Форум » A la guerre comme à la guerre » Собака на сене, 17 сентября 1625, в пятом часу вечера. » Ответить
Собака на сене, 17 сентября 1625, в пятом часу вечера.
Провидение:
Ответов - 39, стр:
1 2 All
Провидение: В четвертый раз за день проходя по улице, шевалье де Берсак бросил ставший уже привычным вопросительный взгляд на «Герб Аквитании» и радостно вздрогнул, заметив задернутую занавеску в окне второго этажа. Надвинув на глаза шляпу, закутавшись в плащ и в целом приняв тот вид, который прямо-таки кричит, что его владелец хочет остаться незамеченным, молодой человек поспешил в трактир, провожаемый любопытными взглядами дворни. Ступив уже на лестницу, он подозрительно оглянулся, ничего не заметил и поднялся еще на ступеньку, как вдруг, осененный внезапной мыслью, направился к кухне, чуть не столкнувшись со спешившим туда же донельзя растрепанным и, будем откровенными, весьма интересно запачканным мальчишкой-пажом. В глазах шевалье де Берсака он, однако, ничем не отличался от ангела небесного. - Юноша! – радостно воскликнул он, опуская на плечо пажа руку, дабы помешать ему сбежать. – Вас-то мне и надо! Есть у вас пара минут? Дело жизни и смерти! Несмотря на все его попытки выразить своим видом всю важность происходящего, Берсак не слишком преуспел в этом, хотя мольба в его взгляде растопила бы и самое ледяное сердце.
Эмили-Франсуаза де К: - Меня?! – опешила Эмили. Остановившего ее молодого дворянина она видела первый раз в жизни, но сердце мадам де Бутвиль не было ледяным, напротив… - Дело жизни и смерти?.. Супруг ее ждал, конечно, но он был занят с мушкетером, а тут, похоже, у человека что-то случилось… Напускную важность юноши новоявленная графиня по молодости лет и присущей ей доверчивости приняла за самую, что ни на есть, истинную. - Только если пара минут, потому что долго я не могу…
Провидение: - Совсем недолго, - бессовестно покривив душой, пообещал шевалье де Берсак и, подхватив пажа под руку, повел его вверх по лестнице. - Видите вы эту комнату? В голосе молодого человека прозвучало что-то весьма похожее на благоговение, совершенно не вязавшееся с абсолютно прозаической дверью прямо напротив, на которую он и указывал трепетной рукой. Полустертый выведенный мелом овал на добротных дубовых филенках не являлся следствием того, что, использовав все прочие цифры, мэтр Бовэ решил прибегнуть к более высокой математике, но всего-навсего указывал, что обозначенные так апартаменты предназначались для Особ Высокого Звания, к которым, несомненно, относился и их нынешний владелец.
Эмили-Франсуаза де К: - Ну, вижу… - Эмили в полном изумлении глянула на дверь. Ничего, могущего вызвать благоговение и трепет, она не обнаружила. Сакральное значение полустертого овала ей было также непонятно, да и не интересно – подумаешь, испачкана дверь чем-то, они тут все такие. Для себя юная дама решила, что внутрь с незнакомцем не пойдет – может, он ненормальный какой… Хотя с виду вполне обычный... – И что?
Провидение: - Туда никто не должен заходить, - проникновенно произнес шевалье де Берсак. – Ну то есть, кроме меня. И в особенности – такой… ну… толстенький, в летах, с плешью… Усы у него еще пегие. Если он заявится – придумайте что-нибудь, чтобы его задержать. Не дожидаясь ответа, он двумя прыжками преодолел остававшееся до второго этажа расстояние и поспешил к заветной двери. Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся: - Ой, да, и говорите погромче, вроде как предупредите, что он здесь! Договорились? Простучав радостное «трам-пам-пам» по полустертой букве, он скрылся в комнате.
Эмили-Франсуаза де К: - Ну… да… - ошалело кивнула графиня де Люз, наблюдая за тем, как молодой человек исчезает за дверью. В следующее мгновение она уже раскаялась в своей внезапной покладистости – но что ей оставалось? Уйти – как-то нехорошо… Эмили решила, что пару минут она точно может тут постоять, а там видно будет…
Провидение: Шевалье де Берсак опасался не зря: не прошло и минуты после его исчезновения, как по лестнице, кряхтя и потирая бок, начал подниматься низкорослый, плотного телосложения немолодой уже дворянин в нахлобученной по самые уши шляпе и в потертом плаще, под которым виднелся совершенно гражданского вида дублет. Ничто в его внешности не позволяло заподозрить, что он мог позволить себе лучшую комнату в «Гербе Аквитании», однако, судя по возмущенному взгляду, который он устремил на преграждавшее ему путь препятствие, именно там он и жил. - Молодой человек! – с самым воинственным видом начал он, однако, не закончив, уставился на пажа с внезапно проснувшимся подозрением. – Вы… кто вы такой и что вы здесь делаете?
