Форум » A la guerre comme à la guerre » Травить детей - это жестоко. Но ведь что-нибудь надо же с ними делать! 17 сентября, после десяти » Ответить
Травить детей - это жестоко. Но ведь что-нибудь надо же с ними делать! 17 сентября, после десяти
Провидение: (с) Даниил Хармс
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Жерар де Кюинь: Ничто так не способствует душевному равновесию, как удачно выполненное щекотливое дело. Пусть даже это и не единственное, что свалилось на барона де Кюиня в последние дни – и, видит Бог, не последнее, но вот теперь можно спокойно и без помех подумать о следующем. Комфортный ночлег и сытный завтрак в придорожном трактирчике, достаточно удаленном от Этре, чтобы избежать наплыва постояльцев, окончательно настроили Кюиня на благодушный лад, и, спешиваясь во дворе «Герба Аквитании», барон позволил себе удовлетворенно ухмыльнуться. Трактирчик имел еще одно неоспоримое достоинство: комнату для постояльцев при необходимости можно было покинуть не только через дверь. Так что хозяин, если его спросить, поклянется, что благородный гость всю ночь непробудно спал в своей постели. Теперь же… Эмили. Очередное звено в цепи неожиданностей. Что девчонка делает под Ла Рошелью? Кому она успела разболтать о том, что убитый шпион – на самом деле не швед аф Доннер, а англичанин Давенпорт, ее дядя и, следовательно, родственник его, де Кюиня? Эти вопросы занимали барона куда сильнее, чем внезапно обретенная дочь. До сих пор он прекрасно обходился без нее (сказать по правде, до сих пор он даже не вспоминал о ее существовании) и обошелся бы и дальше. Впрочем, возможно, из ее брака с графом де Люзом можно будет извлечь кое-какую выгоду. Можно будет. Если, конечно, дочурка пожелает иметь дело с непутевым отцом. Барон машинально глянул на просвечивающее сквозь тонкий флер облаков солнце. Время близилось к полудню, стало быть, Лавалле мог уже привести девчонку в аллею. Подходящее местечко, чтобы поговорить без лишних свидетелей – еще накануне наемник самолично убедился, что ветви яблонь с еще не облетевшей листвой хорошо скрывают гуляющих в саду от нескромных взглядов. А если еще отойти в дальний конец сада… Оставив лошадей на попечение Карла, барон обогнул службы и углубился в сад. Ага, вон сквозь ветки проглядывают две фигуры… Бесшумно пройдя вдоль ограды и убедившись, что неспешно прогуливающаяся парочка – это и в самом деле шевалье де Лавалле и Эмили, барон напустил на себя непринужденный вид и, дождавшись, чтобы они оказались совсем рядом, неторопливо вышел из-за деревьев им навстречу. - Какая приятная неожиданность! – Кюинь галантно снял шляпу. – Прекрасная погода, не правда ли?
Эмили-Франсуаза де К: Молоденькие женщины, как правило, очень любят рассказы о героических подвигах. Особенно, если в роли героя выступает непосредственный собеседник. Юная графиня де Люз не была исключением, рассказу шевалье де Лавалле отчего-то поверила безоговорочно и теперь взирала на него с неподдельным восхищением. Так вот, оказывается, каков он! И скромный, совсем не хвастается! Неизвестную девицу Эмили-Франсуазе было искренне жаль – уж сама-то она знала не понаслышке, как просто попасть в беду. Увлекшись разговором, приближения барона она не заметила… Грешно сравнивать родного отца с Нечистым, но только это и пришло в голову Эмили, когда она, обернувшись, увидела внезапно возникшего Кюиня и от неожиданности испуганно шарахнулась в сторону, едва удержавшись от того, чтобы вцепиться в рукав Лавалле. Чего бы только она не отдала, чтобы вместо шевалье сейчас рядом с ней оказался муж! Тогда бы она чувствовала себя в безопасности, а так… Мадам де Бутвиль (осознание себя «мадам» почему-то придавало уверенности) быстро огляделась по сторонам. Бежать? Не успеет… Да и стоит ли, разве это не всего-навсего ее собственный отец? Явившийся… Дьявол его знает, откуда он явился! Эмили тайком перевела дух, а потом упрямо вздернула подбородок и, чуть морщась, окинула барона вызывающе высокомерным взглядом – сверху-вниз и снизу-вверх, ответив подчеркнуто вежливо, словно они встретились в великосветском салоне: - Вы правы, сударь, погода нынче чудесная.
