Следствие ведут знатоки, 17 сентября, в одиннадцатом часу утра.

Форум » A la guerre comme à la guerre » Следствие ведут знатоки, 17 сентября, в одиннадцатом часу утра. » Ответить

Следствие ведут знатоки, 17 сентября, в одиннадцатом часу утра.

Провидение:

Ответов - 68, стр: 1 2 3 4 All

Бутвиль: Продолжение "Разговора по существу" Только за воротами гостиницы, оглядевшись и не увидев поблизости никаких лишних ушей, Бутвитль заговорил: - Так вот, господин Марверт, из расспросов служанки и других очевидцев я узнал, что в то самое время, как произошло убийство - а случилось это рано утром, я еще спал, пока Агнесса не завопила, - в гостинице, вернее, во дворе, по которому мы только что прошли, находился некий неизвестный, судя по описаниям, небогатый - а может, опустившийся, - дворянин. Он остановился в "Гербе Аквитании" на ночь в самом дешевом номере и ни свет ни заря вздумал убраться восвояси. Его лошадь была заранее оседлана, и он исчез раньше, чем поднялась тревога. Агнесса видела его, выйдя к колодцу за водой для умывания. Когда она расписала мне его примечательную внешность - в частности, лицо со шрамом, - я поначалу подумал, что она выгораживает кого-то и примету выдумала. Но описание подтвердили и мэтр Бовэ, хозяин заведения, и конюх, и дворовый мальчишка... - граф покачал головой и вздохнул, вспоминая этот нелегкий день. - И с кем только не приходится общаться, когда хочешь все узнать досконально! Чертовски жаль, что протокол пропал... Но вы при необходимости можете провести свой опрос, люди-то все на месте! Другой эпизод проверить будет сложнее, потому что происходил он не здесь. Я сам его не расследовал, но господин де Каюзак вроде бы собирался... - Он остановился возле той самой подворотни, где они с Агнессой недавно беседовали, и потер лоб. - Погодите, я постараюсь припомнить все, что было сказано!

Марверт: Всю свою жизнь Марверт чрезвычайно высоко ценил истину, а потому не считал необходимым делиться подобной драгоценностью со всеми окружающими. Рассказывая графу де Люзу о пропавшем протоколе, он не рассчитывал, разумеется, поймать того на прямой лжи, протокол-то мог еще и найтись, но надеялся услышать от этого важного свидетеля его версию событий. Господа интенданты прекрасно владели сухим канцелярским языком, который никак не мог передать то, что можно было узнать от живого человека. Привыкший обращать внимание на малейшие оттенки интонаций и выбора слов, Марверт не мог не заключить из рассказа графа, что тот уже определил для себя виновного. Однако, интересно было то, что, похоже, он также очень хотел, чтобы убийцей был незнакомец со шрамом, «вздумавший ни свет, ни заря убраться восвояси». Конечно для его собеседника и десять утра было ранним временем, но не мог же он не понимать, что все остальные живут по другим часам, особенно на войне. Подозревать его было глупо, но ведь сказал же он зачем-то, что спал, когда поднялась тревога… А ну-ка попробуем… - С вашего позволения, я перебью, - сказал он, скользнув безличным взглядом по распахнутым воротам. – А господин де Мориньяк еще спал? А ваш… паж? За обгорелой ставней второго этажа на мгновение мелькнуло лицо Арно, но слуга был достаточно хорошо вышколен, чтобы не докучать своим присутствием.

Бутвиль: - Господин де Мориньяк? - переспросил Бутвиль, думавший сейчас лишь о показаниях Агнессы и потому не сразу сообразивший, что нужно Марверту. - Да, господин де Мориньяк еще спал. Мы с ним, собственно, засиделись за полночь, и я бы тоже предпочел еще поспать, чем заниматься этим мутным делом! Но я проснулся от боли в руке, пришлось встать - а тут как раз завопила женщина в коридоре... - Он махнул рукой, вспоминая все напрасные старания этого дня. - Мориньяк присоединился к нам значительно позже, и мы вместе спустились в зал перекусить. А паж... - тут Луи-Франсуа нахмурился: ему не понравился этот вопрос - вернее, то, куда он мог завести разговор. - Паж в тот момент отсутствовал.

Марверт: - Отсутствовал… - задумчиво повторил Марверт. Упоминание о Мориньяке возымело эффект, но какой? Почему граф де Люз поспешил исправиться? До сих пор, обдумывая, каким образом кинжал мог попасть из рук Бутвиля в грудь баронессы, Марверт рассматривал две возможности: любовницу и соседа по комнате, любого из которых благородный дворянин попытался бы выгородить. Теперь к этим двоим добавлялся и так называемый паж, вышедший на сцену аккурат после убийства. В животе снова забурчало, но на сей раз от голода. Марверт одарил собеседника широкой улыбкой. - А почему мы, собственно, здесь стоим? Человек вежливый пригласил бы собеседника в гости, но временное жилище Марверта было не в том виде, чтобы принимать посетителей. Оставалось надеяться, что графу де Люзу неизвестно, где именно остановился следователь.

Бутвиль: - Мы здесь стоим, сударь, потому что вы сами предложили выйти на свежий воздух, а далеко уходить незачем ни мне, ни вам, - усмехнулся Бутвиль. Он понимал, что сейчас наговорит много лишнего, но здесь, в том месте, где совсем недавно он с таким трудом уговаривал Агнессу помочь ему, хитрить и выкручиваться стало невмочь. - Мне уже полегчало, а рассказывать осталось не так уж много. Я предложил бы вам вернуться и позавтракать со мной и моей супругой, благо нам сегодня преподнесли много вкусных блюд, но ведь вы непременно сочтете, что я хочу вас подкупить либо задобрить, не так ли? Я уверен, что любое мое слово или действие вы выворачиваете наизнанку и придаете ему совсем не тот смысл, который я в него вкладываю. Вы как будто не знаете, что жизненные обстоятельства порой сплетаются в такие узлы, что их и дьявол не мог бы затянуть туже - но это вовсе не означает, что кто-то в чем-то виновен! Я намеренно при встрече назвался полным именем, чтобы дать вам понять, что честь имени обязывает меня быть предельно правдивым с представителем правосудия. И что же? По вашим окольным вопросам и некоторым умолчаниям я вижу, что вы плетете сеть и вокруг меня! Мне тяжело вести с вами беседу в таком духе. Потому позвольте изложить последнюю часть сведений, которые я обещал вам, а затем давайте расстанемся. Мне до отъезда еще нужно решить несколько очень важных вопросов. А различные подробности, мною не затронутые, вы сможете найти в письме, которое я отправил капитану де Кавуа. Это письмо официальное, открытое для всех. Отправил я его с королевским почтальоном, потому не думаю, что он также испарилось в воздухе, как протокол... впрочем, весьма вероятно, что вы просто водите меня за нос и протокол целехонький лежит у вас за пазухой! Итак, заинтересованы вы выслушать меня или нет?

Марверт: Тираду Бутвиля Марверт слушал вполуха, завороженно наблюдая за тяжело груженым возом, в третий раз уже пытающимся въехать в ворота «Герба Аквитани». Как раз в тот момент, когда возчику удалось развернуть свою колымагу на узкой улочке и нацелить ее точнехонько в середину ворот, из-за угла вылетела запряженная четверкой карета. Кучер изо всех сил натянул поводья, отчаянно сдерживая и направляя своих лошадей, экипаж вильнул, раздался громкий треск, и слетевшее с оси колесо смачно шлепнулось в грязь. Сорванная с петель створка ворот обрушилась на голову возчику, телега дернулась и врезалась в другую створку. Прикрытый холстиной груз опасно накренился. - Разумеется, я более чем заинтересован, - осторожно сказал Марверт, не отрывая глаз от разворачивающегося за спиной Бутвиля действа. – Я, собственно, и от завтрака бы не отказался. Почту за честь быть представленным госпоже графине, но боюсь, что в ближайшие полчаса в «Герб Аквитани» нам не зайти. Царивший в его мыслях хаос немногим отличался от суматохи, поднявшийся вокруг столкновения. Только ему показалось, что его молодой собеседник и впрямь успокоился, покинув роковую комнату, как внезапно тот повел себя совершенно странно. Откуда этот беспорядочный поток обвинений? Взгляд Марверта снова сместился на графа, и в нем появилась легкая опаска. В конце концов, кинжал с гербом мог оказаться в груди баронессы, направленный самим владельцем. Помрачение чувств, говорят, случается после контузии…

Бутвиль: Если бы Луи-Франсуа стоял лицом к воротам гостиницы... если бы он был сейчас спокойнее и не испытывал такого раздражения из-за того, что боится - он-то, Бутвиль! - боится задеть самый главный вопрос о кинжале, боится навредить Эмили, боится угодить в западню... В общем, в более благоприятных обстоятельствах происшествие у ворот вызвало бы у него лишь умеренный интерес, а может, и желание вмешаться и помочь пострадавшим. Но сейчас все сложилось наихудшим образом. Внезапный треск, грохот падающих ворот, вопли кучера и пассажиров, крик попавшего под удар возчика, даже глухой плеск упавшего колеса - все вместе сложилось в картину настолько похожую на то, что несколько лет назад пришлось испытать Луи-Франсуа в подкопе, когда заложенный порох взорвался раньше времени, и память о жутких часах, проведенных под землей, вспыхнула так остро, что никаким усилием воли он уже не мог удержать хотя бы видимость спокойствия. Сознание просто отказалось ему служить. Он успел только отступить на шаг в сторону, к стене, чтобы не повалиться прямо на собеседника, и медленно осел на землю.

