Форум » A la guerre comme à la guerre » Вы нас не звали... 17 сентября 1627 года, три часа дня. » Ответить
Вы нас не звали... 17 сентября 1627 года, три часа дня.
Антуан Лурмо: сьер де Марверт Антуан Лурмо
Ответов - 41, стр:
1 2 3 All
Антуан Лурмо: Дорога до Пуатье заняла почти неделю. Надо сказать, Антуан не слишком торопился, не горя желанием поскорее обнять дражайшего родственника. Если бы только было можно, он бы радостно избежал этой встречи, которая не обещала быть приятной, но, увы, завязки от кошелька месье Лурмо держала в своих маленьких ручках мадам Лурмо, его матушка. Приходилось подчиняться матушкиному приказу… Ну чтож, если старикан сможет защитить от неприятностей, можно его и потерпеть. Дядюшку Корбо неудавшийся жених видел всего несколько раз, когда они всей семьей ездили в Пуатье проведать родных, и, сказать по правде, побаивался… В Пуатье неугомонного родственника не оказалось, и молодому человеку ничего не оставалось, как только ехать вслед за сьером де Марвертом в Этре. В городской ратуше ему подсказали, где найти судейского. Горелый дом впечатление произвел удручающее – неужели нельзя было найти приличную гостиницу?! Но делать было нечего, и Антуан, постучав в дверь и дождавшись появления слуги, представился и попросил доложить о себе господину де Марверту.
Марверт: Откликнувшись раздраженным «Да!» на негромкий стук, прервавший его размышления, в которых на сей раз, несмотря на все его усилия, почти не осталось не покидавшего его обычно здравомыслия, Марверт с откровенным изумлением взглянул на появившегося вслед за Никола юношу. - Месье Лурмо, сударь, - с видимым смущением объяснил письмоводитель. - Говорит, ваш племянник. - Антуан? – припомнил Марверт, откидывая одеяло и спуская на пол все еще босые ноги. – Или Анри? Не то, чтобы судейский не знал ответа на этот вопрос, ибо мальчика назвали в честь обоих его дедов, служивших закону под покровительством одного и того же святого, однако вопрос давал ему возможность сразу же получить представление о том, с кем он имеет дело. За своего отца я думаю, я могу решить сам, но если Вашего деда по отцовской линии звали иначе, дайте мне знать, я поправлю.
Антуан Лурмо: - Антуан, - подтвердил молодой человек, с удивлением разглядывая родственника, в разгар дня проводившего время в постели. Болен он, что ли? Посмотрев на босые ноги дядюшки, он поморщился, но вежливо поклонился. - Вы помните меня, сударь? Я сын вашей сестры Мари. Старикан не выглядел уж совсем умирающим, но Антуан все же спросил: - Как ваше здоровье, дядюшка? Не дожидаясь ответа, он вытащил письмо, надеясь, что сьера де Марверта, несмотря на его внушительный вес, от полученного известия не хватит удар – с чего бы, если подумать. Вряд ли злоключения племянника его расстроят. - Матушка прислала вам весточку. Дорогой дядюшка, у Вас прекрасная память несмотря на возраст и болезни. Действительно, обоих моих дедов звали одинаково
Марверт: Всунув ноги в извлеченные письмоводителем из-под кровати шлепанцы, Марверт взял письмо, подошел к окну и приоткрыл рассохшуюся ставню. - Здоровье… - пробормотал он, торопливо проглядывая испещренный помарками, кляксами и ошибками листок, - бывало лучше. Особенно лет этак двадцать тому назад. Какое счастье, что вы, прилежный и почтительный юноша, столь своевременно решили прийти мне на помощь. Как поживает ваша матушка?
