Форум » A la guerre comme à la guerre » Ищите и обрящете! 18 сентября 1627 года, раннее утро. » Ответить
Ищите и обрящете! 18 сентября 1627 года, раннее утро.
Атос: Участники: Атос, г-н де Тревиль, Провидение.
Ответов - 59, стр:
1 2 3 All
Атос: Оставив наконец Агнессу в лазарете на попечение мэтра Дарлю, Атос задержался у первой же попавшейся бочки с водой. Несколько минут он ожесточенно оттирал запекшуюся на руках кровь, потом плеснул себе в лицо из пригоршни и выпрямился. Нет ничего хуже, чем вынужденное бездействие. «Я сделал для нее все, что мог!» Совесть, за неимением лучшего удовольствовавшись этим иллюзорным утешением, милосердно притихла. Прочие же ощущения и чувства – гнев, тревога, бессилие – словно подернулись тонкой корочкой льда. Атос с силой провел ладонью по лицу, стирая капли воды, и невольно оглянулся на лазаретные палатки. Больше он ничем не может сейчас помочь. Но… так ли это? Охрана лазарета, как мушкетер успел убедиться, оставляла желать лучшего. Вернее, большего – поскольку одного-единственного караульного, время от времени лениво обходящего периметр палаток, не сумел бы миновать только ленивый. Атос трезво прикинул, что нужны еще как минимум двое. Или хотя бы он один… Мушкетер машинально поискал глазами штандарт над шатром де Тревиля, но тут же спохватился – скорее всего, Базен разыскал-таки капитана, а раз так, то Тревиль сейчас направляется к нему. Сворачивая в свой ряд палаток, Атос еще издали разглядел, что возле его собственной царит странное оживление. Мелькали мундиры пикардийского полка, чуть поодаль двое солдат бдительно караулили Гримо – даже отсюда было видно, что слуга растерян и испуган, но старается не подавать виду. Атос невольно замедлил шаги, присматриваясь к происходящему. Агнесса была права. В палатке шел обыск. Ну что ж… Мушкетер неторопливо подошел к палатке и, полностью игнорируя дернувшегося было преградить ему дорогу одного из солдат, остановился у порога. Внутри было еще двое – возможно, больше, но Атосу было видно двоих: один перетряхивал содержимое сундучка, второй, скинув на землю одеяло с койки Арамиса, старательно прощупывал швы тюфяка. - Что здесь происходит? – холодно осведомился мушкетер.
Провидение: - Добрый день, господин Атос. – Не замеченный мушкетером капитан де Сен-Вир, занявший стратегическую позицию на табурете в углу у входа, неторопливо поднялся на ноги. – Прошу прощения за вторжение. Мы ищем одно письмо. Ничего извиняющегося в избранном им тоне не прозвучало, но, говоря откровенно, капитан не видел в том необходимости. Сведения, полученные им от экономки покойного отца Клемента, разом превратили всеми уважаемого мушкетера в шпиона и изменника, и капитан не видел ни малейших причин для чрезмерной обходительности. С момента появления мушкетерского полка в военном лагере Сен-Вир мечтал как-нибудь осадить этих чересчур заносчивых выскочек, и неожиданно судьба сама вложила ему в руки необходимый козырь. Бедный господин де Тревиль!
Атос: - Вот как? – Атос не спеша прошел внутрь и огляделся. Кажется, Гримо успел частично навести порядок и убрать окровавленные тряпки, так что о недавнем происшествии напоминали только темные пятна на плотно утоптанной земле и на одном из тюфяков. Впрочем, усилиями солдат внутреннее убранство палатки все больше и больше напоминало не то лавку старьевщика, не то жилище закоренелого должника в разгар описи имущества. Мушкетер презрительно поморщился и повернулся к капитану пикардийцев. – Мое почтение, господин де Сен-Вир. А почему же, позвольте спросить, вы ищете это самое письмо именно здесь?