Ги де Лавалле: "Скорее неприятная... и не такая уж неожиданность", - подумал Лавалле, одарив барона неприязненным взглядом. Реакция юной графини на появления де Кюиня от него не ускользнула - выходит, она знала, кто перед ней? Да и сам барон, конечно, знал больше, чем соизволил сказать... Продолжая всей душой надеяться, что граф всё же появится и помешает этому разговору, Лавалле чуть придвинулся к девушке, осторожно взяв её под локоть, словно желал её приободрить. - Погода столь чудесная, что так и тянет прогуляться, - с едва заметной насмешкой ответил Лавалле. - Не так ли?
Жерар де Кюинь: Барон, не торопясь отвечать, с некоторым интересом разглядывал их обоих. На то, что новообретенная дочь, заливаясь слезами счастья, кинется ему на шею, он ни мгновения не рассчитывал – предыдущая встреча помогла ему составить некоторое представление о характере юной графини. Боится, но не дает воли страху – вон как глазами сверкнула. Кюинь весьма смутно помнил покойную супругу, но вот строптивый и дерзкий характер золотоволосая англичанка, несомненно, передала по наследству дочери. А уж вместе с его собственной кровью… Авантюрист поймал себя на мысли, что, пожалуй, графу де Люзу скучать не придется. Но Лавалле-то каков, сопляк! Ищет неприятностей? Отогнав от себя внезапно возникшее раздражение вместе с мыслью, что кто ищет – тот всегда найдет, Кюинь задушевно улыбнулся. - Я понимаю, сударыня, у вас нет поводов мне радоваться, и это целиком моя вина, но, может быть, я смогу ее загладить? У нас с вами найдется, о чем поговорить… - Взгляд барона, сделавшись жестким и занозистым, словно неструганая сосновая жердь, уперся в лицо Лавалле. – А вы, я полагаю, не станете мешать беседе двух ближайших родственников!
Эмили-Франсуаза де К: - А мы с вами родственники? – Эмили осторожно высвободила локоть и чуть отодвинулась от Лавалле. Конечно, он скорее ее поддерживает, чем удерживает, но все же… К тому же, она теперь замужняя дама, и негоже позволять всем подряд себя трогать… Мысли эти вихрем пронеслись в голове графини. Главное было другое. Он. Отец. - Вы точно в этом уверены? – Давенпорт мог бы порадоваться за племянницу: его иронично-язвительную интонацию она переняла в точности. Вот только когда его интересовали ее успехи? – Вы ничего не запамятовали, сударь? Сэр Джордж уверял, что я сирота. Или вы хотели побеседовать о погоде? Но, честно говоря, мы с господином де Лавалле не нуждаемся ни в чьей компании. Не так ли, шевалье? – Эмили вопросительно взглянула на своего спутника.
Ги де Лавалле: Самообладание девушки было тем более восхитительным, что под взглядом барона тушевались и куда более смелые и самоуверенные. Впрочем, Лавалле к этим взглядам привык - хотя, похоже, давеча барон не поверил ему, когда он сказал, что его не боится. "Ну да ладно", - усмехнулся Лавалле. - "Ещё посмотрим, кто кого..." - Дама всегда вольна сама выбирать, в чьём обществе проводить своё время, - любезно улыбнувшись, ответил Лавалле. В конце концов, он обещал лишь привести девушку, но помогать барону он больше не собирался.
Жерар де Кюинь: - Вот как раз о сэре Джордже я и хотел бы с вами побеседовать, сударыня, - вполне серьезно ответил Эмили барон, игнорируя лангедокца. - И, поверьте, этот разговор, возможно, куда более важен для вас, чем для меня. Я не займу у вас много времени, однако то, о чем я хочу вам сообщить, не предназначено для посторонних ушей. – Кюинь наконец-то соизволил перевести взгляд на Лавалле. Юнец его одновременно и забавлял, и раздражал, напоминая охотничью собаку, которая выследила дичь, принесла ее к хозяину, а теперь не желает отдавать. Собака в такой ситуации схлопотала бы арапником, Лавалле же… - Я весьма признателен вам, сударь, за то, что вы так точно выполнили мою просьбу и привели графиню сюда, - медоточивым голосом сообщил авантюрист. – И надеюсь на вашу деликатность. Дело исключительно семейное… вы же видите, как все запутано! – Барон вздохнул, всем своим видом давая понять, что он смущен и раздосадован обстоятельствами дела, и вопросительно взглянул на Эмили. – Так как же, сударыня? Уделите мне несколько минут, прошу вас.
