допустить малейшую неосторожность. Тринадцатый из череды Людовиков, предусмотрительно закутавшись в плащ, ступил вперед, и фаворит, намеревавшийся отметить встречу с представителем славного рода Монморанси, резко развернулся на каблуках. Лицо Клода побледнело, и он принялся живо подыскивать оправдания, на случай, ежели Его Величеству вздумается устроить ему выволочку, и извинения перед Бутвилем, желательно бессловесные.

Бутвиль: Бутвилю очень повезло, что в драматический момент явления монарха он держался за перила - иначе мог бы, пожалуй, и полететь головой вперед и вниз. К счастью, он поначалу лишь почуял, что за спиной у него что-то случилось - внезапное молчание Сен-Симона и звук открываемой двери, шорох ткани... Осторожно, ожидая самых невероятных осложнений, он повернулся - увидел закутанную, но как будто знакомую фигуру - взглянул на бледного, потерявшего разом дар речи придворного, и наконец до него дошло. Вот какую тайну так ревностно охранял славный малый Сен-Симон! Понимая, что громкие клики восторга тут неуместны, и боясь верить в свою удачу, граф де Люз лишь молча поклонился и выпрямился, всем видом давая понять, что готов исполнить любой приказ его величества.

Людовик XIII: Мысли имели свойство обретать воплощение, в этом король Франции неоднократно имел возможность убедиться - и когда сетовал на потерявшего всякий стыд и чувство меры Кончини, и отчаянно моля Бога обрести опытного советника, способного помочь ему направить государственный корабль в верное русло. Теперь же его опасения приняли облик графа де Люза, грозя превратить в прах небольшое романтическое путешествие, предпринятое им посреди военных действий. Сравнивать данное досадное обстоятельство с бедствиями войны или пустой казной было бы преувеличением, однако в груди зашевелилось раздражение, а последнее, как известно, ничего хорошего не приносило окружающим, будучи рожденным в недрах монаршего сердца. Родственник Монморанси его узнал, а лицо Сен-Симона выражало столь великий испуг, что у Людовика не оставалось сомнений, что его интимная тайна вскоре получит огласку. Устраивать выволочку болтливому фавориту следовало не на постоялом дворе, а потом, скользнув недовольным взглядом как по стушевавшемуся Клоду, так и по его неожиданному собеседнику, Его Величество в торжественном молчании прошествовал к лестнице.

Бутвиль: "Недоволен! Уходит! Черт возьми, неужели он удалится, и бумаги кузена Анри так и останутся здесь?" - Бутвиль прикусил губу, спешно решая, как быть. Упустив случай сейчас, он не мог рассчитывать на новую встречу с монархом иначе как в кругу придворных, среди множества лишних глаз и ушей, да и то когда еще удастся допроситься аудиенции? Но его величество явно не в восторге от случайной встречи... "Мой добрый святой Франциск, помогите!" - мысленно воззвал Бутвиль. - Мне очень, очень нужно, чтобы король выслушал меня!" А, будь что будет! - Государь! - сделав шаг вдогонку уходящему королю, негромко произнес Луи-Франсуа. - Государь, молю вас о позволении сказать вам несколько слов! Ради победы над врагом! В присутствии Сен-Симона он не мог высказаться яснее, но надеялся, что эта краткая и туманная просьба не даст юному шевалье достаточно пищи для болтовни, а государя заинтересует, заставит остановиться.

Людовик XIII: Обращение, к которому Людовик привыкал с того рокового майского дня, когда во дворец внесли бездыханное тело отца, нынче резало слух, будучи неуместным в этих стенах и обстоятельствах. Он остановился и круто обернулся, вперившись в графа взглядом, в котором читались недоумение и ярость. - Тише, - прошипел король, плотнее закутываясь в плащ в опасении, что слова де Люза привлекут постороннее внимание. - Здесь есть пустая комната?

Бутвиль: "Не велел казнить тут же на месте, и слава Богу! - позволив себе еле заметно улыбнуться, подумал Бутвиль. - Пустая комната? Отлично! Но которая? Не вести же короля туда, где спит Эмили ? К Агнессе, попросить ее выйти? О нет, и это не годится!" Тут, на счастье, он вспомнил о той комнате, жилец которой так ловко улизнул через окно. Но она, вероятно, заперта? А, пустяки, замки здесь слабенькие... - Пустая комната есть! - стараясь не думать о том, насколько раздражен король, радостно ответил Бутвиль. - Извольте минутку подождать, я проверю коридор! Оглянувшись на потерявшего дар речи Сен-Симона, он слегка кивнул, как бы обещая, что постарается все уладить, поспешно подошел к нужной двери и дернул ручку. О, чудо и великое везение! Мэтр Бовэ, видимо, в большой растерянности из-за множества неприятных происшествий, забыл ее запереть на ключ! - Прошу вас пройти сюда! - распахнув дверь, с поклоном (не слишком низким) пригласил Бутвиль. - Я не задержу вас надолго!

Людовик XIII: Вынужденное промедление лишь на последователей греческих и римских стоиков не оказывало неблаготворного влияния. Короля Франции к ученикам Марка Аврелия отнести было трудно, и лишь уважение к крови первых баронов Франции, каковыми являлись Монморанси, не позволило ему тут же покинуть "Герб Аквитании" и отправиться в ставку, где Его Величество ожидали насущные дела. - Что вы желали мне сообщить? - бесцветным голосом спросил король, окидывая де Люза привычным выразительно-суровым взглядом. Такой бы достался и Сен-Симону, если бы тот не посчитал за благо остаться в коридоре и продолжить несение своих почетных обязанностей. - Вы человек дела, граф, поэтому я надеюсь не ошибиться в ваших намерениях отвлечь меня на действительно важные новости. Людовик, более не видевший смысла прятать лицо, уселся на стул. То ли из почтения к монаршей особе, то ли от ветхости последний коротко скрипнул, однако не подал иных признаков опасности и намерения провалиться под тяжестью бремени власти, как выразился бы какой-нибудь поэт-либертин, особо любимый герцогом Орлеанским.

