Форум » A la guerre comme à la guerre » Всегда приятно оказаться там, где тебя не ждут. 14 сентября 1627 года » Ответить

Всегда приятно оказаться там, где тебя не ждут. 14 сентября 1627 года

Жак де Рен: Деревня Ла-Жарн. Трактир «Белый Гусь». Сразу после эпизода Кому суждено быть повешенным.

Ответов - 46, стр: 1 2 3 All

Жак де Рен: Промозглый сентябрьский день выдался на редкость противным. Холодный ветер, пробирающий до костей с самого утра, мелко моросящий дождик, щекочущий лицо, а некоторым действующий на нервы. А у такого, как мсье де Рен, он был испорчен еще и убежавшей и от него кокетливой прелестницей, с которой капитан намеревался приятно провести ближайшие пару часов. Искать ее по всему селению у офицера не было ни сил, ни желания. Де Рен проверил посты, отослал ко всем чертям двух своих приятелей, желая побыть в одиночестве, и сейчас сидел, обедая в лучшем трактире Ла-Жарна под названием «Белый Гусь». Капитан с удовольствием запивал свое горе бутылочкой отменного терруа премьер-крю. А заедал его большой жареной курицей и ядреным зеленым луком, а так же сытной яичницей с приправами. Сквозь занавешенное каплями осеннего дождя окно, мужчина кинул унылый взгляд на серое небо. Кажется, в эту минуту он глубоко задумался о чем-то. То ли о предстоящих военных действиях, то ли о том, что в эту минуту делает миленькая девица, за которой он пытался ухлестывать сегодня утром...иными словами, Бог знает о чем. Однако, рассудив, что сейчас он сидит в лучшем трактире деревни возле теплого камина, освещавшего это темное, в виду отсутствия солнца, помещение, уплетает за обе щеки превосходный обед, и утоляет жажду не менее добротным вином, капитан заставил себя отогнать прочь свою печаль, тряхнуть головой, и, произнеся что-то вроде "Эх", налить доверху еще один стакан, сразу затем осушая его.

Арамис: Нет греха в том, чтобы таскать каштаны из огня чужими руками, в этом Арамис был совершенно уверен. Правда, в данном случае речь шла не совсем о руках… Мушкетер собирался выйти из очень неприятной ситуации, в которую попал по вине милейшей жены мельника из Ла-Жарн, Нинет, убежавшей к нему от мужа, при помощи имени Атоса, лошади Базена и небольшой хитрости. Вышеупомянутая «небольшая хитрость» ехала рядом (на лошади Базена), совсем не подозревая об истинных мыслях того, кто так любезно вызвался сопроводить ее к господину Атосу. Подобная доверчивость донельзя умилила Арамиса, и он даже начал придумывать по дороге импровизированную проповедь на тему: «Устремляясь душой к Господу, смело вверяй себя его воле». Умилила, но не заставила отказаться от своих намерений. - Помните, - негромко обратился он к своей спутнице, спешившись у трактира «Белый гусь». – Важно, чтобы вас считали моим слугой, иначе у нас могут быть неприятности.

Эмили-Франсуаза де К: «Неприятности…» - хмуро думала мадемуазель де Кюинь, также спешиваясь и привычно забирая у Арамиса поводья его коня. – «У кого-то могут быть, а у кого-то продолжаются…» - Я помню, сударь, все в порядке. Эмили с ужасом представляла себе встречу с Атосом. Эта бесстрастная манера разговаривать, б-р-р… А ведь она всего-то хотела спросить у него о д’Артаньяне. Как она будет объяснять свое появление? А что она скажет д’Артаньяну? Может, гасконец и не пошлет ее ко всем чертям, но, уверенный, что надоедливая девица осталась под покровительством графа де Люза и герцогини Ангулемской, точно ей не обрадуется. При мысли о Бутвиле девушке стало совсем худо. Вот кто, наверное, презирает ее и считает неблагодарной… И что сможет сделать для нее гвардеец, если даже захочет? Но деться ей некуда. В кармане осталось два пистоля, а из способов, которыми можно было бы найти дядю, в голову приходит только один: встать посреди площади и покричать Давенпорта. Счастье, что этот мушкетер, Арамис, согласился ей помочь. Подбежавший трактирный слуга забрал у девушки лошадей, и она шагнула вслед за мушкетером.


