Форум » A la guerre comme à la guerre » Разговор по существу, 17 сентября 1627 года, около 9 утра. » Ответить

Разговор по существу, 17 сентября 1627 года, около 9 утра.

Эмили-Франсуаза де К: Эмили, господин де Бутвиль, Агнесса, потом сьер де Марверт.

Ответов - 67, стр: 1 2 3 4 All

Эмили-Франсуаза де К: Слуги мэтра Бовэ, как оказалось, были не очень усердны – под кроватью было пыльно, и у Эмили тотчас зачесалось в носу. Покрывало приподнялось, к ней прилетел пропавший чулок, заставив вздрогнуть от неожиданности. Умница Агнесса, сообразила убрать, а вот сама она… Графиня де Люз валяется в пыли под кроватью! Рядом с ночным горшком, правда, по счастью, кажется, пустым. Здорово! Эмили подумала, как бы отреагировал ее муж, и не смогла себе представить. Рассердился бы или посмеялся? Все равно ужасно глупо. Вот только… встречаться с вошедшим властным господином ей определенно не стоит.

Марверт: Воплощенная невинность во взоре, особенно после уверенности, с которой горничная встретила его взгляд, никак не могла ввести в заблуждение опытного следователя. Хотя такие игры, к которым прибегали как невинные, так и виновные, были ему не в новинку, на первое время Марверт решил сделать вид, что поверил и благосклонно улыбнулся служанке. - Из Парижа, значит, - добродушно проговорил он, приподнимая полог кровати. На аккуратно застеленном покрывале кучей лежало нарядное платье. Марверт аккуратно снял травинку с заляпанного грязью подола. - Меня Марвертом зовут, - сообщил он, усаживаясь на жалобно скрипнувшую кровать. – Я сам из Пуатье буду. Но вот случилось здесь оказаться, попросили меня заняться этим делом. А ты, милая, отчего здесь обретаешься? Неужто в Париже да такие хорошие горничные не нужны?

Агнесса: Столь резкий переход от официально-подозрительного тона к задушевному Агнессу отнюдь не порадовал, а скорее насторожил. Тем более, что добродушие господина Марверта почему-то за милю отдавало дружелюбием старого лиса, поджидающего у щели курятника глупенького цыпленка. - Так я ж ведь родилась только в Париже, - развела она руками, - а выросла-то я в Кале, там меня господин барон в услужение к своей супруге и нанял. Я в гостинице работала, а господа там как раз остановились, и баронесса, упокой, господи, ее душу, служанку свою рассчитала… что-то ей не понравилось… - Агнесса вздохнула и перекрестилась. – Ну а от хороших денег кто ж откажется! Вот теперь новое место искать придется. Господин барон уж пообещал рекомендации дать. – И, упреждая возможный вопрос о том, почему на кровати лежит господское платье с запачканным подолом, да кто его носил – еще раз вздохнула и уже с надеждой в голосе проговорила: - Тут вот у его сиятельства графа де Люза жена молодая, а горничной у нее нету, так она ко мне за помощью прибегала, платье вот одалживала… может, попробовать к ней наняться? Как вы думаете?


Марверт: В этот самый момент Марверт решил, что Агнесса ему категорически не нравилась. Глупостью ли был вызван ее вопрос, или, напротив, тем презрением, которое умные люди так часто испытывают к своим ближним – не имело значения. С такой станется подзаработать, показывая труп госпожи каждому встречному-поперечному. И, хотя желание нажиться на вещах покойной еще не могло быть причиной желать ее смерти, Марверт уже готов был записать горничную в соучастницы. - А это уж ты сама лучше знаешь, - сказал он с понимающей ухмылкой, – возьмет ли граф де Люз любовницу в услужение к жене. Что он за человек? С попытками скрыть свою вину, «обнаруживая» преступление, Марверту также приходилось сталкиваться не раз. В молодые годы он, может, и позаботился бы о том, чтобы занять позицию между подозреваемой и дверью, но сейчас в этом необходимости не было: деваться девице было некуда.

