Форум » A la guerre comme à la guerre » Король умер. Да здравствует король! 16 сентября 1627 года, Этре » Ответить
Король умер. Да здравствует король! 16 сентября 1627 года, Этре
Pierrot/Pierrette: Трактир "Три поросёнка", задний двор
Ответов - 48, стр:
1 2 3 All
Pierrot/Pierrette: Если бы случайный путник вместо того, чтобы въехать в главные ворота маленького постоялого двора под названием «Три поросёнка», обогнул бы его со стороны луга и глянул через покосившуюся ограду на задний двор, то он обнаружил бы подле каретного сарая потрёпанный фургон, на коем ещё можно было разглядеть полустёршиеся следы разноцветных букв, наиболее заметные из которых складывались в зловещее слово «труп», неизменно отпугивавшее тех, кто разглядывал эту заброшенную колымагу с надеждой переночевать за небольшую плату. Приблизившись, наш путник расслышал бы внутри голоса, один из которых был несомненно женским, а другой звучал слишком уверенно, чтобы быть таковым: - Говоря откровенно, продавать дворянское платье в провинциальном городке, битком набитом придворными – верх глупости. Николь приподняла прикрывавшую вход в фургон парусину и спрыгнула на землю. - Пойду погляжу, не нуждается ли кто-то в моих услугах. А ты, если тебе удастся раздобыть что-нибудь съестное, можешь меня не дожидаться. С этими словами комедиантка решительно направилась к чёрному ходу трактира, у которого копошились в земле не съеденные пока утки и куры. После исчезновения Герцога и Красавицы хозяин «Трёх поросят» не замедлил выставить актёров из занимаемых ими комнат, однако, то ли сжалившись над юностью Жанны, то ли устрашившись имени герцога Орлеанского, несколько раз упомянутого Николь, позволил двум молодым женщинам перебраться в брошенный беглецами старый фургон, который он не пустил ещё на дрова только потому, что наплыв постояльцев не оставил ему времени этим заняться. Жанна, Ренар, по просьбе мастеров оставляю вам сцену и декорации.
Ренар Труве: Не-ет, если госпожа Судьба взялась колотить человека, так она одним тычком не удовольствуется! Она будет пинать его до тех пор, пока себе ногу не отобьет! Узнал Ренар, что в Этре прибыла труппа комедиантов. В "Красной голубятне" об этом услышал, где безуспешно пытался пристроиться на конюшню, конюху помогать (а на самом деле прикидывая, не удастся ли свести одну из лошадок и перепродать цыганскому табору). Как узнал про артистов - все свои лиходейские планы забыл, до самого городка в пути не присел передохнуть на обочине... И все равно опоздал. Как пришибленный, слушал веселый говорок хозяина: про сбежавшего с примадонной хозяина, про актеров, что разбрелись на все четыре стороны, про фургон, которому судьба - пойти на дрова... Где фургон? А во-он там, на заднем дворе... И теперь Ренар с болью в сердце глядел на бедную развалину. Театральный фургон - это вам не повозка торговца углем! Это волшебный домик, который существует сам по себе - а вокруг него течет дорога, приближаются и вновь отдаляются города, возникают толпы зрителей, смеются, рукоплещут, бросают монеты - и опять рассеиваются, а фургон глядит своими крошечными оконцами на этот текучий, бегучий, изменчивый мир... И вдруг мир застыл, окончательно и бесповоротно. Волшебство окончилось, домик на колесах превратился в кучу досок, кое-как скрепленных гвоздями и годных лишь на дрова... "Эх, старичок, не судьба мне стать твоим жильцом..." Ренару захотелось забраться внутрь фургона, чтобы на миг вновь почувствовать себя артистом, а не бродячим ворюгой. Он протянул руку к линялому занавесу, заменявшему дверцу... - Ох! Мадемуазель! Простите, что вас потревожил! Не ожидал, что застану здесь кого-то! "Судьба мне эту радостную встречу, словно букет цветов, преподнесла!" Почему на язык всплыли именно эти строки из "Подделанного завещания", Ренар и сам не знал. Но прозвучали эти слова, словно пароль. Они означали: "Я свой!"
Жанна: Жанна кивнула Николь на прощание и, закутавшись ещё сильнее в ветхий платок, прикрыла глаза. Есть хотелось очень сильно, последнее время чувство голода совсем не покидало девушку. Жанна не уставала проклинать сбежавших Герцога и Красавицу, по вине которых ей и Николь приходилось голодать и ютиться в стареньком фургоне, который, если не сегодня, то завтра, хозяин постоялого двора пустит на дрова. Вспомнив о нескольких дворянских платьях, лежавших в углу, Жанна тяжело вздохнула. Продать их не выйдет. Теперь и последняя надежда заработать деньги растаяла. Действительно, кому здесь нужны эти платья? Пусть даже они в хорошем виде и совсем не потрёпанные. От печальных мыслей Жанну отвлёк чей-то голос, она, открыв глаза, увидела перед собой лицо молодого человека, заглянувшего в фургон. - Нет, сударь, вы меня совсем не потревожили! Вы кого-то ищите? Я могу вам чем-то помочь?
Ренар Труве: - Помочь, мадемузель? - Ренар горестно заломил бровь и красиво развел руками (как в одной из самых выигрышных сцен того же "Подделанного завещания". - Клянусь Аполлоном и всеми его музами, помочь мне вы можете лишь в том случае, если вы волшебница... Он пошире откинул занавеску у входа, дав солнечным лучам упасть на милое личико девушки. - А что, очень даже может быть... Если верить сказкам, все добрые волшебницы - красавицы... Мадемуазель, умоляю: достаньте свою волшебную палочку и взмахните ею! Пусть этот фургон засияет новехонькой позолотой и яркими красками, пусть рядом застучат топоры плотников, сколачивающих подмостки для выступления, пусть раздастся веселый гомон актеров, готовящихся к представлению. И пусть сюда примчится директор труппы с криком: "Какое счастье, что ты появился! Наша труппа неполна без тебя, дорогой Ренар!.." Он сорвал потрепанную шляпу с петушиным пером и отвесил незнакомке изящный поклон. - Ренар - это я, мадемуазель. Ренар Труве, ваш слуга.