Эмили-Франсуаза де К: - А если я откажусь, вы не станете настаивать? – устало ответила Эмили. Язвить пропала всякая охота. Надо же, она попалась, как последняя дура! – Не отвечайте, я все равно вам не поверю. Считайте, что вам повезло. Я тоже хотела бы побеседовать… о сэре Джордже. Самым разумным было бы бежать. Рвануть с места, глядишь, и этот… рыцарь… не успеет поймать. Вот только она не побежит. У нее тоже есть, что спросить… у отца, черт бы его побрал! Эмили-Франсуаза де Кюинь , так недавно превратившаяся в графиню де Люз, что сама еще толком не могла осознать этого превращения, подняла взгляд на шевалье де Лавалле. - Так вы спасаете юных дев, сударь? Ей казалось, что на лице ее написано презрение, на самом же деле на нем читалось горькое разочарование и почти детская обида. И это давний друг ее мужа, случайно оказавшийся в нужном месте в нужное время…. Никому нельзя верить! - Что же вы стоите? Ступайте, хозяин вас отпустил.
Ги де Лавалле: Пожалуй, Лавалле бы снёс презрительную тираду юной графини – ему ли не знать, что он это презрение вполне заслужил? Но… хозяин?! - Вы ошибаетесь, сударыня, - спокойно возразил он, прямо и открыто глядя девушке в глаза и подчёркнуто игнорируя присутствие барона. – Я не вещь, и у меня нет хозяина. Возможно, господин де Кюинь считает иначе, но меня это никоим образом не касается. Я знаю, что виноват перед вами, и я прощу у вас прощения за то, что давеча я рассказал барону о знакомстве с вами. Но мной не руководила корысть – я лишь хотел узнать, связывает вас какое-либо родство. Впрочем, барон скрыл от меня, что знает вас, и попросил поспособствовать вашему с ним знакомству. Я не думал, что это повлечёт за собой какие-либо неприятные для вас последствия… но теперь я вижу, что вы этой встречи не желали. И, кем бы ни приходился вам этот человек, я не позволю ему навязывать вам своё общество. Если вы хотите уйти, я прямо сейчас провожу вас к вашему мужу, даже если барон вздумает мне помешать. – Лавалле положил руку на эфес шпаги. – А вы, барон, можете не надеяться на мою деликатность. – Развернувшись к нему, Ги ненавязчиво загородил девушку плечом. – Я не оставлю мадам с вами наедине, если ей не будет это угодно.
Жерар де Кюинь: Кюинь холодновато усмехнулся. Если Эмили отреагировала на его слова именно так, как барон и рассчитывал, то Лавалле продолжал разыгрывать из себя Дон-Кихота Ламанчского. Впрочем, это даже любопытно. Драться с ним наемник не собирался, куда важнее сейчас было завоевать доверие мадам де Люз или хотя бы рассеять ее подозрительность. - Сударыня, если вы меня опасаетесь, мы с вами могли бы переговорить, просто отойдя вон к тем яблоням, - сделав шаг назад, чтобы убедить собеседников в своем миролюбии и заодно снова поймать взгляд Эмили, предложил барон. – А г-н Лавалле подождет нас тут, не сводя с вас бдительного взора. Он совершенно прав, надеяться на его деликатность не приходится, а я не хотел бы посвящать его в наши с вами семейные дела.
Эмили-Франсуаза де К: - Я вас не опасаюсь. – Эмили мрачно взглянула в глаза отца. – Вряд ли вы меня пристрелите, как… - Она невольно сглотнула, вспомнив кровавую дыру на виске Давенпорта. – Вас ведь тогда повесят. Лавалле… Лавалле собрался ее защищать. Может, он вовсе и не плох? Неужели он собрался драться с бароном? Это было бы безумием, отец его убьет… Внезапно Эмили поняла, что думает о бароне, как об отце, и ужаснулась. Никому нельзя верить! А вот выслушать его надо. - Я действительно хочу поговорить с этим человеком, - мадам де Бутвиль легонько коснулась рукава Лавалле. – Не волнуйтесь, мне ничего не грозит. Не глядя на Кюиня, она пошла к указанным им яблоням, кивнув ему небрежно: - Идемте.
