Форум » A la guerre comme à la guerre » "Сядь, поговори со мною..." 15 сентября 1627 года, четвертый час вечера. » Ответить
"Сядь, поговори со мною..." 15 сентября 1627 года, четвертый час вечера.
Эмили-Франсуаза де К: Сразу после эпизода "Военный совет, он же обед".
Ответов - 50, стр:
1 2 3 All
Эмили-Франсуаза де К: Вот мушкетер и ушел… По-хорошему, надо было встать, подать ему плащ и шляпу, открыть дверь, но мадемуазель де Кюинь про себя сварливо рассудила, что господин Атос и сам справится. Все время, пока мужчины разговаривали, она сидела на табурете и смотрела в окно, на осенний увядающий сад. В кроне одной из яблонь краснело забытое яблоко, и девушка подумала, что с удовольствием съела бы его сейчас. Тотчас она принялась прикидывать, достанет ли его, если полезет на яблоню… Получалось, что вряд ли. Зато вспомнилось другое яблоко, мятое марципановое яблочко из кармана Бутвиля, и Эмили стало тепло и уютно, как тогда, в Париже… И вот Атос ушел. Пора было уходить и ей. Уходить в никуда, потому что идти было некуда… Но, Боже правый, как же хотелось остаться!
Бутвиль: Бутвилю казалось, что он за этот день успел состариться - отяжелел, ноги будто свинцом налились, не хотелось ни шевелиться, ни думать... Но думать было все еще нужно. Судьба Эмили оставалась неопределенной, и ровно никаких идей на этот счет в голове Бутвиля, затуманенной вином, лихорадкой и усталостью, пока не наблюдалось. - Ну, вот и побеседовали... - пробормотал он, проводив сурового мушкетера взглядом. - Прекрасный человек, но до чего нелегкий! будем надеяться, что он Агнессу не запугает до заикания... Граф оглянулся на мадемуазель де Кюинь - пока Атос был здесь, он себе этого не позволял - и попросил со вздохом: - Франсуа, помогите мне лечь. Говорят, что лежачее положение обеспечивает приток крови к голове. Может, тогда мне легче будет мыслить?
Эмили-Франсуаза де К: - Вольно же вам было вставать! – ворчливо произнесла Эмили, тотчас подскочив к Бутвилю, как будто она могла его поймать, если он начнет вдруг падать. Но падать граф, к счастью, не собирался, и девушка, откинув для него одеяло, принялась взбивать подушку. – И босиком еще!.. Простудитесь вдобавок, и что тогда делать? Вряд ли в этой дыре есть приличный доктор. Да и не доверяла мадемуазель де Кюинь докторам. Вон, когда старая Мэри Льюис простудилась и кашляла так, что, казалось, стекла в окнах дрожали, позвали ученого доктора, и что? Он ее какой-то гадостью поил, и клистир велел ставить, а Мэри то все равно умерла… Наконец, Эмили сочла, что подушка достаточно мягкая. - Ложитесь уже… Штаны вам помочь стянуть? Приток мыслей вам обеспечится, если разве что вы на голову встанете. И о чем вам мыслить сейчас? Вы лучше глаза закройте и поспите. А я вас покараулю.
Бутвиль: Мадемаузель Эмили совершенно не была похожа на матушку Бутвиля, однако у нее вдруг появились такие знакомые с детства интонации: "Простудитесь еще..." Боже, как давно никого не интересовало здоровье графа де Люз! И до чего же эта забота была приятна! Но упоминание о штанах помогло Луи-Франсуа временно справиться с сонливостью. - Мой дорогой паж, - поспешно забравшись под одеяло, наставительно произнес граф, - штаны - это предмет, с которым мужчина обычно справляется сам, пока у него имеются руки и разум не отшибло. Я в полном сознании и ранен отнюдь не смертельно, так что давайте я уж как-нибудь сам решу, когда мне раздеваться, ладно? Но если хотите мне чем-то помочь, раздобудьте на кухне каких-нибудь фруктов, лучше винограда... - он вдруг вспомнил кондитерскую у моста Сен-Мишель и добавил с улыбкой: - Марципанов тут уж точно не найдешь, но сойдут и настоящие яблоки. А потом мы поговорим - у нас на самом деле есть о чем подумать, даже если вы этого еще не понимаете...
Эмили-Франсуаза де К: Эмили мягко улыбнулась. Надо же, он тоже помнит о тех марципанах… И поспешность, с которой граф залез под одеяло, выглядела… трогательно… Неужели он смутился?.. Бутвиль, без сомнения, был в подпитии, но его речь была на редкость трезвой. Девушка поймала себя на мысли, что ничуть его не опасается. Давенпорт спьяну зачастую бывал груб и несдержан на руку, Эмили привыкла в такие моменты собираться и ждать неприятности, но сейчас все было по-другому. Бутвиль нуждался в ее заботе, и девушка почувствовала непривычную нежность. Захотелось положить ладонь ему на лоб, провести рукой по волнистым прядям, разметавшимся по подушке. Конечно, ничего такого делать она не стала, а то, что все ее чувства тотчас отражались на живом личике – так о том Эмили, к счастью, не знала. - Я сейчас, мигом! – она шустро исчезла за дверью. И снова поход на кухню обошелся без неприятных встреч и увенчался успехом. Минут через пять мадемуазель де Кюинь вносила в комнату внушительную вазу, на которой красовались румяные яблоки, золотистый прозрачный виноград и желтые сочные груши. Водрузив объемистый натюрморт на стол, Эмили сдула с носа выпавшую прядку волос и, довольная, провозгласила: - Вот!