Антуан Лурмо: Молодой человек с недоверием взглянул на дядюшку. Прилежным его последний раз называли очень давно, если это вообще когда-нибудь случалось. Мамаша не пожаловалась братцу на нерадивого отпрыска? А кричала-то, а причитала! Антуану казалось, что всех соседей на ноги поднимет. Ну да к лучшему! - Разумеется, дядюшка, почту за счастье помочь вам, если смогу, - скромно произнес месье Лурмо. – Матушка все скорбит о батюшке, все печалится, а в остальном ничего, здорова. Антуан снова пригляделся к судейскому. Понятно, неглиже такого толстого человека не красит, но, похоже, он не настолько стар, как показалось вначале…
Марверт: - Вы более чем любезны, мой мальчик, - самым проникновенным тоном отозвался судейский, хотя иного ответа он не ожидал. Мари, конечно, дала сыну денег на дорогу, и наверняка куда больше, чем нужно, но вряд ли путешествие из Пуатье в Этре оставило юноше слишком много. Марверт еще раз просмотрел послание сестры и повернулся к письмоводителю: - Месье Лурмо, верно, голоден с дороги. И надо бы спросить у Арно, где его можно будет устроить на ночь. Хотя эти слова были обращены словно бы в никуда, Никола коротко кивнул и вышел. Вернувшись к кровати, Марверт положил письмо под подушку и, кряхтя, принялся натягивать сапоги. - А скажите-ка мне, мой мальчик, вы на лютне играть умеете? Или, в крайнем случае, петь?
Антуан Лурмо: - Петь?! – опешил Антуан.- Пожалуй, скорее нет… Он посмотрел на дядюшку внимательней: не издевается ли? В их семье отродясь не наблюдалось талантов к изящным искусствам, даже среди женщин. Матушка, правда, пыталась нанять отпрыску учителя музыки, желая, чтобы тот получил самое лучшее воспитание. Увы, никаких способностей в этой области мальчик не проявил, а любые систематические занятия вызывали у него отвращение. Правда, в веселой компании и в блаженном подпитии ему порой нравилось спеть, но на кой дьявол это могло понадобиться господину де Марверту? - И играть тоже не умею. «И пляшу из ряда вон плохо», - хотел было съязвить месье Лурмо, но сдержался – покуда не стоило злить родственника, от которого в ближайшем времени он будет зависеть.
Марверт: - Прискорбно, - вздохнул судейский и, сняв с шеи цепочку с ключом, отпер стоявший в углу большой дорожный сундук, куда и переложил письмо мадам Лурмо. – Значит, поухаживать за дочерью мэра у вас не выйдет. Придется найти для вас другое занятие. Пойдемте. Подергав еще для верности крышку, он снова спрятал ключ за пазуху и направился к двери. Поручая комедиантке передать пленнице напильник, он не мог не задуматься о том, что в ночной тиши провинциального городка перепилить решетку незаметно будет крайне непросто. Устроив на рыночной площади серенаду, эту проблему можно было разрешить, не вызывая ни у кого лишних подозрений, но неужели придется раскрывать карты? В сложившейся ситуации судейский не хотел вовлекать в свои дела даже письмоводителя, однако предоставленная нежданным появлением племянника возможность, похоже, оказалась призрачной.
Антуан Лурмо: Поухаживать за девицей? Подобное занятие Антуан готов был признать для себя самым подходящим. Разумеется, если она не стара и не уродина. А уж денежки у дочки мэра наверняка найдутся. - А для дочери мэра непременно нужно петь? У женщин бывают самые разные капризы, к этому месье Лурмо привык и ничему не удивлялся. Он пожал плечами. - Но если это так, разве обязательно петь самому? В Тулузе, к примеру, принято заказывать серенаду каким-нибудь певцам, а сам кавалер стоит неподалеку. Молодому человеку не пришло в голову спросить, для чего, собственно, дядюшке нужно, чтобы он ухаживал за кем-то. Но Антуан Лурмо вообще не имел привычки задумываться.