Жанна: Жанна, чуть щурясь от солнечного луча, пробившегося в полумрак фургона, улыбнулась. Таких изысканных комплиментов она не слышала очень давно. Ей были приятны слова восхищения от этого красивого юноши, который располагал к себе с первого взгляда. - Ах, сударь, если бы я была волшебницей, то я не сидела бы в этом полуразвалившемся фургоне! - пожала плечами Жанна. - Так вы тоже актёр? Не хотелось бы вас огорчать, но вряд ли вы услышите эту желанную фразу от директора труппы, потому что никакой труппы здесь больше нет. Главные актёры нашего театра сбежали, прихватив с собой все заработанные деньги. - улыбка исчезла с лица девушки, и она вновь немного нахмурилась, вспомнив о беглецах.
Ренар Труве: "Так вы тоже актер?.." Все правильно. Ренар с первого взгляда понял, что эта девушка - не служанка с постоялого двора, забившаяся в фургон, чтобы отдохнуть подальше от хозяйских глаз. - Да, мадемуазель, актер. Я чуть ли не сказал - "бывший актер". Но вовремя вспомнил, что актер не бывает бывшим. Он остается в душе актером, даже если судьба делает его крестьянином. лакеем, лавочником... "Или вором", - толкнулось в сердце холодное эхо. - А про злосчастья вашей труппы, мадемуазель, я уже знаю от владельца этого приюта странников. Что ж вы за своим хозяином так плохо присматривали?
Жанна: Жанна с любопытством разглядывала юношу, разговор с которым доставлял ей удовольствие. Интересно, откуда он здесь появился? - Вы правы, наверное... - лицо Жанны снова озарила улыбка. - Но как же нам надо было присматривать за хозяином? - усмехнулась она. - А впрочем, может и надо было. Не сидели бы теперь здесь, совсем без денег, даже не предполагая, что ждёт нас впереди. Девушка подвинулась ближе к краю фургона.
Ренар Труве: Ренар присел на подножку фургона, вскользь заметив, как привычно и уютно ему здесь сидеть - словно крестьянину на завалинке родного дома. - Ну, что ждет впереди - это можно бы вызнать, - сказал он значительно. - Доводилось ли вам, мадемуазель, слышать про цыганское гадание? Мне в дороге многое пришлось узнать, обучился и этому искусству. Обучала меня старая колдунья по имени Тагарни, что по ихнему значит "царица". Вообще-то у цыган гадание считалось делом не мужским, никто Ренара этому делу не обучал, но откуда этой симпатичной девушке знать подробности таборной жизни? Парень небрежным движением взлохматил волосы, чуть изменил позу - теперь он сидел развалясь, прислонившись к косяку фургонной двери, словно путник, уставший от дальней дороги. Глаза засветились лукавым огоньком, физиономия приняла лукавое выражение, голос стал вкрадчивым, в нем появился заметный цыганский выговор. - Ай, гожо раклы, красивая девушка, розан белый, прикажи погадать! Кружу-ворожу, всю правду скажу, многое знаю, но даром не гадаю. С королевы - золото, с герцогини - серебро, с красавицы - поцелуй...
Жанна: Жанна, затаив дыхание, смотрела на собеседника. Девушка не была слишком суеверна, но предложение погадать её заинтересовало. Она не отрываясь смотрела на молодого человека, голос которого зазвучал, как показалось Жанне, очень таинственно. Щёки девушки немного покраснели, когда она выслушала речь Ренара до конца. Но почему бы не подарить всего лишь один поцелуй прекрасному юноше, который появился неизвестно откуда и избавил Жанну от одиночества? К тому же не терпелось узнать, что нагадает ей молодой человек. - Прошу... - девушка неуверенно протянула Ренару руку.
Ренар Труве: - Ай, шукар раклы, раскрасавица, - льстиво зажурчал Ренар, вглядываясь в девичью ладонь, - уж ты мне верь, я врать не стану! Клубочек судьбы твоей спутан-перепутан, но приведет тебя ниточка к счастью. Богата будешь, любима будешь, будешь нарядная ходить, как святая Барбара во время праздничного шествия... "Богатством ее сейчас не очень зацепишь, - прикидывал тем временем пройдоха. - Ей еще актерская жизнь не надоела: вон как девчушка грустит в фургоне! А ну-ка, соврём..." - Ты, горлица белая, что имела - растеряла. Горюешь теперь, а того не знаешь, что потеря та - на время. Что потеряно - найдется, что ушло - назад вернется, что рассыпалось - соберется... "Ай да я! - мысленно восхитился гадальщик. - Вот это сбрехал так сбрехал! Труппа, стало быть, соберется снова, беглый хозяин назад приползет, все помирятся и начнут ставить пьесу... Как бы мне за такое гадание не схлопотать оплеуху вместо поцелуя!"
Жанна: Жанна с лёгкой полуулыбкой слушала, как Ренар, глядя на её руку, предсказывал прекрасное будущее. Девушка знала, что так делают многие цыгане. Жанна уже почти разочаровалась в умении молодого человека, пока он не сказал, что вернётся то, о чём она горюет. Жанна сразу подумала об актёрской жизни, после распада труппы прошёл только день, а девушка уже скучала по ней. Но теперь труппе предсказывали воссоединение, правда в это верилось с трудом. Очень хотелось узнать, точно ли гадание, у Жанны даже чуть не сорвался с языка вопрос о том, как по её руке видно то, что всё вернётся назад, но девушка удержалась от глупого вопроса. - Вернётся? - переспросила Жанна, недоверчиво глядя на молодого человека. - Вы уверены, что то, чего мне не хватает, возможно вернуть?
Ренар Труве: В цыганском гадании важнее всего три вещи: уверенность, загадочность и напористость. Главное - не дать жертве... тьфу, то есть клиенту... опомниться. Главное - не молчать, тараторить. Какую бы чушь ты ни молол - клиент всегда сам найдет в твоих словах глубокий смысл. - Да когда ж я врал, красавица? Когда ты меня на вранье ловила, а?.. Алмаз ты рубиновый, ясно же вижу на ладони: друзья и знакомцы от тебя веером во все стороны расходятся, думают, что навсегда, но дорожки то их - кольцом, по кругу, опять к тебе! А как соберутся они вместе, так приведет вас всех судьба пред очи высокой особы, такой знатной, что я и имени на твоей ладони прочитать не могу, слепит меня блеск. И будет вам счастье и богатство, если только ветер с запада не принесет на крыльях беду, если не перейдет дорогу баба со злым глазом, черная да дерзкая... Вот так. Заключительный штрих - пугнуть клиента чем-то ярким. Поразить воображение... - Но гаданье не сбудется, перышко ты ангельское, если за него не заплатить. Кто-то мне поцелуй обещал - или мне пригрезилось?