Бутвиль: Пока верный паж ходил выполнять поручение, Луи-Франсуа все-таки немного подремал. Военный человек умеет засыпать всюду, где удастся, и просыпается быстро. Скрип открываемой двери заставил его открыть глаза, и он не пропустил прелестного зрелища - Эмили с фруктами смотрелась, на его взгляд, ничуть не хуже пышной венецианской красавицы с картины, которую он видел в поместье дяди-коннетабля. - Отлично! - Бутвиль сел, облокотился о подушку. - Такая красота, что не знаешь, с чего и начать! Наверно, все-таки с винограда. Выберите гроздь по своему вкусу и забирайтесь ко мне сюда - так будет удобнее. Он похлопал рукой по одеялу на пристойном и безопасном расстоянии от себя - благо кровать была достаточно широка.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили выбрала большую кисть, критически посмотрела через нее на свет. Ягоды, налитые золотистым соком, казались очень аппетитными, и девушка, с виноградной гроздью в руках, уселась на предложенное место, протягивая графу ягоды. - Прошу вас… Осталось только подтянуть под себя ноги – и будет как тогда, в Париже. Только не хватает рассыпанных по одеялу монет и рубиновой броши… - А если ваш де Мориньяк вдруг вернется? – засомневалась Эмили. – Он решит, что я обнаглел, а вы мне потакаете…
Бутвиль: Бутвиль отщипнул от грозди маленькую кисточку, с большим удовольствием съел с десяток чудесных ягод и почувствовал, как и надеялся, прилив бодрости. - Как не возблагодарить господа за то, что он создал виноград! - весело сказал он, отщипывая еще одну кисточку. - Франсуа, отведайте этого чуда тоже. Что касается Мориньяка, он уже усвоил, что я вас балую, и, думаю, уж как-нибудь примирится с этим. Он отнюдь не так суров, как господин Атос. А вот вернуться ему нужно было бы поскорее. Хотелось бы узнать, удалось ли ему хоть что-то разведать. Ведь мы пока почти не приблизились к разгадке тайны...
Эмили-Франсуаза де К: - Слишком много покойников… Ведь это неспроста, правда?.. - Эмили задумчиво раскусила сладкую ягодку. – Может, де Мориньяк встретится с д′Артаньяном?.. Подтянуть под себя ноги она так и не решилась, но все равно ей было необыкновенно уютно. Пусть это скоро кончится, все равно! Она постарается запомнить эти минуты… - Мориньяку я не нравлюсь, - хмыкнула девушка. – Будь я на его месте, я бы тоже себе не нравилась. Эмили съела еще пару ягод, поднесла оставшуюся гроздь к лицу, прищурившись, посмотрела сквозь ягодку на Бутвиля. - Прозрачная, а не видно ничего… А господин Атос, между прочим, тоже граф… Хотите грушу?
Бутвиль: Бутвилю, пожалуй, пора уже было привыкнуть к тому, что Эмили сообщает важные сведения внезапно, совершенно без всякой связи с тем, что ею было сказано перед тем. Но он еще не привык, и потому не смог скрыть свое удивление: - Атос - граф? Вообще говоря, по повадкам я что-то такое предполагал, но если человек знатный желает, чтобы его называли каким-то странным именем, на то у него должны быть веские причины... Он взял у своего "пажа" из рук оставшуюся гроздь винограда, разделил пополам, отдал половинку Эмили, а за другую принялся сам. Есть вкусные плоды, любоваться на милую сердцу девушку и слушать ее рассказы - это было тройное, притом невинное удовольствие, и граф де Люз считал, что вполне заслужил его за все труды тяжелого дня. - Грушами займемся позже, - постановил он. - О Мориньяке беспокоиться не будем - судя по тому, как долго его нет, он своего родича действительно встретил и, надо полагать, в подробностях расписал историю нашего знакомства с ним. Когда Атос вернется в лагерь, друзьям будет о чем поговорить... А сейчас вы должны рассказать, как же вам удалось узнать такую тайную подробность?
Эмили-Франсуаза де К: - Да я это давно знала, - улыбнулась Эмили, принимая виноград из рук Бутвиля – Только забыла. Вернее, не придала этому значения. Она уселась поудобнее и отщипнула очередную ягоду. - Помните, в Париже я вам рассказывала историю со злосчастным письмом, как капитан де Тревиль послал меня к господину Атосу, а я его не застала, и пошла за его слугой, потому что одной мне было ночью страшно? Как я в церкви Сен-Сюльпис подслушала, как слуга господина Атоса читает пожилому человеку письмо? Мы еще в аббатство с вами ходили, и там действительно был заговор?.. Так вот, слуга своего господина именовал графом, и тот, пожилой, тоже. Вот только по имени они его не называли, но им и не надо было… Эмили задумчиво посмотрела в окно, и вдруг почти подпрыгнула от внезапной догадки, широко распахнув изумленные глаза: - Получается, господин Атос – заговорщик?! Против короля-то? Ой, не может быть! У него прямо на лбу написано: «Долг превыше всего»!
Бутвиль: - Как интересно, - протянул Луи-Франсуа, действительно озадаченный. - С одной стороны, рядовой мушкетер, который крайне не любит за кем-нибудь шпионить. И с другой - тайные встречи, письма... Нет, вряд ли он может быть заговорщиком против короля. Либо мой жизненный опыт никуда не годится и я не сумел распознать его притворство, либо Атос - действительно редкий в наше время образец честности не на словах... Как знать, быть может, он исполнял столь же сложную задачу, какую теперь я ему перепоручил? Он повертел в руках опустевшую веточку винограда, бросил ее за полог кровати и жестом дал понять Эмили, что настал черед груш. - Так или иначе, мой дорогой паж, мы сейчас должны думать не о загадках этого графа, а о том, куда вам деваться... вы же не можете отрицать, что это необходимо?