Марверт: Через плечо Марверт бросил на племянника одобрительный взгляд. Как всегда: человек, замечающий возможную выгоду, начинает задумываться о том, как ее добиться, забывая при этом, как правило, полюбопытствовать о возможной выгоде для других. - Увы, - совершенно непритворно вздохнул он, начиная спускаться с лестницы, - Этре – это не Тулуза, и найти в нем певца будет не так просто. Хотя… Куда-то же должна была деваться оставшаяся без директора труппа Николь, в которой - он помнил это совершенно точно - был по крайней мере один сладкоголосый фат? Конечно, не из чего не следовало, что произошло это только что, и притом в самом Этре, но сейчас здесь должны были собраться все жаждущие подобрать хоть крошку с королевского стола. Хватит ли заброшенной приманки для того, чтобы юноша сам отыскал себе трубадура и при том как можно скорее? - Но это дело десятое, – закончил он с беспечностью, которой вовсе не испытывал. – Лучше скажите-ка мне, приходилось ли вам иметь дело с военными?
Антуан Лурмо: - С военными? – снова удивился Антуан. – В каком смысле, какое дело? Среди его приятелей было несколько молодых военных. Держали они себя немного заносчиво, позволяя, однако, господину Лурмо, хоть был он моложе всех и всего лишь сыном стряпчего, расплачиваться в трактире за еду и выпивку и давать себя обыгрывать. Антуан, однако, считал, что их связывает искренняя дружба, и сейчас, к тому же, первое предположение дяди о возможном занятии для племянника волновало его куда больше. - А она хорошенькая, эта дочка мэра?
Марверт: Марверт вернулся мыслями к залитой солнцем рыночной площади, восстанавливая в памяти образ юной резвушки, попытавшейся пройти по нарисованной дамой Пьереттой линии, и ее подружек. - Прехорошенькая, - заверил он племянника, не испытав ни малейшего укола совести при мысли, что мэр будет еще глупее чем кажется, если хоть на миг сочтет возможным выдать свою дочь за стряпчего-недоучку. – Боюсь, что вы найдете переговоры с военными менее приятным занятием, но я предпочел бы, чтобы вы сосредоточили свои усилия именно на нем. Мне нужно побеседовать с одним мушкетером, а я, сами понимаете, не могу бегать по лагерю, договариваясь о свидании, как какая-нибудь барышня.
Антуан Лурмо: - Как прикажете, дядюшка, - смиренно ответил Антуан, посчитав, что неплохо бы расположить родственника к себе, коль скоро придется какое-то время от него зависеть. Найти для старикана какого-то там мушкетера? Да почему нет, жалко, что ли! Конечно, господин де Марверт мог послать и слугу, но, с другой стороны, может, дело важное… Разумеется, за хорошенькой девушкой ухаживать куда интереснее, ну да подождем… - Буду рад служить вам, чем могу, - вид у молодого человека при этих словах был самый, что ни на есть, кроткий.
Марверт: - Я вам до чрезвычайности признателен. Последняя ступенька лестницы заметно шаталась, и Марверт, примерившись, переступил через нее и повел молодого человека в кухню, откуда гостеприимно слышался звон посуды и доносился запах жаркого. - Перекусите перед дорогой и отправитесь. Судейский указал племяннику место за столом, а сам уселся напротив. Не успел Арно, однако, почтительно поставить перед гостем тарелку с тушеными овощами, как от входной двери раздался громкий стук.
