Форум » A la guerre comme à la guerre » Если у Вас нету тещи... 17 сентября, около одиннадцати » Ответить
Если у Вас нету тещи... 17 сентября, около одиннадцати
Провидение:
Ответов - 40, стр:
1 2 All
Бутвиль: Переход из эпизода "Кадриль по-ларошельски" Занятые едой, выпивкой и болтовней посетители "Герба Аквитании", к счастью, не обратили внимания на графа де Люз. Благополучно выйдя во двор, он огляделся - ни у конюшни, ни у ворот Эмили не было; тогда Луи-Франсуа прошёл в сад, и сразу же, издали, увидел свою юную супругу, а рядом с нею - какого-то мужчину... и поодаль ещё одного, весьма похожего на шевалье де Лавалле. Бутвиль одновременно ощутил и облегчение - нашлась, не пропала никуда, слава богу! - и досаду: откуда тут взялись кавалеры? - Это как понимать? - сердито пробормотал граф, обращаясь, по-видимому, к серенькому осеннему небу. - "Пошла в сад, чтобы там дождаться вас!" Да госпожу де Бутвиль тут, похоже, вовсю развлекают! Агнесса ошиблась или соврала? Стараясь не делать поспешных выводов, он пошел по саду, намеренно громко шурша опавшими листьями и поддевая носком сапога валяющиеся на земле гнилые яблоки. Лавалле - если это был он, конечно, - вроде бы не заметив приближающегося Бутвиля, развернулся и быстро, будто что-то срочное вспомнив, направился в противоположном направлении. Пообещав себе попозже разобраться, в чём тут дело, граф не стал отвлекаться - чем ближе он подходил к жене, тем меньше нравился ему господин, с которым она увлеченно беседовала. Неприязнь была безотчетной - её вызвал сам факт беседы незнакомца с Эмили, а не какие-либо особенности его внешности или костюма, хотя и то, и другое не отличалось благообразием. Молодой супруг испытал укол ревности - вот уж чего он от себя не ожидал! - Доброе утро, сударыня! - язвительно произнес Луи-Франсуа, остановившись в двух шагах. - Я вижу, вы решили подышать воздухом и даже успели найти себе компанию? Не соизволите ли познакомить меня с вашим собеседником? Шевалье де Лавалле, такое описание ваших действий годится?
Жерар де Кюинь: переход из эпизода "травить детей жестоко..." Кюинь метнул в девушку короткий взгляд, преисполненный некого уважения. А она и впрямь неплохо соображает. Или это дядюшка ее так натаскал? Давенпорт в самом деле предпочитал решать проблемы не силой, а с помощью хитрости. Вот только на сей раз ему не дали на это времени. - Причина у него как раз была, сударыня, - вздохнул наемник, - когда сэр Джордж понял, что я его раскусил. Поверьте, я бы не стал стрелять первым, но выбирать уже не приходилось. Кюинь как бы машинально потер ладонью левый бок и чуть заметно скривил губы – царапина все еще давала о себе знать ноющей болью. - И я не уверен, что участь вашего дядюшки была бы более завидной, попади он в руки закона. Ведя беседу, наемник по давней привычке продолжал зорко поглядывать по сторонам, и поэтому от него не ускользнул ни уход Лавалле, ни появление в саду новой фигуры. Молодой мужчина с длинными волосами, одетый дорого, но неброско, огляделся по сторонам и целенаправленно зашагал к ним. «Ба, да уж не муж ли это наконец?» - мелькнуло в голове у Кюиня. Эмили приближающегося мужчину видеть не могла, барон же умолк и, дождавшись, пока незнакомец подойдет поближе и уже раскроет рот для приветствия, вежливо склонил голову, прижав к груди шляпу.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили обернулась, чтобы взглянуть, кого увидел барон, и расцвела радостной улыбкой. Вот только улыбка ее померкла при первых же словах графа. Его сиятельство изволит быть недовольным? Надо же! Интересно только, с чего бы? - Да, сударь, пока вы изволили гулять, я обзавелась поистине восхитительной компанией, - мадам де Бутвиль в точности скопировала язвительный тон мужа. – Позвольте вам представить барона де Кюиня, моего отца. - Батюшка, - Эмили ласково улыбнулась барону, как будто подобное обращение было для нее привычным, и сама удивилась, что ей удалось выговорить это так естественно. – Это и есть мой муж, господин де Монморанси-Бутвиль, граф де Люз. О своем замужестве она до сих пор не упоминала, но разве это было важно? Важно было то, что она так и не поняла, из-за чего барон стрелял в Давенпорта…
Бутвиль: Будь на месте Эмили любая другая дама, Луи-Франсуа мог бы усомниться в искренности улыбки, которой она одарила стоящего рядом с нею человека. Но госпожа де Бутвиль не умела притворяться (во всяком случае, граф так считал). Значит, барон-папенька не так уж плох и страшен? Он вышел в сад без шляпы. и сейчас это оказалось очень кстати: не нужно было задумываться над тем, следует ли графу снять шляпу перед сомнительным бароном, который вдруг оказался его тестем, или не снимать? Бутвиль ответил на приветствие де Кюиня, повторив его жест: прижал руку к груди и слегка наклонил голову. - Рад вас видеть, господин барон, - с прохладной любезностью произнес он. - Хотя, признаться, увидеть не чаял. Иначе повременил бы с венчанием, чтобы вы могли присутствовать на нашем бракосочетании. Однако заверяю вас, что церемония была проделана со всеми полагающимися формальностями, и мы теперь муж и жена перед богом и людьми. Простите мне мой резкий тон - в гостинице и вокруг так много мужчин, опасных для молодой женщины, а Эмили так доверчива... Он взял руку жены, поднёс к своим губам и, целуя тонкие пальчики, бросил на неё вопросительный взгляд: понимает ли она, насколько этот человек опасен? Или барон уже успел чем-то обаять её?