Ги де Лавалле: - Как пожелаете, сударыня. Если не возражаете, я подожду вас здесь. - Лавалле прислонился к стволу дерева, провожая взглядом барона и... всё-таки его дочь? Впрочем, даже если так, он вовсе не был уверен в том, что ей ничего не грозит. Если господин де Кюинь брал на себя труд свести с кем-то близкое знакомство, то лишь для того, чтобы этого человека использовать или устранить. Лавалле сомневался, что тому знакомы родственные чувства, так что к этому "свиданию" его сподвигла явно не забота о юной родственнице. Но об истинных причинах можно было лишь догадываться, да и не мог Лавалле не понимать, что его в них никто посвящать не станет. Лишь бы только это всё закончилось побыстрее... Тогда он препоручит юную даму заботе её супруга, а сам, возможно, сможет хоть немного отдохнуть от опостылевших ему насмешек барона и сваливающихся на голову безрассудных девиц.
Жерар де Кюинь: Убедившись, что от Лавалле их отделяет достаточное расстояние, чтобы молодой человек не смог расслышать ни слова, барон остановился. Место было выбрано удачно: последние деревья сада, дальше – глухая стена соседнего дома, так что, повернувшись лицом к саду, Кюинь мог быть уверенным, что их не подслушают. - Благодарю, сударыня, что вы все-таки решились меня выслушать. Я отвечу на любые ваши вопросы, но сначала, ради всего святого, скажите: вы успели кому-нибудь рассказать, что убитый в поместье Нуаре – ваш дядя? Наемнику не было нужды разыгрывать тревогу, достаточно было облечь ее в нужную форму. И без того предостаточно сложностей, не хватало еще, чтобы в Этре узнали, что Давенпорт – его родственник и старый знакомец! Вдобавок, пусть в первую очередь наемник и стремился обезопасить самого себя, но, проклятье, эта взбалмошная девица все-таки его родная кровь! К собственному удивлению, Кюинь обнаружил в давно очерствевшем сердце некую толику отцовских чувств. - Эмили, дитя мое, все гораздо опаснее, чем вы думаете! Поймите, здесь, под стенами Ларошели, ваш акцент и родственные связи с английским агентом – вполне достаточно, чтобы навлечь на вас подозрения. Вплоть до… черт побери, я не допущу, чтобы мою дочь повесили как пособницу шпиона! Здесь сплетена целая паутина, и упаси вас Бог в ней запутаться…
Эмили-Франсуаза де К: - Рассказать-то? Конечно, успела, - пожала плечами Эмили, пристально вглядываясь в лицо отца. Так вот он какой… Самый красивый юноша в округе, как рассказывала няня Агата. Чтож, может быть… А может и нет, и это была сказка для осиротевшей девочки. Заботливый… Говорит почти теми же словами, что и господин Атос. Только в искренность слов господина Атоса отчего-то верится больше. - Так вы не допустите, чтобы меня повесили? Право, вы выбрали странный способ… Больше всего графине де Люз хотелось выглядеть сейчас этакой знатной дамой, холодной и надменной, вроде герцогини Ангулемской, вот только получалось у нее это из рук вон плохо: голос дрожал, а глаза щипало от подступивших слез. Снова сглотнув, Эмили проговорила глухо, стараясь поймать взгляд Кюиня: - Чем же я согрешила перед вами, батюшка, что вы уготовили мне столь страшный конец?
Жерар де Кюинь: - Кому? – быстро спросил барон. – Кому вы рассказали? Если девчонка поведала обо всем мужу – что вполне вероятно – то еще полбеды. Вряд ли граф де Люз захочет впутывать жену в шпионские игры; скорее всего, предпочтет умолчать, чтобы не привлекать ненужного внимания. Поскольку Эмили ни с какой точки зрения не была завидной невестой для столь знатного человека, оставалась единственная причина скоропалительного брака – любовь. Ну что ж, молодость есть молодость… Но если кому-то еще?! - Я хочу вас уберечь, Эмили, а вовсе не… Клянусь, я и предположить не мог, что шпион, на чей след я напал – вовсе не швед аф Доннер, а ваш дядя Давенпорт! Я никому не называл его имени, и вы были бы в безопасности, если бы молчали… Покойная мадам де Кюинь – не ваша матушка, а та, что погибла на днях – и та заподозрила, что он не тот, за кого себя выдает. За что, судя по всему, и поплатилась жизнью. У сэра Джорджа наверняка остались сообщники… Кому вы о нем говорили? Наемник с трудом удерживался, чтобы не встряхнуть девицу за плечи. Что, черт побери, она себе вообразила?