Агнесса: - Какую любовницу? – удивленно спросила Агнесса. Изображать недоумение девушке не пришлось: с того момента, когда они с Бутвилем притворялись воркующими голубками, случилось столько событий, что этот эпизод начисто вылетел у нее из головы. Она никак не связала себя с гипотетической любовницей графа, тем более что сама-то совершенно точно знала: она ею не была никогда, если уж на то пошло – так она была любовницей совсем другого человека, который и занимал все ее мысли… Поэтому несколько мгновений Агнесса смотрела на Марверта с полным и искренним непониманием… и только потом до нее дошло, что судейский проныра имеет в виду ее саму! Конечно же… арка… две кумушки… обнимающий ее за плечи Бутвиль… прогулка в поля… Без сомнения, г-ну Марверту об этом кто-то уже насплетничал. Но, позвольте, ведь горожанки не могли видеть лица графа! Он ведь стоял спиной к улице, а потом надвинул шляпу на лоб. И на прогулке их никто не видел, разве что издали. Так откуда же?.. Стараясь припомнить подробности той сцены, чтобы, по крайней мере, не ляпнуть лишнего, Агнесса как-то позабыла отвести взгляд широко открытых глаз от Марверта – и, сказать по правде, выглядела она в этот момент исключительно правдоподобной озадаченной глупышкой. Играй она ее специально – пожалуй, вышло бы гораздо хуже.

Марверт: Марверт ответил не сразу, внимательно разглядывая собеседницу. Изумление ее казалось неподдельным, да и не мелькнуло в ее глазах ничего, что указывало бы на холодный расчет. Либо девица прямо таки демон в юбке, либо… Марверт мысленно проклял свою невнимательность: скорее всего легкая интрижка не связывалась для Агнессы со словом «любовница». В сведениях своих он не сомневался: кумушка Аннет, описавшая Бернару шикарного кавалера рыжей горничной, назвала также и имена, которыми снабдила ее Наннина. - Любовница господина барона, - язвительно произнес он, предоставляя Агнессе самой решать, как понимать его иронию: то ли он считает, что она врет, то ли смеется над самой идеей, что ее связь с хозяином могла остаться незамеченной. - Кстати, расскажи-ка мне поподробнее, когда твои хозяева видели друг друга в последний раз? Как он и говорил Сен-Фалю, муж покойной занимал в списке его подозреваемых почетное первое место.

Агнесса: Агнесса растерянно моргнула – то собеседник говорит о любовнице графа, то о любовнице барона… Сам запутался или ее пытается запутать? - Простите, сударь, я что-то никак не пойму! – взмолилась она. – О чьей любовнице вы говорите? У господина Кюиня есть любовница? Или у господина графа? Про господ-то я вам все расскажу, что помню… третьего дня они виделись, за день до… до смерти госпожи. Четырнадцатого, стало быть. Да вы хоть самого господина барона спросите, он вчера вернулся…

Марверт: Кровать снова угрожающе скрипнула, когда Марверт поднялся, обеспокоенно глядя на Агнессу. Раз явившись, мысль, что та просто не понимала своего положения, уже не желала оставлять его. - Дитя мое, - мягко произнес он, - я всего-навсего хотел сказать, что господин граф навряд ли возьмет в служанки жене ту, с кем обнимался по подворотням. Новобрачный ведет себя не так, как муж, так что вряд ли ты сможешь получить такое же место при графине де Люз, как при баронессе де Кюинь. К сожалению, мир куда более жесток к внебрачным связям женщины, чем к амурным делам мужчины. Тебя обвинят в грехе, ему припишут легкий грешок. Марверт сочувственно положил руку на целомудренно прикрытое шалью плечо Агнессы. - Если даже мне, приезжему, про тебя уже рассказали много ерунды… боюсь, приличное место в этом городке тебе уже не найти.