Эмили-Франсуаза де К: «Ну вот и время пришло…» - прикусив губу, Эмили слезла с кровати и отправилась к столу за грушами. - Мы же с вами все, вроде, решили, - стоя к Бутвилю спиной, проговорила она как можно более бодро и непринужденно. – Я помогла вам, чем смогла, а теперь отправлюсь к отцу. Это самое разумное. Так и не сообразив, каким образом отнести сочные груши, девушка взяла блюдо целиком и повернулась к графу, старательно улыбнувшись. «Ни за что туда не отправлюсь», - мадемуазель де Кюинь решила так раньше и отступать от своего решения не собиралась. – «Только вам, сударь, этого знать не надо…»
Бутвиль: Ни улыбка, ни интонации голоса Эмили Бутвилю на этот раз не понравились. Конечно, не потому, что ему разонравилась сама девушка. Скорее наоборот - он не сводил с нее глаз, тихо радуясь, и не мог не почувствовать, что и спокойствие ее, и улыбка - деланные. В отличие о вышколенных придворных дам, мадемуазель де Кюинь не владела искусством скрывать свои настроения. Но в чем, собственно, дело? Ей не хочется оставлять свой пост при графе де Люз, или она опасается встречи с отцом, или... Вариантов могло быть множество, и Луи-Франсуа принялся осторожно выяснять истину. Для начала - фрукты. Еда - отличный предлог, чтобы помедлить и собраться с мыслями. А там, глядишь, что-то и прояснится... - Ставьте блюдо вот сюда, - словно не расслышав последних слов "пажа", он указал место на постели, куда мог дотянуться, не вставая, - забирайтесь обратно и ешьте, что приглянулось.
Эмили-Франсуаза де К: Аппетит пропал совершенно, Эмили совсем не хотелось больше есть… - Этак я и лопнуть могу. Или растолстеть, – улыбнулась она Бутвилю, ставя блюдо на указанное место и залезая обратно. И мысли в голову лезли совсем не веселые. Интересно, как скоро ей придется уйти? Граф не гонит ее и, похоже, гнать не собирается… Что-то опять придумал? Опять попробует ее спасти… какую-нибудь родственницу найдет… Этого нельзя допустить, не должен он с ней без конца возиться, это нечестно! Тоже, счастье на голову свалилось… Мысли-то не веселые, а Бутвилю о них знать необязательно… Эмили посмотрела на графа. Бледный такой, поспал бы… - Хотите, я почищу вам грушу?
Бутвиль: - Не откажусь. У груш такая жесткая кожица... - Бутвиль откинулся на подушки и, прикрыв глаза, из-под ресниц следил за Эмили. Он знал, какое решение было правильным и безопасным. Нужно предложить ей, как и Агнессе, уехать в Тулузу, под крылышко доброй герцогини Марии-Фелисии. Но как она это воспримет после неудачного опыта в Париже? Нет, придется искать что-то другое... Единственное, что граф знал точно - наскоро придуманным намерениям девушки потакать категорически нельзя. - Мой дорогой паж, - начал он, так и не собравшись с мыслями, - к отцу я вас не отпущу. Даже если для этого придется вас запереть. Ваш дядя, хоть и воспитывал вас довольно странно, и занимался непонятно чем, все-таки по-своему был честен с вами. Его вы, к тому же, знали с детства, успели изучить его характер и приноровиться к нему. Потому я не возражал бы против вашего возвращения к дяде - хотя это меня бы и не порадовало. Увы, дяди больше нет. А ваш отец... Что из того, что вы с ним носите одно имя? Разве у него есть дом, где вы могли бы поселиться, есть состояние, которое обеспечило бы вам достойную жизнь? Вы не знаете, чем он занимался все эти годы, и то, что я за сегодняшний день услышал, заставляет меня предполагать, что за ним числятся не слишком благовидные дела. Нет, к барону я вас не отпущу! Он резко взмахнул рукой, подчеркивая свою решимость, и болезненно поморщился - рана активно напомнила о себе.
Эмили-Франсуаза де К: - Допустим, запереть меня вам не удастся, - Эмили снова полезла с кровати, теперь ей понадобился нож. – И не машите вы руками, Бога ради! Как ваша рана может зажить, если вы никак не хотите дать ей покой? Не согласиться с Бутвилем было невозможно, она и сама говорила себе то же самое. И к барону идти не собиралась. Но нельзя же, чтобы граф догадался, что она совсем куда глаза глядят уходит, тут уж он ее точно никуда не отпустит и будет дальше с ней мучиться. Конечно можно не послушаться и попросту сбежать… Девушка даже задумчиво посмотрела на окно, будто бы готовя себе запасной выход… И почему она не родилась мальчиком! Сейчас бы могла преспокойно остаться рядом с графом… Эмили отыскала нож и небольшую тарелочку, выбрала самую красивую грушу и принялась ее чистить. Сладкий сок тотчас потек по пальцам, и девушка, недолго думая, его слизнула, продолжая глубокомысленно рассуждать: - Будь я уверена, что барон в самом деле мой отец, я бы и слушать вас не стала. Пусть выполняет свой долг, а я… Что я? Я многое могу вытерпеть. Но все равно никакого другого выхода я не вижу. Не можете же вы целый век со мной возиться. Эмили аккуратно разрезала грушу на четыре части, отделила косточки и, разложив кусочки на тарелке, подала Бутвилю. - Прошу…
Бутвиль: Луи-Франсуа ел грушу медленно, однако вовсе не потому, что хотел растянуть удовольствие. Он пытался справиться с внезапно возникшей у него идеей, потому что идея была совершенно безумная. Но груша кончилась раньше, чем ему это удалось. Потому, вытащив из-под подушки платок и вытерев им пальцы, липкие от грушевого сока, он вздохнул - пожалуй, это был самый глубокий вздох из всех за сегодняшний день - и начал: - Эмили, нынешний мир устроен так, что женщина не может прожить одна, без мужчин, нигде, кроме монастыря. Я имею в виду - прожить достойно, не вызывая осуждения людей. В юности должен быть отец, или дед, или дядя, как у вас. Потом - муж, а в пожилом возрасте - сын. Не знаю, всегда ли так было, и будет ли всегда, более того, я не знаю, хорошо это или плохо. Однако здесь и сейчас это именно так. Мужчина - порядочный, честный мужчина - это дом, средства к существованию, защита... Если же такого человека рядом с женщиной нет, то... это почти всегда кончается плохо. Потому что в мире полным-полно мужчин грубых, жестоких и сластолюбивых. Вы храбрая девушка, но ваша храбрость основана на недопонимании. Вы не понимаете, какие опасности вас подстерегают. Вы переоцениваете свои силы. Судя по всему, в детстве рядом с вами не было женщины, которая могла бы вас предупредить, и очень жаль, что вы не прислушались к наставлениям моей тетушки - они основаны на опыте и здравом смысле. Заметьте - как только вы остались без присмотра и руководства дяди, какие перипетии вам пришлось пережить, и за такой краткий срок! Кто представлял для вас угрозу? Жестокие и низкие мужчины. Кто выручал вас? Каюзак, д'Артаньян, потом я... Тут у Бутвиля перехватило горло: он вспомнил их первую встречу и вынужден был умолкнуть, чтобы дрогнувший голос не выдал его волнения.