Pierrot/Pierrette: Особа, представшая перед взглядом распахнувшего дверь лакея, выглядела, в отличие от дамы Пьеретты, скромно и неприметно, и только голос, которым она учтиво поздоровалась, представилась и осведомилась, можно ли ей повидать месье де Марверта, мог напомнить слуге о странной гостье его хозяина. - Комедиантка Николетта? – с сомнением переспросил тот, ничем не выдавая, узнал ли он, с кем имеет дело. - Именно так. – Николь подмигнула с самым развязным видом. – Вы не сомневайтесь, его милость меня знает. Откровенное недоверие было написано на лице лакея такими крупными буквами, что не нужно было учиться грамоте для того, чтобы его прочитать, и молодая женщина едва успела выбросить вперед руку, чтобы удержать захлопывающуюся дверь. - Я уже была здесь сегодня, милейший, - сухо сказала она. – Я могу уйти. Но месье де Марверту это не понравится. Если она рассчитывала услышать в ответ извинения, вопросы или хотя бы изумлённый возглас, то она просчиталась: слуга молча отступил в сторону, освобождая ей путь к неплотно прикрытой двери в глубине дома, откуда доносились голоса и постукивание ножей по тарелкам. Поправив на всякий случай ещё раз свой чепец, молодая женщина чинно просеменила вперёд и, не тратя время на стук, вошла в кухню.
Марверт: В первое мгновение судейский мог только оторопело таращиться на незваную гостью, но, то ли по бесовскому огоньку в глазах, то ли потому, что не узнать ее в третий раз было бы уж совсем глупо, сомнения его долго не продлились. - Какой приятный сюрприз! – выдавил он из себя, искренне надеясь, что захлестнувшее его бешенство не проявилось ни в его голосе, ни на его лице, и, отложив нож, которым резал буханку хлеба, поднялся из-за стола. – Месье Лурмо, если простите, мне нужно поговорить с этой особой наедине. Пойдем, милая!
Антуан Лурмо: Антуан с неудовольствием уставился на пришедшую… даму?.. да нет, разумеется, простолюдинку, уже не юную и какую-то бесцветную. Сам он только было вознамерился отведать овощей, с наслаждением вдыхая запах жареного мяса и предвкушая уже второе блюдо. Месье де Лурмо любил поесть, терпеть не мог, когда этому его занятию мешали, и к тому же и впрямь весьма проголодался в дороге. Но делать нечего… Он тоже поднялся и вежливо поклонился Марверту. - Конечно… - Антуан хотел было назвать родственника «дядя Андре», но вовремя сообразил, что тот с ним более официален, - господин де Марверт…
Pierrot/Pierrette: Николь даже руками замахала: - Да что вы, ваша милость! Я же только господину де Марверту сказать хотела, что всё у меня получилось, я прямо сейчас и уйду. То ли потому, что присутствие третьего лица прибавило ей храбрости, то ли оттого, что личина простолюдинки была ей куда привычней, чем роль дамы Пьеретты, никто, слушая её, не усомнился бы ни в её положении, ни в поле, а реверанс, который она сделала, был настолько неуклюжим, что невозможно было представить себе её на туго натянутом канате.
Марверт: Если минуту тому назад Марверт готов был надавать своей незваной гостье оплеух, то теперь его намерения стали куда более кровожадными. Мало того, что она появляется тут то в мужском, то в женском платье, как будто ее не заботят ни слуги, ни соседи, так она еще, чего доброго, разболтает сейчас до мельчайших подробностей, что именно у нее получилось! Не произнеся больше ни слова, он крепко взял молодую женщину за предплечье и вывел ее из кухни, бросив еще через плечо: - Кушайте, сударь, я сейчас вернусь. Пройдя несколько шагов по коридору, он свернул вместе со своей спутницей в захламленную гостиную, захлопнул за ними дверь и, сжав кулаки, прошипел: - Что ты себе позволяешь?! Ты хоть понимаешь, что при ком можно говорить? Мадемуазель, я собираюсь дать вам пощечину. Если вы хотите и можете перехватить мою руку, предлагаю вам описать это самой, в противном случае я добавлю это действие в конце поста.
Pierrot/Pierrette: Николь перехватила устремившуюся к её щеке руку в нескольких дюймах от своего лица и, недолго думая, резко вывернула в запястье. Мгновением позже её пальцы разжались, и она стремительно отступила назад, глядя на судейского с вызовом и опаской одновременно. - Я ничего не сказала. Ничего такого. Мало ли что у меня могло получиться! Чуть поколебавшись, она уже куда менее уверенным тоном добавила: - Я вам сделала больно, сударь? Извините. Пожалуйста.