Жерар де Кюинь: - Именно об этом я и говорил госпоже графине, - любезно ответил Кюинь. – Рад видеть, что она под надежной защитой. Что же до моего отсутствия на церемонии – не мне, блудному отцу, сетовать на то, что меня не пригласили. Вы ведь даже не подозревали о моем существовании, господин граф, не так ли?
Эмили-Франсуаза де К: Стоило губам мужа коснуться ее пальцев, и Эмили расхотелось язвить и огрызаться. Вопросительный взгляд Бутвиля она встретила вновь расцветшей улыбкой – как все же здорово, когда за тебя волнуются! Конечно же, сама новоявленная госпожа графиня считала, что вовсе не так уж доверчива… - Отчего же? – пожала она плечами, вновь оборачиваясь к отцу. – О вашем существовании господин граф знал. Только неизвестно было, где вас искать, да и стоит ли. - Видите ли, - слова юной дамы снова адресовались мужу, - прямо перед вашим приходом господин барон рассказывал мне, почему он застрелил моего дядю, но я так и не поняла самого главного… Эмили была довольна собой: ей удалось выговорить то, что хотелось, без дрожи в голосе и, как ей казалось, достаточно светским тоном.
Бутвиль: Пребывание под присмотром герцогини Ангулемской, видимо, все-таки не прошло бесследно для Эмили: светскими интонациями, любезно-безразличными, она более-менее овладела. Но эти интонации настолько резко противоречили обстановке их беседы, одежде мадам де Бутвиль, а главное - сути того, что она сказала, что Луи-Франсуа стало как-то не по себе. - "Почему он застрелил моего дядю!" - повторил он. - Хорошая тема для разговора дочери с отцом... Впрочем, господин Давенпорт, насколько я могу судить по рассказам жены, вполне заслуживал подобного конца, и этот ваш выстрел, господин барон, можно, пожалуй, рассматривать как своего рода свадебный подарок... Но всё-таки, что же между вами произошло? Мне тоже любопытно послушать!
Жерар де Кюинь: - Рад хоть таким образом оказаться вам полезным, - Кюинь отвесил вежливый поклон. – Так Эмили… о, простите, госпожа графиня рассказывала вам о своем родстве с Давенпортом? Видите ли, мне удалось напасть на след английского шпиона… у меня нет рекомендателей, и для того, чтобы обратить на себя внимание короля, мне необходимо совершить нечто действительно важное… Вообразите мое потрясение, когда этим самым шпионом оказался сэр Джордж! Он, как видно, тоже не ожидал увидеть именно меня. Понял, что разоблачен… - Наемник обратил на Эмили серьезный взгляд . – Поверьте, дитя мое, мне не хотелось бы вас огорчать, но ваш дядюшка в самом деле попытался меня заколоть и едва не преуспел в этом. Я вынужден был стрелять, Эмили.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили прикусила губу. Для графа де Люз выстрел, избавивший его от весьма сомнительного родственника, был, вероятно, свадебным подарком, а для нее… Как бы не относился к ней Давенпорт, он был единственным родным человеком, которого она знала. Он был английским шпионом? И не только, но, Господи милосердный, что с того?! Мадам де Бутвиль растерянно перевела взгляд с одного мужчины на другого. Наверное, барон говорил правду, все вполне могло быть именно так… - Вы прямо так приехали в армию и напали на след шпиона? Это какой у него след? А ведь Сен-Фаль тоже говорил про английского шпиона в Нуаре, именно потому они и отправились туда всей компанией. Давенпорт был настолько неосторожен? Странно… Эмили тяжело вздохнула, посмотрела на мужа и печально добавила: - Никто на свете не заслуживает подобного конца.
Бутвиль: Настала очередь Бутвиля прикусывать губу. Эмили, думая о своём, затронула слишком чувствительную струну. Бедная девочка, дай ей волю, она простила бы всех на свете подлецов и обманщиков... - Конец своей жизни каждый из нас готовит сам, - хмуро сказал граф, - и ваш дядюшка, сударыня, ведя такую игру, должен был предвидеть, что однажды умрет без покаяния и причастия. Большая пушинка неведомой травы с окрестных лугов, плывшая по воздуху, запуталась в длинной пряди его волос, перекинутой на грудь; он воспользовался этим предлогом, чтобы отвести взгляд от барона и сообразить, какую игру с ним повести. Но за несколько мгновений такую сложную задачу не решишь... - Видите, господин барон, как резко отличаются представления вашей дочери о людях от общепринятых, - усмехнулся Луи-Франсуа, вновь взглянув на новоявленного родича. - При том жизненном опыте, который ей достался, это просто удивительно. Надеюсь, вы понимаете, что играть с такими добрыми чувствами нельзя? Обман, увёртки - это не для неё. У моей жены нет тайн от меня. Я знаю всё то, о чем она сумела связно мне рассказать. Будьте же искренни, сударь, поведайте нам подробнее историю про разоблачение шпиона - возможно, мне удастся добиться для вас аудиенции у его величества...
