Форум » A la guerre comme à la guerre » Между молотом и наковальней. 19 сентября 1627 года, после полудня » Ответить

Между молотом и наковальней. 19 сентября 1627 года, после полудня

Richelieu:

Ответов - 52, стр: 1 2 3 All

Людовик XIII: Изловить негодяев, позволивших себе угрожать гугенотам, и устроить показательную экзекуцию было бы благотворным деянием для поддержания дисциплины, однако Обэ не мог назвать их имён. Да и на смену одним пришли бы другие, третьи, которые рано или поздно осуществили бы свои угрозы, тем самым усугубив шансы королевских войск на быстрое взятие крепости вспыхнувшим недовольством. - Я полагаю, месье, - Людовик обернулся к кардиналу, нарочито избегая имён и титулов, - что следует дать понять этим господам недопустимость их поведения. Мушкетеры или гвардейцы легко справились бы с этим. Вы согласны?

Richelieu: – Бесспорно, – не моргнув глазом согласился Ришелье, хотя на самом деле он был уверен в обратном. Как, спрашивается, могут те или другие указать что бы то ни было невесть кому? Однако упускать возможность порадовать г-на де Тревиля он не собирался, пусть даже ради этого надо было тщательно подбирать обороты: один раз опустить почтительное обращение к монарху допустимо, но два – уже рискованно. Поэтому кардинал тут же перевел взгляд на своего капитана. – Если не ошибаюсь, господам мушкетерам эта задача вполне по силам, ведь их лагерь находится у самого Этре. Возможно, господин де Тревиль сумеет даже узнать, кого винить в этом безобразии.

Людовик XIII: - Да. Пусть приставят пару мушкетёров к вашему... духовному отцу, - произнёс король, задумчиво разглядывая Обэ. - Что ещё будет красноречивее этого знака расположения к последователям Кальвина. Будучи верным сыном Римской Церкви, Людовик отличался терпимостью к протестантам, привечая их как в армии, так и при дворе. "Если бы они не полагали, что мы готовим им второй Монсегюр", - как-то пожаловался он кардиналу, получив очередное известие о выходках гарнизона одной из крепостей, отписанных им по эдикту Генрихом Великим. Теперь же важно было показать не только своим подданным-реформатам, но и князьям Германии и королю Швеции, верным, хотя и алчным союзникам Франции, что осада Ла Рошели была отнюдь не преследованием их собратьев по вере, но принуждением мятежников к послушанию короне. - И было бы недурно, если бы этот эпизод осветили в своих депешах послы Провинций и Швеции, - тихо, так чтобы его слышал лишь Ришелье, добавил король. Он улыбнулся рыбаку, неловко переминавшемуся с ноги на ногу перед "офицерами". - Полагаю, присутствие вояк господина де Тревиля покажет негодяям, что не следует угрожать ни вашему пастору, ни кому бы то ни было из честных подданых его величества.


Dramatis personae: Кавуа едва заметным кивком поблагодарил патрона. Ему совсем не улыбалось приставлять гвардейцев, и без того заваленных делами службы, к какому-то господину Шампу. Хотя перспектива увидеть Этре залитым кровью и ощутить на себе всю ненависть местного населения была намного хуже. Следовало быть внимательней и, пожалуй, расспросить своих людей - вероятно, кто-то уже успел ознакомиться с этими слухами. Рыбак тем временем заметно приободрился и снова переломил поясницу в поклоне: - Уж куда как славно было бы, господин офицер, где уж им тогда будет!.. Не по людски это, чтобы пастора резать. Спасибо вам, господин офицер, я как знал!..

Richelieu: Говоря откровенно, Ришелье предпочел бы, чтобы его величество был немного туманнее в своих обещаниях. А еще лучше – ограничился бы общими словами. Решать на ходу сложные задачи – занятие неблагодарное, и сравниться с этим может только необходимость указывать королю, что предложенный им выход из положения может повлечь за собой последствия, которые окажутся ненамного приятнее самой проблемы. Забудем, чего может хотеть протестантский пастор. Что подумают добрые протестанты Этре, если за господином Шампу повсюду будут следовать два мушкетера? Что про это подумают сами мушкетеры, чьей почетной обязанностью было все-таки охранять монарха, а не какого-то гугенота – гадать было не нужно. На ком они свои чувства выместят – тоже. И это, к сожалению, переходило те границы, в которых кардинал готов был позволить капитану королевских мушкетеров сесть в лужу. - Возможно, господин де Тревиль предложит другой путь, - предположил он. – Менее обременительный для господина пастора, которому, как служителю церкви, должно нелегко даваться соседство с людьми военными. И тут у него возникло опасение, что все остальные решат, что он сам этот путь уже нашел.

Людовик XIII: Именно так и подумал Людовик. Он умел слушать и слышать и даже смирять гордый нрав, когда доводы разума подсказывали ему согласиться с иным мнением, но сейчас он был уверен в собственной правоте. Решение монарха подразумевало широкий, даже слишком широкий жест в сторону неизвестного еретика, но некоторая театральность могла быть уместна не только в Бургонском отеле, но и в политике, особенно если получит правильные отклики у нужных зрителей. - Я переговорю с ним, - сухо заметил король. - Не знаю, станет ли капитан возражать, получив прямой приказ. Ещё как станет, тут же подумал он. Гасконцы не были бы собой, не вступай они в спор с кем угодно, хоть с самим Господом Богом. Во многих делах это могло послужить на руку тем, кто их направлял, но нередко доставляло головную боль, по сравнению с которой даже знаменитые мигрени Ришелье казались легким недомоганием. - Вы, как я вижу, придерживаетесь иного мнения, не так ли?