Жанна: Замысловатые цыганские фразы, таинственный вид молодого человека, негромкий голос, всё это заставляло Жанну с каждой минутой больше верить предсказаниям юноши. Неужели беглецы вернуться? Как это возможно? Что за высокопоставленная особа? Получится ли как-то уберечься от дурного глаза? В голове Жанны крутилось ещё много вопросов, которые ей хотелось задать Ренару. Но, услышав предупреждение актёра, девушка отвлеклась от своих мыслей. Про обещанный поцелуй Жанна напрочь забыла. - Ах, да, сударь... Вам не пригрезилось. - девушка замешкалась на несколько секунд, а потом, подвинувшись к самому краю фургона, запечатлела на щеке Ренара лёгкий поцелуй. - Я выполнила своё обещание, теперь мне остаётся только надеяться на то, что ваше предсказание сбудется. - Жанна решила не задавать юноше волнующие её вопросы, раз он сразу ничего не уточнил, то вряд ли знает что-нибудь ещё. К тому же неудобно было говорить только о себе. - А давно ли вам пришлось покинуть труппу, Ренар? И как вы теперь живете? - поинтересовалась Жанна. - Наверное тяжело вам, да и нам нелегко придется. Я предложила костюмы продавать, вот эти платья, посмотрите! - девушка аккуратно расправила складки на одном из платьев. - Может всё таки кто-нибудь согласится приобрести такую красоту? Платья, грудой лежащие в углу фургона, и правда были очень красивы. Парча, тафта, кружева на воротничке, вышивка на лифе, пышные банты, украшающие рукава... От всего этого невозможно было оторвать глаз. Жанна тяжело вздохнула, оглядев свой скромный темный наряд. - Как бы я хотела надеть одно из этих платьев... - мечтательно протянула девушка. - Правда здесь, среди свиней, кур и помоев я бы смотрелась смешно и нелепо.
Ренар Труве: Поцелуй девушки был таким легким и невинным, а сама она - такой милой и славной, что Ренар растаял. Отвечать на вопрос, как он теперь живет, ему совершенно не хотелось. Про что рассказывать? Про воровство, настолько мелкое, что им даже среди парней с загребущими руками не похвастаешься? Потому он понес первое, что пришло на ум. Сказал без цыганских словечек и мошеннических ухваток: - Красавица, я ж тебе еще про родню не досказал. Наследство тебя поджидает. Какой-то родич твой дальний умрет без наследников и все тебе оставит. Так что не грусти, в нищете закончить дни тебе не грозит... А платья... Не продадите вы их здесь. Жителям Этре такое носить не с руки, а понаехавшая знать заказывает наряды большим портным... Он взглянул в лицо девушке и просто, дружески улыбнулся: - А хочешь надеть, так и надень. Ты нигде не будешь выглядеть смешно и нелепо, потому что ты актриса! Актриса может натянуть на себя вывернутую перину с прилипшими перьями и в таком виде пойти на бал. Скажет, что она - Фея Райских Птиц! И отпляшет бал! И не будет она выглядеть чучелом, потому что нам, актерам, законы не писаны, и законы моды - в том числе. Главное - держаться увереннее!
Salomon Chouvreux: Шувре прикрыл за собой дверь черного хода с такой осторожностью, словно она была сделана из фарфора, и неторопливо, вразвалочку, направился к стоявшему поодаль разваленному фургону. На полпути игравшая на его губах самодовольная улыбка увяла, сменившись недоумением, когда он обнаружил, что девчонка, с которой он собирался побеседовать, не одна. Быстро же эти шлюхи находят себе полюбовников! - День добрый, красавица! - Шувре остановился в нескольких шагах от молодых людей и сдвинул на затылок шляпу, чтобы лучше разглядеть обоих. - Уж не ты ли Жанна будешь? На роли прислуги? До смерти хотелось обернуться, чтобы проверить, остался ли второй актеришка в трактире, или все же решил подслушать разговор, но Шувре в очередной раз подавил сомнение. Он знал, своим особенным шестым чувством знал, что за ним никто не следит, и проверять ничего не собирался.
Жанна: - А ведь вы правы! - слова Ренара придали девушки уверенности. - Примерю. Знаете, я всегда выходила на сцену в образе субретки, а им, как вы понимаете, не полагается таких шикарных нарядов. - Жанна ещё внимательнее оглядывала платья, желая найти самое красивое. - Если ваше предсказание насчёт наследства сбудется, то я буду носить исключительно такую одежду. - улыбнулась юноше Жанна, извлекая из груды одежды костюм, понравившейся ей больше всего. Но от приятной беседы с молодым человеком актрису отвлёк подошедший незнакомый мужчина, который откуда то знал её имя. Девушка ответила ему не сразу, она рассматривала лицо незнакомца. Вряд ли они встречались раньше. - Добрый, сударь! - недоверчиво сказала Жанна, откладывая в сторону выбранное ей платье. Может быть этот человек пришёл, чтобы объявить о решении сию же минуту отправить старенький фургончик на дрова? А вдруг предсказание Ренара начинает сбываться, и это хозяин какой-нибудь труппы, который хочет пригласить Жанну к себе. Ведь не зря он поинтересовался её амплуа. Хотя о новой труппе, прибывшей в Этре, девушка ничего не слышала. - Да, я Жанна, на роль прислуги. - кивнула она. - Я могу быть вам полезна?
Ренар Труве: Обращались не к Ренару, поэтому он спокойно встал с подножки фургона и сделал шаг в сторону. Однако уходить парень не собирался. Да его не касались дела этого неприятного субъекта... и, к сожалению, дела хорошенькой юной актрисы. И надо бы, разумеется, идти своей дорогой. Да только на этой своей дороге ничего хорошего Ренара все равно не ожидала, а девушке могла понадобиться его помощь. Кто знает... Потому он молча встал чуть поодаль и приготовился скромно слушать, не встревая в разговор.