Эмили-Франсуаза де К: А «препятствие»» в это время ругало себя последними словами. Надо же быть такой дурой! Согласиться неизвестно на что неизвестно для кого! И что теперь делать?! Назваться – просто немыслимо. Неизвестно даже, что хуже: графиня де Люз или Франсуа де Кюинь… И как она должна задержать этого господина, а главное, зачем? Ладно, «зачем» - это потом, сейчас важнее «как»… Может, притвориться пьяным или придурковатым? Не размышляя дальше, Эмили выпрямилась, вздернула подбородок и весело и звонко (едва ли не на всю галерею), провозгласила: - Я здесь… стою! Следующая ее мысль была о том, что граф тоже может ее услышать и вряд ли порадуется новому приключению супруги, и это очень даже неприятно…
Провидение: - Стоите? А... давно? – тупо переспросил месье де Фулэ. Для того, чтобы в должной мере оценить эту в высшей степени неожиданную терпимость, юному Церберу следовало бы знать, каким образом простой провинциальный дворянин с супругой смогли поселиться в лучшей комнате "Герба Аквитании", в то время как куда более высокорожденные господа вынуждены были ютиться по чердаком и комнатам для прислуги. Однако случись графине де Люз взглянуть на предмет страсти шевалье де Берсака, она, скорее всего, догадалась бы, что послужило причиной такой удачи: белокурая, голубоглазая, пухленькая семнадцатилетняя Аделаида де Фулэ вскружила бы голову не только почтенному маркизу де Ротлену, исстрадавшемуся по женскому обществу среди своих пушек, но и многим прибывшим из Парижа придворным – но маркиз успел раньше. Обнаружив несколькими днями ранее в обеденном зале трактира усталую и растерянную супружескую чету де Фулэ, маркиз повел себя как опытный вояка и тут же перешел в наступление. Ну разумеется, такой очаровательной даме не подобает ночевать на сеновале! Даже какую-то неделю! Конечно же, он будет счастлив уступить ей свою постель… а сам готов, как и подобает ее покорнейшему слуге, довольствоваться выдвижной кроватью. Да нет же, как они могут ему помешать, ведь днем месье де Фулэ будет занят своими делами, не так ли? Добродетель пала, порок восторжествовал, и почтенный супруг получил полную возможность заниматься доставшимся его жене наследством, не беспокоясь о ее времяпрепровождении. Мадам де Фулэ также чрезвычайно охотно приняла ухаживания столь блестящего кавалера – но увы, юность ее и неопытность сыграли свою роковую роль, и она, равно втайне от мужа и от любовника, позволила себе влюбиться в молодого военного и назначить ему свидание в тот час, когда ни первого ни второго не должно было быть дома.
Эмили-Франсуаза де К: - Почти вечность! – проникновенно сообщила Эмили, прикидывая, сумеет ли она удрать, если еще и этот тип вдруг вздумает трясти ее за шиворот или дергать за уши. Пока еще было некоторое пространство для маневра… - Но не обессудьте, мне придется постоять здесь еще некоторое время, - она невинно похлопала ресницами. - Вы ведь не очень торопитесь, правда? Видите ли, сударь, это очень хороший и полезный дверной проем, очень удобный для моей цели…
Провидение: - Очень удобный дверной проем, - ошалело повторил месье де Фулэ. Уши его налились кровью, а брови грозно сдвинулись, что, по опыту его очаровательной супруги, неизменно предвещало взрыв негодования. – А поваляться под этой лестницей для ваших целей не подойдет? Сама того не зная, графиня де Люз выбрала совершенно правильную стратегию: подобной дерзости можно было ожидать только от пажа очень знатной особы, а в представлении провинциального дворянчика маркиз де Ротлен именно таковым и был.
Эмили-Франсуаза де К: - Нет, поваляться – это не подойдет, - подчеркнуто серьезно ответила Эмили, соображая, чтобы такое придумать. Отчего этот дверной проем лучше какого-то другого, она не имела ни малейшего понятия, но внезапно ей вспомнилось, как она морочила голову д'Артаньяну... - Видите ли, сударь, я плохо расту… а для того, чтобы вырасти, нужно каждый день по полчаса стоять в дверном проеме и иногда делать вот так… - она несколько раз сильно стукнула пяткой по двери. Пара минут уже прошла, неизвестному дворянину пора было появляться, к тому же Эмили вдруг подумала, что это вообще может быть не дворянин, а, например, вор, и тогда она... От досады на собственную глупость графиня де Люз резко стукнула в дверь другой пяткой.
Провидение: - Это что же из вас еще вырастет? – буркнул месье де Фулэ, ожесточенно чеша в затылке. Так и не придумав, как половчее задать свой вопрос, он понизил голос и доверительно спросил: - Господин ваш… там? Движением подбородка он указал на все еще закрытую дверь, из-за которой не доносилось ни звука.
Эмили-Франсуаза де К: - Ну уж точно не тут, - огрызнулась Эмили, соображая, неужели этому господину действительно нужен граф де Люз. По всему выходило, что вряд ли, с чего бы ему искать графа в этой комнате, тем более, так целенаправленно, но кто же знает… - А вы уверены, что вам требуется мой господин? У вас к нему какое-то дело?