Агнесса: Кто-кто, а Агнесса лучше всех знала, какого мнения о ней господин граф де Люз и насколько далеко простирается его доверие. К тому же и искать новое место она пока не планировала. Но уж коль скоро ей удалось убедить г-на Марверта в своей наивности – пусть даже и ненамеренно – этим следовало воспользоваться. Интересно все же, судейский и впрямь ей посочувствовал или просто прикидывается? - Вон оно что! – протянула девушка, пожимая плечами и как бы невзначай отодвигаясь чуть подальше. – Ну конечно, чего и ждать в таком городке, как не сплетен по любому поводу! Придется – вернусь в Кале, в гостиницу. Хозяйка меня ценила, примет… Мне, сударь, не привыкать в жизни самой пробиваться. Агнесса секунду помолчала, собираясь с мыслями, и вскинула на Марверта честные глаза. Задачу упрощал тот факт, что она и собиралась говорить чистую правду… ну, почти правду, разве что немножко приукрашенную. - Только вот наврали вам, сударь, не было у меня с его сиятельством ничего. Я ж перепугалась тогда до смерти… думаю, обвинят в том, что это я госпожу жизни лишила… а чего искать-то, кто за меня заступится? Уж вам ли не знать, как это бывает! Ну я и решила попробовать дознавателю понравиться, думаю, тогда-то напраслину взводить не станет. - Девушка виновато потупилась. - Знаю, дурно поступила, но его сиятельство был так добр, что только посмеялся. Обиды не усмотрел, вот, даже невесте помогать позвал. Я ведь не знала, что у него невеста есть! А госпожа де Люз такая женщина добрая и милая… вот чтоб мне пропасть, если я ее хоть чем обижу! Последняя фраза была искренней уже на все сто. Агнесса в самом деле испытывала к новоиспеченной графине де Люз самые теплые чувства. То, что эта самая графиня в данный момент пряталась под кроватью, дела не меняло.

Марверт: Как известно, выскользнуть из хватки французского правосудия не так просто, и попытка Агнессы отстраниться привела лишь к тому, что рука Марверта покоилась теперь чуть выше ее локтя. - Перепугалась, значит, - протянул он, оглаживая грубую ткань. – А меня, значит, не боишься? Пальцы Марверта сомкнулись на предплечье молодой женщины, и он сделал шаг назад, вынуждая ту последовать за ним и также усесться на кровать. - А теперь, милая, - сказал он, - расскажи-ка мне поподробнее про эту их встречу третьего дня. Где они виделись, когда? Все подробности, которые сможешь припомнить. История Агнессы выглядела в глазах Марверта не более подлинной, чем монета в три су, но некоторые ее подробности были чрезвычайно занимательны. Надеюсь, что мое игровое преимущество в физической силе и общественном положении позволяет мне допустить, что Агнесса была вынуждена подчиниться, но если я ошибся, я готов переписать пост.

Агнесса: Вынужденная подчиниться – кто его знает, этого чиновника, начнешь упираться, как бы чего похуже не придумал – Агнесса только постаралась сесть насколько могла далеко и поплотнее закуталась в шаль. Несколько лет назад ее такое поведение и впрямь бы напугало… но это было давно. - Вас-то? Честного человека чего ж бояться… - она покосилась на Марверта. – Значит, встреча… Здесь они виделись, в этой самой комнате, утром, стало быть, еще рано было. Я госпожу как раз причесывала. Господин барон уже совсем был одет, в плаще и шляпе, поздоровался, сказал, что уезжает друга повидать и вернется через день-два. И уехал.