Salomon Chouvreux: Получив этот ожидаемый ответ, Шувре окинул девушку еще одним взглядом, на сей раз откровенно оценивающим. Тощевата, конечно, но личиком недурна, да и не то от женщины требуется… Судя по валяющимся вокруг нее платьям, мечтает о первых ролях, ну да главное место в труппе еще заработать надо. Сержант быстро облизнул губы. На худой конец, сойдет, все равно король, говорят, на юбки не смотрит. Плохо, что выглядит недотрогой, но кто знает, в тихом омуте черти водятся. Стиснув кулаки, Шувре стремительно шагнул вперед, и снисходительно-презрительное выражение на его лице уступило место комической ярости. - Где Изабелла, дочь моя! – возопил он в хорошо сымитированном бешенстве. – Ее наряды вижу я! Самой же девы рядом нет, дай мне, Дорина, свой ответ! Если бы сослуживцам выпала сомнительная честь узреть сейчас своего начальника, они, верно, не узнали бы его, так исказилось сейчас его лицо. Тем разительнее было внезапное возвращение к спокойному тону: - Ну? Поскольку реплика субретки не требовала ни рифм, ни высокого стиля, Шувре приготовился получить порцию низкопробного фарса. Другой бы не пропустил такой возможности и успел бы побывать на выступлении труппы, когда та еще пребывала в полном составе, но мэтр Саломон относился к лицедейству с величайшим презрением, а значит, готов был только теперь и совершенно непредвзято составить свое собственное суждение об актерских способностях субретки.
Жанна: Жанна, затаив дыхание смотрела на незнакомца. Вот тебе и цыганское гадание! Девушка уже абсолютно не сомневалась в том, что перед ней стоит директор какой-нибудь театральной труппы, хотя мужчина был совсем не похож на бродячего актёра. Сообразив, что ей устроили проверку, Жанна растерялась. Ответ никак не шел в голову, все слова из пьес разом забылись. Девушка судорожно пыталась вспомнить подходящую реплику, чтобы не ударить в грязь лицом. - О, сударь, ваша дочь на лугу, Ее найти вам помогу, В тени деревьев, под луной, Ей нравится гулять одной! - выпалила Жанна на одном дыхании. Изображать на лице волнение было не надо, девушка и так сильно переживала, находясь перед директором. Конечно предсказание Ренара сбывалось не совсем точно. Молодой человек обещал ей воссоединение старой труппы, но перспектива попасть в новый театр еще больше радовала девушку. Может быть там ее талант наконец-то заметят и оценят по достоинству?
Ренар Труве: Ренар вскинулся, как пришпоренный конь. Да, к нему никто не обращался. Да, разговор его вообще не касался! Но если звучит реплика из пьесы - она должна быть подхвачена! Ренар помнил эту пьеску. Там сейчас должны прозвучать ехидные слова слуги... Ну, разве тут промолчишь?! Парень, как положено по роли, чуть отвернулся и внятно выдал "реплику в сторону". Каждая фраза была наполнена ядом: Весьма опасны по ночам Прогулки для девиц и дам. Ушла под сень деревьев дочка? Держу пари: не в одиночку! Ах, под луной... Ах, на лужок... Вот там и ждет ее дружок!
Salomon Chouvreux: Пьесу, которую цитировали молодые люди, Шувре не знал, но прекрасно понял, что имеет дело не с обычной отсебятиной рыночного балагана, а хромавший на обе ноги размер подсказал ему, что Субретка не сумела восстановить в памяти первую строку своей реплики. - Гулять, на лужок? – сварливо потребовал он, не пытаясь более прибегнуть к полузабытым заимствованиям из чужих представлений. – Да разве ж я не велел тебе не спускать с нее глаз, бездельница?! Оплеуха здесь напрашивалась, и рука Шувре взлетела в воздух, хлопнув девушку по щеке заметно сильнее, чем это проделал бы более опытный лицедей. Одновременно другой ладонью он шлепнул себя по бедру, и по двору разнесся звук пощечины. - А ты, бездельник, что застыл, как жена Лота? Беги, тащи ее назад! Горе мне, позор на мои седины! Последнюю фразу он произнес уже без всякого выражения, изучающее разглядывая молодого человека. Актеришка, стало быть, наврал: еще кто-то из комедиантов не успел убраться из Этре.
Жанна: Жанна предполагала, что по пьесе она должна будет получить пощёчину от обманутого господина, но то, что оплеуха, которой наградил мужчина актрису, будет почти как настоящая... Это было очень неожиданно. Девушка вскрикнула и машинально схватилась рукой за раскрасневшуюся щёку, не спуская испуганного взгляда с незнакомца, который будто бы не заметил, что сделал Жанне больно и обратился к Ренару, видимо тоже желая проверить его актёрские способности. «Директор труппы, а давать театральные пощёчины так и не научился. Или он специально ударил меня?» - Ну что, прошла я вашу проверку? - недовольно буркнула Жанна, все еще не отнимая руку от щеки.
Ренар Труве: Неприятный тип, заявившийся на задворки и помешавший приятной беседе Ренара с девушкой, все меньше и меньше нравился Труве. Кто он такой? Актер? Ой, вряд ли! И на хозяина труппы не похож. Завел что-то похожее на репетицию - с какой стати? Да и не пьеса тут, а какие-то обрывки вперемешку с бестолковыми посторонними фразами. И... и не ударил ли он девушку всерьез?! Навешать ему затрещин? Этот даст сдачи! Пустить в ход спрятанный нож? Ох, не хотелось бы... А если... Взгляд Ренара упал на лежащую возле фургона жердь. На таких закрепляют декорации... Глаза парня сверкнули. Он напустил на физиономию испуганно-озабоченное выражение и принялся импровизировать: Ах, сударь, в ваши-то лета - Не то здоровье, прыть не та! Вы дочь изволите ловить, Но где же свой костыль забыть Вы ухитрились?.. Я бегу! Сейчас, сейчас вам помогу!.. Подхватив с земли дрын, Ренар с совершенно идиотским видом засуетился вокруг незнакомца, делая вид, что хочет помочь ему опереться на палку. И ловким движением, отработанным во многих фарсах, подбил его концом дрына под колени. Незнакомец с маху шлепнулся спиной в лужу, оставшуюся от недавнего дождика. Ренар вскинул руки, словно призывая бога и всех святых в свидетели своей правоты: Ну, я ведь говорил, ей-ей: Куда же вам без костылей?! Прошу прощения у Шувре за то, что не согласовал с ним падение. Если Шувре возражает - сниму пост и перепишу заново.