Провидение: - Н-нет, - вспыхивая до ушей, пробормотал месье де Фулэ. Неприглядность его собственной роли в происходящем предстала перед ним во всей красе, и больше всего он желал бы сейчас провалиться сквозь землю. – Я… я пойду… К нотариусу. Слава Создателю, наши дела в этом городишке уже почти закончены. Последние слова он произнес уже на полпути вниз, искренне надеясь, что его позорное бегство осталось незамеченным трактирной обслугой. Если бы, однако, он задержался в обеденном зале еще на минуту или, пулей вылетая из трактира, глянул бы в другую сторону, события приняли бы совершенно другой оборот. Но несчастный рогоносец не сделал ни того, ни другого, а потому маркиз де Ротлен беспрепятственно сумел несколькими мгновениями позже столкнуться с тем же самым препятствием, которое он, впрочем, воспринял совершенно иначе. - Давайте, что там у вас! – протягивая руку за ожидаемым посланием, он нетерпеливо щелкнул пальцами.
Эмили-Франсуаза де К: Те несколько мгновений, что маркиз де Ротлен преодолевал противоположную лестницу и галерею, графиня де Люз, недоумевающим взглядом проводившая внезапно ретировавшегося господина, до того так стремившегося попасть внутрь, потратила на то, чтобы, настойчиво барабаня в дверь, сообщить: - Эй, сударь! Вы там как хотите, а я ухожу! Ответа, однако, не последовало, и разозлившаяся Эмили совсем уже собралась уйти, как вдруг… Поистине, «Герб Аквитании» изобиловал самыми странными субъектами! - Что вам дать? – довольно нелюбезно ответила она внезапно появившемуся почтенному дворянину. – Ничего у меня нет.
Провидение: - Ничего нет? – недоуменно переспросил маркиз и с ног до головы оглядел мнимого пажа, который никак не мог быть в услужении у ничтожного мужа очаровательной Аделаиды. Если бы не явный интерес, вызванный этой последней в окружении Месье во время представления, на которое маркиз так опрометчиво пригласил свою пассию, он, верно, просто оттеснил мальчишку плечом и вошел бы, но внезапно взыгравшая ревность вынудила его продолжить. - С кем имею честь, сударь? – насмешливые нотки в его голосе не сумели полностью скрыть прорвавшейся неприязни.
Эмили-Франсуаза де К: «Ну вот, дождалась… еще один… и что теперь делать?» - Юной даме все меньше и меньше нравилась роль, которую она взялась играть. – «Охота была охранять неизвестно кого! Да и что там, интересно, в этой комнате, медом намазано, что всем туда надо?!» Эмили злилась, и хотя злиться ей следовало только на себя, остатки благоразумия стремительно покидали кудрявую головку. Если бы этот тип еще и не насмехался над ней… - Моя няня, сударь, - в тон маркизу ответила мадам де Бутвиль, прикинув, однако, что, если сразу сорвется с места, успеет удрать до их с графом комнаты, - учила, что, когда знакомишься, следует сначала представиться самому.
Провидение: К сожалению, графиня, возможно ввиду ограниченности своего знакомства с людьми военными, сильно недооценила своего визави. Еще не отзвучало сорвавшееся с губ маркиза односложное ругательство, как он уже схватил мнимого пажа за плечо и, не дав ему и пикнуть, отправил его вниз по лестнице. Даже не глянув на дело рук своих, он повернулся к двери, коротко стукнул в нее и вошел, временно исчезая из нашего повествования.
Жерар де Кюинь: Заприметив еще от входной двери стоявшую на галерее тощую фигурку, которую он искренне надеялся больше никогда не видеть, Кюинь выругался сквозь зубы и широким шагом направился к лестнице. По дороге, однако, его остановил мэтр Бовэ, заикнувшийся было снова о комнате покойной баронессы. Стряхнув с рукава подобострастно вцепившуюся в него руку, барон, не глядя, процедил: - Я вам уже все сказал, милейший. А это еще кто? Покойная супруга, проводившая в гостинице гораздо больше времени, чем барон, без труда смогла бы ответить на этот вопрос, но в ее вынужденное отсутствие наемнику пришлось удовлетвориться растерянным взглядом трактирщика, дернуть подбородком в сторону галереи, нетерпеливо кивнуть, не дожидаясь вопроса, и наконец услышать: - Его светлость маркиз де Ротлен. Ох! Еще до того, как губы мэтра Бовэ округлились, барон уже был на третьей ступеньке – как раз вовремя, чтобы удержать блудную дочь если не на пути истинном, то хотя бы на ногах. - Не пытайтесь научиться летать раньше, чем умрете, дитя мое, - буркнул он. – Ангела из вас не выйдет. Что, черт побери, все это означает? Нащупывая рукоять шпаги, он поднял взгляд на галерею, но та была уже пуста.
полная версия страницы