Жерар де Кюинь: - Был бы весьма признателен, господин граф, - Кюинь снова поклонился, - ибо уверен, что мой опыт и способности могут неплохо послужить Франции… Однако может получиться так, что вы и ваша супруга знаете о покойном Давенпорте куда больше, чем я. В том, что мне удалось его разоблачить, есть изрядная доля везения, и, признаться, я не то чтобы шел по следу… Пока язык барона с легкостью выговаривал гладкие округлые фразы, его разум усиленно трудился над вопросом – сколько и какой правды следует выдать собеседникам. Работе мысли несколько мешала вновь забеспокоившаяся совесть. Черт подери, наивность и добросердечие Эмили превосходили всякое вероятие - а ведь с таким воспитателем, как Давенпорт, этого можно было ожидать всего менее! Барону крайне редко приходилось сталкиваться с подобной… незапятнанностью. Оказывается, врать при этом адски трудно. Но ведь он не собирается причинять ей вреда и даже, по большому счету, обманывать! Кюинь набрал воздуху в грудь, готовясь плести сложное кружево из правды и вымысла. - Собственно, в Нуаре я ехал навестить давнего приятеля. Мы не виделись пятнадцать лет. Он, конечно, пьянчуга, но мы немало пережили вместе… Супруга захотела поехать со мной, я не стал спорить. Вообразите же мое удивление, когда во дворе поместья я нос к носу сталкиваюсь с Давенпортом, и не успеваем мы с ним воскликнуть «какая приятная неожиданность!» – как Нуаре сообщает, что, дескать, это его постоялец, аф Доннер, а это – его друг барон де Кюинь… Я мог еще предположить, что у сэра Джорджа были причины скрываться под чужим именем. Но вот почему он сделал вид, что не знает меня? Более того, готов поклясться – он старательно ко мне присматривался, будто пытаясь понять, узнаю я его или нет. Англичанин, скрывающий, что он англичанин, здесь, под Ларошелью – само по себе подозрительно. Англичанин, делающий вид, что не узнает старого знакомого и родственника – еще более подозрительно. Я решил подыграть. Ради вас, Эмили, верите вы мне или нет – только ради вас я не стал спешить с выводами! Мы очень мило посидели, хотя Давенпорт очень быстро удалился, сославшись на усталость… Я был готов даже поверить, что это не Джордж! Но на обратном пути моя жена заявила, что этот человек вовсе не швед, а, скорее всего, англичанин. Она родом из Швеции, сударь, так что пришлось поверить если не своим глазам, так ее наметанному слуху. Катарина рвалась немедленно сообщить властям, но я решил сперва поговорить с Джорджем. И на другой день вновь отправился в Нуаре. Я собирался честно сказать Давенпорту, что узнал его, выяснить, в чем дело, может быть, предложить по-тихому покинуть Францию – ведь он все же был моим родственником! Но Джорджа родственные связи смущали значительно меньше. Стоило мне на секунду отвлечься – и он схватился за кинжал… - Барон тяжело вздохнул и потер бок. – Остальное, полагаю, вам известно…
Эмили-Франсуаза де К: Эмили слушала очень внимательно. Все сходилось, все вполне могло быть именно так, она даже бросила на мужа многозначительный взгляд: «Вот видите, мой отец – вполне приличный человек!» До чего же ей хотелось, чтобы он был приличным, достойным человеком! Чтобы граф мог его не стыдиться, чтобы не ожидал его гибели, как подарка. Эмили горько вздохнула, мысленно обругав себя. Как может она дурно думать о Луи-Франсуа?! Конечно, он никогда никому не станет желать гибели! И все же что-то не сходилось в рассказе барона, что-то было не так… - Что же вы могли пережить вместе с господином де Нуаре? Ведь пятнадцать лет назад вы жили в Кюине… - она запнулась. – С нами…
Бутвиль: Говорить барон де Кюинь, бесспорно, умел, и не будь у Бутвиля опыта общения с придворными его величества, он мог бы и принять сказанное за правду. Но он знал, как легко и ловко люди умеют лгать, когда хотят что-то скрыть или чего-то добиться. В данном случае барон, кажется, хотел создать о себе благоприятное впечатление у зятя и заморочить голову дочери. Граф слушал, сохраняя любезную маску на лице, и отмечал про себя: "Дама родом из Швеции? Спрошу у Агнессы. Говорите, рвалась сообщить властям? Ну-ну... Кинжал, вот как? А что же вы не вспоминаете о кинжале, который оказался так некстати воткнут в сердце вашей любимой шведки?" С великим трудом он не задал ни одного из этих вопросов вслух, понимая, что Кюинь может тут же затеять ссору, и ничем хорошим это не кончится. А добрые отношения - или хотя бы их видимость - нужны во что бы то ни стало! Исходя из этих соображений, Бутвиль молча, с неподдельным интересом, ждал, как ответит барон на каверзный вопрос Эмили.
Жерар де Кюинь: Мысленно Кюинь от всей души обругал себя за легкомыслие. Недооценил девчонку, расслабился, нюни распустил… А доченька-то не проста, ловит на малейшем промахе! - Дитя мое, вам пятнадцать лет кажутся вечностью, - мягко улыбнулся он, - вы ведь очень юны – но поверьте, что у меня тоже была юность. – Жесткое лицо наемника на долю секунды стало мечтательным. – Мне не было и двадцати… и Антуану немногим больше… Если бы я тогда меньше ценил хорошую драку, а больше уделял внимание делам – возможно, поместье не пришло бы в такой упадок. Но, с другой стороны, и вашу матушку я бы тогда тоже не встретил.
Эмили-Франсуаза де К: - Полно, сударь, я ведь не дознаватель, к чему все это, - устало отозвалась Эмили. Она чувствовала, что ее уже лихорадит от всех этих разговоров, к тому же желудок молодой здоровой женщины напомнил о себе голодным урчанием – последний раз она ела вчера днем… - Вы познакомились с моей матушкой, потому что ценили хорошую драку, а это пристрастие вместе с вами разделял господин де Нуаре? Вы приехали к нему спустя пятнадцать лет, совершенно случайно обнаружили у него в гостях английского шпиона, оказавшегося вашим дальним родственником, и убили последнего, защищаясь? Потом отобрали кинжал у вашей собственной, как вы утверждаете, дочери, потом его потеряли, и этим, весьма приметным, кинжалом какой-то ненормальный прирезал вашу жену? Это был еще один шпион? И хотите, чтобы я поверила во всю эту ерунду? Полно, сударь, вы, верно, забыли, что меня вырастил Джордж Давенпорт. Эмили поймала взгляд барона и требовательно добавила: - Вы похоронили его?
Бутвиль: Эмили, как всегда, осторожному умалчиванию предпочла выпалить всё, что думала, сразу и в лоб. Притом, что этот собеседник, даром что отец ей, куда опаснее и шевалье де Каюзака, и даже капитана де Кавуа. Луи-Франсуа даже немножко загордился храбростью своей жены. Но тут же ему стало страшно: с каждым её вопросом возрастала вероятность того, что де Кюинь сочтет нужным отделаться от слишком сообразительной дочери... да заодно и от зятя, который всё слышит и способен сам сделать выводы. - Моя дорогая, - с нажимом сказал Бутвиль, взяв жену под локоток и глядя ей прямо в глаза, - вы раздражены и не владеете собою, это некрасиво.