Эмили-Франсуаза де К: - Я не храбрая, - Эмили серьезно и печально посмотрела на графа. – Когда бы вы знали, как я устала все время бояться… Но что же делать? Я все понимаю, сударь, поверьте, я все знаю о долге и предназначении женщины. Мой дядя… Видите ли, моя матушка влюбилась в отца и с ним бежала… У дяди была просто навязчивая идея на эту тему. До этого лета я с чужими мужчинами и не разговаривала никогда, только разве что по делу… Впрочем, с женщинами тоже… Девушка взяла из рук Бутвиля тарелку, поставила ее на стол, потом вернулась к кровати, присела на краешек и задумчиво продолжила: - Была няня, слуги, и дядя, как царь и бог. Не очень весело, зато надежно. И в наших с ним поездках… мне тоже никогда не требовалось ничего решать. Девушке надлежит быть послушной, а когда придет время, выйти замуж за кого велят и стать послушной женой… - Эмили тяжело вздохнула. – Вы правы, я должна была бы послушаться вашу тетушку…
Бутвиль: Эмили очень облегчила Бутвилю задачу, затронув тему о замужестве. Граф вылез из-под одеяла, пересел поближе к девушке, расправил смявшиеся рукава рубашки, пригладил волосы и только тогда продолжил: - "За кого велят" - это устаревший взгляд на вещи. Во времена наших бабушек иного и не знали, но ныне просвещенные люди думают по-другому... Внимательно поглядев на девушку, он поостерегся сразу переходить к основному предмету своей речи, боясь испугать ее, и свернул немного в сторону: - Скажите, а читали ли вы роман "Астрея", сочинение господина д'Юрфе?
Эмили-Франсуаза де К: - Нет, - девушка искренне удивилась вопросу Бутвиля. – Такой книги у нас дома не было, - это мадемуазель де Кюинь, тайком облазившая всю библиотеку дяди и даже подобравшая ключик к запертому шкафу, могла сказать точно. Она смешно сморщила нос. – Я не очень просвещенный человек. Эмили страшно хотелось узнать, что современные просвещенные люди думают по поводу того, как девушки должны выходить замуж… Конечно, ей самой ничего такого не светит, но все же... Узнать-то хотелось, но она отчего-то вдруг застеснялась спросить, хуже того, почувствовала, что непонятно почему краснеет… - А вы – просвещенный? – следуя правилу: «хочешь справиться со смущением, болтай всякую ерунду», проговорила девушка. - Зачем вы снова встали? Вам что-нибудь подать?
Бутвиль: Несмотря на серьезность и даже некоторую торжественность своих намерений, Луи-Франсуа не удержался и фыркнул: - Спасибо, я пока ничего не хочу. То есть ничего не буду есть. А просвещенность... Мой дорогой паж, спрашивая меня таким образом, вы ставите меня в неловкое положение. Такие оценки человеку дают люди сведущие, а не он сам. Скажем так, мне приходилось бывать в кругу таких людей, слушать их беседы и читать любимые ими книги. Так вот, шевалье д'Юрфе написал очень интересную книгу, где говорится о том, какое важное место в жизни людей занимает любовь - не низменная, а возвышенная... Дойдя до этого, довольно рискованного поворота беседы, граф де Люз, до сих пор судивший о возвышенной любви лишь теоретически, предпочел остановиться.
Эмили-Франсуаза де К: Девушка одарила графа взглядом, полным искреннего восхищения: - Вы видели людей, которые пишут книги?! Ах, да… - она тут же устыдилась своего порыва, - конечно же, видели… У вашей тетушки обсуждали, что в некоторых домах собираются дамы и господа, и еще поэты, писатели и разные умные люди и беседуют на разные умные темы… Герцогиня их не очень жаловала… Все же разговор был очень странный: то про то, как женщине невозможно прожить без мужчины, то про просвещенных людей, у которых какие-то свои правила в вопросах брака, про книгу вот теперь. Об этом, что ли, книга? Эмили почувствовала безотчетную тревогу. Конечно, выпив, человек чего только не наговорит, только Бутвиль не выглядел пьяным. Скорее, воодушевленным… - Вы хотите рассказать мне о… - тут девушка невольно остановилась, - о возвышенной любви? Полгода назад она не посмела бы такое выговорить при чужом мужчине… «Да не о любви, а о литературе!» - простонала Эмили про себя, окончательно смутившись и чувствуя, как щеки начинают гореть. – «Лучше бы молчала. Теперь граф решит, что ты совсем дурочка, как те девицы из свиты его кузины, у которых голова только одним и занята…»
Бутвиль: - Тетушка выросла еще в царствование короля Генриха Третьего и никогда не сомневалась в правильности полученного ею воспитания. Но времена-то настали другие, - с улыбкой продолжал Луи-Франсуа. - Вот моя сестра и обе невестки - те уже думают о многом иначе. А молодые дамы из этого круга твердо уверены, что выходить замуж следует только по любви. Да и кавалеры придерживаются того же мнения. Им не хочется всю жизнь чувствовать себя посаженным на цепь только потому, что родителям понравились размеры владений и денежный сундук невесты... В романе же описаны такие чувства, ради которых можно совершать подвиги... Он снова остановился, проверяя, не слишком ли его занесло в сторону от поставленной цели. - Вот мой брат, - продвинулся он еще чуть-чуть дальше, - он женился на совсем юной и незнатной девочке, потому что полюбил. Наши родители были в ужасе, но он выбрал - и семь лет они прожили прекрасно... Могли бы и дольше - кто же мог предвидеть такой ужасный конец...