Провидение: Отчаявшись найти в постели Арамиса даже клочок бумаги, солдат испустил тяжелый вздох, виновато покосился на Атоса и перешел к соседней койке. Протянув уже руку, чтобы приподнять тюфяк, он внезапно застыл в неудобной позе, а затем медленно распрямился и многозначительно кашлянул. Сен-Вир метнулся к нему со скоростью хорька, завидевшего добычу. - Ах, как любопытно! Вы здесь, господин Атос, курицу резали?
Атос: На миг лицо Атоса окаменело. Нешуточным усилием воли подавив желание загнать плоскую шутку обратно в глотку пикардийцу, он перешагнул через скомканное одеяло, рывком выдвинул второй табурет на середину палатки и уселся на него, скрестив руки на груди. - На этой койке полчаса назад лежал раненый, - отяжелевшим от гнева голосом проговорил он. – Можете справиться в лазарете. И, сударь, вы не ответили на мой вопрос.
Провидение: - Раненый? – Сен-Вир опешил настолько, что не сразу даже задумался, откуда в мушкетерской палатке мог взяться раненый. – Гм. А что стряслось? Тут он сообразил, что задавать вопрос, не дав ответа на предыдущий, мягко говоря, невежливо, и смущенно кашлянул. - Мы ищем послание из форта Сен-Мартен, - объяснил он. – По некоторым сведениям… Что такое? Рывшийся в сундучке солдат безмолвно протянул капитану распечатанное письмо. Сен-Вир торопливо развернул бумагу и приподнял брови, прочитав первую строчку: адресатом был господин граф де Ла Фер.
Атос: Атос следил за выражением лица капитана с некоторым интересом. Ему не было нужды заглядывать в письмо, чтобы вспомнить, что оно содержит: в сундучке это была единственная бумага. Последнее письмо от управляющего, не заставшее его в Париже и добросовестно пересланное квартирной хозяйкой под Ларошель. - Полагаю, это не совсем то, что вы ищете? – с усмешкой осведомился он. – В таком случае, будьте любезны не оглашать то, что вы только что прочитали. Впрочем, господин де Тревиль и его величество полностью в курсе дела. Что же касается послания из форта – так я уже имел честь докладывать королю, что никакого письма мы не обнаружили. Значит ли ваш неожиданный визит, что его величество усомнился в моих словах?
Провидение: Спокойное достоинство и уверенность Атоса не могли не оказать своего воздействия: Сен-Вир невольно почувствовал себя провинциальным олухом и даже не усомнился, что король и капитан де Тревиль и в самом деле могли быть осведомлены о мелких подробностях управления поместьем. Даже столь неожиданно раскрывшееся имя самого таинственного из королевских мушкетеров не показалось ему сейчас важным, настолько неуютной стала вдруг разоренная палатка. - Видите ли, господин граф… - начал он. - Прошу вас, никаких имен, - быстро перебил его Атос. - Никаких имен, - механически повторил Сен-Вир, и несколько мгновений в палатке царила напряженная тишина, пока капитан не собрался наконец с мыслями. - Экономка отца Клемента говорит, что письмо было и он отдал его вам, - объяснил он и тут же почувствовал себя идиотом. Какого черта он вздумал оправдываться перед изобличенным шпионом? – Даже не знаю, господин Атос, что для вас лучше – если мы его найдем или если мы его не найдем. Действия г-на Атоса согласованы с игроком.
Атос: Последняя фраза Сен-Вира заключала в себе недвусмысленную угрозу, но Атос попросту пропустил ее мимо ушей. Экономка? Черт побери, какая еще экономка? Перед мысленным взором стремительно замелькали серые, облизанные прибоем скалы, потемневшая от непогоды крыша домика священника и пожилой слуга, открывающий дверь… Мушкетер готов был поклясться, что никаких женщин в доме кюре не было. В ушах отчетливо прозвучал задыхающийся шепот Агнессы: «Гаспар… служит барону… он… уже донес…» Выходит, у него была еще и сообщница. Тревиль был прав, это в самом деле какое-то змеиное гнездо! - Ну что ж, сударь, если слово дворянина значит для вас меньше, чем донос какой-то экономки, - медленно, с глубоким презрением проговорил сквозь зубы Атос, - то ищите, ищите хорошенько. И не забудьте обыскать заодно меня и моего слугу! Мушкетер резко встал, давая понять, что больше говорить не о чем.