Жерар де Кюинь: Беспокойство Кюиня стремительно нарастало, а родственные чувства, виновато поскуливая, поспешно расползались по дальним уголкам души. Воистину, это достойная племянница своего дядюшки! В черных глазах наемника появился жесткий блеск. К черту сопли по поводу утерянной кровиночки: перед ним стоял противник. Противник, впрочем, неосторожный, и это понимает даже зятек, то-то спешит придержать не в меру прыткую женушку… - Нет, сударыня, - с неожиданной холодностью проговорил барон, - я не забыл, кто вас вырастил. И поскольку вы, судя по этим словам, прекрасно знаете, кем был ваш дядюшка, то должны понимать - выдумать я мог бы и поумнее. Представьте себе на мгновение, как бы я мог рассуждать, руководствуйся я вашей логикой! Отчего бы не предположить, что племянница, переодетая мальчиком, оказалась поблизости от дядющки-шпиона, чтобы предупредить его об опасности – или чтобы передать ему какие-нибудь сведения? А после этого, охваченная ненавистью к той, что заняла место ее матери, пробралась в гостиницу и заколола несчастную женщину? Вам было бы нетрудно в суматохе стащить у меня кинжал. Как вам такой ход мыслей? – И, не дожидаясь, пока Эмили или ее супруг как-то отреагируют на неприкрытое обвинение, наемник продолжил, резко смягчив тон и даже слегка разведя руками: - Сударыня, вы имеете полное право не любить меня за то, что я, по сути, бросил вас с вашей матушкой, но, черт побери, обвинять меня в том, что я исполнил долг честного француза – по меньшей мере странно… Вы утратили родного человека и ищете виновного, я понимаю. Но, быть может, ваш супруг лучше меня объяснит вам – в его смерти был виновен лишь он сам! Кюинь перевел дух. Следовало окончательно расставить точки над «i», иначе, того и гляди, въедливая девчонка вновь кинется выискивать логические несоответствия в его словах - и сам черт не знает, куда это заведет разговор! - С вашей матушкой мы познакомились в Бордо, в гостинице, куда меня привел поиск приключений – а лучшим приключением я в ту пору почитал хорошую потасовку, - четко выговаривая слова и словно подводя итоги, проговорил он. - В некоторых из этих потасовок мне довелось драться бок о бок с господином Нуаре. Вы можете мне верить или не верить, дело ваше. Но заметьте, я ни полслова никому не обронил, что английский шпион – сэр Джордж, а вы его племянница. Хотя ради этого мне пришлось сплести не слишком убедительное вранье, и как знать, не обратится ли оно теперь против меня! Наемник устало провел рукой по лбу. - Лично мне кажется, что у Давенпорта и в самом деле был помощник. И именно он либо украл, либо подобрал этот злополучный кинжал. Как вы считаете, господин граф?
Эмили-Франсуаза де К: - А я дурно воспитана, вы, видно запамятовали, - огрызнулась Эмили, высвобождая свой локоть и снова поворачиваясь к барону. Черт возьми, она нуждалась в поддержке, а не в нотации! Холодный блеск в глазах дочери стоил того же выражения в глазах отца. Удивительно было, насколько в этот момент они были похожи: не внешностью – Эмили-Франсуаза на Кюиня не походила ни капли, но какой-то неуловимой повадкой. - Я могла бы любить вас и почитать, - чуть сощурившись, мадам де Бутвиль снова изучала лицо барона, - когда бы вам это было надо. А ход ваших мыслей вас стоит. И, кстати, вы , верно, никому и полслова не обронили, что английский шпион – ваш родственник? Эмили оглянулась на мужа: она раздражена и ведет себя некрасиво, ну надо же! Дерзко вздернув подбородок, она насмешливо произнесла: - А о каком таком кинжале все толкует господин барон? Лично я никакого кинжала в глаза не видела.
Бутвиль: Эмили не поняла его осторожного намека, не поняла и красноречивого взгляда. Она закусила удила и теперь вскачь, без оглядки неслась в сторону больших неприятностей. Разговор с бароном явно интересовал её намного больше, чем присутствие мужа, выражение его лица, настроение и прочие несущественные мелочи. Бутвиль не ожидал, что ему может стать так больно. Его как будто прокололи шпагой насквозь, только не было ни клинка, ни крови - была ужасная догадка: какой самонадеянной глупостью оказалась его затея с женитьбой! Как он мог надеяться, что своей любовью отогреет это смешное и трогательное существо, уведет её в сторону мирной, честной жизни? Её отец - авантюрист, её дядя - шпион, значит, она сама рождена для такой же судьбы, именно это ей нравится, к этому её тянет... "Вам не следовало так увлекаться романом "Астрея", Луи-Франсуа, - сказал он сам себе. - Ваш слабый рассудок не выдержал этих премудростей, и вы просто спятили..." Как ему хотелось сейчас уйти, забрать из конюшни лошадь - её уже должны были заседлать, - выехать за ворота и больше никогда не возвращаться, оставить этих людей заниматься своими нечистыми делами, своими дурацкими тайнами... Но тут же ему вспомнилось неподвижное тело несчастной баронессы, которая тоже вела такую жизнь - и чем кончила? Эмили не должна так жить! И Бутвиль не ушел никуда. - Простите, господин де Кюинь, я вынужден ненадолго вмешаться в вашу увлекательную беседу, - бросил он. - Но у меня есть к госпоже де Бутвиль неотложное домашнее дело! Он шагнул к Эмили, взял ее за обе руки, притянул к себе и очень тихо сказал: - Вы помните, я вам обещал, что мы с вами сходим в театр в Париже? Вам этого ещё хочется? Ему казалось, что он достаточно владеет собой, он даже не ощущал. как мелко дрожат его пальцы.