Бутвиль: От волнения у Луи-Франсуа заныли виски, но он даже не рискнул потереть их - раздраженный король был непредсказуем, его могло вывести из равновесия все, что угодно. Однако сказал он для начала то, что должен был сказать: - Прежде всего, ваше величество, я прошу вас не гневаться на шевалье Сен-Симона. Он ни единым словом, ни намеком, не выдал вашего присутствия. Мы просто беседовали на светские темы. Что же касается моего дела, оно таково: на днях я получил важные документы от герцога Монморанси. Для того, чтобы доставить их сюда, он отрядил одного из своих адъютантов. Но неподалеку от Этре, на дороге, посланец пал жертвой случайной пули, и по чистой же случайности свидетелем его последних минут стал мой паж. Умирающий назвал ему свое имя и передал футляр. ("Все сказано, и ничего лишнего, - отметил про себя Бутвиль, довольный тем, как удалось сформулировать предысторию. - Может, мне пора заняться литературой?") Паж доставил бумаги ко мне и сообщил имя погибшего - Монфлёри. Я знал его как одного из самых доверенных порученцев герцога, и счел себя вправе вскрыть футляр. В нем я нашел обращенное ко мне письмо с просьбой представить гонца тому из высоких начальствующих лиц, кто будет присутствовать под Ларошелью на момент его прибытия, в условиях как можно более конфиденциальных. В футляре я обнаружил также составленные инженерами маршала планы и разъяснения к ним. Насколько я могу судить, предлагаемые меры должны способствовать скорейшей победе над противником. Поскольку в тот же день разнесся слух, что прибытие вашего величества ожидается с часу на час, я задумался над тем, как добиться встречи с вами, не придавая делу огласки. И вот - вы здесь! Я вижу в этом руку Провидения!

Людовик XIII: Людовик бесстрастно слушал рассказ графа, не без труда, но все же поспевая за запутанной чередой событий, заставивших де Люза потревожить его в редкие часы досуга. В конце концов, разрозненные лоскуты сшивались в некое подобие единой ткани, несмотря на отсутствие нескольких очень значимых кусков. - И где же эти планы сейчас? Кто еще успел с ними ознакомиться? И что повлекло смерть этого... Монфлери? Гибель гонца, как и любого другого, поступившего на службу к маршалам и генералам Его Величества, была одной из тех естественных возможностей, поджидавших всякого дворянина на войне. Удивляться или скорбеть по этим потерям было уделом неопытных юнцов и отцов-капелланов, командующим же и королям приходилось думать совсем о другом.

Бутвиль: Самое трудное в опасной беседе - это начало. Теперь, когда первый порог был преодолен, Бутвиль мог говорить спокойно. - Монфлери был найден умирающим на обочине дороги, по которой ехал сюда, ваше величество, - объяснил он. - Дорога была пустынна, кто нападал, неизвестно. Если грабители, то странно, что раненого не обыскали и не раздели. Если вражеские лазутчики - это тем более странно. Хотя, возможно, нападающих что-то спугнуло, и они просто не успели. Так или иначе, футляр с документами оказался у моего пажа, который, не раскрывая, доставил его мне. Шнур на футляре был завязан особым узлом, который маршал применяет для подобных случаев. Я заглянул в эти бумаги, но прочел лишь письмо, адресованное мне. С документами я не знакомился и даже не разворачивал их... Заговорив о бумагах, Бутвиль вдруг потерял только что обретенное спокойствие духа: он совсем запамятовал, что отдал футляр Мориньяку на сохранение и, опасаясь возможности ареста (что после беседы с господином де Каюзаком казалось весьма вероятным), велел не сообщать, куда гасконец его спрячет... Луи-Франсуа сильно побледнел и чуть не вскрикнул от досады, но сумел сдержаться, прикусив губу. Оставалось надеяться, что в наступающих сумерках король этого не заметит.

Людовик XIII: - Так эти документы нынче при вас, граф? - повторил свой вопрос король, терявшийся в обилии деталей и жаждавший спартанской простоты во всем. К ней он всегда был склонен, что нередко причиняло вред его собственной репутации в наступивший век словесного изящества. - Ваш паж рассказал вам лишь это? Делать выводы Людовик предпочитал, лишь разузнав все возможные подробности. К этому его приучили годы, проведенные на столь желанном многим, но, в действительности, крайне неудобном французском троне. Ошибка венценосца влекла за собой катастрофические последствия, и оттого Его Величество приучил себя выжидать и взвешивать каждое слово и всякий жест, коли требовалось вынести высочайшее решение относительно дел различной степени важности. Взгляд короля упал на плетеную бутыль, и внезапно он почувствовал жажду. Не утруждая Бутвиля, сын Генриха Наваррского, славившегося простотой нравов, поднялся и налил вина в потускневшую жестяную чашку. На запах и вкус жидкость рубинового цвета представляла собой странную смесь дрянного прошлогоднего винца с Богом забытого монастырского подворья и застоявшейся воды, но привередничать не приходилось. Сделав несколько жадных глотков, Людовик обернулся к графу: - Не желаете?..



полная версия страницы