Провидение: Задохнувшись от ярости, Сен-Вир также вскочил на ноги и шагнул было к Атосу, но вовремя опомнился. Сделав несколько глубоких вдохов, он разжал сжавшиеся было кулаки и изобразил на лице любезную улыбку, больше, впрочем, похожую на оскал. - Я рад, что вы понимаете, господин Атос, - процедил он, - что в ваших же собственных интересах будет подвергнуться обыску. В конце концов, неразвеянное подозрение, как известно, всегда остается поводом для сомнений. Сен-Вир не вращался в тех кругах, в которых могла быть известна загадочная история с поездкой Атоса в Кале, но его слова, не будучи намеком, диктовались отнюдь не доброжелательностью. Спокойствие, с которым держался Атос, возможно, и заставило бы кого-нибудь другого задуматься, но Сен-Вир был чересчур зол, а Гаспар чересчур убедителен.
Атос: Глаза Атоса чуть заметно сузились. Настойчивость Сен-Вира наводила на скверные мысли: ни дать ни взять, пикардиец был лично заинтересован в том, чтобы отыскать это проклятое письмо… Несколько мгновений мушкетер и взбешенный капитан мерялись взглядами; затем Атос все с тем же ледяным спокойствием взялся за пряжку портупеи, потом расстегнул и сорвал камзол. Излишне резкое движение тут же отозвалось в едва подживающей ране; на спину словно плеснули кипятком, но мушкетер только скрипнул зубами и швырнул камзол под ноги Сен-Виру. - Приступайте, сударь! Надо полагать, вы предпочтете сделать это лично?
де Тревиль: Когда встревоженный и задохнувшийся от бега слуга одного из мушкетеров с криками "господин капитан, господин капитан, это срочно!" подбежал к де Тревилю, выходившему из палатки интенданта финансов, капитан как раз направлялся в свой шатер, чтобы написать пару писем. Но после сбивчевого рассказа слуги, представишегося Базеном, лакеем Арамиса, де Тревиль был вынужден резко поменять свои планы. Из слов Базена, если собрать их в единый связный текст, выходило, что в палатке Атоса лежит некая раненая девица, истекает кровью и нужно срочно что-то предпринять. Что именно необходимо предпринять Атос со слугой не передал, поэтому де Тревиль, не медля более ни секунды, быстрым шагом направился к Атосу. Уже на подходе к палатке мушкетера капитан увидел, что суета, которая творится вокруг нее не совсем соответствует наличию раненого (или раненой, в данной ситуации это было неважно). Солдаты пикардийского полка, двое из которых сторожили слугу Атоса, не сильно походили на помощников лекаря. Де Тревиль нахмурился, быстро перебирая в голове возможные варианты происходящего, но шагов не замедлил. Пикардийские солдаты не посмели остановить капитана королевских мушкетеров, который стремительно вошел в палатку, всем своим видом свидетельствуя, что он имеет на это полнейшее право. Полог был отдернут и первое, что увидел с порога встревоженный де Тревиль – капитана де Сен-Вира и, стоявшего напротив него, Атоса. Лицо мушкетера было бледно, но решительно и сурово. На полу перед ногами пикардийца валялся камзол мушкетера. Обстановка была накалена до предела. Даже в воздухе чувствовалась высокая степень плохо скрываемой ярости. - Де Сен-Вир! – громко и безапелляционно воскликнул де Тревиль с порога, чтобы обратить на себя внимание. – Что здесь такое происходит, черт побери?