Salomon Chouvreux: Сидя в луже, Шувре поднял голову и очень внимательно осмотрел юношу, так, словно изучал кусок переперченной говядины. Затем губы его раздвинулись в неприятной ухмылке, и он поднялся на ноги. - С тобой все ясно, - проговорил он, мотнув головой в сторону выхода из трактира. – Ступай к этому… Пьеро. Скажи, что принят, он тебе все объяснит. А с девушкой мы еще побеседуем. Не так ли, красавица? Опустив обе руки на пояс, он окинул юную комедиантку холодным взглядом. - Пьесу ты не помнишь, импровизировать не умеешь. Зачем ты мне на сцене нужна? Плясать, что ли? Умеешь плясать?
Жанна: Жанна даже не успела оправиться от первого потрясения, как за ним сразу последовало второе. Что теперь будет? О том, что директор труппы отличается вспыльчивостью и неаккуратностью, актрисе напомнила горящая щека. Так как же он ответит на толчок юноши? Девушка перевела взгляд на Ренара. Нет сомнений, что он толкнул незнакомца в грязь не специально, а в творческом порыве. Но вдруг случилось то, чего Жанна никак не ожидала. Директор преспокойно поднялся и безразличным, как показалось актрисе, тоном, объявил Ренару, что тот принят в труппу, а затем отправил его к Пьеро. Тут Жанна совсем перестала чего-либо понимать. Она с удивлением уставилась на мужчину, сначала даже проигнорировав слова о том, что в труппе она не очень нужна. - Постойте, сударь, прошу, объясните мне, откуда вы знаете Пьеро? - воскликнула она. - И... Насчёт меня вы не правы... - добавила она, потупившись. - Я просто растерялась, ведь всё произошло так быстро. А плясать я умею, ещё как! - оправдывалась Жанна. Она кривила душой, ведь танцевала актриса не очень хорошо. Но в труппу надо было попасть любой ценой.
Ренар Труве: Бежать к какому-то Пьеро? И оставить этого неприятного господина наедине с бедной девочкой? Угу! Прямо сейчас! Вот Ренар только штаны подтянет!.. Того, кто воспитывался в таборе, на такие дешевые уловки не поймаешь! Он, конечно, гаджо*, но не дылыны чаво*... Не выпуская из рук жерди, парень вернулся к фургончику и с подчеркнутым безразличием уселся на подножку. На лице - спокойная готовность досмотреть репетицию до конца, а если надо, то и поучаствовать в ней. Жердь в руках - вроде просто так... вроде Ренар забыл ее на место положить. И совсем ни при чем здесь то, что Ренар обучен цыганскому искусству драки на палках... А этот "вроде-как-хозяин" уже к девчонке придираться начал. Играет она, мол, плохо, а как она танцует? - Эй, красавица, - лениво подал голос Ренар, - если этот господин раздобудет для нас музыкантов, то я с тобой могу сплясать. А если среди не распроданных вещей найдется какой-никакой инструмент, лучше бы гитара, я и сам тебе подыграю. *гаджо - не цыган **дылыны чаво - дурень-парень
Salomon Chouvreux: Если бы Шувре пришло в голову, что, удерживая в руках жердь, юноша рассчитывал использовать ее как оружие, он бы, наверное, не рассмеялся – сержант вообще не был склонен к излишней веселости - но вполне возможно, принялся бы дразнить парня всерьез. К счастью, мысль о том, что кто-то может полезть с палкой против тесака, ему в голову не пришла, и снова поворачиваясь к Жанне, он почти готов был забыть о втором комедианте, так же, как и о первом, если бы тот не влез в разговор. Из разговора с другим актеришкой Шувре заключил, что девчонка никому не была нужна. Но вот надо же, оказывается, юнец хочет идти только в паре. Поразмыслив, сержант решил пойти на уступки. - С Пьеро мы уже познакомились, - объяснил он. - А без плясок пока обойдемся. Попробуем еще раз. Разве я не велел тебе не спускать с нее глаз? Возвращение в роль полностью изменило его голос, сделав его старческим и крикливым, однако неприязненный взгляд, которым он наградил девушку, мог быть частью пьесы, а мог и не быть.
Жанна: Актриса ничего не ответила молодому человеку, потому что отвлеклась на слова незнакомца. Но красноречивый взгляд, который она успела бросить на юношу, сказал всё за неё. Конечно же Жанна была не против станцевать с Ренаром. Во-первых молодой мужчина приглянулся ей с первого взгляда и девушке льстило его внимание, а во-вторых, он может закружить её в танце так, что не будет заметно, как на самом деле она пляшет. - Сударь, покорнейше прошу простить меня, но я не виновата в том, что ослушалась вас. Кто я такая, чтобы указывать своей госпоже? Она совсем меня не слушает! Но вот если бы мир перевернулся с ног на голову... Вы бы решили оказать мне невиданную милость и сделали бы главной в этом доме, то уж тогда бы я глаз с неё не спускала! - сверкнула глазами Жанна. Слова актрисы теперь сопровождались широкими театральными жестами. На этот раз Жанна решила ограничиться импровизированным прозаическим отрывком, это лучше, чем стихи из старой полузабытой пьесы. Закончив свою речь, девушка чуть отодвинулась вглубь фургона, на случай, если хозяин труппы вновь захочет дать ей пощёчину.