Марверт: Совершенно не ожидавший такого отпора Марверт вскрикнул от боли, а мгновением позже выругался. Едва его рука оказалась на свободе, первым его порывом было отхлестать наглую девку по щекам, но тут уже заговорил здравый смысл: никто не мог поручиться, что у него это получится. Резко отвернувшись, он отошел к заколоченному окну, надеясь, что в полумраке комнаты комедиантка не может разглядеть выражение ярости и унижения на его лице. Только минуту спустя, окончательно овладев собой, он снова повернулся к ней. - Рассказывай. Все подробности, какие можешь вспомнить. Конечно, в его власти было отправить в ее в камеру к маркитантке, а оттуда на дыбу и на виселицу, и никто не поверит, что напильник вручил ей он сам, но тогда он терял не только эту, но и всякую другую возможность освободить Ампаро, не привлекая внимания, а стало быть, игра не стоила свеч.
Pierrot/Pierrette: Стоило судейскому отвернуться, как Николь торопливо прокралась к двери и даже взялась за ручку, но, то ли повторив рассуждения Марверта, то ли понимая, что в юбке она далеко не убежит, почти сразу вернулась на место и, кусая губы, молча ждала. Наконец, затянувшаяся пауза вынудила её сделать первый шаг навстречу. - Сударь? Ответа не последовало, и она подошла ближе, чтобы почти сразу отпрянуть, когда разговор неожиданно возобновился так, словно ровным счётом ничего не произошло. Другая, возможно, приняла бы правила игры, но комедиантка явно предпочитала расставить все точки над «i». - Сударь, вы не сердитесь? Я… я сама не знаю, что на меня нашло. Я все расскажу, только скажите, что вы не сердитесь! Оставайся она в избранной ею роли, она и споткнулась бы в нужном месте, и дрожь в её голосе прозвучала бы совершенно естественно, однако самой собой она одинаково плохо умела и умолять, и унижаться, а потому последняя фраза могла даже показаться попыткой торга.
Марверт: - Нашло на нее что-то, как же, - буркнул Марверт, но улыбка, которой он сопроводил эти слова, была уже почти естественной. – Оставь эти выдумки до той поры, когда снова наденешь штаны. Он осекся, ошарашенный своей неожиданной откровенностью; да еще и с женщиной! Не то, чтобы он и вправду верил, что ее объяснение прозвучало бы более убедительно, если бы она переменила платье, но разве не признался он сейчас в том, о чем она должна была только догадываться? - Рассказывай, - повторил он и снова перевел взгляд на ее лицо, гадая, сколько она поняла. – Я больше не сержусь… почти.
Pierrot/Pierrette: Тень подозрения, скользнувшая по лицу комедиантки, могла с равным успехом означать, что она не слишком поверила в его искренность, и быть вызванной столь сомнительным признанием – а в полумраке неприбранной гостиной ей вряд ли могло быть легче читать в глазах судейского, чем ему – в её глазах. Однако, коротко кивнув, она принялась описывать свою беседу с узницей, а закончив, на мгновение отвела в сторону всё более обеспокоенный взгляд. - Я всё правильно сделала, ваша милость?
Марверт: Марверт помолчал, потирая все еще нывшее запястье и давая ей возможность вдосталь побеспокоиться. - Я бы так не сказал. Ты что же, всерьез веришь, что какой-то ладанки и твоего слова достанет, чтобы эта ее Марта отдала тебе фургон с лошадью? Не то, чтобы меня это должно было беспокоить: мое поручение ты выполнила. - Выдержав новую паузу, он добавил: - Помочь тебе? Будет несправедливо, если ты останешься без вознаграждения.