Richelieu: Ришелье мысленно выругался – предлагать перед каким-то рыбаком, завороженно слушающими гвардейцами и тщательно сохранявшими бесстрастное выражение лиц мушкетерами что-либо, противоречащее монаршей воле, было дурной политикой. Тем более, что сам Обэ явно задумался, кто может приказывать капитану королевских мушкетеров, и, судя по проглянувшей в его глазах опаске, быстро смешавшейся с хитринкой, пришел к правильному выводу. – Мое мнение, – кардинал отступил на шаг, обозначая еле заметный поклон, но также и начиная уводить короля от рыбака, – диктуется только подтвердившимся сомнением в пришедшей мне раньше в голову мысли относительно как раз этого пастора. В армии ведь немало приверженцев протестантской веры?.. Мыслью это назвать было еще нельзя – так, первым намеком на возможность, и Ришелье отнюдь не кривил душой, говоря, что колеблется. Но каменные лица королевских телохранителей не оставляли сомнений в том, что их грядущие перспективы совсем не вдохновляли. Поведение рыбака и мушкетеров согласовано

Людовик XIII: Нередко направление мысли Ришелье королю становилось понятно с полуслова, но сейчас он с трудом улавливал, что именно желал сказать кардинал. - Да. И вы прекрасно это знаете. Говорить при рыбаке, не раскрывая своего инкогнито, становилось все труднее, и Людовик последовал за министром, отступив на несколько шагов от любопытных ушей как гугенота, так и гвардейцев в голубых и красных плащах. - Полагаете, лучше будет доверить эту миссию им? - предположил король, ещё больше понизив голос. - Мне не нужна резня под боком, наш друг Роан имеет агентов повсюду в Они, и спровоцировать бунт рядом с лагерем... Сами знаете, во что это выльется.

Richelieu: – Именно об этом я и думал, сир, – заверил кардинал, отступая на мокрый песок, так что следующая набежавшая волна лизнула его ботфорты. – Единоверцы господина пастора будут, я думаю, более доброжелательны и прилежны, и винить их в злом умысле в случае неудачи местному населению будет труднее. Пусть их представители пригласят господина Шампу в ближайший лагерь в целях духовного утешения и наставления солдат-гугенотов – и тогда злоумышленникам будет непросто до него добраться. Сам пастор тем временем станет, получив столь очевидный знак королевского признания, несколько терпимее, а горячие головы, давшие повод для опасения, поостынут. Предположение его величества придало, однако, размышлениям его министра новое направление, и Ришелье нахмурился. Что, если главная угроза для господина пастора исходила отнюдь не от королевских солдат?

Людовик XIII: Несколько мгновений Людовик хранил молчание, обдумывая сказанное, после чего, оглянувшись на Обэ, с напряженным любопытством рассматривавшего беседовавших "офицеров", ответил: - Возможно, вы правы, господин кардинал. Хотя мушкетёры выглядели бы ещё более красноречиво. Довольны ли будут подопечные Тревиля подобным поручением, короля не волновало. После всех их выходок, преступная мягкотелость, которую он доселе проявлял в их отношении, должна была быть искуплена чем-то малоприятным, хотя и необходимым. - Но сперва стоит убедиться, что этот отец Шампу не вложит в головы своих духовных чад ничего, что нам было бы неугодно.

Richelieu: Ришелье снова поклонился. Король был, бесспорно, прав, но не был же этот пастор таким болваном, чтобы призывать солдат к бунту? Кто-нибудь да донесет! Но предложение его величества давало кардиналу возможность нейтрализовать еще одного из своих недоброжелателей. – Возможно, отец Сюффрен согласился бы с ним побеседовать, дабы это понять, – задумчиво проговорил он. – Что же до господ мушкетеров… если есть хоть малая вероятность бунта, капитан де Тревиль сам, я уверен, пожелает увеличить наружную охрану ратуши. Достаточно будет присовокупить к этому патруль, чтобы заверить добрых и не очень добрых жителей Этре, что их король печется о безопасности горожан ничуть не менее, чем о своей. По-прежнему полагая, что охране монарха следует заниматься своим делом, а городской страже – своим, Ришелье не мог не признавать, что задуманный его величеством ход должен был, даже с учетом предлагаемых им поправок, произвести немалое впечатление как на послов, так и на местное население.

Людовик XIII: Несмотря на все разумные доводы, Людовик был убеждён, что народ никогда не поднимет на него руку. Могли бунтовать гугеноты против того, что считали притеснениями своей веры, пейзане и горожане выражали недовольство очередными податями, но плохи всегда были министры и советники с фаворитами, но монарх - никогда. И даже участь последнего Валуа и собственного отца казалась ему исключением из правил, ибо он искренне полагал, что Клемана и Равальяка подучили люди, бывшие слишком высокородными, чтобы выражать народные чаяния. Потому-то мнение Ришелье об усилении охраны он пропустил мимо ушей, заметив про себя, что стоит ещё раз напомнить кардиналу о необходимости увеличить число гвардейцев. - Что ж, переговорите с отцом Сюффреном, - кивнул король. - О патруле я распоряжусь сам. Развернувшись, он зашагал обратно к своему неожиданному собеседнику. - Думаю, милейший Обэ, вы можете более не беспокоиться за своего пастора. Ни его, ни прочих ваших собратьев не тронут, обещаю, - ласково, в меру своих способностей, сказал Людовик, поспешив добавить, - конечно же, если ни почтенный Шампу, ни вся его паства не станут злоупотреблять доверием короля.



полная версия страницы