Ренар Труве: Ренар не выдал своего удивления, когда девица со стихов перешла на прозу. Интересно, это действительно пьеса, которую он не знает? Или девчонка просто стряхнула оторопь и пошла сочинять на ходу? Если так, то надо ее поддержать. Пусть этот вроде-как-хозяин думает, что перед ним разыгрывают малоизвестную пьеску. Мало ли их, "пьес на один сезон", мотается по всем городам Франции, по наспех сколоченным сценам? Ренар откашлялся старческим, болезненным кашлем. Нацепил маску "старый преданный слуга" и вредным голосом выдал реплику: - Ваша милость, вы ее не слушайте! Не зря говорится: рыжая девица хитра, что лисица! Такой только дай волю да власть! Враз все в доме под себя загребет, вашу милость изведет, хозяйство прахом по миру пустит! Опомниться не успеете, как обвешается колечками да сережками, а мне от черного да парадного входа кредиторов гонять!..
Salomon Chouvreux: Ренар мог бы не беспокоиться: весь театральный опыт Шувре сводился к самому низкопробному балагану, где стихи использовались разве что для того, чтобы прославлять знахарские снадобья и искусство зубодера. Даже зная, что в пьесах лучшего толка рифмы сыпались, как горох, он все же не предполагал, что и комические сцены должны были укладываться в это прокрустово ложе. Хмыкнув в ответ на реплику Жанны, он ухмыльнулся Ренару, но в глазах его на мгновение вспыхнул холодный огонек. - Да ты, Жанна, никак, на место моей супружницы покойной метишь? - воскликнул он с явным оживлением. - Что ж, хорошее дело! Зимние ночи холодны. Подойди-ка ко мне, моя красавица, да покажи, как умеешь целоваться!
Жанна: - О нет, мой господин! Как я смею? - испуганно воскликнула Жанна. - Я всего то простая служанка! - попыталась выкрутиться девушка. В её планы совсем не входило сближаться с владельцем труппы. Оставалось только надеяться, что незнакомец не всерьёз предложил Жанне поцеловать его. - Я не смею вам советовать, сударь, но лучше в сад вам поспешить, чтобы остановить дочь. - Жанна не придумала ничего лучше, как намекнуть на то, что разыгранную ими сцену надо заканчивать. В паузе между своими репликами актриса несколько раз коротко взглянула на Ренара, стоявшего чуть поодаль. Скорее всего, на его помощь можно будет рассчитывать, если что-то пойдёт не так, ведь подыгрывает же он ей в маленькой импровизированной пьеске, которую приходилось сочинять на ходу.
Ренар Труве: Ренар тихо усмехнулся про себя. Влипла девочка. Сама виновата. Надо было играть не коварную соблазнительницу, а деревенскую дурочку. А выкручивается она наивно и неумело. То, что она сейчас мелет, вовсе не похоже уже на текст из пьесы. Чтобы коварная служанка, мечтающая захватить власть в доме, отказалась упустить случай и дать хозяину узнать, как сладки ее губки?! "Что ж, - подумал "умудренный жизненным опытом матерый актер", - все мы были новичками... Помочь, что ли, крошке?" - Сударь, - тревожно воскликнул он старческим голосом, - что за тревога во дворе? Слуги бегают с факелами, псы лают... уж дозвольте мне выглянуть в окно? Он встал, точным движением распахнул перед собой незримые створки - и тут же повернул к "вроде-как-хозяину" потрясенное, испуганное лицо: - Да хранят нас господь и все святые! Пришла беда, откуда не ждали! Нагрянул господин судья, нашей барышни жених - да в такой-то час, на ночь глядя! И с чего его вдруг принесло?! Да ежели он узнает, что его невеста где-то без присмотра по сумеркам бегает... Ох, сударь, встречайте гостя, извольте ему что-нибудь соврать... Ренар свирепо обернулся к юной актрисе: - А ты что стоишь, паршивка, потатчица? А ну, бегом за барышней! Не приведешь ее сию же минуту - сам твои косы рыжие выдеру!
Salomon Chouvreux: – Браво, ах браво! Холодный огонек в глазах Шувре разгорелся ярче, когда он иронически похлопал юному комедианту и повернулся к субретке. – И тебе, голубушка, много, ох много хорошего сказать хочется. Ну что ж, послушайте, что я имею вам предложить. Подвинься! – Сержант бесцеремонно уселся рядом с Жанной, прямо на груду платьев, и блеснул Ренару насмешливым взглядом. – Звать меня Саломоном Шувре, и я в этом городке навроде карточного валета буду: постарше десятки, поменьше короля. Сержант городской стражи, чтобы точным быть. Вы перед Месье выступали, а к его величеству не снизошли. Нехорошо вышло! Поворачиваясь так, чтобы одновременно держать в поле зрения обоих актеров, Шувре краем глаза отметил мелькнувший между складками бархата золотой отблеск. Не задумываясь еще, он доверительно наклонился к своей соседке и чуть в сторону, опираясь на выставленную вбок руку, опустившуюся точнехонько на заманчиво сверкнувшую монету, днем ранее оставленную одной простушкой для другой.* здесь
Жанна: Жанна открыла рот от удивления. Что здесь делает сержант городской стражи, какое ему дело до них, зачем эти испытания? И как она сразу не догадалась, что перед ней не хозяин труппы. Сейчас, глядя на мужчину, Жанна недоумевала, как она могла так заблуждаться насчёт него. И это перед ним она так распиналась, старалась понравиться? Волна гнева накатила на девушку и актриса с презрением посмотрела на сержанта, который преспокойно устроился рядом с ней на груде дорогих платьев. Оправившись от удивления, она поспешила вытащить прекрасные наряды из-под мужчины, нагло усевшегося на них. Актриса яростно дёрнула одно из платьев за рукав, желая достать самый любимый из костюмов. Послышался громкий треск разрывающейся ткани. - Сударь, попрошу вас... - гневно воскликнула Жанна, окончательно выходя из себя. Сначала она не придала значения словам нового знакомого о короле, пропустила их мимо ушей. Но когда их смысл дошёл до актрисы, девушка осеклась и злоба в её глазах сменилась непониманием. - К Его Величеству? Вы хотите сказать, что... - девушка замолчала, пытливо глядя на Саломона Шурве Она хотела, чтобы тот сам закончил начатую ей фразу.