Эмили-Франсуаза де К: - Да… - опешив, Эмили посмотрела на Бутвиля снизу и от неожиданности тоже шепнула. – Конечно, мне этого хочется… Она скорее могла ожидать, что граф ее встряхнет - огрызаться и дерзить ему точно уж не стоило, а она позволила себе при чужом человеке… Потому что барон – чужой, а Луи- Франсуа… Молодой супруге нестерпимо захотелось прижаться к мужу, ощутить его надежность, спрятаться, но она не посмела. Такой странный вопрос… И такое расстроенное, встревоженное у него лицо… Эмили стало совестно. Она приносит графу одни только неприятности, и отчего он должен терпеть еще и ее дурной характер? Неужели у него дрожат руки?! - Что с вами? – испуганно зашептала она. – Что случилось? Вас тревожит рана?
Бутвиль: - Меня тревожит ваша жизнь, - горько сказал Луи-Франсуа. - Если вам хочется, чтобы все наши мечты сбылись, ради всего святого, придержите ваш язык! Вы не понимаете, что становитесь опасны этому человеку, высказывая свои подозрения - обоснованные подозрения! - вслух и открыто? Теперь уж ничего не поделаешь - вы задали свой вопрос, дождитесь ответа, но потом, прошу вас, уйдите! Придумайте какой-нибудь домашний предлог и уходите! В нашей комнате вас ждет еда, и ещё там сидит Агнесса, она объяснит, почему... А я уж здесь закончу беседу сам.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили выдохнула с облегчением: не болен – и слава Богу! - Моя жизнь – такая ерунда! - легкомысленно отмахнулась она, не задумываясь, что тем самым, возможно, снова ранит искренне заботящегося о ней мужа. Но и ее саму задела мысль об Агнессе. Пусть там ничего серьезного и не было, все же… представлять хорошенькую горничную целующейся с графом было противно. И непременно ей надо в их комнате сидеть! - Какой там вопрос-ответ, я его нарочно дразню, - честно призналась мадам де Бутвиль. – Потому что… А вот продолжить она не смогла. Почему она стремилась вывести из себя барона? Потому что ей было больно и горько от разочарования? Потому что ей хотелось, чтобы он доказал, что он вовсе не негодяй? Потому что она всю жизнь мечтала о том, как вернется ее отец? Объяснить этого Эмили не умела… - Я уйду. Только не деритесь с ним, Бога ради.
Бутвиль: - Постараюсь не драться, - без особой уверенности пообещал Бутвиль. - Вы же видите, при мне шпаги нет... Но мне легче будет выяснять отношения с вашим отцом, если я не буду беспокоиться за вас. Вот, возьмите ключ, войдите в комнату и непременно заприте дверь за собой! Если не хотите дождаться ответа от барона, идите сразу! Я выясню всё сам. А потом мы очень обстоятельно поговорим... о вас, обо мне, о жизни вообще и о наших с вами планах на ближайшее время. Ему очень хотелось крепко её обнять и поцеловать, чтобы убедиться, что она здесь, рядом, что ему просто почудились всякие страхи... Но пока барон де Кюинь находился рядом, выказывать нежные чувства не следовало, и потому Луи-Франсуа ограничился тем, что осторожно сжал пальцы Эмили, как бы в подтверждение того, что всё будет хорошо.
Эмили-Франсуаза де К: Послушно кивнув, Эмили взяла ключ и на несколько мгновений задержала свою руку в руке мужа. Отпускать ее не хотелось. - Сейчас уйду. Только попрощаюсь. Она посмотрела на Кюиня. Наваждение спало. Да, это был ее отец. Живой, здоровый, сильный, уверенный в себе. Пожалуй, красивый. Опасный. Только ей рядом с ним не было места. Высвободив, наконец, свою руку, графиня де Люз шагнула к барону, глянула снизу в его лицо. - Я ухожу. Скорее всего, мы с вами никогда не увидимся. И все же я рада что вы живы. Прощайте, и храни вас Господь! Не дожидаясь ответа, она повернулась и быстро пошла прочь, а потом и вовсе побежала. Эмили очень хотелось плакать, но она надеялась, что сможет дотерпеть до того момента, когда вытурит из комнаты Агнессу и наконец запрется изнутри.
Жерар де Кюинь: Барон молча ожидал завершения супружеских переговоров, делая вид, что разглядывает истоптанную траву под ногами. На самом деле наемник внимательнейшим образом прислушивался к разговору, благо собеседники не дали себе труда отойти в сторонку и время от времени даже забывали понизить голос. Часть сказанного все же ускользнула от его ушей, но кое-какие обрывки долетали. И все же порывистое движение Эмили застало его врасплох. - Пусть Он же сохранит и вас, - пробормотал Кюинь, глядя вслед уходящей девушке, и медленно поднял руку. Движение вырвалось как бы помимо разума – наемник неловко осенил мелькающую среди яблонь фигурку крестным знамением и, встряхнув головой, повернулся к графу. На душе было исключительно мутно. - Простите, сударь, но вы говорили довольно громко, - извинился он. – Не знаю, что планируете вы, но в мои намерения вовсе не входит затевать с вами драку, что бы там ни думала обо мне госпожа де Люз… Итак, я к вашим услугам.
Бутвиль: - Самая лучшая услуга, которую вы могли бы мне оказать, господин барон - это никогда вообще не появляться на моём пути, - хмуро сказал Бутвиль. - Но раз уж это произошло, и оружие против вас, отца моей жены, я применять не намерен, то нам остается только прийти к какому-то соглашению. Я ничего не знаю о том, чем вы занимались последние пятнадцать лет, но догадываюсь, что натворить вы успели немало. И ни о каком соглашении между нами не могло бы и речи быть, если бы не ваша дочь, которая стала моей женой по любви - а любовь в нашем веке столь огромная роскошь и редкость, что я хочу её сберечь во что бы то ни стало. Только поэтому я предлагаю вам: давайте объяснимся если не со всей откровенностью, то хотя бы с некоторой определенностью - а потом вдвоем подумаем, каким образом можно будет обеспечить Эмили безопасность и спокойствие. Согласны вы на такой разговор?