Марверт: Растерявшийся Марверт едва успел поймать собеседника за рукав камзола, ткань опасно затрещала, но выдержала, и он перехватил молодого человека под мышки и сам чуть не кувыркнулся в грязь. - Арно! – рявкнул он. С противоположной стороны улицы перебежал Никола, незаметно последовавший за своим господином, несколькими мгновениями позже к нему присоединился Арно, и Марверт не без облегчения переложил свое бремя на чужие плечи. - Что это с ним, ваша милость? Стоял-стоял и вдруг… - Понятия не имею, - Марверт с сомнением взглянул на полуразрушенный особняк, затем на графа. Похоже, от гостеприимства ему не отвертеться. – Тащите его в дом. Со всем доступным ему проворством Марверт поспешил вперед, и к тому моменту, когда двое мужчин перенесли свою ношу через порог, обнаруженный на кухне кучер уже перетащил в ближайшую ко входу в гостиную два тюфяка. - Водичкой может плеснуть? – нерешительно спросил Арно. - У меня яблочная водка есть, - Никола взболтнул фляжкой. - Кровь еще можно пустить. Марверт скептически взглянул на бледное лицо молодого человека, присел на корточки и нащупал пульс у него на шее. К сожалению, его познаний хватало только на то, чтобы отличить живого от мертвеца. - Военные – не барышни, ни с того ни с сего в обморок не падают, - заключил он. – Давай сюда водку. Отпив глоток сам, он разжал зубы графа и влил несколько капель ему в рот. - Перьями покурить? – предложил Арно. Марверт плотно сжал губы. - Ступай за врачом, - сказал он. – Водку можешь оставить. Никола скорчил гримасу и поспешил прочь. Арно помог своему господину подняться на ноги и принес стул. - Вы-то как себя чувствуете, ваша милость? - Чертово рагу… - Марверт прислушался к своим ощущениям. – Об обеде можешь не беспокоиться. Краюшки хлеба не найдется? - Пирог есть с говядиной. - Ну давай пирог. Марверт с сожалением взглянул на флягу и закрыл ее. Обморок графа де Люза был неподдельным. Если принять на веру его слова о волнениях и тяжелых головных болях, как же он должен был волноваться, чтобы лишиться чувств? Но из-за чего? Не был же он в самом деле виновен! Или был?

Бутвиль: Когда в глазах у Бутвиля посветлело и он снова мог воспринимать действительность, он обнаружил, что действительность эта изменилась: почему он лежит, и где? Какой-то грязный потолок над головой, что-то мягкое снизу, а во рту вкус хмельного... Он приподнялся на локте и обнаружил рядом г-на Марверта, меланхолически сидящего на стуле с флягой в руках. - Это вы меня напоили? - догадался он, пытаясь сообразить, что случилось - как всегда после подобных приступов, предыдущие моменты из памяти ненадолго выпадали. - А что это за дом?

Марверт: Вслед за графом Марверт также огляделся по сторонам, свежим взглядом отмечая и грязные потеки на потолке, и вздувшийся от воды деревянный пол, и облупившуюся краску на стенах, там и тут украшенных непристойными рисунками. - Это заброшенный особняк, я здесь остановился со своими людьми, - объяснил он. – Вы потеряли сознание, и мы решили отнести вас внутрь. Врач должен скоро прийти, а пока, я думаю, вам следует полежать спокойно. В этот самый момент на пороге появился Арно с табуретом, на котором стояла тарелка с большим куском пирога. Марверт взялся за нож. - Позволю себе предложить вам половину, ваше сиятельство. Арно совсем неплохо готовит. - Я могу еще принести, - вызвался слуга. – А вы, сударь, ешьте.

Бутвиль: - Со мной подобные казусы случаются, - хмуро сказал Бутвиль. - Внезапный близкий грохот, как сегодня - всегда тому причиной. Чертовски противно падать наподобие слабонервной дамы, но, к счастью, это бывает крайне редко и быстро проходит. Светила медицины в свое время наговорили мне много мудреных слов, но, кажется, они сами не знают, что с этим делать. Сейчас со мной все в полном порядке, но если вы уже послали за врачом, подождем... Он покрутил головой, убеждаясь, что она не кружится, сел поудобнее на устроенном для него ложе и наконец обратил внимание на принесенный пирог. Тут же ему стало ясно, что он ужасно хочет есть - словно и не завтракал совсем недавно. - Одно удивительное свойство этого недуга я уже успел установить и без врачей, - заметил он. - Приступ длится считанные мгновения, но так истощает силы, что вызывает сильный прилив аппетита. Посему я с удовольствием воспользуюсь вашим угощением. Приступ имел и другие важные последствия: он словно сжёг весь накопившийся заряд злости и раздражения, и Луи-Франсуа теперь мог спокойно говорить с человеком, который оказал ему такую деятельную, дружескую помощь.

Марверт: Марверт поднялся. чтобы передать графу свою тарелку. - Может, Никола приведет кого-нибудь из лагеря. Трудно рассчитывать, чтобы в этом городишке найдется кто-то получше костоправа. Незаметно исчезнувший Арно снова возник на пороге с широкой скамьей, на которой каким-то образом удерживались оловянное блюдо с наполовину съеденным пирогом, дымящийся котелок, оплетенная соломой бутыль сидра и две кружки. В зубах он держал две деревянные ложки, а подмышкой у него торчала длинная палка белого хлеба. Водрузив свою ношу между собеседниками, он извлек из-за пазухи две салфетки. - Чем богаты, ваша милость. Появившаяся невесть откуда бутылка вина завершила сервировку. - Все врачи, с которыми мне приходилось иметь дело, - Марверт отрезал себе большой кусок пирога, - непременно хотели устроить мне кровопускание или поставить клистир. Иногда мне кажется, что они владеют секретом философского камня и умеют превращать в золото и кровь, и дерьмо. Моментом слабости несомненно следовало бы воспользоваться для установления истины, но Марверт еще не знал, как.

Бутвиль: "Вот что значит - превратности военной жизни, - подумал Бутвиль с усмешкой. - Утром - свадебная трапеза в своей комнате, сейчас - это солдатское угощение в заброшенной развалине..." - Великолепно! - воскликнул он, усевшись поудобнее и в свою очередь взявшись за пирог. - Тесто в меру пропечено, начинка сочная... А что в котелке? Что же касается врачей, господин Марверт, то они, на наше счастье, не все такие. И лучше всех обычно те, которые не просиживали годами на скамье в училище, а набирались опыта на деле. Мне повезло - благодаря одному такому лекарю я остался чудом жив... - он невольно коснулся едва заметного шрама на носу. - Но сейчас, если вы нальете мне вина, это будет для меня самым лучшим лекарством. А потом продолжим разговор. Думаю, что теперь я смогу довести свою речь до конца с бОльшим успехом!

Марверт: - Грибной суп, ваша милость, – откупорив бутылку, Арно наполнил обе кружки. – Тут в саду этих грибов разрослось – ступить негде.. Ну так я их с лучком, с морковочкой на маслице припустил, поварил немного, сливочками да яичным желтком заправил, травок разных положил, протер сквозь ситечко, все как полагается. Ну и мучки потом еще немного добавил, чтоб погуще было. Марверт со вздохом покачал головой. - Греночками еще прикрыл, - с надеждой добавил Арно, - сыром посыпал и в печку. Ой, я еще укроп принесу. - Увы, - проводив взглядом слугу, Марверт с сожалением посмотрел на уполовиненный кусок пирога. В другое время Арно перемешал бы мясо со свиным салом, влил бы еще под корочку густой винный соус, рецептом которого он наотрез отказывался делиться, да и поперчил бы куда погуще. С такой любовью приготовленный суп предназначался, по-видимому, юному шевалье де Сен-Фалю. Ну что ж, может быть, его покормит герцог Орлеанский. - К сожалению, не могу к вам присоединиться, не рискуя вторым расстройством желудка за сутки. Трактирная стряпня, сами знаете, - широкие пальцы судейского крепко обхватили кружку. – Ваше здоровье!

Бутвиль: Решительно невозможно плохо относиться к человеку, который в походных, по сути, условиях потчует тебя такими вкусными вещами! Как всегда после серьезных приступов, Бутвиль испытывал острое желание просто жить и радоваться. Он устал от осмотрительности и осторожности. Ему привычнее было говорить все прямо - а там будь что будет! Он решил, что так и сделает, но... чуть попозже. Сперва нужно подкрепиться и немного собраться с мыслями... Постановив так, Луи-Франсуа живо взялся за свою кружку и ответил с улыбкой: - О, здоровья побольше нужно и мне, и вам, сударь! А также удачи. За это и пью! Он с большим удовольствием выпил полкружки, закусил еще ломтиком пирога и попробовал суп. - Ваш слуга - просто золото! - уверенно объявил он, съев несколько ложек. - Но насчет трактирной стряпни я бы с вами поспорил. Она, как и врачи, бывает весьма разной по качеству. В "Гербе Аквитании" кормят и сытно, и вкусно. Но на такие изыски, как этот суп, на кухне мэтра Бовэ никто не способен. Вспомнив о "Гербе Аквитании", он вдруг испытал укол тревоги: как там Эмили? Удалось ли ей проникнуть в свою комнату? Нужно было поскорее покончить с этим разговором и возвращаться, но... заговорить о главном не так-то просто, а суп так вкусен...