Ренар Труве: А Ренар напрягся, заслышав слова "сержант городской стражи". Собственно, он едва не дернул отсюда - через пустырь, через забор, огородами... И не то его остановило, что в Этре он еще ничего не успел совершить незаконного. Когда такой пустяк останавливал стражу, которая решила загрести сомнительного бродягу? Нет, его остановило то, что девушка-то никуда не убежит. Тут и останется - рядом с этой сволочью, что нахально расселась в фургоне на костюмах. Потому Ренар и задержался. Если что - сорваться можно и потом. Бегает он на зависть зайцам. А слова насчет Месье и короля парень, не понаслышке знакомый с нравами стражников, принял за утонченное издевательство.
Salomon Chouvreux: Зажатая между широкими пальцами сержанта, золотая монета незамеченной перекочевала за отворот его рукава, и Шувре чуть подвинулся, освобождая платье, за которое тянула субретка. – Его величество только что прибыл в Этре, – подтвердил он, и только задергавшийся мускул щеки мог намекнуть на то, что это событие ему небезразлично. – И городские власти, в бесконечном верноподданническом рвении своем, желали бы, выражая свое почтение, развлечь своего короля достойным его праздненством. Не то, чтобы я полагал, что ваша труппа на это способна, а уж теперь-то… не знаю, сможем ли мы что-то вместе устроить, да и нужно ли это... Говорил он сейчас больше с самим собой. Не испытывая ни малейшего сомнения в своей способности вытряхнуть достойное представление из предоставленного ему несовершенного человеческого материала, он тем не менее совершенно не горел желанием вновь забираться на подмостки. Геенна огненная за неугодное Всевышнему лицедейство его беспокоила не больше, чем обычно, но вот из кожи вон лезть из-за монарха, по милости которого он так и не стал лейтенантом... Шувре чуть не скрипнул зубами.
Жанна: - Нужно, сударь, конечно нужно! - от прежнего презрения, с которым Жанна обращалась к сержанту, не осталось и следа. Она уже живо представляла себе то, как будет играть на сцене перед самим королём. Фантазия у девушки была богатая и за пару мгновений она уже перебрала в голове несколько исходов этого выступления, причем все они были более, чем благополучными. Это не укладывалось в голове, но теперь её молитвы были услышаны и ее ждет награда за те страдания, которые она испытывала на протяжение времени своего пребывания в труппе, видя успехи своей соперницы. Лицо юной актрисы озарила самодовольная улыбка. Если бы Бель сейчас знала то, что Жанна, возможно, в скором времени будет выступать перед Его Величеством, то она бы умерла от зависти. Осталось только убедить этого мрачного человека не отказываться от выступления, но девушка не сомневалась, что это ей удастся. - Конечно мы устроим что-нибудь вместе! Ведь правда, Ренар? - обратилась Жанна к молодому актёру, ища у него поддержки.
Ренар Труве: Ренар ответил девушке спокойным, холодным, предупреждающим взглядом. Затем неспешно перевел взор на стражника, который, если ему верить, ни с того ни с сего занялся театральными делами, и сказал учтиво: - Устроить-то можно, ваша милость, да только что устроишь вдвоем... а если не вдвоем, то с кем? Или ваша милость тоже собирается выйти на сцену? В последних словах проскользнула легкая ирония, которой Ренар не дал превратиться в откровенную насмешку. - Опять-таки - за какую плату? Велика честь, но ведь хочется и есть!
Salomon Chouvreux: - Отчего же вдвоем? – изумился Шувре. - Вон Пьеро уже согласился. Да и моя милость в свое время не зря подмостки топтала. Трагедь какую-нибудь мы, ясное дело, не поставим, а вот фарс, да еще с танцами… Для его величества, так кто же не расстарается? Виной этой неожиданной покладистости была гревшая душу сержанта припрятанная монета, невесть откуда взявшаяся в потрепанном фургоне. К сожалению, как бы внимательно он не осматривал валявшиеся в беспорядке платья и сам дощатый пол, его взгляд натыкался только на блеск золотого позумента. - Вознаграждение, с другой стороны, - продолжил он, - вас и вовсе не должно беспокоить. Не обидим. Но и цифру точную я вам тоже сейчас не скажу. Судили наши господа, рядили, да ведь думали что-то возвышенное оплатить, ну и людей у вас сейчас поменьше. А мне, небось, и вовсе ничего не перепадет. Ну да ладно, мы люди привычные. Несмотря на кажущееся великодушие этих слов, брови сержанта едва ли не сошлись на переносице, придавая ему весьма угрожающий вид.
Жанна: Жанна конечно поняла, к чему был этот красноречивый взгляд Ренара, брошенный на неё, но она не обратила на него никакого внимания. Нет, она была полностью согласна с тем, что довериться незнакомцу - это верх неосторожности. И она бы разделила опасения молодого человека, если бы не были сказаны заманчивые слова о выступлении перед государем, а также если бы не было упомянуто имя Пьеро. Уж её то этот сержант точно не смог бы провести! Поэтому, узнав о том, что Пьеретта приняла предложение Саломона Шувре, Жанна окончательно успокоилась. - Да перед Его Величеством я бы бесплатно согласилась играть! - встряла девушка в разговор. - Кстати, господин сержант, где же вы других актёров найдёте? Не вчетвером же нам играть фарс!
Ренар Труве: Нет, ну как ее заставить замолчать, эту красивую дуру?! - Насчет "бесплатно", я полагаю, наша прелестная дева пошутила, - сказал Ренар, нежно улыбнулся и повернулся к Жанне. Едва его лицо скрылось от глаз сержанта, выражение его мгновенно изменилось. Какой взгляд он бросил на юную актрису! Не взгляд, а монолог! И начинался этот монолог словами "Прекрати цену сбивать!..", а заканчивался он словами "Убью идиотку!" Кончив метать взором молнии, Ренар вновь напустил на физиономию безмятежно-учтивое выражение, обернулся к сержанту и сказал: - А если говорить без шуток, то не станем же мы оскорблять его величество бесплатной или хотя бы дешевой игрой. Выступать перед королем - это не перед шайкой бродяг! Камеристка королевы получает не в пример больше горняшки из купеческого дома, и в этом тоже выражается почтение к царственной особе. Полагаю, это будет учтено при подсчете нашей платы?