Эмили-Франсуаза де К: - Ах, конечно, вы хотите меня уберечь! – глаза Эмили нехорошо блеснули, и слезы делись куда-то сами. – Как же я, глупая, не догадалась! Вы правы, батюшка, виселица – самый надежный способ уберечь кого-либо от чего- либо. Быстро и навсегда! Теперь она злилась. Злилась так, что дыхание перехватывало. Да как он смеет так… так лгать, глядя прямо ей в глаза! - Конечно, у сэра Джорджа остались сообщники. Ведь именно они зарезали вашу жену тем самым кинжалом, что вы отобрали у меня. Поберегитесь, сударь, они где-то рядом. Эмили на мгновение прикрыла глаза, а потом, снова дерзко вздернув подбородок, высокомерно глянула на барона. Теперь у нее получилось не хуже, чем у Давенпорта: точь-в-точь такие, как у покойного дяди, синие глаза излучали точь-в-точь такое же насмешливое презрение. - Не ваше дело, кому, что и когда я рассказываю.
Жерар де Кюинь: В душе Кюиня шевельнулось смутное воспоминание. Вылитая Джоанна Давенпорт… Кажется, ему крупно повезло, что ни разу не довелось испытать на себе гнев супруги. Сколько же терпения нужно с этими женщинами! - Моим кинжалом? – Изумление было сыграно безупречно .- То есть вашим? Час от часу не легче! Я был уверен, что обронил его где-то в Нуаре… Но с чего вы взяли, что это именно тот самый? Наемник нахмурился, словно его только что осенила некая страшная догадка. - Боюсь, что вы правы – они и впрямь где-то рядом! Кто-то из тех, кто там был… Капитан де Рен? Да нет, не поверю, чтобы этот увалень… Проклятье, знать бы еще, на кого пожелали свалить убийство – на меня или на вас!
Эмили-Франсуаза де К: - С того и взяла, что знаю, - буркнула Эмили. Она снова растерялась. Барон выглядел искренним… Конечно, он умеет притворяться, шпионы вообще сыграют все, что угодно, она неоднократно была свидетельницей того, как Давенпорт перевоплощался в самых разных людей, да так, что комар носа не подточит. Да и сама Эмили-Франсуаза разве не играла роли? Но все же… в глубине души ей отчаянно хотелось, чтобы отец ее был настоящим отцом и героем. Ну, если не героем, так хотя бы просто порядочным человеком, чтобы можно было его любить и не стыдиться своего родства... Однако какие бы мысли не возникали в голове юной дамы, посвящать барона в известные ей подробности следствия она не собиралась. Не такая она дурочка! - А вы пойдите и спросите, кого подозревают, раз интересно, - язвительно проговорила Эмили. – Тут как раз следователь ходит, глядишь, удовлетворит ваше любопытство.
Жерар де Кюинь: Услыхав о следователе, Кюинь крепко выругался – к счастью, мысленно. Этого только не хватало! Откуда в этом городишке следователь? Вчера Агнесса ничего о нем не говорила… Расследование графа де Люза – пустяки, а вот некий судейский, о въедливости и цепкости коих наемник знал предостаточно – уже серьезно. Если девчонка сболтнула лишнее этому самому следователю… - Непременно спрошу! – пообещал барон. - Но вас-то этот следователь не допрашивал? В голосе наемника снова прозвучала неподдельная тревога. – Поймите же, речь идет о вашей безопасности!
Эмили-Франсуаза де К: - Конечно же, о моей безопасности, о чем же еще? – все так же язвительно отозвалась Эмили. – В последнее время столько людей печется о моей безопасности, что, право, неловко. Вот и вы тоже внезапно забеспокоились, тогда как предыдущие четырнадцать лет вам до этой самой безопасности никакого дела не было. Она посмотрела на стоявшего поодаль Лавалле. Вот еще один… защитник. На душе у мадам де Бутвиль скребли кошки. Если барон это всерьез, а она его обижает?.. И граф, верно, вернулся и волнуется… Конечно, так ему и надо… Но вдруг про Агнессу все неправда?.. Стараясь отогнать эти мысли, Эмили снова пристально взглянула на отца. - А если он меня и допрашивал, что с того?