Жерар де Кюинь: - Безусловно, - пожал плечами барон, - хотя и не представляю, чем я вам так не угодил. Что же до безопасности Эмили – то если вы как можно скорее ее отсюда увезете, цель, полагаю, будет достигнута. Я не знаю и знать не хочу, во что ее успел впутать дядюшка Давенпорт, пусть это был хоть заговор против короны! Но она моя дочь, и я, так же как и вы, хочу только одного: чтобы ей ничто не грозило. Разумеется, Кюинь хотел не только этого. Но, поскольку безопасность Эмили напрямую была связана с его собственной безопасностью, то чем дальше девица окажется от Ла Рошели – тем лучше. Для них обоих. - Итак?
Бутвиль: Бутвиль внимательно следил за выражением лица барона, но так и не сумел определить, искренне ли тот говорит или притворяется. Хотелось верить, что отец и впрямь хочет добра Эмили. В любом случае, Луи-Франсуа счел, что правильнее будет сделать вид, что он поверил. - Насчет Давенпорта я знаю, пожалуй, ещё меньше вашего, - покачал головой Бутвиль, как бы соглашаясь с услышанным. - Но это уже дело прошлое. Теперь меня больше интересует собственное дело. Моя супруга только что упомянула такой полезный в отношениях между людьми предмет, как кинжал. Не знаю, каким оружием вы воспользовались, чтобы отделаться от англичанина, но мне крайне любопытно было бы узнать, как отнятый вами у дочери кинжал с гербом Монморанси оказался воткнутым в сердце несчастной баронессы. Наш герб хорошо известен, и я немедленно попал в список подозреваемых. Случайность ли это или кто-то намеренно хотел подстроить мне ловушку? Есть и другая неприятность: следствие по этому делу ведется весьма умелым человеком, и как только он докопается до того факта, что девичья фамилия госпожи де Бутвиль совпадает с фамилией покойной... Граф намеренно остановился, не закончив фразы, чтобы намекнуть на непредсказуемость дальнейшего развития ситуации.
Жерар де Кюинь: Кюинь в задумчивости погладил эспаньолку. Некая пикантность ситуации заключалась в том, что он, вручая орудие убийства Кантену, вовсе не имел в виду подстроить ловушку Бутвилю. Приметное оружие с запоминающимся гербом, чтобы сбить с толку возможное следствие и отвести подозрения от самого вдовца – только и всего. А теперь из-за этого злополучного герба под подозрением, того и гляди, окажется Эмили. Если бы знать тогда, что доченька ухитрится выскочить замуж за Монморанси! - Хм… я не исключаю, что ловушку хотели подстроить не вам, а мне, - раздумчиво сообщил он. – Кинжал был у меня за поясом, я мог его обронить, его могли украсть… кинжалы вообще легко меняют хозяев… И я бы тоже очень хотел бы знать, кто убил мадам де Кюинь. Но погодите! – Барон поднял палец. – Помнится, служанка жены сказала мне, что в утро убийства встретила во дворе гостиницы человека со шрамом на лице. Так вот, я… при Эмили я не стал признаваться, что следил за Давенпортом… словом, я уверен, что видел их вдвоем! Ваш умелец догадался допросить Агнессу, я полагаю?
Бутвиль: - Разумеется, догадался, - спокойно ответил Бутвиль. - В первую очередь. Но, насколько я мог судить, ваша горничная умна и вовсе не хотела попадаться на удочку к этому господину. Спокойствие графа проистекало из того, что рассказанная бароном историйка была крайне похожа по стилю на его собственное измышление, выданное за правду господину де Каюзаку. Следовательно, барон, мягко скажем, выдумывал, а раз так, значит, он действительно виновен в чем-то и заметает следы. Это снимало с души Луи-Франсуа тяжесть сомнений: Эмили нужно было оградить от папеньки как можно скорее, и наблюдение за ним продолжать безотносительно к новоявленному родству. - Так или иначе, господин барон, я никак не могу сказать, что рад знакомству, и впредь не хочу иметь ничего общего с вами, - Бутвиль добавил холода в свои интонации. - Но сейчас мне хотелось бы убедиться, что вся история с кинжалом - чистая случайность и вы не имели намерений навредить мне либо моим родичам.
Жерар де Кюинь: В том, что Агнесса умна, Кюинь нимало не сомневался, а поэтому надеялся, что она сумела в нужный момент упомянуть «человека со шрамом». Другое дело, что, судя по беспокойству собеседника, это не сочли заслуживающим внимания. Любопытно знать, почему? Кто-то в самом деле желает бросить тень на графа де Люз или же дознаватель просто ищет под фонарем оттого, что там светлее? - Право же, не вижу, каким способом я мог бы убедить вас в своей непричастности, - пожал плечами Кюинь. Обескуражить его холодностью было нелегко, да и поддерживать отношения с графом де Люз он не рвался. – Я мог бы дать вам слово дворянина, что совершенно не имею намерений вредить вам или вашим родичам, но поверите ли вы? Я могу отправиться к этому дознавателю и рассказать ему о своих подозрениях – но поверит ли он? Ну подумайте сами, за каким дьяволом мне вам вредить? Я ведь вижу вас впервые в жизни…
Бутвиль: - Господин де Марверт из принципа не верит никому, - хмуро сказал Бутвиль. - И он отчасти прав, потому что все мы грешны, так или иначе. Но у него есть уже целый список подозреваемых, которых нужно еще отыскать и изловить, а я здесь, под рукой... Впрочем, Агнесса для него - самая лёгкая добыча, будь она хоть десять раз невиновна. Идти к нему или не идти - решать только вам. Думаю, он и сам до вас доберется. Но я готов вам поверить. Если вы не служите никому, кроме самого себя, у вас не может быть никаких причин вредить мне. Последнюю фразу он бросил на пробу - просто посмотреть, как барон на неё отзовется. Луи-Франсуа и без вопросов понимал, что де Кюинь точно не служит кардиналу, а раз так, у него действительно не могло быть причин вредить дому Монморанси. Остальные возможные "хозяева" барона - испанцы, англичане, изгнанная королева-мать - скорее стали бы заигрывать с теми, кто носит это имя. И всё же граф чувствовал себя странно: он знал, что человек, стоящий перед ним, несомненно, замешан в нехороших делах, он собирался выследить его и вывести на чистую воду, более того, он надеялся, разоблачив шпиона, поправить свое положение при дворе. Но того маленького факта, что барон - отец Эмили, хватило, чтобы начать ему верить...