Эжен де Сен-Фаль: Голубой мушкетерский плащ Эжен приметил, уже въезжая в деревушку, но, когда он спешился под раскачивающейся на ветру вывеской с изображением не то очень длинношееей чайки не то крайне коротконогого журавля, у коновязи остался лишь белобрысый потрепанный мальчуган, деловито охлопывающий оставленного на его попечении жеребца к вящему недоумению его, явно куда менее родовитого собрата. Бросив мальчишке поводья, Эжен поспешил внутрь. – Ах черт! Прошу прощения, сударь! Резко распахнутая дверь врезалась во что-то слишком мягкое, чтобы оказаться бочкой или колонной. Несложно было догадаться, что мушкетер не успел далеко уйти.

Арамис: Пропустив спутницу вперед (все-таки дама, хоть и и в мужском наряде), Арамис только открыл рот, дабы потребовать стол, вина и какой-никакой еды, как вдруг его толкнули в спину. Кое-как притормозив свое падение за счет мягкого плеча спутницы, в который оказалась впечатана его голова (перо на шляпе при этом непоправимо пострадало), Арамис гневно воззрился на молодого человека, явившегося виновником происшедшего. - Прошу прошения? Возмущенно прошипел он. - Вы толкаете меня, сударь, и считаете, что достаточно попросить прощения? Где, тысяча чертей, вас учили манерам?

Эмили-Франсуаза де К: Эмили, которая, входя в дверь, мрачно мечтала о скамейке, чтобы сесть и о пылающем камине, чтобы наконец согреться, взвизгнула от неожиданности, когда ее в прямом смысле слова боднул в плечо мушкетер. До крайности удивленная таким его маневром, она попыталась одновременно повернуться к Арамису и удержаться на ногах, сделала еще несколько шагов, врезалась спиной в стол и, издав изумленное «Ой!» и пытаясь за пресловутый стол уцепиться, осела на пол.

Эжен де Сен-Фаль: В первое мгновенье Эжен откровенно растерялся. Женский визг, совершенно, с его точки зрения, незаслуженный упрек мушкетера, мельком замеченный силуэт трактирщика, застывшего посреди полутемной залы с кувшином в руке, неспешно спорхнувшее на пол обломанное белое перо, юный паж… или не паж? – Прошу прощения, – повторил он, таращась на сидевшего на полу мальчика. – Су-сударыня? Ни одной женщины в кабаке не обнаружилось, но кто-то же визжал? Юноша повернулся было к мушкетеру с еще не оформившейся мыслью на губах, когда он осознал весь смысл произнесенных тем слов. Кровь бросилась ему в голову, и он резко шагнул вперед, едва не задев того плечом. – Манерам, меня? Там же, где и вас, несомненно! Неужто мне надо заделаться турком и коленопреклоненно молить о снисхождении столь важного господина? – Сорвав с головы шляпу, он отвесил мушкетеру шутовской поклон, напрочь забывая о цели своей поездки. – Эй, трактирщик! Разожги огонь, быстро, эта дверь посмела коснуться высочайшей задницы, ее надо немедленно спалить! Камин пылал вовсю, но молодого человека это ничуть не обеспокоило – как и вопрос, в самом ли деле мушкетер сумел распознать в едва встреченном незнакомце дворянина не самой высшей пробы.

Жак де Рен: В то время, как послышался женский визг и возня у входа в трактир, капитан обгладывал жирную куриную ножку, а потому почти все происшедшее оставило его равнодушным, пока до его слуха не долетели яростная ругань мушкетера и гневные слова дерзкого юноши, виновника происшествия. Тупо смотрящий все это время на незадачливую троицу, офицер допил оставшееся на дне стакана вино, вытер рот, и поднялся из-за своего столика. Иначе неизвестно, до чего могла довести эта перепалка. Зная крутой нрав мушкетеров короля, офицер мог предполагать, что вряд ли оскорбленный носитель голубого плаща не захочет ответить обидчику тем же, если не хуже. А потому де Рен счел своим долгом вмешаться. Раз уж, кроме него, капитана французской армии, здесь не наблюдается лиц, которые могли бы следить за порядком, то кому, как не ему, делать это. Размахивая своими большими ручищами, офицер приблизился к двум ссорящимся дворянам, и воззрился на них грозным взглядом своих темно-зеленых глаз. - Что здесь происходит, господа? - басистым голосом спрашивал капитан, - Какого рожна тут петушитесь? Затем, обратив внимание на все еще сидящую на полу переодетую девушку, де Рен, видимо, решивший проявить учтивость по отношению к наиболее пострадавшему из всех троих, и о котором двое других забыли, увлекшись отстаиванием своей наиблагороднейшей чести, подошел и протянул бедняге руку, помогая подняться. - Все в порядке...молодой человек? - ус капитана немного дернулся, а левый глаз слегка прищурился, словно бы ему что-то показалось. Но, еще какое-то мгновение посмотревший в лицо «пажа», офицер ничего не заподозрил, уже и забыв, что в трактире нету дам, а визг, который он слышал, принадлежал, несомненно, женщине. А потому, совершенно спокойно, принял мадемуазель за месье. После чего вновь переключил свое внимание на мушкетера и его обидчика.