Жерар де Кюинь: На подвижном личике мадам де Люз как в зеркальной заводи отражались все движения души, и разглядеть их смог бы и менее опытный физиономист, чем барон де Кюинь. Под отчаянно-пытливым взглядом Эмили наемник ощутил, как где-то в глубинах его организма шевельнулось нечто непривычное – по-видимому, это была совесть. Смилуйся, Боже, неужели эта девочка на самом деле столь наивна, что не понимает грозящей ей опасности? - Эмили, вы правы, я был скверным отцом, но я ведь все-таки ваш отец… и не могу же я спокойно смотреть, как мое дитя беспечно разгуливает по краю пропасти! Неужели вы в самом деле ничего не понимаете? Если б я знал раньше! – Чтобы успокоить так некстати пробудившуюся совестливость, барон напомнил себе, что он должен расспросить девушку не только в своих интересах. В конце концов, черт побери, чем больше он будет знать о ее делах с Давенпортом, тем проще будет оградить глупышку от опасности, разве не так? - Поймите, одно случайно оброненное слово, одна деталь… допустим, ваш дядя поручал вам передать кому-нибудь записку… или даже букет цветов… Этим судейским достаточно малейшего повода, чтобы вцепиться в человека словно дьявол в грешную душу! А вы так беззащитны.
Эмили-Франсуаза де К: - Я не беззащитна. «Записку или букет цветов»! Представив себе, как она передает кому-то цветы от Давенпорта, Эмили невольно хмыкнула. Цветов передавать ей не случалось, это точно, зато остальное… дорогой отец, пожалуй, весьма бы удивился, если бы знал, что иной раз приходилось запоминать его дочке. Теперь-то Эмили понимала, отчего сэр Джордж не позволял ей разговаривать с чужими людьми, зачем тренировал ее память, заставляя запоминать и записывать фразы, лишь единожды взглянув, или учить малопонятные латинские стихи. Теперь она знала, что была полезна дяде в его делах. В далеко не самых праведных делах. Существо, незаметное, как тень, безоговорочно послушное и безупречно верное – вот чем ей следовало быть. Получалось, правда, не очень, особенно по второму пункту… - Букетов я не передавала, что же до остального… Я не стану говорить об этом с судейскими, да и с вами тоже. Мадам де Бутвиль поворошила носком сапога опавшую листву, проследила, раздумывая, как по еще зеленой травинке ползет толстый черный жук. Она хотела пояснить, что вовсе не беззащитна, потому что теперь у нее есть муж, что она не одинока, никого не боится и ни в чем не нуждается. Эмили снова внимательно взглянула на лицо барона и… выпалила самое главное, что не давало ей покоя: - Чем вы можете доказать, что вы и вправду мой отец?
Жерар де Кюинь: - Хорошо, что вы это понимаете! – Барон вздохнул с облегчением, про себя пожелав Давенпорту всех чертей и сковородку погорячее. Каков дядюшка! Немногословность Эмили только утвердила Кюиня в его подозрениях, но она же его несколько успокоила – девушка хотя бы осознает необходимость хранить тайну. – Я не стану вас расспрашивать. А доказательства… Скажите, вы помните обручальное кольцо вашей матери? Тонкое золотое колечко, с тремя мелкими рубинами, и на внутренней стороне высечены инициалы И.М.К… оно досталось мне от моей матери, а я надел на палец вашей… - Барон развел руками. – Увы, в то время, как и сейчас, богачом я не был.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили устало прислонилась спиной к шершавому яблоневому стволу. Больше всего ей хотелось сейчас сесть. - Эти буквы, что они значат? – колечко она помнила, оно хранилось у няни Агаты, втайне от Давенпорта. Сэр Джордж мог подготовить Кюиня, мог многое ему рассказать, но о кольце он не знал. – Агата не знает, а когда мама была жива, я не умела читать… Хмурясь и глядя в сторону, Эмили тихо продолжила: - Я молилась за вас… каждый вечер… ну, почти… Дядя сказал, что вы давно сгинули, а я молилась все равно. Вы не могли приехать, да?