Провидение: Мысленно Сен-Вир проклял чрезмерную расторопность олуха, которого он отправил за капитаном королевских мушкетеров. И ведь намекал же остолопу, чтобы тот не торопился! Он чуть коснулся рукой шляпы, не столько обозначая приветствие равного равному, сколько парируя грубость Тревиля ответной вежливостью. - Чрезвычайно любезно с вашей стороны, господин граф, к нам присоединиться, - самым учтивым тоном произнес он. Камзол, брошенный к его ногам наподобие перчатки, не мог остаться незамеченным, и Сен-Вир знаком указал на него одному из своих подчиненных, с трудом удерживаясь от того, чтобы наговорить мушкетеру грубостей. - Осмотрите, прошу вас. Я боюсь, господин де Тревиль, что у меня для вас неприятное известие.
Атос: Сдерживая готовые перелиться через край гнев и отвращение, Атос отступил на шаг, давая возможность оробевшему солдату подобрать его камзол. Бедная девочка оказалась права, тысячу раз права – когда речь заходит о таких вещах, как поимка изменника, вряд ли кто постесняется обыскать обвиняемого, будь он хоть трижды дворянином. Тем более, если эта поимка дает возможность отличиться перед королем. Промелькнувшая во взгляде Сен-Вира досада явственно свидетельствовала о том, что на столь скорое появление де Тревиля он не рассчитывал. Внезапно Атос ощутил, как на лбу выступает испарина. Проклятье! Недогоревшая записка, о которой он напрочь позабыл! Собираясь на перевязку и не желая оставлять ее в палатке, мушкетер не нашел ничего лучше, чем сунуть ее за отворот сапога. Благодарение Богу, что не в карман камзола. Попадись на глаза Сен-Виру этот обрывок – и даже сам Атос на его месте уверился бы, что донос не ложный. Ну что ж, пусть попробуют стянуть с него сапоги! Мушкетер бросил на де Тревиля короткий взгляд. - Господин де Сен-Вир полагает, что я утаил от его величества письмо из форта Сен-Мартен, сударь, - с поклоном проговорил он и выпрямился, предоставляя тому сомнительную честь поведать о доносе мнимой экономки.
де Тревиль: В столь сложных и двусмысленных ситуациях гасконская голова де Тревиля начинала соображать лихорадочно быстро, а глаза подмечать десятки мелочей, на которые в более спокойной атмосфере он вряд ли бы обратил внимание. Ему хватило нескольких мгновений, чтобы оценить обстановку. Он сразу заметил свежие следы крови. Их было много, особенно на тюфяке, который был почти насквозь пропитан. Значит тут действительно совсем недавно находился раненый человек, тяжело раненый. Переведя взгляд на Атоса, капитан уловил мгновенную перемену, выступившую испарину на лбу, сузившиеся холодные глаза и тут же брошенный на него многозначительный взор. „Обгоревшее письмо!“ – капитан напрягся, как струна и тут же расслабился, каким-то седьмым чувством поняв смысл взгляда мушкетера. „Значит, успел... – мысленно похвалил Атоса де Тревиль. – Теперь надо разобраться с этим пикардийским выскочкой... Судя по всему, он сюда прибежал не по собственной инициативе.“ Капитан мушкетеров отступил в сторону, оказавшись между Атосом и де Сен-Виром так, чтобы видеть лицо пикардийского капитана, но самому при этом оставаться в относительной тени. - Любезный шевалье де Сен-Вир, - подчеркнуто вежливо и вместе с тем холодно спросил де Тревиль. – Быть может вы будете столь добры и поведаете мне, какие у вас есть основания для столь серьезного обвинения?