Марверт: - Кухню «Герба Аквитании» мне попробовать не довелось, - вздохнул Марверт, стряхивая с платья крошки.- Но владелец, кажется, католик, да еще после вашей рекомендации, непременно ознакомлюсь. Отхлебнув еще глоток, он отрезал себе вторую порцию пирога и со вздохом удовлетворения откинулся назад. Спинка стула угрожающе затрещала, и он поспешно выпрямился. Вернувшийся Арно поставил на импровизированный стол досочку с мелко нарубленным укропом и горшочек масла, чей нежно-зеленый цвет объяснял долгое отсутствие слуги. Воткнутый посередине букетик из петрушки и базилика должен был сообщить сотрапезникам, с какими травами им предстоит иметь дело, и Марверт отправил его в рот вместе с очередным куском пирога.

Бутвиль: Бутвиль с превеликим удовольствием отведал и супа с зеленью, и еще пирога (пришлось поторопиться, пока хозяин этого временного жилища не скушал всё). От такого угощения трудно было не впасть в благодушие, и за едой Луи-Франсуа размышлял лишь о том, что хорошо бы как-то сманить этого прирожденного кулинара Арно к себе на службу - жить с Эмили в собственном доме, спокойно и весело, и каждый день вкушать изумительные яства... Тут мечты, занесшиеся уж слишком далеко, споткнулись о камень действительности, а проще говоря, подумав об Эмили, Бутвиль сообразил, что времени прошло уже довольно много, жена должна была успеть проникнуть в запертую комнату, а значит, пора завершать разговор и идти в гостиницу. Но до чего не хотелось снова затрагивать мучительную тему... Поколебавшись немного, он постановил съесть еще порцию супа, а уж потом обязательно вернуться к делу.

мэтр Дарлю: Мэтру Дарлю не раз за свою долгую практику приходилось подхватываться с места и спешить за чьим-нибудь слугой, тем более что лекарь неукоснительно соблюдал первейшее правило настоящего врача: зовут – иди. Так что, когда на пороге его палатки возник запыхавшийся малый с известием, что в Этре благородный граф де Люз внезапно потерял сознание и ему безотлагательно требуется врач, Дарлю собрался за считанные минуты и, захватив сумку, поспешил за Никола. - В чем причина? – уже на ходу попытался он уточнить. – Граф ранен? Болен? - Не знаю я, сударь, стоял-стоял да вдруг и упал! Описание симптомов оставляло желать лучшего. Впрочем, на войне найдется тысяча причин столь внезапной потере сознания, и многие из них требуют неотложной помощи… Мэтр поудобнее перехватил сумку и ускорил шаги. Непрезентабельный вид заброшенного дома заставил лекаря удивленно поднять бровь, но слуга тут же пояснил: - Мы, сударь, его сюда отнесли, мой хозяин тут устроился, по долгу службы, гостиницы-то в городе под завязку набиты… Вот сюда пожалуйте! Дарлю шагнул в предупредительно распахнутую дверь и в очередной раз поднял брови – на этот раз обе сразу. Представшая ему картина никак не вязалась со спешкой: вместо пациента в пропахшей сыростью и плесенью комнате с отменным аппетитом уплетали превосходные яства два господина, по виду которых нельзя было заподозрить проблем со здоровьем. - Мэтр Дарлю к вашим услугам, господа, - после краткого замешательства поклонился лекарь, - если только кому-нибудь из вас нужны мои услуги. Посланный слуга сообщил мне, что здесь кто-то потерял сознание?

Марверт: При появлении нового действующего лица, за плечом которого маячил Никола, Марверт поднялся, вытирая усы. Выразительная мимика письмоводителя указывала на высокое положение лекаря. Уж не придворного ли врача ему привели? - Добрый день, сударь! – несмотря на кружку в правой руке, Марверт сумел поклониться с точно отмеренной долей учтивости и чуть повернулся в сторону своего сотрапезника. - Я позволил себе побеспокоить вас ради господина графа де Люза. Оставив таким образом открытым вопрос о том, кому предстоит оплачивать помощь эскулапа, Марверт взглянул на Арно: - Я бы хотел иметь возможность предложить мэтру Дарлю присоединиться к нам. Последние слова этого намека верный слуга дослушивал уже в дверях, а исчезнувший на время этой тирады Никола появился вновь с увесистым табуретом.

Бутвиль: Бутвиль как раз доедал последний кусочек пирога, когда появился врач. На больного граф уже ничуть не был похож, разве что лицо оставалось бледным - впрочем, он и всегда не отличался румянцем во всю щеку. - Сознание терял я, - сказал Луи-Франсуа, наскоро дожевав. - Мы беседовали с господином Марвертом, когда вдруг у ворот гостиницы столкнулись карета и телега, все это сопровождалось грохотом и воплями, и со мной случилась такая неприятность. (О том, что предварительно его взвинтил трудный разговор с судейским, граф предпочел не упоминать.) Случалось и раньше... Но приступы проходят очень быстро, и пока за вами ходили, все прошло. Я пришел в себя и почувствовал необходимость подкрепиться, благо слуга господина Марверта преотличнейше готовит. Однако, признаюсь, мне неприятна сама возможность подобных случаев, и я не знаю, можно ли как-то защититься от них. Буду рад, если вы мне что-то порекомендуете!

мэтр Дарлю: Если мэтр Дарлю и подумал про себя, что господин граф вполне мог бы лично явиться с жалобой на свою «неприятность», а не отрывать от пациентов военного хирурга, то вслух он ничего подобного не произнес. По крайней мере, сейчас явно не понадобится никого зашивать или возвращать к жизни, а значит, есть надежда вскоре вернуться в лагерь. Пока же – займемся делом. - Давно ли у вас эти приступы, сударь? – деловито осведомился он, кивком поблагодарив слугу и усевшись на принесенный табурет напротив Бутвиля. – И не сопровождаются ли они какими-нибудь иными симптомами, скажем, головной болью, или забывчивостью, или тошнотой?

Бутвиль: Бутвиль с сожалением оторвался от еды - он был бы не прочь употребить еще порцию отличного супа, - но это выглядело бы уж совсем неучтиво. Говорить о своем недуге Луи-Франсуа не любил, ему очень не хотелось, чтобы досужие болтуны в кругу знакомых начали рассуждать об этой его слабости, но сейчас, при двух незнакомых людях, умолчание не имело смысла. Потому Бутвиль, хотя и поморщился досадливо, все-таки сказал: - Я, признаться, до сих пор не обращался к медикам за советом по этому вопросу, - поморщившись. Одно дело - ранение, другое - все эти головокружения и обмороки... Но чем дальше, тем больше они мне досаждают. Забывчивостью я, к счастью, не страдаю, тошнота меня мучила лишь в самые первые дни после того, как это все случилось. А головная боль - о, это запросто! При излишнем утомлении, при сырой погоде, при волнении... а уж если, как нынче, вдруг загрохочет - всё! Граф де Люз, как томная девица, падает без чувств! За последние четыре года такое случалось раза три. В мирное время еще ничего, все обходится небольшим конфузом, но на войне! На что я сгожусь как офицер, когда дойдет до канонады? Если вы знаете, как помочь этому горю, мэтр, я буду вам чрезвычайно благодарен! Сопроводив свои слова выразительным взглядом, граф дал понять, что его признательность будет иметь не только словесное, но и денежное выражение.

мэтр Дарлю: - Головная боль при излишнем утомлении, сударь, дело весьма обычное, - присматриваясь к пациенту, отметил Дарлю, - а вот при грохоте... Мне будет проще понять, в чем дело, если вы соблаговолите уточнить, что именно с вами случилось. Вы были ранены? Про себя мэтр отметил, что граф, хотя и выглядит вполне здоровым, излагает свою проблему несколько путано, упомянув о некоем происшествии, но не сочтя нужным уточнить, в чем оно заключалось. Удар по голове? Падение с лошади?

Бутвиль: Все-таки женитьба , несмотря на всю сопутствующую ей неразбериху и осложнения, благотворно повлияла на состояние души Бутвиля: самое страшное событие его юности, о котором он откровенно говорил только с братом, воспоминание, резавшее душу при малейшей попытке поделиться им, наконец-то подернулось пеплом и теперь почти без труда уложилось в слова. - Это у меня памятка от осады Монтобана, - начал он, дивясь собственному спокойствию. - Вы должны помнить, мэтр, какая это была долгая и тяжелая кампания. Я был тогда волонтером, как и сейчас, и когда офицеры надумали подвести мину под стену на нашем участке осады, я напросился в отряд. Мы с солдатами довольно быстро устроили лаз, заложили порох, подожгли фитиль - все как положено... - Луи-Франсуа глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Приближаться к моменту ужаса было нелегко и сейчас. - Нам нужно было очень быстро выбраться оттуда, и мы уже развернулись, но тут... никто так и не понял, что случилось... То ли фитиль был тоньше обычного и сгорел быстрее, то ли лаз слишком короток, а может, противник подвёл контрмину... - Графу пришлось вздохнуть еще раз, под веками у него предательски защипало. - В общем, порох взорвался, и выйти мы не успели. Накрыло всех. Только тот мой товарищ, который был почти у выхода, отделался переломанными ногами. Остальные... - граф сглотнул и заставил себя договорить. - Там каменистая почва, такой слоистый камень... Взрывом подорвало тонкий пласт, и он лег надо мной наискось. Потому я, хоть и был без сознания, мог дышать... Но я еще успел услышать эти крики и грохот... Дальше ничего не помню. Люди прибежали на шум, спасшийся указал, как шел этот проклятый лаз, откапывали несколько часов, и меня нашли совершенно целого, только ушибы, ссадины, да по носу чиркнуло осколком. Но я лежал как неживой чуть ли не целую неделю, потом очнулся... А город мы не взяли. Граф снова вздохнул, освобождаясь от кошмара, и заглянул в свою кружку - горечь рассказа явно следовало запить.