Марверт: «А граф де Люз, стало быть, не честный человек», - мысленно усмехнулся Марверт, но комментировать не стал. Чиновник, составлявший протокол обнаружения трупа, особо отметил в нем, что, согласно показаниям служанки, любви между супругами не было. Утверждение это, несомненно, нужно было проверить, но словцо «виделись», отдельные комнаты и шашни с горничной его подтверждали. - Служитель правосудия и должен быть честным, - наставительно произнес он, - и отвечать ему тоже следует честно. Пришел, сказал, что уезжает, и ушел? Даже имени друга не упомянул? Ни куда едет? Марверт придвинулся ближе к Агнессе и доверительно положил руку ей на колено. - Расскажи мне все без утайки, милая, - попросил он. – Тебе-то нечего бояться, если ты ни в чем не виновата.

Агнесса: Агнесса не без труда сдержалась, чтобы не отодвинуться еще раз. Увы, разыгрывать недотрогу сейчас совсем не ко времени. Впрочем, за руку ее больше не держали - спасибо и на том. - Упомянул, сударь, а как же! Сказал, едет к другу в Нуаре, поместье, вроде бы. Вы уж простите, если отвечаю путано, не вчера ведь дело было, если б мне тогда знать, что это важно… А господин барон не очень-то супруге отчитывался. Ну так и она тоже… как барон уехал, так и часа не прошло, как она тоже велела карету закладывать. – Агнесса помолчала, как бы припоминая. На самом деле то, что она собиралась сейчас поведать судейскому, еще вчера вечером было в деталях обговорено с самим г-ном де Кюинем. – Еще сказала… как же она сказала… А, вспомнила! Сказала, что барон, дескать, слишком самоуверен, и ее долг как примерной супруги – уберечь его от ошибки. Я еще переспросила – какой ошибки? А госпожа… госпожа… Ой! – Агнесса вскинула на Марверта растерянный взгляд. – Ох, сударь, как же я забыла-то… Госпожа ведь на это сказала, мол, господин барон считает, что поймать английского шпиона не труднее, чем затравить зайца… Ох, что же это получается-то?!

Марверт: - Что же это получается? – переспросил Марверт с неподдельным интересом. Получалось, если верить горничной, нечто странное: господин барон тем или иным способом узнает, что его старый приятель – английский шпион. Господин барон не сообщает об этом капитану городской стражи в Этре, конно-полицейской страже или, на худой конец, лейтенанту мушкетеров. Он сообщает об этом своей жене, и на следующее утро отправляется этого шпиона ловить. Пусть так, и не такие глупости люди порой делают. Но вот почему, вернувшись с увенчанным лаврами челом и узнав о смерти супруги, вмешавшейся, по всей видимости, в его дела, он ни звуком не обмолвился о происшедшем? Мэтр Бовэ, тот даже не подозревал, что его постоялец был ранен, стало быть, перевязку мог сделать либо верзила Карл, либо вот эта самая Агнесса. Трудно поверить, что эта последняя ничего не знает, хотя, опять же, не невозможно. Некоторые похваляются своими ранами, некоторые скрывают их, как нечто позорное, некоторые даже упускают случай покрасоваться в чужих глазах, похваставшись успешной поимкой шпиона, хотя такие люди скорее посвятили бы в свои дела военного, а не жену. - Что же это получается? – задумчиво повторил Марверт и придвинулся еще ближе.

Агнесса: - Так ведь, сударь, получается, что тут… - Агнесса испуганно понизила голос, - англичане замешаны… Я-то ведь только то и знаю, что случайно слышала, кто ж с горничной о важных делах говорить будет. Получается, госпожа сама себе беду накликала! Ведь помню, как они с господином бароном ссорились, он ей велел в гостинице сидеть и носа не высовывать, а госпожа еще потом ворчала, что, дескать, ее дурой считает, а сам-то… Ну и вот, а вчера господин барон вернулся раненый, я ему повязку меняла да одежду стирала. Он как услыхал, что госпожу убили, да что она в Ла Жарн ездила… аж в лице переменился! Выходит, шпион-то его ранил, а госпожу… госпожу… - Агнесса перекрестилась. – Господи Иисусе, да ведь я как бы не убийцу во дворе видела! Страх какой…

Марверт: - Баронесса ездила в Ла Жарн? – умозаключения горничной Марверт не то, чтобы пропустил между ушей, но думать об этом сейчас было не нужно. Похоже, историей про шпиона барон с ней не поделился, что вполне объяснимо в человеке, требовавшем, чтобы жена не покидала гостиницу.