Эмили-Франсуаза де К: - Я ведь ничего такого не знаю… - девушка подняла глаза на Бутвиля, чувствуя, что не знает, как себя вести, куда деть руки. Граф улыбался, и ей стало немного спокойнее, она даже попыталась робко улыбнуться в ответ. – Я и говорить об этом не умею… Наверное, они правы, эти дамы и кавалеры. Мне бы хотелось, чтобы они были правы… Эмили нервно прикусила нижнюю губку. Сердце ухнуло куда-то вниз и билось там… тревожно?.. Какой все же странный разговор… - И ваш брат, конечно же, прав… - голос почему-то звучал все тише. – И моя мама – тоже. Даже если она потом умерла… Когда-нибудь, потом… вы мне дадите почитать эту книгу?
Бутвиль: Видя, что Эмили нервничает, но по-прежнему не догадывается, к чему клонит Бутвиль (а ведь любая другая, обычная девушка уже давным-давно почуяла бы!), граф придвинулся к ней поближе, взял за руку и храбро продолжал: - У меня не было своего экземпляра, я брал почитать у знакомых. Но при первой же возможности я эту книгу куплю, и вы сможете ее прочесть. Однако... вовсе не обязательно сперва читать книгу, а уж потом действовать в духе ее героев. Можно и самим... Луи-Франсуа сам себе удивлялся. Сколько раз он говаривал нежные слова на ушко дамам, и те прекрасно его понимали, и никто бы не назвал графа де Люз неудачливым кавалером. Но сейчас не годились никакие приемы из испытанного арсенала, и те, прежние игры не шли ни в какое сравнение с нынешним странным и совершенно серьезным объяснением. Боясь вконец испугать девушку, он не стал даже целовать ее не слишком ухоженную ручку, а только погладил и продолжал: - Всякий, у кого в душе есть сердечные чувства, может и сам построить свою жизнь по законам такой любви...
Эмили-Франсуаза де К: Руку, наверное, следовало отнять, но Эмили совсем этого не хотелось. А хотелось… чтобы граф придвинулся еще ближе и может быть даже… даже положить голову ему на плечо… Девушка на миг зажмурилась, осознав собственное бесстыдство. Счастье, что Бутвиль не может читать ее мысли! Никогда в жизни никто не вел с ней речей о сердечных чувствах, да и с кем она могла бы поговорить об этом? С дядей, который брезгливо отмахнулся бы, приказав выбросить из головы бабьи глупости? С няней, богобоязненной старой девой? И все-таки… она мечтала тайком, что когда-нибудь и ее… даже ее кто-нибудь полюбит… и он будет лучше всех на свете… И он ведь лучше всех на свете!.. - Построить свою жизнь по законам возвышенной любви... это было бы… заманчиво… - осторожно посмотрев на графа, осмелилась выговорить Эмили, внутренне замирая от необъяснимого предчувствия.
Бутвиль: - Вам этого хотелось бы? - тихо спросил Бутвиль, не отпуская руки девушки и глядя ей прямо в глаза. - Так почему бы и нет? Он придвинулся совсем близко к Эмили и теперь мог бы ее обнять. Более того, он был уверен, что пора это сделать наконец - обнять, поцеловать, - но еще не все было сказано, а он хотел быть честным с нею, хотел, чтобы она все правильно поняла... - Браки совершаются на небесах, это вам любой священник скажет, но этой фразой обычно прикрывают простые человеческие расчеты. А то, что действительно предопределено небесами... (Тут он еще раз погладил руку Эмили и даже слегка пожал.) То, что называют возвышенной любовью... Это всегда идет вразрез всем расчетам и соображениям, и что хорошо на небесах, или в блаженные времена золотого века, ныне кажется людям глупым, смешным, неуместным. И даже сами любящие порой поддаются соблазнам, спускаются с высоты на грешную землю... Вы этого не боитесь?
Эмили-Франсуаза де К: Эмили посмотрела на свою руку в руках Бутвиля. Так странно и так хорошо… - Я совсем глупая и многого не знаю… Я не знаю, что вы называете возвышенной любовью, но, верно, это очень хорошо… - прикусив губку, девушка задумчиво коснулась пальцем руки графа, все также державшего ее ладонь, а потом смело и серьезно взглянула в его глаза. – И если что-то предопределено небесами, то пусть оно и будет, а о воле небес не нам судить. Эмили отвела взгляд, стараясь собрать разбегающиеся мысли и облечь их в слова. Голова кружилась, по шее вдоль позвоночника пробежали мурашки, и проще всего было бы зажмуриться и ткнуться лицом в грудь Бутвиля, но ему нужен был ее ответ. Какой и на что, она не знала, да и не сумела бы подстраиваться и лукавить, а потому сказала то, что думала. - Чего мне бояться? Спуститься на землю? Я и так на ней. Не знаю, правильно это, или нет, но если я кого-нибудь… - слова все-таки давались девушке с трудом, - люблю… то и буду любить… а уж смешно это или грешно… да какая разница? Господь читает в наших сердцах, он простит, а люди… - она пожала плечами, – люди и есть…
Бутвиль: Услышав то, что надеялся услышать, Луи-Франсуа позволил себе то, что давно хотел сделать: обнял Эмили, притянул к себе и осторожно поцеловал в кудрявую макушку. Он, конечно, понимал, что сильно затрудняет себе жизнь, что придется еще много думать, как все устроить, кукую дань заплатить светским условностям, чтобы Эмили не страдала... Но это все откладывалось на потом. А сейчас... - Люди бывают разные, - тихо сказал он. - Хорошие нас поймут и поддержат, глупые... да бог с ними, пусть думают что хотят. А я вот хочу, чтобы вы были со мной всегда. Дома, в дороге, на войне и в театре... Вы совершенно не похожи ни на одну из женщин, виденных мною. То, что я чувствую, тоже совершенно ни на что не похоже. Потому я и думаю, что это и есть та самая любовь... Он снова поцеловал Эмили - на этот раз в висок - и шепнул на ушко, оказавшееся совсем близко: - Я знаю, что нужно сделать, чтобы нам было хорошо, чтобы никто не посмел сказать о вас дурного слова. Но сперва я должен убедиться... убедиться, хотите ли вы того же, что и я...