Арамис: Услышав из уст юнца подобную дерзость, прибавив к этому ощутимый толчок, которого удостоилась его спина, Арамис счел себя вполне вправе растолковать невежде азы хороших манер. И если это придется сделать при помощи шпаги, что ж - тем хуже для мальчишки. - Вот что, господин неуч, я не имею чести вас знать, но мое имя Арамис, королевский мушкетер роты де Тревиля, и не в моих правилах спускать кому бы то ни было дерзости! При этих словах Арамис смерил своего собеседника насмешливым взглядом, отметив про себя и его горячность, и молодость. Впрочем, первое вполне объяснялось вторым. - А посему, - продолжил он. - соблаговолите-как выйти со мной на улицу, под дождичек, если он не охладит вашу буйную голову, то клянусь, это сделаю я! С изысканно - ядовитой любезностью мушкетер сделал приглашающий жест в сторону злополучной двери, послужившей в этот вечер настоящим яблоком раздора.

Провидение: В этот момент дверь «Белого гуся» снова распахнулась, едва не задев зараз обоих спорящих, и на пороге появился высокий широкоплечий мужчина в слегка потрепанном камзоле. Шляпа его была украшена тремя перьями разных цветов и такой высоты и пышности, что казалось, он примерил на себя веер великосветской дамы. – Па! Туэль! – вскричал новоприбывший с тем ужасным акцентом, который безошибочно указывает каждому французу, что перед ним швейцарец. – Туэль это хорошо, коспода, я пуду секундантом. А кто фыжифет, проводит меня к капитану Крассу, в ратушу. Уточнение для игроков: капитана зовут Грасс, персонажи могут его знать или не знать, по вашему решению. В деревне Ла-Жарн, разумеется, никакой ратуши нет.

Эмили-Франсуаза де К: Ладошка Эмили утонула в огромной руке подошедшего дворянина, но она и сама бы вскочила на ноги, злая на весь свет. Стоило столько мучиться, скрывая свой пол, если распознать ее инкогнито мог даже не каждый второй, каждый первый! Да и шлепнулась она пребольно. Впрочем, поднявший ее офицер, кажется, ничего не понял, что тотчас примирило девушку с его существованием, и она ответила вполне вежливо: - Благодарю вас , сударь, все хорошо… Хотя до «хорошо» было поистине далеко. Услышав, что ответил юноша (да не юноша, мальчишка, не старше ее самой!) мушкетеру, Эмили раскрыла рот. Уж насколько сама мадемуазель де Кюинь была невоздержанна на язык, но чтобы осмелиться ляпнуть такое… Появление швейцарца заставило девушку рот закрыть. Вот только не хватало…

Эжен де Сен-Фаль: Здравомыслие не успело еще заявить о себе, но первый порыв юноши прошел, и следующий поклон, который он отвесил мушкетеру, был вполне учтивым и вовсе не отдавал балаганом. Несмотря на все желание ответить на «неуча», уроки деда – а еще больше, благоговение, которое юный провинциал не мог не почувствовать при слове «мушкетер», помогли ему удержаться от новых колкостей. – Шевалье де Сен-Фаль, месье, к вашим услугам. – Повернувшись к капитану, он поклонился и тому тоже. – Могу я просить вас об услуге, сударь? Конечно, капитан не предлагал своего содействия и даже скорее наоборот, но обостренное чувство смешного подсказало Эжену, что швейцарец не прибавит ему представительности.