Жерар де Кюинь: - Не мог, - сумрачно ответил Кюинь, пытаясь скрыть растерянность. Когда же за него кто-нибудь молился? И было ли это вообще? В груди вновь беспокойно заворочалась растревоженная совесть – впрочем, на сей раз к ней присоединилось что-то еще. Черт побери, да с какой это стати ему вдруг стало не все равно, что подумает о нем эта девушка? Его дочь… - Ваш дядя… всегда был против моего брака с Джоанной, - неожиданно для себя неохотно пояснил барон, - да и незавидным я был мужем. Поместья я лишился, вот и пришлось отправить вас с матерью к Давенпорту. Потом Джоанна скончалась, а сэр Джордж написал мне, что вы в моем присутствии не нуждаетесь. – Скулы барона затвердели. Сейчас он был искренен – или верил, что искренен. Во всяком случае, он и впрямь не желал тогда показываться на глаза Давенпорту – нищим. «Что я мог дать собственной семье? – раздосадовано подумал Кюинь. – Проклятье, да без меня им жилось куда лучше, чем со мной!» - А буквы – это инициалы моей матери. Изабелла Мария де Кюинь.
Эмили-Франсуаза де К: - Я знаю, - тяжело вздохнула Эмили. – Не про буквы, про дядю. Он вас не любил. А матушка вас ждала. Ей было все равно, богаты вы или бедны. Мне тоже. Опустив голову, она снова принялась разглядывать траву и опавшие листья под ногами. Что же ей теперь делать? Легко поверить в то, во что поверить хочется, и по всему ведь выходило, что барон де Кюинь неплохой человек. Там, в Нуаре, действительно мог быть несчастный случай. А мог и не быть… Давенпорт был способен на многое, и на предательство, увы, тоже. При мысли об этом Эмили становилось жутко: как же она раньше видела и не замечала, и ведь помогала же! Хотя… если бы и видела, и замечала, чтобы изменилось?.. А значит, отца не ей судить… И все же самое главное надо было выяснить, и взрослая дама, графиня де Люз, в который раз внимательно посмотрела на барона и, не раздумывая, спросила: - А вы шпион?
Жерар де Кюинь: Переход от трогательной семейной сцены к политике был столь внезапным, что вопрос угодил в Кюиня подобно метко пущенному камню. Барон не без труда совладал с лицом и успел скрыть нешуточное потрясение за маской искреннего простодушия. - Я – шпион? Господь с вами, Эмили! Я наемник, что, конечно, не такое уж почтенное занятие, но для безземельного дворянина, не забывшего о дворянской чести - пожалуй, единственный выбор. – Кюинь слегка пожал плечами, пристально наблюдая за девушкой. – Если вы считаете, что родство с сэром Джорджем обязывает к столь сомнительной профессии, то в первую очередь можно было бы заподозрить вас – как-никак он был вашим дядей и наставником! Про себя барон лихорадочно соображал, чем был вызван такой бестактный вопрос: то ли девица не так проста, как кажется, и попросту морочит ему голову, то ли это была всего лишь детская непосредственность… Что она может о нем знать и от кого? Может быть, Лавалле сболтнул что-нибудь лишнее? - У меня нет связей при дворе или влиятельных родственников, поэтому отличиться здесь, на осаде – мой шанс, быть может – последний. – Кюинь подбавил в голос тщательно отмеренную толику грусти. – Война – это все, что я умею.
Эмили-Франсуаза де К: - А может, именно я как раз шпион и есть? Судя по выговору, английский, - невесело усмехнулась Эмили, мысленно ругая себя. Это надо было так брякнуть! Интересно, кто же признается? «Да, детка, я действительно английский шпион и сейчас расскажу тебе все свои тайны». Чтож, батюшка, можете себя поздравить, дочка у вас – законченная дура. Впрочем, вам это должно быть на руку. - Вы собираетесь вступить в армию? «Довольно давно собираетесь, пожалуй», - Эмили привычно прятала неуверенность за язвительностью, пусть даже в мыслях. Поверить барону хотелось…
Жерар де Кюинь: - Не произносите подобного даже в шутку, дитя мое, - нахмурился Кюинь. – Здесь, под Ларошелью, цена такой шутки может оказаться слишком высока… особенно с учетом вашего произношения. Кстати, как вы-то здесь оказались, к тому же в облике пажа? Меня привела сюда надежда найти рекомендателя и послужить короне… не скрою, небескорыстно, но такова жизнь… ну а вы? Неужели все же сэр Джордж… - Барон сделал выразительную паузу. Про себя наемник подумал мельком, что может получиться забавно: если Эмили сейчас клюнет на приманку и предложит в качестве рекомендателя своего супруга. Нет, пожалуй, он все же напрасно ее заподозрил. Девица простодушна и бесхитростна. Любопытно, где ей удалось подцепить своего высокородного супруга?