Эмили-Франсуаза де К: Эти двое там, в комнате, все говорили и говорили... Поначалу мадам де Бутвиль думала только о том, как бы не чихнуть. К разговору особенно не прислушивалась, но привычно отмечала: «Марверт из Пуатье. А Агнесса, значит, в Париже родилась. Как ее в Кале то занесло?» Потом… «Возьмет ли граф де Люз любовницу в услужение к жене». Слова укололи неожиданно больно. Так больно, что Эмили закусила собственный кулак. Агнесса – любовница… Луи?.. Дышать стало трудно. Неужели их близость, и восторг, и нежность, и необъяснимое чувство единения и родства не значили ничего, и в волшебную страну он водил… кого попало?! Его сиятельство был добр и посмеялся… Мужчинам позволены шалости со служанками, это пустяки… так бывает, так принято. Любовница и отца, и мужа… Конечно, Агнесса не обидит ее! Графиня де Люз не ровня горничной. Но отчего так хочется плакать? Никогда в жизни Эмили де Кюинь не приходилось ревновать, и потому она не знала названия гложущей ее жгучей обиде. А двое там, в комнате, все говорили и говорили о бароне, шпионах, англичанах, убийцах, и в какой-то момент Эмили захотелось просто вылезти и уйти, но тогда бы пришлось что-то объяснять судейскому, а этого она бы сейчас не сумела.

Агнесса: Агнесса старательно закивала. Кажется, господин судейский все-таки сосредоточился на допросе и отвлекся от нее самой... это ее устраивало как нельзя больше. - Только до самого Ла Жарн мы не доехали, так поблизости какая-то гостиница есть, похуже этой... вот госпожа там велела остановить. - Агнесса подняла глаза к потолку. - Как же ее... Что-то красное, что ли... А, вспомнила! "Красная голубятня". Девушка позволила себе улыбку с точно отмеренной дозой робости и наивности: вот, мол, как я стараюсь ответить на все ваши вопросы, сударь! - И она там, по-моему, кого-то ждала. А мне велела в карете оставаться. Только какой-то дворянин зачем-то мне крикнул, что госпожа порвала юбку... так что я в гостиницу прибежала, а госпожа меня выругала и обратно отправила. Вот.

Марверт: Марверт ответил не сразу, но задумчивое выражение его лица вовсе не отражало работу мысли. Непокорный желудок вновь попытался взбунтоваться, и на несколько мгновений Марверту пришлось отвлечься от беседы. Поднявшись на случай, если все же придется бить отступление, он неторопливо прошелся по комнате. - Выругала, значит, - протянул он, - как если бы она не хотела, чтобы ты ее видела. И что же ты видела-то? Дождалась она кого-нибудь? Благодаря счастливой случайности у Марверта имелся независимый свидетель поведения баронессы в «Красной голубятне», и проверить показания Агнессы не составляло труда. Понятно было также, что распоряжение своей госпожи она не выполнила, хотя история с «каким-то дворянином» была грубовата – возможно, не случайно.

Агнесса: - Госпожа разговаривала с каким-то дворянином, - Агнесса украдкой перевела дух, поскольку настойчивое желание г-на Марверта сократить расстояние ее не то чтобы пугало, но на нервы все же действовало. - Уж я не знаю, его ли она ждала, не его, а разглядеть я не успела. Только что темноволосый и одет богато. - Девушка виновато пожала плечами. Говорить судейскому, с кем, судя по всему, беседовала баронесса, она не собиралась - не может же простая горничная знать в лицо принца крови! - А госпожа, кажется, очень нервничала... Ну а потом мы сюда вернулись.



полная версия страницы