Эмили-Франсуаза де К: Девушка замерла и затаила дыхание, веря и не веря… Неужели это происходит с ней? Граф… любит…. Ее?! И это ей не снится? Но ведь это его руки лежат на ее плечах, его губы касаются ее волос, ее виска. Эмили чувствовала, как внутри нее возникает, постепенно заполняя, переполняя все ее существо, безграничное счастье. Неужели возможно, что сбудется то, о чем она не смела, не позволяла себе грезить даже в самых дерзких мечтах? «Господи, сделай так, чтобы это было правдой хоть ненадолго!» - про себя отчаянно взмолилась девушка, не замечая, что сжимает руку Бутвиля. Она перевела дыхание, мужественно немного отстранилась от графа (и как же это оказалось трудно!), подняла на него сияющий невысказанной нежностью взгляд и произнесла то единственное, что могла: - Если только вы не ошиблись… Если вы хотите… Я буду с вами всегда. Пока вы будете желать этого.
Бутвиль: Если у Бутвиля еще оставались в глубине души какие-то сомнения относительно собственной безумной затеи, взгляд Эмили рассеял их без следа. Ему досталось настоящее сокровище, и его следовало сберечь... Теперь все стало ясно, понятно и просто. - Вот и хорошо, - как ни сдерживался Луи-Франсуа, а голос его все-таки дрогнул, и улыбнуться у него не получилось. - Я хочу. Очень хочу, и надеюсь, что надолго. Потому... мадемуазель де Кюинь, окажите мне честь стать моею женой!
Эмили-Франсуаза де К: - Же… женой?.. Я?!.. – «сокровище» моргнуло и вдруг ошалело брякнуло: - Вы спятили?... В ту же секунду Эмили ужаснулась сказанному – Бутвиль же мог обидеться, мог подумать, что чем-то ей не нравится! - и поспешила исправиться, горячо воскликнув: - Это не потому, что я не хочу, вовсе нет! Получалось все хуже и хуже… «О Господи», - опустив голову и разглядывая собственную руку, все еще так уютно лежавшую в руке графа, растерянно пробормотала девушка, глубоко вздохнула и начала сначала: - Это вы оказываете мне честь… И я была бы счастлива… Но вы не должны… Ваши родственники, они никогда вам не позволят. Да вашу тетушку просто удар хватит!
Бутвиль: Тут уже Бутвиль не выдержал. Длительное напряжение требовало разрядки, и он, откинувшись на подушки и опираясь локтями о постель, чтобы не рухнуть совсем, тихо рассмеялся: - Вот! Вот это мне больше всего нравится. Ваша сокрушительная непосредственность! С вами никто не сравнится, Эмили! "Вы спятили"! На десять тысяч барышень ни одна не ответит так на предложение жениться! Боже, как нам интересно будет жить вместе... Отсмеявшись, он снова сел, снова обнял свою суженую и добавил уже серьезно: - Тетушка моя заслуживает всяческого уважения, и она действительно вряд ли будет довольна, однако даже если она сильно разгневается и откажет мне от дома, ничего страшного не случится, ведь я не ее наследник. А остальные... Ни кузина Шарлотта-Маргарита, которая сочувствует всем любящим, потому что сама живет с нелюбимым мужем, ни кузен Анри и его добрая жена Фелисия, которые любят друг друга, что в нашем кругу большая редкость, - никто из них от нас не отвернется. В своем же роду я - старший и единственный, я могу сам определять свою судьбу, и унаследованного от матушки имения у меня никто не отбирал. Так что будет у нас и кров, и пропитание, и друзья.
Эмили-Франсуаза де К: И кров, и пропитание, и друзья… Спокойное будущее, уверенность в завтрашнем дне. А главное, рядом – Он. Одного этого ей было бы довольно, но будет ли действительно хорошо Бутвилю? Потому что ну какая из нее графиня… Эмили тяжело вздохнула, с сомнением посмотрела на графа и честно предупредила: - Вы со мной намучаетесь… Обычно ее непосредственность окружающих раздражала, и как долго это будет нравиться Бутвилю? И сумеет ли она измениться? - Я… постараюсь быть вам хорошей женой, вот только… у меня дурной характер, я очень упряма, я просто отвратительно вышиваю, а еще не умею вести домашнее хозяйство и светскую беседу.
Бутвиль: - Ваш характер я уже в достаточной степени испытал на себе, и ничего, как видите, жив, - улыбнулся Бутвиль. - А почему вы решили, что именно умение вышивать является залогом семейного счастья? Мне лично кажется более важным умение читать книги. Что касается домашнего хозяйства, всегда можно найти почтенную опытную вдову, да и научиться этому искусству не так сложно, если захотеть. В светских же беседах вы будете иметь колоссальный успех, ручаюсь. Дамы будут падать в обморок от ваших реплик, а потом дружно начнут вам подражать. В общем, все это не страшно. Сейчас перед нами стоит более насущная задача...