Эмили-Франсуаза де К: «А вы как думали?» - именно это хотелось ответить Эмили, но она вовремя сдержалась. Объяснение «найти дядю, и вообще, на войну» явно не годилось. - Видите ли, герцогиня Ангулемская, у которой я жила, была недовольна тем вниманием, которое оказывал мне граф, и хотела отправить меня в монастырь… - мадам де Бутвиль смущенно потупилась, лихорадочно соображая. Версия «влюбленная девица не хотела в монастырь и сбежала к предмету своих воздыханий» годилась для всех, но, черт побери! – папаша должен был знать, что мадам герцогине не с чего опекать какую-то мадемуазель де Кюинь. Или не должен знать? В любом случае, не стоит ему рассказывать, что она делала при Давенпорте… А почему она вообще должна что-то рассказывать? Вот не будет, и все!
Жерар де Кюинь: - И вы предпочли сбежать, переодевшись мальчишкой, - с отеческой улыбкой покачал головой барон. Вопрос, каким образом девица угодила в дом к герцогине, оставался открытым, но Кюинь решил не торопить события. – Узнаю родную кровь! Ваша матушка тоже всегда поступала по-своему… Темные глаза наемника вполне убедительно затуманились от воспоминаний: начинался второй акт пьесы «Возвращение блудного батюшки». Чересчур настырные расспросы могут вспугнуть девчонку, стоит пока продемонстрировать ей, что его, Кюиня, беспокоит лишь ее судьба…
Эмили-Франсуаза де К: Барон безошибочно выбрал тему, которая могла заставить его дочь забыть о всякой опасности. Доброе упоминание о матери – это было как раз то, чего Эмили тайно хотела, о чем мечтала. Они ведь любили друг друга: барон Жерар де Кюинь, самый красивый юноша в округе, и прелестная леди Джоанна. И, конечно же, обожали маленькую дочку… - А сэр Джордж говорил, что упрямство и дурной характер я унаследовала от вас, - графиня де Люз подарила Кюиню открытую улыбку, одновременно мягкую и шаловливую. – Правда, матушку он тоже считал своевольной. Зато все прочие, кто ее знал, говорили, что она - настоящий ангел. А вы правда были самым красивым кавалером в округе?
Жерар де Кюинь: - Кто – я? – Кюинь уловил перемену настроения собеседницы и то, как она расслабилась, и мысленно похвалил себя за правильно выбранную тактику. – Да Господь с вами, Эмили! Вот ваша матушка и впрямь была ангелом, и притом таким прелестным… Вы похожи на нее, дитя мое, у вас совершенно ее глаза. Сказать по правде, Кюинь мог с уверенностью утверждать лишь, что глаза у Джоанны Давенпорт были такого же синего цвета, как у Эмили, но счел, что лишняя ложка патоки делу не повредит.
Эмили-Франсуаза де К: - У меня мои собственные глаза, - буркнула Эмили, еще больше смягчаясь. - И уж я-то определенно не ангел. Ей нравилось, когда замечали ее сходство с покойной матерью. Пусть она не такая красавица, но Эмили радовало ощущение родства. - Странно, что мы с вами встретились здесь, правда? – задумчиво проговорила она. – И при таких обстоятельствах… А вы часто виделись с сэром Джорджем? Разумеется, с отцом Эмили встретилась под Ларошелью случайно. Даже Давенпорт не мог знать, что она здесь появится. Интересно, а что он вообще о ней думал? Пропала – туда и дорога? Ведь была же от нее какая-то польза…
Жерар де Кюинь: - Совсем не виделся, - Кюинь пожал плечами. – Я-то был уверен, что он преспокойно сидит в своем поместье… как и вы. А вышло, что мы встретились там, где меньше всего можно было этого ожидать… Судьба!
Эмили-Франсуаза де К: Эмили снова нахмурилась и зябко повела плечами. Перед глазами возник лежащий на полу Давенпорт с ужасной кровавой дырой на виске. Судьба! - Конечно же, не виделись… А потом случайно его встретили и – бац! – пристрелили! Неожиданно. За все хорошее. Только не рассказывайте мне, что это сэр Джордж внезапно на вас набросился. Он никогда не сделал бы такой глупости в доме, где полно людей, да еще без причины бросаясь на родственника, который, к тому же, вполне в силах дать ему отпор. Господин Давенпорт не страдал слабоумием ни в малейшей степени.
полная версия страницы