Жерар де Кюинь: - Никаких, клянусь вам, - с легкостью человека, привыкшего раздавать обещания направо и налево, заверил собеседника Кюинь. Нельзя утверждать, что при этих словах у него в душе не дрогнула ни единая струнка, но барон давно привык успокаивать то, что у него называлось совестью, казуистическими объяснениями. Он и вправду не имел никаких причин вредить лично г-ну Бутвилю. Пока, во всяком случае. Так что ложной клятвой себя не замарал. - Но, господин граф, хоть в жизни и случаются невероятные совпадения, я предпочитаю для начала проверять все факты. Давенпорт служил англичанам, так подумайте – а не может ли ваш недоброжелатель скрываться в этом лагере? Это бы кое-что объяснило… - Наемник сделал вид, что задумался. – Я, безусловно, постараюсь встретиться с этим вашим Марвертом – в конце концов, убита моя жена! Вздорная была особа, Господи, прости, - барон перекрестился, - но если б за это убивали, мир состоял бы из одних только мужчин. Тем более это незачем было делать Агнессе. Да, так о кинжале… К несчастью, в доме присутствовал некий офицер, который мог запомнить и Эмили, и то, что я отнял у нее кинжал. Разве что сам кинжал он разглядеть не успел, в этом я уверен. А потому готов рискнуть и ни словом не упомянуть, что я видел орудие убийства в руках у вашей супруги. Кюинь вздохнул, всем своим видом давая понять, что идет на подобную глупость лишь ради дочери. - Кстати, ведь у Эмили должны были остаться ножны? На вашем месте я бы немедленно утопил их в ближайшей выгребной яме! Про себя барон остро пожалел, что не догадался тогда же отобрать у девушки и ножны тоже. Было бы просто прекрасно, если б у подозреваемого в убийстве обнаружились пустые ножны с тем же гербом. Но что поделаешь, нельзя предусмотреть всего. Пустые ножны найдутся, правда, довольно простецкие, но, во всяком случае, подходящие по размеру.
Бутвиль: "Превосходно! - подумал Бутвиль, не сводя глаз с де Кюиня. - Итак, меня уверяют, что господин де Кюинь - весьма снисходительный, даже добродушный муж, притом намек на службу оставлен без внимания, зато мне аккуратно подсовывают новый след. Интересно, зачем? Чтобы надежно выгородить настоящего убийцу, пока я буду изучать отношение к себе англичан? Сразу видно, что господин барон ничего не знает ни обо мне, ни о том, как мы познакомились с Эмили... вот и хорошо, пусть не знает и впредь!" - Англичане? - высоко подняв брови, словно в полном недоумении, произнес Луи-Франсуа, как только барон умолк. - Мммм... да, пожалуй, в этой идее что-то есть: дискредитировать верного слугу его величества им было бы на руку. Вы только подумайте, каков мерзавец этот Давенпорт: раздобыть где-то мой кинжал... я с трудом представляю, как это могло случиться, но мало ли куда оружие могло попасть после того. как я его продал... снабдить им невинную девушку, подослать её ко мне... Но англичанин не мог предусмотреть, как сложатся наши отношения! Воистину, пути господни неисповедимы! А ножны... Благодарю за подсказку, господин барон, сразу видно опытного человека - я этот важный момент упустил. А что за офицера вы упомянули? Как его зовут, где я могу его найти?
Жерар де Кюинь: - Мне нравится ход ваших мыслей, - Кюинь позволил себе тонкую улыбку, давая понять, что оценил сообразительность собеседника. – Хотелось бы надеяться, что господину Марверту такая версия тоже понравится… Но, сударь, я бы все же предпочел, чтобы имя Эмили никак не фигурировало в деле. Вы ведь не хуже меня знаете, чем сейчас чревата связь с англичанами… Давайте остановимся на том, что кинжал как-то попал к Давенпорту. Офицер… когда в поместье подоспела помощь, ими командовал капитан… капитан… как же, черт побери, его звали? Ах да! Капитан де Рен. Вы думаете, он может быть вам полезен?
Бутвиль: - Капитан де Рен? - переспросил Бутвиль, пытаясь вспомнить, где уже слышал это имя. Ах да, его упоминала Агнесса... да-да, конечно, упоминала как кавалера, который виделся с госпожой де Кюинь где-то в другом месте, не в Этре! Пожалуй, барону не следует знать эту подробность. А обдумать, что это значит, можно будет и потом. - Де Рен? Что-то не припомню такого. Может ли он мне быть полезен, я понятия не имею, но всегда лучше точно знать, кто так или иначе причастен к нашим делам... Когда-нибудь и пригодится, глядишь. Серо-зеленые глаза Луи-Франсуа глядели на де Кюиня искренне, честно, прямо - и при этом он лгал, лгал почти в каждом слове, в интонациях, в выражении лица, чувствуя себя преотвратно. "Сколько можно?! - мысленно пожаловался он. - Добрый святой Франциск, ты же знаешь, я не хочу ничего дурного - только защитить свою жену и самого себя, и мы оба ни в чем не повинны - если не перед богом, то перед людьми... Почему для этого мне нужно постоянно выкручиваться, выдумывать, обманывать, умалчивать? Я скоро запутаюсь в собственных сетях..." Внешне эти сетования выразились лишь в тяжелом вздохе, но граф почувствовал, что продолжать этот скользкий разговор уже не в состоянии. Он резко сменил тему. - Ну что ж, господин барон, в том, что касается безопасности вашей дочери, мы с вами полностью сходимся, и, надеюсь, всё закончится благополучно. Мне пора идти - врач прописал мне прием лекарства по часам, и я не должен пропустить нужный момент. Но у меня есть к вам еще один, так сказать, семейный вопрос, и я хочу задать его сейчас, поскольку неизвестно, когда мы снова встретимся с вами: скажите, владеете ли вы каким-либо имуществом, которое могла бы унаследовать ваша дочь, если... ну, вы понимаете, время военное, расстаться с жизнью проще простого. Разумеется, у меня достаточно средств, чтобы обеспечить жену всем необходимым, но если у неё будет что-то свое, так будет надёжнее. Итак?