Pierrot/Pierrette: Как всегда, когда она не играла какую-нибудь роль, все чувства Николь тотчас же отражались на её лице, где сомнение сменилось опаской, чтобы почти сразу уступить место растерянности, а затем чему-то, весьма схожему с обидой. - Да что вы, сударь, какой ей резон меня обманывать? А если бы она что-нибудь и написала, разве лучше было бы? Всё равно же я сама прочесть не могу. Да и что теперь сделаешь? Произнеся эти слова, она всё же с надеждой взглянула на судейского, явно не зная, стоит ли ей рассчитывать на помощь того, кого она только что не на шутку задела.
Марверт: Марверт еле заметно поморщился: чертова фиглярка не вцепилась в его предложение обеими руками, как следовало ожидать, а он-то как раз собирался одним выстрелом убить двух зайцев! - Что она читать умеет, это хорошо, это значит, что она сможет прочесть и подписать купчую, а с купчей, сама понимаешь, и ладанка не помешает. Но не хочешь, как хочешь. - Он шагнул к двери, вслепую нащупывая ручку. - Тогда мой тебе совет: если уж ты взялась носить мужское платье, не меняй его на женское. Если бы ты собиралась остаться в этом городишке, то я бы добавил: особенно здесь. Двигало им сейчас, разумеется, не человеколюбие и отнюдь не дружеские чувства. Если, уходя отсюда, она все еще будет его опасаться, то – страх все-таки плохой советчик! – она может натворить глупостей, а кому нужны лишние неприятности, какими бы пустяшными они ни были? Пусть лучше считает, что все прощено и забыто. С доброжелательной улыбкой он добавил: - Да и юноша из тебя выходит на редкость привлекательный.
Pierrot/Pierrette: Взгляд, который молодая женщина бросила на свое платье, ясно показывал, что она уже поняла свою ошибку, но при последних словах судейского озабоченное выражение исчезло с её лица, сменившись смущённой улыбкой, в которой, однако, не было и следа кокетства. - Почему "особенно здесь", ваша милость? - спросила она настолько отсутствующим голосом, что и менее проницательный человек без труда догадался бы, что её мысли заняты совсем другим. Подойдя на шаг ближе к Марверту, она нерешительным жестом коснулась его рукава. - И... эта купчая, о которой вы говорили. Вы могли бы её для меня составить? Или нужно месье Дрюйе попросить?
Марверт: Пряча удовлетворенную ухмылку, Марверт степенно разгладил усы. – Если тебе некуда деньги девать, то ты вне всякого сомнения можешь попросить месье Дрюйе, – дружелюбно сказал он. – И ведь хотел же я составить ее тебе заранее! Если я сейчас там появлюсь, это только привлечет лишнее внимание. Ладно, что сделано, того не воротишь. Думаю, месье Лурмо не откажется тебе помочь... а ты поможешь ему. Только в этот раз уговор: держи язык за зубами. Он поднял внимательный взгляд к лицу молодой женщины, проверяя, поняла ли она его правильно.
Pierrot/Pierrette: Николь быстро положила руку на рассохшуюся филенку, не позволяя двери открыться. - Ваша милость… - в явном смущении она подёргала себя за выбившуюся из-под чепца прядь, - мне действительно следовало бы помолчать тогда. Но я не могу обещать помощь, не зная, что вы от меня хотите.
Марверт: Усилием воли Марверт подавил рвущееся наружу раздражение. - Ничего такого, на что бы ты не согласилась. Если ты не умеешь петь, то ровным счетом ничего. Пойдем. Минуту спустя он уже снова занял свое место напротив племянника. - Похоже, вам повезло, - взмахом руки он указал на свою спутницу, ни словом, ни жестом не предлагая ей, однако, присоединиться к трапезе. - Найдется ли у тебя в труппе кто-нибудь, кого месье Лурмо может нанять певцом на пару вечеров? Я так полагаю, вам не составит труда написать купчую. Вновь переведя взгляд на юношу, он еле заметно наклонил голову, давая тому понять, какого ответа ждет. Прошу прощения, исправлено.