Жак де Рен: Стиснувший одновременно зубы и кулаки капитан, протиснулся вперед и встал прямо перед мушкетером, проигнорировавшем его, глядя на него не слишком дружелюбно, но, тем не менее, вполне добродушно ему улыбнувшись. - Сударь, - обратился к нему капитан, - Хоть Вы и не обращаете внимания ни на что вокруг, кроме как на чужие выкрики в Ваш адрес, я позволю себе напомнить Вам, что дуэли строго запрещены. И никто не вправе нарушать эдикты. Будь то гвардеец, мушкетер, или даже сам герцог Ангулемский. Это же и Вас касается, юноша - офицер повернулся к молодому человеку, назвавшегося шевалье де Сен-Фалем. В эту минуту новоприбывший чуть не задел той же дверью самого де Рена. По его акценту даже глухой на одно ухо человек смог бы признать в нем швейцарца. Капитан кисло посмотрел на него. Не понятно, в каком состоянии, трезвом или не очень, находился швейцарец(поскольку, со времени своего прихода, офицер не видел его здесь), но, судя по последнему высказыванию, он был скорее пьян, чем трезв. Да и реплика его далеко не понравилась капитану. - Никакой дуэли здесь не будет, сударь, - железным голосом ответил де Рен, - А значит, Ваши услуги нам не потребуются... Кстати, любезнейший, просветите-ка меня: а в каком Вы звании? Капитан подумал, что, если швейцарец военный, как он предполагал, то ему вполне можно пригрозить трибуналом, ежели будет кипятиться и разжигать агонию.

Провидение: – Не пудет, так не пудет, – миролюбиво согласился швейцарец, подмигивая сначала правым глазом Арамису, а затем левым – юному шевалье де Сен-Фалю. – Плагоротные люди фсегда труг труга поймут. Я совусь Нойберг, из швейцарского полка его феличества, сержант Пауль Нойберг. И я фсегда к фашим услугам, месье, и к фашим тоже. Он учтивейшим образом поклонился обоим соперникам и, видимо сочтя свою миссию выполненной, снова обратился к капитану: – А скажите-ка мне, месье, не расслышал фашего имени, как пы мне пройти в ратушу? Месье Арамис, м-ль де Кюинь, месье де Сен-Фаль, снова месье де Рен.

Арамис: Арамису очень хотелось подробно и в красках объяснить подошедшему капитану, что он думает об эдиктах (и тех, кто их издает), но это, скорее всего, закончилось бы весьма печально для самого Арамиса. С другой стороны, ничто не мешало отложить встречу с этим Сен-Фалем, или перенести ее подальше от посторонних глаз. Обдумав как следует эту мысль и признав ее весьма и весьма разумной, мушкетер отвесил изысканный поклон капитану, всем своим видом демонстрируя полное отсутствие воинственных намерений. - Конечно, сударь, конечно… эдикты… но я надеюсь месье де Сен-Фаль, - тут Арамис отвесил не менее изысканный поклон юноше. – Не откажется в один из ближайших дней побеседовать со мной о красотах здешних мест, не так ли? Чрезвычайно довольный собой, мушкетер перевел взгляд на с шумом появившегося в кабаке швейцарца с акцентом густым, как сливовое варенье, который настойчиво требовал у капитана провести его к ратуше. Поскольку в здешнем захолустье ратуши не было никогда, и в ближайшие лет сто явно не придвидилось, Арамис вполне логично предположил, что сей мощный образчик, краса всех швейцарцев, попросту ошибся, заехав не туда. - Простите, сударь, - своим мягким голосом произнес он. – Но вы уверены, что вам нужно было попасть именно в Ла-Жарн?

Провидение: – Ла-Шарни, – подтвердил швейцарец с видом чрезвычайно довольного собой человека. – Его феличество ше в ратуше? Кте его феличество, там и капитан Красс. Мальчик меня профодит. Он подмигнул «пажу», подбросил на ладони серебряную монету и с широкой улыбкой повернулся к Арамису. – Я, фитите ли, тоже нездешний. И с утовольствием прогуляюсь по стешним красотам. И красоткам, ха-ха.