мэтр Дарлю: - Сontusio, - пробормотал Дарлю, - возможно, и даже скорее всего, в сопровождении commotio cerebrum… четыре года назад… Последствия должны были бы уже пройти… - Врач огляделся, ища в комнате место посветлее. - Ну что ж, сударь, сделайте милость, подойдите к окну – я вас осмотрю.

Бутвиль: Теперь, когда Бутвиль выговорился, хорошее настроение вернулось к нему. Он осмотрелся, словно вспоминая, где находится - г-н де Марверт, деликатно отодвинувшись в сторонку вместе со своим стулом, допивал вино; выражение лица его было вполне благожелательным, но взгляд оставался внимательным и цепким. Он явно продолжал наблюдать за собеседником. - Ну вот я и попался, - с улыбкой сказал ему Луи-Франсуа. - Я уже слышу страшные латинские заклинания и наверняка узнаю не менее страшную тайну о самом себе... Но я не могу отказать мэтру Дарлю в удовлетворении научного интереса! Прошу только учесть, мэтр, что я отнюдь не каждый день и не каждый месяц страдал от этих неприятностей. Приступы боли участились с того самого дня, когда Луи-Франсуа получил известие о казни брата. Но об этом говорить он не хотел. Оставив импровизированный стол, граф выбрал полностью лишенное рамы окно в стене, выходящей на внутренний двор, и подошел к нему. - Здесь вам будет удобно? - спросил он у врача. Позиции г-не де Марверта согласованы с игроком.

мэтр Дарлю: Дарлю оценивающе взглянул на льющийся в оконный проем дневной свет, кивнул и подошел к пациенту. В словах графа де Люза была толика истины: хотя медик множество раз сталкивался с последствиями контузии, каждый новый случай представлял определенный интерес. Плох тот врач, который отказывается пополнить багаж знаний. Потому мэтр оставил без комментариев реплику об удовлетворении научного интереса, хотя мог бы отметить, что вызывали-то его к графу, а не наоборот. - Поверните лицо к свету. Некоторое время Дарлю внимательнейшим образом вглядывался в зрачки Бутвиля. - Так, закройте глаза… теперь откройте… Превосходно. – Мэтр удовлетворенно кивнул: все не так плохо, как можно было бы ожидать. Зрачки симметричны, реагируют на свет одинаково, кровоизлияний и лопнувших сосудов в глазах также не наблюдается. - Теперь снова закройте глаза, вытяните вперед руку… а теперь извольте дотронуться указательным пальцем до кончика носа. В самом деле превосходно. Нет-нет, глаза открывать рано. Вытяните вперед руки и пройдите несколько шагов по прямой. Благодарю вас, сударь, глаза можете открыть. Присаживайтесь. Дарлю подождал, пока граф займет свое место на табурете, и сам опустился напротив. - Ну что ж, сударь, никаких страшных тайн я вам не открою. Вы перенесли тяжелую контузию, о чем и сами прекрасно осведомлены, и ваши приступы – следствие именно этой контузии и сотрясения мозга. Застарелые раны труднее поддаются лечению, но мы попробуем. Если вы будете выполнять мои рекомендации, частоту приступов, я полагаю, можно будет снизить… возможно, вплоть до полного исцеления. – Дарлю сделал паузу. – Итак, вам понадобится трижды в день пить настой тимьяна, зверобоя и… впрочем, - перебил сам себя врач, - пришлите слугу ко мне в лагерь, сударь, я составлю сбор, который поможет вам восстановиться, и приложу к нему точные указания, когда и сколько принимать. Велите также зашить в свою подушку пригоршню хмеля и листьев мяты. Далее, полноценный сон и питание… побольше изюма и шпината, а вот вино я бы порекомендовал разводить водой. Ну и, наконец, оptimum medicamentum quies est. Вам следует избегать сильных волнений и переутомления. Если уж вы чувствуете приближение головной боли, постарайтесь успокоиться – ну хотя бы попробуйте глубоко и ритмично дышать, считая про себя. Natura sanat, medicus curat morbos, это тот самый случай, сударь. – Дарлю позволил себе слегка улыбнуться. - С Божьей помощью, спустя месяц лечения канонада уже не сможет навредить вам одним лишь громом. А теперь, если вы позволите, я откланяюсь – меня ждут пациенты.

Марверт: Марверт, заметивший, что, несмотря на свои слова, лекарь остался сидеть, сделал знак Арно, терпеливо поджидавшему в дверях с третьей кружкой и еще одной бутылкой. Дарлю не попытался прибегнуть ни к ланцету, ни к клистиру, а то, что он сказал, звучало вполне прозаически. Да и слово «гумор», казалось, было ему незнакомо - интересный человек. - Надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами эту тинктуру, doctor? Хотя, боюсь, от разведения она мало проиграет. А, господин граф? Арно почтительно протянул лекарю полную кружку. - Анжуйское, сударь, - с видом оскорбленного достоинства произнес он. Марверт покачал головой. - Шампанское. Если это тот же сорт, что и предыдущее.

Бутвиль: Выслушав рекомендации мэтра Дарлю, Бутвиль с трудом подавил желание рассмеяться: он прекрасно понимал, что перед ним опытный, незаурядный врач, указаниям которого нужно следовать, но... представить себе свою жизнь столь размеренной, чтобы кто-то трижды в день подавал ему отвар из трав... и не волноваться... не переутомляться... Чтобы не оскорбить почтенного медика, граф позволил себе только легкую улыбку: - Разбавлять вино водой предпочитали древние римляне и греки, а подражать их примеру не грех и для нас. Касательно же всего остального... Где найти тот блаженный уголок, в котором с утра точно знаешь, что будешь делать в обед и вечером? Удалиться в деревню? Я бы и не прочь, да вот не удается! Раны и беды сыплются со всех сторон. Я здесь проездом, случайно, у меня и слуги-то нет... Но если вы распишете все подробно. как готовить отвар и как принимать, и пришлете ко мне в гостиницу, в "Герб Аквитании", с каким-нибудь посыльным, я найду, кому поручить изготовление, а заодно и расплачусь с вами - сейчас при мне денег нет... Говоря так, он уже осознавал, что никуда сегодня, конечно же, не уедет: удобное для отъезда время упущено, ничего не готово, что поделывает Лавалле, неизвестно... - Мне пора возвращаться, меня жена ждет, - добавил он. - Давайте же выпьем этого вина, каково бы оно ни было - за удачу! Ибо удача нужна всякому человеку. А потом я пойду... Он кивнул слуге, указав на свою кружку, и искоса взглянул на господина де Марверта: они ведь не договорили, но очень не хотелось после такой встряски снова затрагивать скользкую тему убийства баронессы де Кюинь...

мэтр Дарлю: В темных глазах врача мелькнула искорка насмешливого любопытства, обычно ему несвойственного – интересно, почтенный господин проверял, насколько лекарь владеет своей профессией, или же просто попытался блеснуть познаниями? - Тинктуру? – Дарлю принял кружку и с преувеличенной осторожностью принюхался к ее содержимому. – Неужели вы решили на чем-нибудь настоять это вино… для улучшения его качества? Ибо тинктура, сударь – это настойка и ничто иное… - Мэтр позволил себе слегка улыбнуться. – И прошу вас, господа, не присваивайте мне званий, которых я не заслужил. Я всего лишь скромный бакалавр медицины, не более того. Ваше здоровье, сударь! Отпив несколько глотков, Дарлю аккуратно поставил кружку на скамью и поднялся на ноги. - Не обижайтесь, господа, что я позволил себе не допить – в лагере мне понадобится ясная голова и твердая рука. А вы, сударь, не падайте духом – чтобы принимать лекарство, вам понадобится всего лишь один раз в день раздобыть немного кипятку и носить с собой небольшую флягу. Уверен, что ваша супруга не откажется о вас позаботиться… К кому именно в «Гербе» мне отправить посыльного, сударь?

Марверт: Улыбку в глазах врача Марверт заметил и быстро опустил взгляд. Как всякий уважающий себя судейский он знал латынь, хотя, конечно, не так, чтобы на ней беседовать. Во времена студенческой молодости они называли тинктурой все, что могло опьянить, начиная от сидра и кончая яблочной водкой. Разумеется, признавать свою ошибку было обидно, но обнаруженное слабое место врача могло оказаться полезным. - Настойка? – переспросил он. – Ну надо же! Век живи, век учись. Ваше здоровье!

Бутвиль: Представителям двух почтенных наук, которые предполагали обязательное изучение латыни, наверняка не приходило в голову, что человек военный, светский, как граф де Люз, может тоже быть причастен к античной премудрости. Луи-Франсуа не утерпел, чтобы не вставить и свое слово в этот забавный обмен профессиональными колкостями. - Mens sana in corpore sano? - усмехнулся он, допив вино. - Я не перепутал падежи? Мэтр Дарлю, если ваш посыльный спросит в гостинице, где мой номер, ему ответит хором вся прислуга. К сожалению, под "гербом Аквитании" я стал знаменит, хотя такой славы не искал... Он отдал кружку слуге, встал и прошелся по комнате, разминаясь. За окном, давным-давно лишенным не только стекла, но и рамы, что-то подозрительно зашуршало. Неужели кто-то подслушивает? Бутвиль выглянул - и увидел под стеной, среди пожухлой сорной травы, крадущегося на полусогнутых лапах к добыче полосатого кота. Но подозрительность не пошла на пользу графу: перегнувшись через подоконник, он так неловко подвернул руку, что плохо зажившая рана вдруг резко напомнила о себе. - Чёрт побери! - выпрямившись, прошипел он сквозь стиснутые зубы. - Как же мне надоела эта дурацкая рана! Я-то думал, что уже могу о ней забыть... Мэтр Дарлю, боюсь, что мне придется попросить вас еще немного задержаться.