Антуан Лурмо: В отсутствие Марверта месье Лурмо отдал должное и овощам, и принесенному слугой сочному куску говядины. Готовили у дядюшки превосходно, чему Антуан не удивился – Корбо любили хорошую еду, и его матушка по праву гордилась своей кухней. Однако вскоре судейский вернулся, и… Антуан растерянно разглядывал женщину. Комедиантка? Несмотря на то, что он видел не так уж много театральных представлений, молодой человек считал себя любителем театра. Особенно его привлекали фарсы. И актрисы, в них игравшие, были яркими, веселыми красотками, тогда как эта… Ну да дяде лучше знать, а ему самому сейчас надобно угождать старикану. И месье Лурмо вежливо ответил: - Разумеется, сударь, ровным счетом не составит никакого труда.
Pierrot/Pierrette: Неловко переминающаяся с ноги на ногу комедиантка торопливо закивала. - Товарищ мой, Ренар, и петь умеет, и играть. В «Трёх поросятах» его найти можно, мы там остановились. Только я вот думаю, может, не сейчас… И вы сейчас тоже кушаете. И купчую… - она осеклась и, бросив на Марверта испуганный взгляд, пододвинулась поближе к двери.
Марверт: Прежде чем ответить, Марверт отломил кусок хлеба. Если маркитантку поймают, она, конечно, во всем признается, а значит, его сообщницы в это время в Этре уже быть не должно. С другой стороны, если приказать племяннику все бросать и заняться купчей, вряд ли он не заподозрит в происходящем чего-то странного. И так совершенно непонятно, с чего бы это почтенному судейскому принимать такое участие в какой-то комедиантке, какую бы услугу она ему не оказала. Если бы она не проболталась, что добилась успеха, можно было бы дать юнцу понять, что речь идет о незначительной любовной интрижке, а так… Судейский рассеянно принялся выковыривать из хлеба мякиш. - Ступай, милая, - снисходительно разрешил он. – Месье Лурмо занесет купчую к тебе в трактир, когда у него появится такая возможность. Только сначала скажи, как тебя зовут, на чье имя купчую писать.
Pierrot/Pierrette: - Николеттой меня зовут, - с явной неохотой отозвалась молодая женщина. – Дочь Эркюля из Тулузы, а по прозвищу… Тут она заметно смешалась, и с опаской взглянула на Марверта. - Никола меня называют, - сказала она после короткой паузы. – Это вроде как фамилия: Николетта Никола. Дочь Эркюля из Тулузы. А в «Трёх поросятах», если меня не будет, спросите Жанну, она мне всё передаст, что нужно. Или ещё Пьеро можно спросить.
Марверт: Если мысленно Марверт обругал последними словами и комедиантку и самого себя, то на лице его оставалось все то же рассеянно-благодушное выражение, а пальцы продолжали возиться с хлебом. Хуже всего было то, что винить он мог только самого себя. Какое прозвище могло быть у актрисы на такие роли? Хорошо еще, что обошлось без непристойностей. - Николетта Никола, - повторил он и небрежно махнул рукой, отпуская ее. Если судить по ее последним словам, то она собиралась отсутствовать, когда ей принесут купчую, и он мог это только приветствовать: одному Богу известно, что она еще наболтает и что о ней подумает Лурмо. Подождав для верности, пока не хлопнет входная дверь, он вновь взглянул на племянника. - Вы меня весьма обяжете, если покончите с этим делом, прежде чем отправиться в лагерь. Маркитантка, которая продала ей свой фургон, приговорена к смертной казни. Нехорошо выйдет, если к тому времени, когда вы явитесь, ее уже повесят. По зрелом размышлении Марверт решил не объяснять вообще ничего. Юность, как правило, слишком эгоистична, чтобы задаваться вопросом, что движет другими. А если, паче чаяния, юнец им все же обеспокоится, то сам себе он придумает наилучшее объяснение.