Эмили-Франсуаза де К: Эмили уставилась на швейцарца, едва успев удержаться от удивленного: «Я?!». Ей совершенно не хотелось сопровождать пришедшего господина в путешествии по местным красотам и уж тем более красоткам. И причиной этого было не полное ее равнодушие к красоткам, и не продолжающийся снаружи мелкий дождь, под которым она и так промокла почти насквозь, и даже не усталость, а прежде всего то, что она понятия не имела, где в деревушке ратуша, если она вовсе есть. Но, как известно, никто никогда не спрашивает пажей об их желаниях, поэтому девушка вопросительно воззрилась на Арамиса.

Эжен де Сен-Фаль: Швейцарец, в отличие от капитана, оказался человеком вполне понимающим, а потому Эжен, ответив на слова Арамиса коротким кивком и учтивым поклоном, повернулся к месье Нойбергу. – Его величество находится в Лажарри, – сказал он с такой уверенностью, как будто всю жизнь здесь прожил, а не расспрашивал по дороге встречных крестьян и солдат. – А это Ла-Жарн, здесь и ратуши-то никакой нет. Но месье Нойберг… Молодой человек запнулся и перевел взгляд сначала на Арамиса, затем на его «пажа». За суматохой происходящего он совершенно забыл про женский визг, но громко озвученные планы швейцарца не могли не напомнить ему о том, кто еще пострадал при его появлении.

Жак де Рен: Де Рен открыл было рот для того, чтобы грубо ответить сержанту, назвавшемуся Нойбергом, на его вопрос о "ратуше", которой здесь и в помине не было, но пылкий молодой человек, из-за которого, в общем-то, и произошел весь сыр-бор, успел ответить первым. Капитан поразился такой быстроте мсье де Сен-Фаля, а заодно и своей медлительности, которая была обусловлена подбором наиболее подходящих слов для того, чтобы ответ вышел таким, что швейцарцу больше не захотелось бы задавать Жаку вопросов. - Капитан кавалерийского полка, шевалье де Рен, - тем не менее, гордо приосанившись, сказал он заодно для всех, чтобы знали, с кем имеют дело. Внезапно офицеру захотелось съездить по наглой, лисьей, казавшейся ему даже несколько слащавой, "морде" мушкетера. Прогуляться, да поглядеть на здешние красоты, а потом так же красиво прикончить юношу? Капитану думалось, что королевский мушкетер владеет шпагой явно лучше провинциального дворянчика. Фразу швейцара про "красоток" и присутствие Эмили, как водилось, когда офицер не в состоянии был одновременно держать что-то в своем далеко не самом светлом мозгу, де Рен оставил без внимания. - Господа, - обратился он ко всем, но преимущественно к Эжену и Арамису, - Надеюсь, Вы не станете возражать, в таком случае, если я составлю Вам компанию? Погода нынче... - он глянул в окно, замечая потихоньку расползающиеся тучи, - Как видно, получше становится. Да и обед уже закончен... Почему бы не прогуляться? Извольте же! Идемте, коли хотите. Я сам с радостью покажу Вам здешние привлекательные места. Упрямый и не желающий уступать в своих намерениях, де Рен твердо решил не дать состояться поединку де Сен-Фаля и мушкетера. Не только из принципиальных и законных соображений, но еще из тех, что каждый убитый здесь - потеря для осаждающих на радость осажденным.

Арамис: - Прошу прощения, но прежде чем любоваться красотами... и красотками, я, и мой паж хотим как следует подкрепиться, - с любезнейшей улыбкой обратился Арамис сразу ко всей живописной группе собеседников. - Трактирщик, жареную курицу, пирог, яичницу с салом и две бутылки вина! Вы же, господа, можете составить нам компанию... или не составить, как вам будет благоугодно. Пройдя к столу, который показался ему чище остальных, мушкетер, сделав знак Эмили не стоять столбом, а присоединяться к нему, покуда великан - швейцарец и впрявду не увел ее в качестве проводника по местным злачным местам, бросил на стол шляпу, бережно оправил манжеты, всем своим видом выражая готовность как следует пообедать. "Оно, конечно, понятно", - рассудил Арамис. - " Капитану де Рену дуэли нужны как корове седло, с другой стороны, не сможет же он и вправду ходить за ним и Сен-Фалем как привязанный. Так что потянем время, господа, потянем время!"



полная версия страницы