мэтр Дарлю: - А, так вы еще и ранены? – Взгляд медика стал профессионально-цепким. – Рука или плечо? Снимайте-ка камзол, сударь, я взгляну на вашу рану… а пока раздеваетесь, расскажите, когда вы ее получили. Дарлю раскрыл сумку, извлек льняную тряпицу и, откупорив бутылочку с аквавита, принялся деловито протирать руки.

Бутвиль: Снять камзол сейчас, когда рана так разболелась, было делом нелегким, но Бутвиль, конечно же, справился - только говорить с прикушенной губой было неудобно, и потому он дал врачу необходимые пояснения лишь после того, как бросил снятую вещь на подоконник. - Дурацкая случайность военного времени, - с досадой сказал он. - Несколько дней тому назад я ехал по поручению своего командира... Поручение было довольно деликатное, и потому я не взял с собой никого, чтобы меньше привлекать к себе внимание. Большая глупость с моей стороны, должен признать. По дороге хотел я завернуть на одну ферму, пообедать, и обнаружил, что именно на эту ферму напала шайка мародеров, к счастью, небольшая. Пришлось браться за шпагу, и с помощью двух кстати подоспевших проезжих удалось мародеров обезвредить. Но я в этой драке получил хороший удар вот сюда, в предплечье, и решил заехать в Этре, чтобы переждать непогоду и сделать перевязку. Здесь я и застрял... Не первая рана в моей жизни, но очень неудобная: малейшее резкое движение её бередит. (Тут он вспомнил, как выбирался из гостиницы через окно, и невольно улыбнулся.) Вот, собственно, и все.

мэтр Дарлю: - За двадцать лет практики я ни разу не видел удобных ран, сударь, - ловко закатывая рукав рубашки и начиная разматывать заскорузлую повязку, заметил Дарлю. - А бередят ее сейчас не столько резкие движения, сколько присохший бинт. Этой беде мы сейчас поможем. Сядьте-ка, так и вам, и мне будет удобнее. Мэтр приложил к бурому пятну запекшейся крови изрядный клок корпии, щедро смоченной из очередной бутылочки (в комнате распространился крепкий запах трав и аптеки), и принялся рыться в сумке; дождавшись, пока повязка отмокнет, он неуловимо быстрым движением отлепил приставшее полотно. - Могу вас порадовать – признаков воспаления нет. – Дарлю бережно промыл рану, удалив сгустки запекшейся крови, наложил слой густой мази и, полюбовавшись на дело рук своих, начал бинтовать заново чистым полотном. - Мазь я вам оставлю, не поленитесь менять повязку хотя бы через день. Недельки через две рука будет как новая. Он закрепил повязку и встал. - Я вам еще нужен, господа?

Бутвиль: Бутвиль ожидал намного большей неприятности от процедуры перевязки; но мэтр Дарлю был явно искуснее других встречавшихся ему лекарей, и боль, вспыхнув было, быстро утихла после того, как руки коснулось свежее полотно. - Вы удивительно искусны, мэтр, и я рад, что познакомился с вами, - искренне сказал он. - С другой стороны, надеюсь, что у меня нескоро появится необходимость призвать вас снова... То, что я вам должен за услугу, будет вручено вашему посыльному. Сейчас у меня более нет причин вас задерживать. Но, возможно, вы можете облегчить состояние господина де Марверта? Насколько я понял, ему с утра нездоровится... Граф, конечно же, понимал, что Марверт должен сам решить, нужны ли ему услуги врача, но ему очень захотелось посмотреть, как судейский отреагирует на это проявление дружеского внимания с его стороны...

Марверт: Марверт, успевший за время перевязки снова наполнить свою кружку, отпил глоток, прислушиваясь к ощущениям в животе. Не уловив ничего, кроме благостного чувства сытости, он также поднялся на ноги. - Вы более чем любезны, господин граф, но в услугах лекаря нет ни малейшей необходимости. Легкое недомогание, не более, - он пренебрежительно махнул свободной рукой. – Если вы и впрямь окажете мне честь и представите меня вашей супруге, я обещаю не омрачать счастье новобрачной своими болячками, хотя, - тут он снова взглянул на врача, - я не уверен, может ли паж выполнить ваши предписания. Даже если бы желудок судейского продолжал докучать ему, его ответ был бы точно таким же, как и сейчас. Все поведение Дарлю выдавало немалый опыт, но, с точки зрения Марверта, бакалавр медицины, готовый подменить простого хирурга, не заслуживал доверия в более деликатных вещах. Нет уж, каждому свое!

мэтр Дарлю: Дарлю только пожал плечами. - Полагаю, с моими предписаниями справится любой слуга, если у него есть две руки и голова. А если возникнет надобность, вы всегда сможете найти меня в расположении роты де Тревиля. Я пришлю своего помощника через полтора часа, сударь. Желаю скорейшего выздоровления. Мэтр слегка поклонился Бутвилю, кивнул Марверту и вышел.

Бутвиль: - Ну вот мы и вернулись к исходной точке нашего разговора, - сказал Бутвиль, повернувшись к господину де Марверту, как только мэтр Дарлю удалился. - То, что здесь произошло только что, очень хорошо подтверждает старую истину о том, что "человек предполагает, а бог располагает": разве думал я, выходя с вами из дому, что вдруг окажусь у вас за столом, что нам придется ждать врача? Это я к тому, сударь, что порой бывает просто невозможно предугадать сцепление обстоятельств, а тот, кто потом возьмется распутывать их, рискует сильно ошибиться! Я обещал вам пересказать еще часть показаний служанки госпожи де Кюинь, а теперь вижу, что придется затронуть и ещё одну деликатную тему... Где вы предпочитаете продолжить разговор - здесь? Или пройдетесь со мною обратно в гостиницу? Поскольку наш отъезд на сегодня явно откладывается, торопиться некуда...

Марверт: Марверт снова уселся на жалобно скрипнувший стул. - С вашего разрешения, господин граф, я предпочел бы закончить разговор здесь. Не следует обсуждать деликатные темы на улице, и если у меня нет исповедальни, так это только потому, что служитель закона, в отличие от священника, не связан необходимостью хранить тайны. Он улыбнулся, глядя Бутвилю прямо в глаза. - Что, разумеется, не означает, что я не умею их хранить. Он отпил еще глоток вина и выжидающе взглянул на своего собеседника, гадая, какое невероятное совпадение ему предстоит проглотить в этот раз. При том, что ему не раз приходилось уже направлять правосудие по ложному пути, опыт подсказывал ему, что ни один преступник не способен привести историю в соответствие с фактами так же хорошо, как он сам. Правда, до сих пор на карте не стояло столь много.

Бутвиль: Бутвиль надел камзол, застегнулся тщательно на все пуговички (рука уже почти не болела и не мешала двигаться), потом, не желая ни стоять перед собеседником, ни опускаться снова на импровизированное ложе, неприятно напоминающее о болезни и слабости, присел на подоконник - больше было некуда. - Итак, прежде всего - о еще одном подозрительном господине, который может быть замешан в это странное дело, - начал он, подавив неуместное желание выглянуть наружу и посмотреть, что делает охотник-кот. - По словам Агнессы, её хозяйка выезжала из Этре, чтобы наведаться в трактир "Красная голубятня", где-то здесь неподалеку - вы, вероятно, лучше меня знаете это место. Там госпожа де Кюинь провела несколько часов, явно кого-то ожидая, но, так никого и не встретив, отправилась домой в очень плохом настроении... (Под окном снова зашуршало, но граф опять сумел сдержаться, только потер лоб, демонстрируя, что старается вспомнить все поточнее.) Затем... а, вспомнил, 12го сентября, то есть за три дня до своей прискорбной кончины, она побывала в селении Ла-Жарн, в трактире "Белый гусь", где имела встречу с неким господином, по наблюдениям служанки - военным, который после разговора проводил даму до кареты и целовал ей руки. Он же настойчиво допытывался, где и когда снова сможет увидеться с ней. В общем, вырисовалась довольно убедительная картина тайной связи и ряда свиданий, назначаемых из осторожности в разных местах.

Марверт: На этот раз изображать заинтересованность необходимости не было, и Марверт выслушал своего собеседника с неослабевающим вниманием. В оконном проеме за спиной графа мелькнул силуэт Никола, по-видимому, отправившегося проводить лекаря, но взгляд судейского, направленный на лицо молодого человека, даже не дрогнул. - Любопытно, и даже очень, - согласился он. – Но что-то не так в этой кажущейся интрижке. Вам Агнесса рассказала, что ее госпожа ездила в «Красную голубятню», где ей никого не удалось встретить. А мне - что баронесса собиралась в Ла Жарн, в «Красной голубятне» остановилась по дороге и встречалась там с каким-то дворянином. И кому же из нас, интересно, она солгала? Ответ на этот вопрос был ему прекрасно известен, но об этом графу де Люзу знать было совершенно не обязательно.

Бутвиль: - А откуда мне знать, что из этого правда, а что нет? - Бутвиль пожал плечами и даже не поморщился - мазь мэтра Дарлю оказалась просто чудодейственной! - Девушка была напугана и расстроена, когда я допрашивал её, вспоминала события урывками, не по порядку. Больше я с ней на эти темы не разговаривал. Возможно, успокоившись, она вспомнила всё это отчетливее и подробнее. Не думаю, чтобы она лгала намеренно - зачем? Но, в конце концов, в делах подобного рода вы, сударь, несомненно опытнее, вам и судить. А как вы полагаете - что было на самом деле?