Эмили-Франсуаза де К: - Я тоже всегда думала, что вышивание – полная ерунда, - фыркнула Эмили, удобно устраиваясь под рукой Бутвиля и наконец-то осмеливаясь к нему прильнуть. – Но ваша тетушка и мадам де Миолан, наоборот, считают, что девушке не надо читать никаких книг, кроме молитвенника, - она снова фыркнула. – Потому что чтение светских книг нас развращает. Девушка тяжело вздохнула. Ей хотелось сидеть вот так и сидеть, но она считала своим долгом объясниться до конца. - Я к тому все это говорю, что не хочу, чтобы вы потом страдали, чувствуя себя посаженным на цепь, как вы говорили. Жениться – это же навсегда… Вы подумайте хорошенько. А я…. Могу быть с вами и так… - почему-то шепотом добавила Эмили и сразу сменила тему: -А какая у нас насущная задача?
Бутвиль: - Господи, что за путаница у вас в голове! - с нежностью заметил Бутвиль, осторожно поцеловав Эмили в макушку, которая оказалась так близко. - Именно те пресловутые "светские книги" и заставили меня задуматься над тем, хорошо ли я живу... Того, что вы называете "и так", с меня уже хватит. Я именно хочу, чтобы навсегда. И потому наша самая насущная задача - поскорее найти местного кюре и обо всем договориться. Пока нам никто не помешал. У вас, случайно, нет в запасе какого-нибудь платья? А то венчаться в этих вот штанах будет как-то уж совсем... фантастично! Мне-то все равно, а вот кюре может и не выдержать - сразу после похорон убиенной дамы такое!
Эмили-Франсуаза де К: - Я люблю читать, - сообщила девушка. – Дядя мне разрешал читать что угодно. Вернее, ему было все равно. Я, когда читаю, сижу тихо и никуда не лезу… Она на минуту задумалась. - Кюре-то, наверное, в церкви, но, боюсь, он не согласится… Представьте, только что он отпевал даму, почившую при странных обстоятельствах, а тут явилась венчаться девица с таким же именем. Да еще с тем, кто убийство этой самой дамы расследует. Это же кто угодно может не выдержать. Даже если бы у меня было платье. А у меня его нет.
Бутвиль: - Платье - вопрос легко решаемый, - беспечно заявил Луи-Франсуа. Теперь, когда главное определилось, ему все казалось легко и просто. - Поищем - найдем. Посоветоваться с Агнессой можно, в крайнем случае. Я бы вообще о вашем костюме не задумывался, но девице входить в церковь, тем более к венчанию, в мужской одежде - явный грех. Но даже с платьем кюре поначалу, может, и не согласится. Это вполне естественно - в этом глухом углу народ к потрясениям непривычен. Но для кюре найдутся весомые аргументы, поверьте. (Он, конечно, помнил, что все эти дни живет, кормится и лечится за счет дядюшкиных денег, но твердо знал, что долг отдаст, так почему бы пока не попользоваться?) Доброхотное, и притом щедрое даяние на нужды церкви - такое он тоже тут редко видит, скорее всего. Ведь в этой округе гугенотов больше, чем католиков. Все это нетрудно сделать. Вы поймите - ведь главное не в этом!
Эмили-Франсуаза де К: - А в чем? – удивилась Эмили. Все возможные сложности граф только что озвучил и отмел как несущественные. И уж если его не волнуют ее характер, ее происхождение, ее родственники, да и мнение его собственных родственников тоже… Остается только их причастность к злополучному убийству… Чуть повернувшись, девушка посмотрела снизу в лицо Бутвиля, с тревогой высматривая тень заботы или неудовольствия – сейчас ей не хотелось терять счастливое умиротворение последних минут. - Вы об этом проклятом кинжале?..
Бутвиль: - Ох... - Бутвиль сокрушенно покачал головой, так ему не хотелось вспоминать эту милую историю, случившуюся. по его нынешним ощущениям, сто лет назад. Но Эмили права, ведь главное кроется именно в этом... - Главное заключается в том, что если мы с вами станем мужем и женой - официально, по всем правилам - то все... или, точнее, многие ваши выходки, включая присутствие у меня на службе в мужском платье, будут этим оправданы и, как бы сказать, прикрыты. Я слыхал от своего отца историю о том, как один дворянин, которого покойный король Генрих Третий, очень капризный монарх, не хотел отпускать из Лувра, призвал к себе свою молодую жену в качестве пажа, и так они прожили довольно долго, и когда история все-таки раскрылась, король, чтобы не показаться смешным, вынужден был обратить все это в шутку... И даже в истории с кинжалом это кое-что изменит. Ведь если мне придется все-таки признаться, что кинжал был у вас, то никого не удивит, что я солгал, выгораживая жену. Хотя, конечно, лучше обойтись вовсе без этих признаний... Луи-Франсуа обнял покрепче свое сокровище, хотя его пока никто не отнимал, поцеловал в висок - ему очень нравилось целовать это теплое и нежное местечко рядом с глазом... - И еще одно: что бы со мной ни случилось, вы всегда сможете в качестве моей жены обращаться за помощью к моим родным. Даже к тетушке. У нас так принято - кто носит наше имя, тот свой, а если мы и в ссоре, это дело внутрисемейное, и только.
Эмили-Франсуаза де К: «Опять решил меня спасать…» - девушка хотела было возмутиться, но… он был так близко… и история про дворянина и его жену забавна… и если графу так лучше, так чего и возмущаться… зачем вообще возмущаться… Эмили счастливо вздохнула и, как котенок, зажмурилась от нежного удовольствия. Чтобы едва ли не подпрыгнуть в следующее мгновение. - Что с вами случится?! – синие глаза глянули на Бутвиля почти сердито. – Если с вами что-нибудь случится, мне ничего не будет нужно.