Salomon Chouvreux: Шувре нехорошо прищурился, устремив на Ренара холодный недобрый взгляд, который напомнил бы натуралисту о змее, готовящейся заглотать беспомощного птенчика. – Я тебя послушал, господин Лис, – прошипел он, – послушай и ты меня. Я, чай, не вчера на свет родился, знаю, что к чему и с чем его едят. Вас здесь осталось трое, и денег нет ни у одного, а кушать хочется. Вы еще цепляетесь за свои тряпки и правильно делаете, но если я сейчас встану и уйду, то не сегодня-завтра вы сами побежите к старьевщику и примете ту цену, которую он вам назовет. Это если я буду добрый и не выставлю вас из города за бродяжничество, а меня добрым пока никто не называл. Так что берите пример с вашего Простака и соглашайтесь поскорее, хоть вчетвером играть, хоть как. Да не забудьте мне спасибо сказать: лучших условий вам никто не предложит, а обсчитывать вас мы не собираемся, чай, для самого короля стараемся. Все понятно?
Жанна: Наткнувшись на взгляд Ренара, девушка невольно прикусила язык, решив, что пока больше не будет вмешиваться. Молодой человек не сказал ни слова, но глаза выражали такую гамму чувств, что Жанне стало не по себе. Актриса решила молча слушать и говорить как можно меньше, чтобы вновь не взболтнуть какую-нибудь глупость. Действительно, как ей в голову не пришло то, что бесплатная игра оскорбит Его Величество! Ответ сержанта, который Жанна внимательно выслушала, несколько насторожил ее. Чувство неприязни к Саломону, исчезнувшее на несколько минут, снова начинало появляться. "Как будто не говорит этот сержант, а шипит, словно змея." - пронеслось в голове актрисы. На пренебрежительный вопрос Шувре, девушка не ответила, а лишь легонько кивнула в знак согласия, не нарушая молчания.
Ренар Труве: Все правильно. Этим стражникам только дай покуражиться над теми, кто не может им в ответ набить морду... Да, Ренар примчался сюда от самой "Красной голубятни", едва заслышав про остановившихся в Этре актеров. Да, он готов был просить и молить взять его в труппу. Да, он готов был на самые скромные условия... Но тогда все было бы просто и понятно. И не командовал бы невесть с какой стати стражник. Что их брату за дело до театра? Неужто больше некому устроить для короля достойное зрелище? Смыться бы сейчас Ренару, искать свою судьбу в другом месте. Но не хочется бросить без присмотра эту наивную рыжулю. И еще интересно: что за третий актер, о котором упоминал стражник? Поэтому Ренар не дернул отсюда задворками к лесу. а с почтительным и простодушным видом уставился на стражника. Что, мол, ваша милость еще сказать изволит?
Salomon Chouvreux: Получив желаемый ответ, Шувре удовлетворенно кивнул и повернулся к трактиру. - Эй ты, как там тебя, Пьеро! Дуй сюда! Дверь черного хода не открылась, да и ни у одного из выходящих во двор окон Простака не обнаружилось, и сержант недовольно поморщился. - Сделаем так, - заключил он, - вы втроем сейчас садитесь и решаете, какой из ваших фарсов мы сможем поставить вчетвером, да так, чтобы мне не пришлось какие-нибудь вирши зазубривать, а то у меня и своих дел полно. Да заодно пройдетесь по городу снова, поглядите, может, найдете своего Первого Любовника, или Злодея, или Слугу. С трактирщиком я договорюсь, он вашу развалюху пока у себя оставит и пожрать тоже даст, а я тем временем про вознаграждение уточню, да может, к Каменному Мосту съезжу, мало ли что, вдруг этот ваш Герцог решил перед его высокопреосвященством свою комедию ломать - кардинал, говорят, театр ужас как любит. А завтра, стало быть, снова поговорим. Все ясно? Отсутствие Пьеро согласовано
Жанна: - Так если мы Лелия найдем, то зачем нам Герцог, и без него прекрасно обойдемся… - все еще недоверчиво пробурчала Жанна, внезапно сообразив, что если сержант вернет в труппу Мельхиора и Белль, то первые роли ей не светят. – Поищем, а как же! Да мы и вчетвером… Девушка неуверенно покосилась на черный ход, но Пьеретта на призыв сержанта никак не откликнулась. Трактир безмолвствовал. Принимать же решение в одиночку Жанна побаивалась. Хотя… Даже если насчет игры перед Его величеством этот Саломон приврал, и то – хоть пообедать, уже хорошо! Голодный желудок немедленно отозвался на столь радужную перспективу, тихонько заурчав. Жанна сглотнула слюну. А Белль-то небось не в фургоне щелястом ночует, и не черствой краюшкой пробавляется… - Ясно, сударь, куда ж яснее! – чуть громче, чем следовало, чтобы заглушить голодное пение в животе, сообщила Жанна. А про себя от всей души пожелала Герцогу и Простушке, где бы они сейчас ни были, провалиться подальше.
Ренар Труве: При словах "какой фарс мы можем поставить вчетвером" в памяти Ренара побежали сыгранные пьесы. Почти все они не были рассчитаны на большой состав труппы, к тому же каждый из актеров мог играть не одну роль. Вряд ли Ренар мог бы вспомнить хоть одну из пьес дословно, но он помнил все свои роли и огромные куски из чужих, а остальное бывалые актеры могли бы сочинить и сами. Что нужно странному заказчику, который собирался играть вместе с ними? И кто был четвертым, кто этот загадочный Пьеро? Но главное... трудно поверить... неужели действительно придется играть для короля?! Во всяком случае, Ренар не собирался распускать язык. Он молчал. Выжидал.
Salomon Chouvreux: – Вот и хорошо, вот и правильно, – подытожил сержант. – Только вот что еще помните: его величество, говорят, непристойностей страсть как не любит, так что никаких сластолюбивых монахов, развратных жен и прочей похоти. Это мы лучше уж как-нибудь между собой отыграем, в свое удовольствие. Ухмыльнувшись прямо в лицо субретки, он небрежно щелкнул ее по носу и, поднявшись, неспешным шагом направился обратно к трактиру. Взявшись уже за дверную ручку, он снова обернулся. – До завтра, стало быть! Эпизод завершен. Мэтр Пьеро, начинайте новый, если хотите
полная версия страницы