Марверт: Риторические вопросы, как известно, ответа не требуют, но полученные на них ответы могут оказаться чрезвычайно интересными. Марверт прокашлялся, разгладил усы, отпил еще глоток вина и с явной неуверенностью в голосе сказал: - Конечно, всеведущ один лишь Господь… - Тут он заглянул в опустевшую кружку, плеснул себе еще вина, нерешительно покачал бутылкой над двумя стоявшими на импровизированном столе кружками и, не налив ни капли, снова поставил ее. - Понимаете ли, мне она ничего не говорила про военного в Ла Жарн. Напротив даже, все про шпионов толковала, а вот про военного не вспомнила. Не нравится мне это. Может, вам, ваше сиятельство, другую горничную вашей супруге поискать? Марверт остро пожалел, что не умеет краснеть по заказу.

Бутвиль: - Горничную? - с удивлением переспросил Бутвиль. - А при чем тут это? Я и не собирался нанимать Агнессу. (Он, разумеется, не стал уточнять, что обещал Агнессе место у родственников, когда даже не подозревал, что вот-вот окажется женатым человеком...) Мы ведь собираемся уезжать, не сегодня, так завтра, и в дороге госпожа де Бутвиль вполне обойдется услугами гостиничных служанок. А уж по приезде домой мы кого-нибудь подыщем. (Домой! Знать бы еще, где, собственно, будет этот дом...) Но почему вы придаете забывчивости этой девицы такое значение? Стоит ли ожидать от женщины, тем более молодой и испуганной, логичного поведения? А что касается шпионов... Вы же не станете отрицать, что вероятность шпионских игр в окрестностях осажденного города, где решаются, быть может, судьбы государства, весьма велика? Признаюсь, я бы на вашем месте уделил этой теме большее внимание! Последняя фраза прозвучала, пожалуй, слишком резко - Луи-Франсуа никак не мог уловить, куда клонит судейский, и это мало-помало начинало его раздражать: он опасался поддаться демонстрируемому, но вряд ли подлинному простодушию г-на де Марверта и сказать что-нибудь лишнее.

Марверт: Привлеченный громкими голосами, на пороге комнаты возник Арно. Марверт еле заметно покачал головой, и слуга тотчас исчез. - Я не военный, ваше сиятельство, - тон судейского был подчеркнуто миролюбивым, - мое дело – убийцу найти. Я так рассуждаю: человек, он за собой всегда следы оставляет, так что шпион он или не шпион, если за ниточку крепко держаться, то любой клубок размотается. А ниточка у меня – вот эта самая горничная. Марверт отставил кружку и принялся загибать толстые пальцы: - В «Красной голубятне» баронесса де Кюинь встретилась с Месье и сказала ему, что ее муж обнаружил в поместье Нуаре английского шпиона. Когда к барону подоспела помощь, шпион был уже убит. Это мне известно, скажем так, из независимого источника. Так что без шпионских игр тут вроде бы не обошлось. С другой же стороны, - для вящей убедительности Марверт поднял палец на другой руке, – у баронессы были дурные отношения с мужем, который, к слову сказать, явно предпочитал горничную госпоже, а теперь еще, судя по тому, что рассказала вам Агнесса, выясняется, что у госпожи де Кюинь была тайная связь с каким-то военным. Не забудем также еще двух подозреваемых: того, кто уехал рано поутру и того, кого нашли в колодце. Между прочим, тоже военного. Прошу прощения, я увлекся. Вы сказали, что вам известно еще что-то, имеющее отношение к этому делу... Он поднял на собеседника вопросительный взгляд.

Бутвиль: Бутвилю вдруг стало холодно - не от осеннего воздуха снаружи, а от слов Марверта. Баронесса де Кюинь встречалась с Месье? О господи, только этого не хватало! Он спрыгнул на пол, подошел к следователю и испытующе поглядел ему в лицо: - Правильно ли я расслышал? Вы сказали - Месье? Его высочество Гастон? Он явился в какой-то придорожный трактир? Но там, где он вдруг появляется, добра не жди! Вы понимаете, что тут уже явно не простые шпионские игры, тут может быть что-нибудь похлеще? Теперь меня совершенно не удивляет, что бедная дама погибла. Я, кстати, сильно сомневаюсь, что она была законной женою барона. И мне кажется... - Луи-Франсуа потер лоб снова, на этот раз непритворно - сейчас нужно было очень точно подбирать слова. - Мне кажется, - продолжал он, опершись одной рукой на спинку стула, на котором сидел следователь, и низко склонившись к нему, - что след ведет в другую сторону! И тогда становится яснее тот момент, над которым я так мучительно ломаю голову... орудие убийства... Он остановился. как бы в замешательстве, а на самом деле складывая мысленно все части головоломки наиболее убедительным образом.

Марверт: Марверт достаточно часто использовал физическую близость как еще одно средство давления, чтобы не опознать подобную тактику самому. - Орудие убийства? – повторил он с явным недоумением, поворачиваясь к собеседнику всем телом. – Ну да же, герб. Вы что-то еще о нем знаете? Этот кинжал… как-то связан с его высочеством? Последние слова он произнес почти шепотом. Много ли простой следователь может знать об интригах сильных мира сего? Даже если он президент следственной палаты – где Пуатье, а где Париж? Возможность узнать что-то новое будоражило кровь, и Марверт даже не попытался скрыть охватившее его жадное любопытство. В конце концов, разве не на это рассчитывал граф де Люз, забрасывая свою наживку?

Бутвиль: Демонстрируя беспокойство о том, не подслушивает ли кто-нибудь, а заодно собираясь с духом, чтобы создать из разнородных частиц правды и выдумки связное повествование, Бутвиль сперва выглянул в окно (коты всё еще сидели там, упорно глядя друг на друга и нервно подергивая кончиками хвостов), потом в дверь, и лишь затем вернулся к собеседнику. Но стоять, когда судейский сидит, было и неудобно, и неприятно, поэтому граф потратил еще пару минут, соорудив из принесенной для него постели некое подобие подушки, на которой и уселся прямо напротив господина де Марверта. - Здесь нужно начать издалека, - проговорил он негромко. - Его высочество... хмм... скажем так, человек не слишком сильной воли, но с большими претензиями. Любой, кто пообещает этому принцу исполнение его чаяний, может рассчитывать на его поддержку. В этом тайны нет, о характере герцога Орлеанского знают многие. Но летом этого года, в Париже, мне удалось - честно скажу, по совершенной случайности, - добыть и доставить его величеству Людовику важные сведения о тайных замыслах Месье. В благодарность за эти сведения государь простил мне... хмм... некоторые прежние прегрешения и позволил отправиться в армию, что я и сделал, - тут Луи-Франсуа сделал паузу, подбирая наиболее правильные слова. - Простите, подробнее посвятить вас в это дело не могу, я говорю лишь то, что имело прямое отношение к моей судьбе. Так вот, среди господ, которые окружали Месье в том месте, где это всё происходило, я видел маркиза Мирабеля, посла Испании. Вскоре после этого мы с маркизом побеседовали, но расстались отнюдь не друзьями... Луи-Франсуа перевел дыхание и взглянул на следователя, словно приглашая высказать мнение по поводу услышанного.

Марверт: Слова графа де Люза произвели на Марверта нешуточное впечатление, пусть даже он никогда бы в этом не признался. Пусть сам он и удостоился аудиенции его высокопреосвященства, никогда ему не удалось бы с такой легкостью упомянуть о подобной беседе. А сидевший перед ним молодой человек, похоже, принимал как должное и разговоры с испанским посланником, и тайные заговоры против короны. И если при беседе с месье де Сен-Фалем Марверт склонен был подавлять усмешку, рассказ графа, напротив, располагал к серьезности. Действительно, под Ларошелью политика должна была играть куда большую роль, чем в Пуатье. Неужто привычка вести дела в провинции оказала ему столь дурную услугу? - Но ведь испанцы наши союзники, - проговорил он с непривычным чувством неуверенности в себе. – А Месье, разве он не командует… командовал… ну вы меня понимаете?

Бутвиль: Бутвиль сочувственно поглядел на де Марверта: всякому станет не по себе, если прикоснуться напрямую к тому, что называют "придворной политикой"... В юности и он сам пережил немалое потрясение, когда из родительского поместья попал в Париж и понял, что отцовские наставления насчет чести и прочих высоких материй отнюдь не соответствуют реальной жизни двора и столицы. Но сейчас он не собирался и дальше просвещать - или развращать? - сидящего перед ним провинциала. - Испанцы - наши союзники только потому, что мы одной с ними веры, и они надеются нашими руками сокрушить Англию, - коротко пояснил он. - Но сокрушить Францию им хочется отнюдь не меньше. Месье командует в армии? О да, несомненно. Но он не отказался бы командовать и всей страной. Испанцы это учитывают. Но я предпочту оставить этот вопрос непроясненным. Для меня сейчас важно другое: испанцам свойственна злопамятность и коварство. Посол Испании попытался склонить меня на свою сторону и не преуспел. Он воспринял это как оскорбление. С другой стороны... - Луи-Франсуа глубоко вздохнул, перед тем как приступить к самой рискованной части рассказа. - С другой стороны, я провел несколько месяцев в Брюсселе, который, как вы должны знать, находится под властью испанцев. Мой брат уехал оттуда ради... ради той несчастной затеи, которая его погубила, а я остался, совсем без средств, и чтобы вернуться домой, вынужден был продать почти все имущество. В том числе и этот злосчастный кинжал... Луи-Франсуа опасался, что выдуманная для чрезмерно любознательного Каюзака история застрянет у него в горле - но рассказ пошел на удивление легко. Более того, граф уже отчасти сам верил, что всё так и было! Тем не менее, ему очень захотелось выпить, и он невольно оглянулся на столик, где оставалась еще недопитая бутылка.