Жерар де Кюинь: - Боюсь, мое наследство способно принести скорее убыток, чем пользу, - с искренним сожалением развел руками Кюинь. Быстрота, с какой его высокорожденный зять перескочил со столь беспокоившей его темы безопасности супруги на низменные финансовые вопросы, барона слегка насторожила, а слегка и позабавила. – Я и так завещал все, чем владею, Эмили, и завещание лежит у моего поверенного в Байонне… Улица Тьер, дом восемь, мэтр Гютен. Но все мое имущество – убыточное поместье с разваливающимся замком впридачу. Барон тяжело вздохнул. - Если вас это устроит… Полагаю, остальные вопросы мы уже решили. И если вы спешите – не смею вас более удерживать, сударь…
Бутвиль: Наверно, барон де Кюинь удивился бы, узнав, что его не слишком обнадёживающий отчет об имуществе порадовал графа де Люз. Луи-Франсуа не обманывал тестя, говоря, что может обеспечить жену, но это объяснялось лишь крайней нетребовательностью жены к комфорту, нарядам, драгоценностям и светскому обществу. Деревенька в глуши Перигора, доставшаяся ему лично в наследство от матери, и потому избежавшая конфискации, как отцовское наследство, которым владел брат, оставалась единственным залогом хоть какого-то благополучия молодой семьи, но Луи-Франсуа там никогда не бывал и не знал, что их там может ждать. К тому же с ним самим могло случиться что угодно, причем смерть в бою была наилучшим из возможных вариантов, и кто знает, не не отберут ли в казну и это последнее имение? А отправляться на тот свет, оставив Эмили без крова над головой и без куска хлеба, ему очень не хотелось. Поэтому ещё одно поместье, пусть даже и убыточное, было очень кстати... - Хороший управляющий всегда может изыскать способы поднять доход, а замок всегда можно отремонтировать, - снисходительно улыбнулся Бутвиль. - Байонна, улица Тьер, мэтр Гютен? Отлично. Я запомню и сообщу супруге. Думаю, ей будет приятно ощутить себя владетельной дамой. (От смелости этого предположения ему стало смешно: Эмили и хозяйство явно были несовместимыми понятиями! - но он все-таки не рассмеялся. Барон мог его неправильно понять...) Ну что ж, мне также кажется, что на данный момент мы обсудили всё, что следовало. А посему я желаю вам благополучно справиться со всеми трудностями... "которые я же вам и обеспечу", - мысленно добавил он и, ограничившись в качестве прощания легким наклоном головы, развернулся, чтобы покинуть сад, где ему было так холодно и неуютно. Завершаем? Или вы добавите еще заключительную реплику. господин барон?
Бутвиль: Наверно, барон де Кюинь удивился бы, узнав, что его не слишком обнадёживающий отчет об имуществе порадовал графа де Люз. Луи-Франсуа не обманывал тестя, говоря, что может обеспечить жену, но это объяснялось лишь крайней нетребовательностью жены к комфорту, нарядам, драгоценностям и светскому обществу. Деревенька в глуши Перигора, доставшаяся ему лично в наследство от матери, и потому избежавшая конфискации, как отцовское наследство, которым владел брат, оставалась единственным залогом хоть какого-то благополучия молодой семьи, но Луи-Франсуа там никогда не бывал и не знал, что их там может ждать. К тому же с ним самим могло случиться что угодно, причем смерть в бою была наилучшим из возможных вариантов, и кто знает, не не отберут ли в казну и это последнее имение? А отправляться на тот свет, оставив Эмили без крова над головой и без куска хлеба, ему очень не хотелось. Поэтому ещё одно поместье, пусть даже и убыточное, было очень кстати... - Хороший управляющий всегда может изыскать способы поднять доход, а замок всегда можно отремонтировать, - снисходительно улыбнулся Бутвиль. - Байонна, улица Тьер, мэтр Гютен? Отлично. Я запомню и сообщу супруге. Думаю, ей будет приятно ощутить себя владетельной дамой. (От смелости этого предположения ему стало смешно: Эмили и хозяйство явно были несовместимыми понятиями! - но он все-таки не рассмеялся. Барон мог его неправильно понять...) Ну что ж, мне также кажется, что на данный момент мы обсудили всё, что следовало. А посему я желаю вам благополучно справиться со всеми трудностями... "которые я же вам и обеспечу", - мысленно добавил он и, ограничившись в качестве прощания легким наклоном головы, развернулся, чтобы покинуть сад, где ему было так холодно и неуютно. Завершаем? Или вы добавите еще заключительную реплику. господин барон?
Жерар де Кюинь: - Желаю и вам того же, - чуть слышно пробормотал себе под нос Кюинь, глядя на удаляющегося зятя. За то недолгое время, которое он имел счастье общаться со своей дочерью и, соответственно, супругой г-на Бутвиля, барон успел увериться: трудности графа ожидают, и немалые. Он выждал с полминуты, пока собеседник не скроется из виду за углом гостиницы, и не спеша направился в ту же сторону. Эпизод завершен.
полная версия страницы