Pierrot/Pierrette: Проходя мимо дожидавшегося в коридоре слуги, Николь ещё подмигнула ему, в чём тут же и раскаялась: распахивать тяжеленную входную дверь пришлось самой. Только оказавшись за воротами, она сбавила шаг. До сих пор ей удавалось уходить из «Трёх поросят» незамеченной и так же возвращаться, но такое везение не могло продолжаться вечно — а в военный лагерь лучше было идти в мужском платье. ушла из эпизода
Антуан Лурмо: Антуан все с большим интересом прислушивался к разговору. Ай да дядюшка! Маркитантка, приговоренная к смерти, комедиантка, которую при встрече и не узнаешь, настолько она бесцветна… Такое скучное дело, как составление купчей, становилось любопытным. И серенада для дочери мэра… Это, спрашивается, зачем почтенному сьеру де Марверту? Внезапная забота о внезапно явившемся племяннике? Вот уж странноватая забота… - Конечно, дядюшка, сделаю все, как вы скажете, - месье Лурмо счел, что имеет право на некоторую фамильярность, все же близкий родственник, как-никак.– Но чтобы вы были мною полностью довольны, не могли бы вы объяснить: а зачем вам дочка мэра?
Марверт: - Вы не поверите, мальчик мой, - проникновенно произнес Марверт, - как я ценю то, что вы принимаете так близко к сердцу мои дела. Мне самому эта барышня совершенно ни к чему, но ее отец обеспокоен ее склонностью мечтать о прекрасном принце, не замечая окружающих ее весьма достойных людей. Очаровательный молодой человек издалека сумеет, я надеюсь, отвлечь ее внимание от переполнивших город военных и вместе с тем не наделает глупостей, ведь верно же? Марверт со значением взглянул на племянника и бросил в рот слепленное из мякиша сердечко. - Когда вы уедете, - продолжил он, - барышня выйдет замуж за кого-нибудь из местных, ее отец будет нам весьма признателен… да и в конце концов, если все окажется слишком серьезно, вы достаточно близки к ней по положению. Месье Арсено отнюдь не беден.
Антуан Лурмо: Антуан полагал, что он достаточно хорош для того, чтобы составить счастье какой-нибудь милой дворяночки. С неплохим приданым, разумеется. Дочка мэра небольшого городишки… Что ж, если папаша богат, сойдет и дочка мэра… Разумеется, юноша и помыслить не мог, что отношение к нему может оказаться несерьезным. Девица влюбится по самые уши, а уж он сам потом будет решать, насколько она ему нужна. Тем более, что обязательств никаких. - Было бы жаль разбить сердечко бедной девушки, - очаровательно, как ему казалось, улыбнулся новоявленный сердцеед (впрочем, матушка всегда говорила ему, что перед его улыбкой невозможно устоять), - но невозможно не понять беспокойство ее отца. Я буду рад помочь этому достойному человеку, дядюшка.
Марверт: - Мы с вами поладим, - одобрительно кивнул судейский и отложил в сторону растерзанный ломоть. – Займитесь купчей, затем отправляйтесь в лагерь, а серенаду можно и до вечера отложить, оно куда душещипательней и выйдет. Как пойдете в караулку, можете поглядеть на дом месье Арсено. Он тоже на рыночную площадь выходит, три этажа с красной крышей. А напротив, через площадь, дом месье Дрюйе, местного стряпчего. Я сейчас туда пойду, а потом опять сюда вернусь, если, конечно, меня поужинать не пригласят. Он тяжело поднялся, и возникший словно бы ниоткуда Арно почтительно вручил ему шляпу и плащ, от которого судейский нетерпеливо отмахнулся. - Удачи, мой мальчик.
полная версия страницы