Марверт: Сочувствие в глазах Бутвиля Марверт воспринял как признак снисходительности, но именно это и убедило его в полной искренности собеседника. Однако какое отношение посол Испании имел к кинжалу графа де Люза? Какой-нибудь придворный вертопрах вроде встреченного вчера шевалье де Лавалле, конечно, уже понял бы, к чему клонит собеседник… Красноречивый взгляд молодого человека позволил ему воздержаться пока от вопроса, который мог выставить его в невыгодном свете. - Если позволите, - Марверт наполнил одну из кружек и передал ее графу.

Бутвиль: Бутвиль поблагодарил хозяина помещения кивком, приложился к кружке и разом отпил почти половину. - Вот теперь другое дело, - удовлетворенно сказал он, более-менее утолив жажду. - От долгих разговоров горло сохнет. Но мне остается досказать не так уж много. Так вот, пытаясь сообразить, как кинжал, оставленный мною в Брюсселе, мог вдруг оказаться здесь, я припомнил, что тамошний испанский губернатор - большой любитель подобного оружия, у него в доме можно видеть целое собрание. (И, мысленно добавил он, это - чистая правда. Съездите в Брюссель и проверьте!) Солдат-фламандец, который купил у меня кинжал, мог быть им подослан. А в том, что этот губернатор поддерживает тесные отношения с послом в Париже, сомнений быть не может: он узнавал парижские новости раньше, чем мы с братом получали письма от своих друзей! Переслать кинжал в нашу столицу труда не представляет, а вот зачем бы это понадобилось, остается гадать. Здесь я ступаю на зыбкую почву предположений... ("Еще и какую зыбкую, знали бы вы, сударь, - подумал Луи-Франсуа и снова отхлебнул из кружки. - Решительно, как только закончится кампания под Ларошелью, попробую свои силы в литературе. Чем я хуже шевалье д'Юрфе? Фантазии у меня даже больше...") - Да, на очень зыбкую почву, - задумчиво продолжал он, аккуратно смахнув согнутым пальцем капли вина, попавшие на его щегольские, несмотря на все трудности жизни. усы. - Но у меня есть чутье, и оно подсказывает, что эти идальго могли счесть, что возвращение столь дорогого, фамильного оружия стало бы отличной наградой за согласие послужить "общему делу". Но я отказался! И вот... Тут он развел руками, показывая, что предположений у него более не имеется, и он предоставляет собеседнику возможность додумать концовку истории.

Марверт: Марверт, слушавший как завороженный, также отхлебнул вина. Как когда-то в детстве, чужая рука всыпала ему в потные ладони горстку разноцветных камушков, и привычка требовала сложить из них несложный узор. - Испанский губернатор Брюсселя, - осторожно начал он и на мгновение остановился. Нет, спрашивать, не попыталась ли Фландрия вновь сбросить испанское иго, сейчас не следовало. – Испанский губернатор Брюсселя собирает оружие и подослал к вам фламандского солдата, чтобы купить у вас кинжал, а потом послал его в Париж испанскому послу, чтобы подкупить вас. Марверт снова остановился. Нет, конечно, от иностранцев можно ждать всякого, но ведь и они тоже люди. Откуда этот губернатор вообще знал, что граф де Люз продает этот драгоценный кинжал? Почему не попытался купить его сам? А если это был способ заплатить поменьше, как мог он ожидать, что граф продаст семейную реликвию какому-то солдату, и наверняка за гроши? И откуда об этом узнал испанский посол? Возможно, человек с более богатым воображением без труда нашел бы ответы на эти вопросы, но изобретательности Марверта на это не хватало, а в случайные совпадения он не верил. Предположим, губернатор узнает, что граф де Люз возвращается в Париж и распродает свое имущество, и что дальше? Посылает человека с наказом купить замеченный им кинжал. Граф его продает. Губернатор пишет в Париж и отправляет испанскому послу свою покупку, предлагая использовать ее для подкупа. А почему он не побеседовал с графом сам? Марверт решительно потряс головой. - Скверное дело, - пробормотал он не то самому себе, не то собеседнику и подпустил в голос нотку сомнения. – То есть, вы думаете, что маркиз - как его? Мирабиль? – решил отомстить вам за отказ и послал кого-то?.. Незавершенный вопрос повис в воздухе. Просто поразительно, насколько некоторые люди неспособны ко лжи. Историю, рассказанную лейтенанту де Каюзаку, также невозможно было проверить, но в ней было только одно случайное совпадение, а здесь… Ваше сиятельство, что же вы так хотите скрыть?

Бутвиль: - Эх, сударь, я вижу, что не только не сумел распутать дело, но еще и запутал вас, - с досадой сказал Бутвиль, стараясь понять, что в поведении судейского сейчас было тонкой игрой, а что - искренним откликом на его рассказ. - Я ничего не утверждаю! Более того, я даже не думаю... то есть я лишь пытаюсь свести концы с концами во всей этой истории так, чтобы появилось хоть какое-нибудь подобие связности. Все эти хитросплетения мне самому кажутся чрезвычайно зыбкими. Я не хочу бросать тень на знатных и в целом благородных особ. Но в последнее время меня не покидает ощущение, что все мы находимся в трясине, в которой тонет и честь, и совесть... Все оказываются способными на всё, и невольно начинаешь верить самым худшим предположениям. Я не просто прошу, я настаиваю: не считайте мои слова ничем, кроме маловероятной версии, не учесть которую нельзя, но и проверить невозможно. Я хочу одного: чтобы нашли убийцу и вернули мне кинжал. Протокол, вы говорили, потерян, но господин де Каюзак, между прочим, увез и кинжал в качестве улики! Уж не потеряли ли и его? Не удивлюсь, если он пропадет бесследно - с золотой рукоятью... Дьявольщина, как же мне все это надоело! И это первый день после свадьбы... Совсем расстроившись, Луи-Франсуа махнул рукой, допил вино и спрыгнул с подоконника на пол. - Так или иначе, сударь, вот теперь я уже рассказал вам и все, что слышал, и всё, до чего мог сам додуматься. Добавить мне нечего.

Марверт: Марверт спрятал улыбку за поднятой к губам кружкой. - Кинжал, я, увы, вам вернуть не могу, - с сожалением в голосе сказал он, - потому как мне его не отдали. Но может оно и к лучшему, ваше сиятельство? Такая зловредная вещица, иные подумали бы, пожалуй, что самый простой способ, которым он мог добраться из Брюсселя под Ларошель, это с вами. Счастье еще, что немногие люди поставят под сомнение слово дворянина. Хотя выражение лица следователя оставалось любезным и даже благожелательным, взгляд его внезапно стал холодным и пристальным, и он наклонился вперед, внимательно изучая собеседника.

Бутвиль: "Ах вот оно что, - подумал Бутвиль, выслушав эту реплику судейского. - Вот теперь и видно, наконец, к чему вы клоните, господин следователь!" Холодным взглядом графа де Люза испугать было трудно, скорее наоборот - он готов был разозлиться, но усилием воли сдержался. - Вам стоит посочувствовать, я вижу, господин де Марверт, - ледяным тоном произнес он. - Привычка иметь дело с низкими людьми, с преступниками не пошла вам на пользу - вы разучились слушать людей честных. Вы в каждом слове ищете подвох и каждую фразу выворачиваете наизнанку. Странно, что вы еще верите вашему повару и не заставляете его сперва пробовать приготовленные блюда! Зачем вы тратили столько времени на разговор со мной, если у вас уже все решено? "Самый простой способ!" Да что в нашей жизни бывает просто? Вы позволили себе усомниться в моей правдивости? Черт побери, еще не хватало, чтобы я сейчас начал оправдываться перед вами! Тем более, что это все равно не поможет. Довольно с меня, я ухожу. Но если это когда-либо потребуется, я готов присягнуть, что при отъезде из Брюсселя кинжала при мне не было, и под Ларошель его доставил кто-то другой, кто именно - сие мне неизвестно. Посмотрев напоследок прямо в глаза де Марверту, Луи-Франсуа стал решительно оглядываться в поисках своей шляпы - впрочем, он даже не мог сейчас вспомнить, была ли вообще на нем шляпа, когда он выходил из гостиницы со следователем.

Марверт: - Ваше сиятельство, ваше сиятельство! – с видом оскорбленного достоинства запротестовал Марверт. – Умоляю простить мою дерзость, но я хотел предостеречь вас, а вовсе не обвинить. Не смея удерживать вас долее необходимого в столь драгоценный для вас день, все же осмелюсь задать вам еще один вопрос: не знаете ли вы, где найти шевалье де Мориньяка? Хотя инструкции, данные Марверту, были предельно ясны, он все же не удержался от второй попытки нагреть руки на этом деле, однако граф де Люз то ли не понял его намека, то ли считал, что не нуждается в содействии следствия. Теперь же следовало вернуться на прямой и тернистый путь, к чему Марверт и прикладывал сейчас все силы. Господин граф, я, как игрок, ничуть не обижусь, если Ваш персонаж действительно уйдет

Бутвиль: Бутвиль был так возмущен намеками судейского и так сосредоточен на основной теме разговора, что не сразу понял, о ком его спрашивают. - Шевалье де Мориньяка? - переспросил он, нахмурившись. - Какого Мориняька? Казалось, будто это имя относится к древней истории - так далеко успели уйти события от момента знакомства графа с отважным гасконцем. Однако, дважды произнеся его имя вслух, Луи-Франсуа опомнился и ответил с усмешкой: - Я даже не сразу сообразил, кого вы имеете в виду! Мы с шевалье де Мориньяком знакомы едва несколько дней... Он отправился... да, кажется, вчера утром... или позавчера? Во времени я что-то совсем запутался, но это можно будет уточнить в гостинице, если вам понадобится... Ах, да, мы узнали, что мушкетеры его величества находятся в здешнем военном лагере, и шевалье отправился искать там своего родича, д'Артаньяна. Предполагалось, что он вернется и сообщит мне, удалось ли им встретиться. Но шевалье так больше и не появлялся. Подозреваю, что среди земляков ему сразу нашлось и место, и занятие, и он забыл о моем существовании. Впрочем, и я тоже подзабыл о нем. Только выговорив все это, Бутвиль спохватился: а зачем вообще-то потребовалось этому хитрому человеку знать что-то про никому здесь не ведомого юнца? Откуда судейский узнал о его существовании? Ему рассказал Каюзак? Или... скрывшийся столь же неведомо куда господин лейтенант де Нуаре? - Но при чем тут Мориньяк? - спросил он раньше, чем подумал, стоит ли это спрашивать.