Бутвиль: - Эмили, голубушка, что же вы так категоричны? - огорченно сказал Бутвиль, прижимая свое сокровище к себе покрепче. - Я - человек военный, мы на войне, тут и мушкеты, и пушки стреляют, случайной пули хватит, чтобы все разом кончилось... Но когда я отправлюсь держать ответ перед Создателем, мне будет легче, если вы будете устроены и в безопасности. Так что давайте не откладывать, хорошо? Платье мы можем добыть у Агнессы - ведь ключ от сундука госпожи де Кюинь остался у нее! Она же вам поможет подогнать его под ваш размер. Завтра же займитесь этим, хорошо? А я отправлюсь договариваться со здешним пастырем... Уверяю вас, все получится как нельзя лучше!
Эмили-Франсуаза де К: - Хорошо, - тихо отозвалась девушка, пряча лицо на груди графа. Завтра… Завтра будет завтра. И она займется платьем… Если Агнесса захочет или сможет ей помочь. Если не объявится барон. Если… мушкеты, пушки, случайные пули… шантажисты, гвардейские лейтенанты… Сколько еще этих «если»? Если Бутвиль затеял это не под влиянием выпитого вина… Лучше не думать! Лучше посидеть так, пока можно, наслаждаясь теплом и покоем, и блаженным чувством защищенности. Сегодня. Сейчас. Ведь еще вчера, да что там, еще час назад Эмили даже не задумывалась, любит ли она графа… «Если с вами что-то случится, я умру», - она не произнесла этого. Это звучало бы глупо. Отчего-то прекрасные фразы из романов в жизни звучат напыщенно и глупо…
Бутвиль: Бутвиль не раз видел своих знакомых накануне свадьбы и потому твердо знал, что такого блаженства, какое он сейчас испытывает, никому из них не доставалось. Одни вздыхали, покоряясь необходимости, другие хвалились знатностью или богатством невест, третьи радовались лишь тому, что за счет приданого смогут расплатиться с долгами... А Луи-Франсуа просто тихо радовался и мечтал о будущем - впервые с того злосчастного дня, когда он узнал о гибели брата, он способен был видеть в будущем самые радужные картины. И будущее это так хотелось приблизить... Пойти сейчас же к местному кюре? Но вдруг старик заметит, что граф не совсем трезв и рассердится? Сочтет его просьбу за неуместную шутку? Нет, все-таки лучше сперва выспаться и привести себя в полный порядок... Но вечер такой долгий... Не сидеть же сложа руки? - Эмили, дорогая моя, а давайте сразу озаботимся добычей наряда для вас? - предложил он, подумав. - Боюсь, что это потребует много времени, а сейчас нам все равно больше нечем заняться!
Эмили-Франсуаза де К: Какая девушка не воодушевится при упоминании о новых нарядах? И Эмили де Кюинь, хоть никогда и не придавала большого значения возможности себя приукрасить, исключением в этом вопросе не была. Ей до сих пор жаль было платья, брошенного в парижской гостинице, когда она снова приняла облик Франсуа. Хоть и очень скромное по меркам окружения герцогини Ангулемской, это платье было такое красивое! Гораздо красивее всего того, что у нее было до тех пор. А еще жальче было оставленные там же мягкие ладные туфельки… - И где мы его будем добывать? – осведомилась девушка, выныривая из-под руки Бутвиля и одаривая его безмятежно-счастливым сияющим взглядом. - В сундуках покойной мачехи? А вы не считаете, - теперь она уже откровенно поддразнивала графа, - что это не очень-то хорошо? При моих то прямодушии и щепетильности пойти на такую авантюру… - Эмили картинно вздохнула.
Бутвиль: - И в самом деле, это немножко авантюра, - покладисто согласился Бутвиль, однако добавил, усмехнувшись: - Но ведь авантюры - ваше любимое занятие, разве не так? Тем более что ничего особенно неприличного в том, чтобы позаимствовать у некоей дамы наряд, я не вижу. Вы им воспользуетесь и вернете. В любом случае имеет смысл нанести визит мадемуазель Агнессе и спросить у нее. А там посмотрим! Пойдемте же прямо сейчас! Он спустился с кровати, намереваясь натянуть сапоги самостоятельно, однако от наклона и резкого движения раненая рука так возмутилась, что пришлось спешно опуститься на оставленный рядом с кроватью стул. - Эмили, - грустно вздохнул он, - я сам не справлюсь. Чертова рана! Такая чепуха, а вот же не проходит никак! Помогите мне...
Эмили-Франсуаза де К: - Да что же вы все время скачете! – огорченно воскликнула Эмили, не раздумывая плюхаясь на колени перед Бутвилем, чтобы помочь ему натянуть сапог. - Ну куда вам торопиться, скажите на милость? Куда мы с вами опоздаем? Сдается, авантюры – и ваше любимое занятие, – она почти точно передразнила интонацию графа, обувая на него второй сапог и поднимаясь. - И зачем вам вовсе идти? Вам надо полежать. А за Агнессой и я прекрасным образом сбегаю.
Бутвиль: - Лежать мне надоело, - строптиво возразил Луи-Франсуа, как, бывало, возражал матушке, опасавшейся, что сын простудится, если не наденет беспременно две пары чулок. - Я уже отдохнул. А сидеть и ходить без сапог, согласитесь, неэлегантно. Но если вам так хочется самостоятельно привести сюда Агнессу - идите и зовите. Заодно велите там принести что-нибудь на ужин. С этими словами Бутвлиль прошелся по комнате и остановился у окна. Горячительное действие вина уже кончилось, но он ни минуты не сожалел о том, что сделал такое внезапное предложение Эмили. Однако теперь следовало как можно серьезнее отнестись к предстоящему и продумать все до мелочей, а вид из окна, пусть даже там не было ничего, кроме пустынного сада, всегда помогал ему сосредоточиться. - Идите, мой дорогой паж! - сказал он с улыбкой. - Только, пожалуйста, не задерживайтесь! Эпизод завершен
полная версия страницы