Марверт: Недоверие Марверта достигло к этому моменту таких размеров, что он был вовсе не уверен, насколько он сумел его скрыть. - Господин де Мориньяк – гасконец и гугенот, - объяснил он, испытующе глядя на графа. – Не знаю, заинтересованы ли в нашем поражении испанцы, но у многих гугенотов есть причины желать его. Он в свою очередь поднялся, стряхивая с одежды несуществующие крошки. - Насколько я понял, вы не очень хорошо его знаете, не так ли?

Бутвиль: Бутвилю очень хотелось поскорее уйти, избавиться от ощущения, что его опутывает липкая сеть, наподобие паутины. К тому, что его личные неприятности только начинаются, он был готов с момента появления на сцене господина де Каюзака. Но допустить, чтобы пострадал посторонний, ни в чем не повинный человек, к тому же выручивший его в трудную минуту, нельзя было. Уже почти от самого выхода Луи-Франсуа вернулся к Марверту, подошел к нему вплотную и сказал, насколько мог спокойно: - Господин де Марверт, вы недавно сами отметили, что не являетесь человеком военным, поэтому я постараюсь вам подоходчивее объяснить. Нет лучшего способа узнать человека, чем вместе с ним оказаться в бою. Несколько минут в этих обстоятельствах могут заменить долгие годы знакомства. Мориньяк пришел мне на помощь, когда я оказался один против шайки мародеров, хотя он мог спокойно проехать мимо. Он очень молод, ему вряд ли исполнилось двадцать, и его главная мечта - поступить в роту мушкетеров его величества. Кстати, в этой роте очень много гасконцев и среди них немало гугенотов. Но король доверяет им охрану своей жизни! Такие люди не умеют хитрить и камня за пазухой не держат. Что же касается до веры, то это дело между Мориньяком и господом богом, а я напомню вам: кроме мятежного герцога де Рогана есть еще, например, верный престолу маршал де Ла Форс, притом оба они гугеноты. А с другой стороны, существует предостаточно добрых католиков, которые желают поражения Франции по своим, сугубо личным мотивам. Я знаю, что вам бесполезно предлагать "не подозревайте!" Но вы хотя бы учтите мои слова.

Марверт: В реплике собеседника Марверт мог услышать только угрозу, а потому ответил не сразу, пытаясь оценить, насколько серьезно ее воспринимать. Конечно, граф де Люз принадлежал к чрезвычайно знатному роду, но даже в самых благородных семействах имеются не только бедные родственники, но и паршивые овцы, козлы отпущения и прочие малоприятные животные. Сейчас он имел дело с темной лошадкой. Решительно, осторожность здесь не помешает. Вступался ли один дворянин за честь другого, или покрывал преступление? Если кинжал прибыл под Ларошель вместе со своим владельцем, то тот не мог не знать, что с ним случилось потом. Да, его могла снять любовница, но его мог похитить и сосед по комнате. Что важнее, боевой товарищ или какая-то сомнительная баронесса, которую все равно к жизни уже не вернуть? - Один из моих лучших друзей – гугенот, - с достоинством произнес Марверт, глядя прямо в глаза собеседнику. – Но я обязан учитывать все возможности, иначе… что было бы проще, чем арестовать ту же самую служанку? Под пыткой, если ее правильно провести, женщина не только убийцей назовется, но и шпионкой, а заступиться за нее некому.

Бутвиль: - "Если ее правильно провести"! - повторил Бутвиль, чувствуя, как злость начинает брать верх над его решением быть сдержанным. - Никогда не мог понять, почему показания, данные под пыткой, считают истиной! Сколько невинных людей было погублено такими "признаниями"? Вы хотите арестовать служанку. Разве вам для этого нужно чье-то согласие или разрешение? Я мог бы за нее заступиться просто потому, что обещал ей помочь в трудную минуту и стараюсь держать слово. Но для вас слово дворянина - не довод... Что ж, сделайте это! А пока вы будете калечить ни в чем не повинную женщину, настоящий шпион и убийца, или целая компания их, будут по-прежнему разгуливать на свободе, творить свои темные дела и посмеиваться над французской Фемидой, которая воистину слепа!

Марверт: - Я хочу арестовать убийцу, - отрезал Марверт, также задетый за живое, - будь он дворянином, мещанином или служанкой. И если мне придется прибегнуть к пытке… По моему опыту, следователю лгут все, и невинные зачастую больше, чем виновные. Несмотря на то, что говорил он вполне искренне, расчет руководил им куда больше, чем гнев. Все поведение собеседника свидетельствовало о прямоте, которую иной назвал бы благородством, и последняя вспышка это только подтвердила. Будучи уверен, что граф де Люз кого-то выгораживает, Марверт решил попытаться воззвать к совести, которой у него не могло не быть. - Мне жаль, ваше сиятельство, что я не вызываю у вас более добрых чувств, но если все же вам вспомнится что-то, что вы позабыли мне рассказать, вспомните, что я также не хочу, чтобы убийцы женщины, столь отважно послужившей Франции, по-прежнему разгуливали на свободе.

Бутвиль: - Как ни удивительно, сударь, и наши цели, и наш опыт в основном совпадают, - усмехнулся Бутвиль, внимательно выслушав речь судейского, на этот раз, кажется, не содержавшую каверзных ловушек. - Невинные, как правило, лгут оттого, что знают, насколько легко сделаться виновным, не сходя с места. Что касается добрых чувств, то вы, судя по всему, заслуживаете их больше, чем другие господа в мантиях, но рана, которую нанесло мне правосудие, скорое и предвзятое, ещё слишком свежа, и на подобные чувства я пока неспособен, уж простите. Так или иначе, я даю вам слово, узнав нечто, о чём смогу рассказать, немедленно вас известить. Вот теперь уже точно сказано было все. Луи-Франсуа глубоко вздохнул и провел рукой по лицу, отводя упавшие на лоб пряди волос. Тут же он вспомнил о так и не найденной шляпе и сообразил наконец спросить у следователя: - Господин де Марверт, позвольте воспользоваться вашей профессиональной наблюдательностью! Скажите, будьте добры, была на мне шляпа или нет?

Марверт: - Шляпы на вас не было, - механически ответил Марверт. – И…как бы это сказать… прошу прощения, если что не так. Так значит, граф де Люз рассчитывал узнать нечто, о чем сможет рассказать? Или это было своеобразное извинение за то, что он рассказать не мог? Так или иначе, рассчитывать на его помощь не следовало, что, впрочем, и так было очевидно. Вопрос: почему? - А я, в свою очередь, обещаю позаботиться о том, чтобы ваш кинжал вернулся к вам как можно скорее. Арно! Появившийся на зов слуга почтительно поклонился, всем своим видом выражая готовность проводить знатного господина до выхода, а то и дальше.

Бутвиль: - Очень рад, что мы поняли друг друга, - слегка улыбнулся Бутвиль. - Однако прошу не забывать, что я собираюсь в ближайшее время уехать из Этре, не менее, чем на месяц. Сегодня время для отъезда уже упущено, но завтра, надеюсь, нам ничто больше не помешает. Если понадобится что-то мне сообщить, вы всегда сможете узнать, где я нахожусь, в ставке герцога Ангулемского. Слегка наклонив голову в качестве прощального приветствия, граф де Люз направился к выходу, как бы не замечая, что слуга господина де Марверта собирается следовать за ним. Во дворе, уже у самых ворот, он остановился, огляделся - котов, которые так его заинтересовали, нигде не было видно. Так или иначе, пушистые драчуны разобрались со своими делами. А люди? Марверт - умный, опытный и проницательный человек, может быть, все-таки стоило рискнуть и рассказать ему все без утайки? Рискнуть судьбой Эмили? - Нет, нет и еще раз нет, - пробормотал Луи-Франсуа сквозь зубы и, не оглядываясь, быстро вышел на улицу. Эпизод завершен ?

Марверт: Оставшись один, Марверт несколько мгновений прислушивался к своему желудку, затем уселся, отломил себе еще один кусок хлеба и, щедро смазав его маслом, принялся жевать, не сводя рассеянного взгляда с покрытой грязными потеками стены. Размышления его были прерваны возвращением Арно. - В гостиницу пошел, - сообщил слуга, проворно собирая грязную посуду. – А гость ваш, как с утра ушел, так и не вернулся. - Угу, - согласился Марверт, допил свое вино и поднялся на ноги. – Эти пилюли, что ты у аптекаря брал – закажи еще, может, пригодится. Он также взял свою шляпу и неторопливо направился к выходу. Эпизод завершен

полная версия страницы