Провидение: Перемены в облике Атоса не ускользнули от Сен-Вира, смотревшего то на мушкетера, то на его капитана, как собака, не знающая, который след взять. Разумеется, истолковать взгляды, которыми те обменялись, было не в его силах, но не почувствовать изменившееся настроение Тревиля он не мог. Пришедшее вдруг понимание, что добыча вот-вот ускользнет из его лап, вкупе с полным отсутствием догадок, как это может произойти, вывели бы из себя и человека вдвое более хладнокровного, чем Сен-Вир, и только ставшая внезапно неумолимо близкой опасность поражения еще удерживала его от дерзостей. Проклятье! Виновен мушкетер или нет, Тревиль был, безусловно, на его стороне - и против пикардийца. - Разумеется, господин граф, - произнес он, собираясь с мыслями. – Я потому и посылал за вами, что собирался поделиться с вами этой неприятной историей. Механически произнося эти слова, он справился наконец с собственными чувствами и окончательно овладел собой. - Как вы знаете, - голос его теперь звучал почти ровно, - я сегодня выполняю обязанности дежурного офицера по лагерю. С полчаса тому назад ко мне привели женщину, некую матушку Мартон. Она рассказала мне, что ее господин, отец Клемент из Сабль-д'Олон, скончался, так и не дождавшись возвращения господина Атоса. Насколько мне удалось понять, покойный кюре рассчитывал получить вознаграждение за письмо, обнаруженное им на теле солдата, выброшенного на берег неподалеку от его дома. Его экономку награда явно занимала больше, чем политика, но после долгих расспросов мне удалось выяснить, что священник успел поведать ей, что речь шла о послании из форта Сен-Мартен. Вы понимаете, если бы какая-то простолюдинка вздумала обвинять королевского мушкетера, я вышвырнул бы ее из палатки, но она явно не об этом думала. Я тут же послал за вами и поспешил сюда, рассудив, что не имею права упустить даже малейший шанс, что это письмо еще цело. К счастью, господин Атос сошелся со мной во мнениях и сам предложил мне обыскать его.
Атос: - Если господин де Сен-Вир не верит моему слову, - холодно проговорил Атос, мысленно проклиная себя за несдержанность, загнавшую его в ловушку, - значит, он считает меня изменником, скрывшим от его величества важный документ. А церемониться с изменником, право же, нет необходимости. Однако вот что интересно, господа... Мушкетер сделал паузу, взвешивая то, что собирался сказать. Ловко придумано, черт побери, но, если бы экономка была настоящей… То она ни в коем случае не покинула бы лагерь, не дождавшись обещанного вознаграждения. У поддельной же, надо думать, имелись веские основания как можно скорее скрыться. - Если эта дама рассчитывала на вознаграждение и проделала ради него такой длинный и небезопасный для одинокой женщины путь, то, верно, она все еще в лагере? – Атос переглянулся с де Тревилем. – Видите ли, господа, дело в том, что у отца Клемента не было экономки.
де Тревиль: Де Тревиль, который до сих пор свои беспокойство и раздражение тщательно скрывал, постепенно начинал закипать, глядя, как пикардийский солдат по приказу своего капитана робко перетряхивает камзол Атоса. Но в данную минуту было особенно важно сохранять хладнокровие, чтобы с как можно меньшими дипломатическими осечками выйти из этой истории, компрометирующей не только самого Атоса, но и капитана мушкетеров, да и весь полк, пожалуй. Капитану требовались эти несколько минут разговора не столько для того, чтобы услышать что ему будет говорить де Сен-Вир, сколько для того, чтобы выбрать окончательную тактику противодействия, на основании поведения пикардийца. Было понятно, что де Сен-Вир принимает за чистую монету чью-то закулисную игру и хочет выслужиться за счет этого случая, ему только дай повод. Он всего-лишь пешка на этой шахматной доске. - Немедленно прекратить обыск! – не терпящим возражений тоном приказал де Тревиль, резко повернувшись на каблуках к солдату, который, в прочем, не сильно расторопно копошился в углу палатки. – Я не позволю обыскивать и оскорблять дворянина и мушкетера моего полка на основании слов какой-то служанки, существование которой к тому же находится под сомнением! Де Тревиль бросил стальной разгневанный взгляд на де Сен-Вира, выйдя из тени, которая его до сих пор окутывала. - Шевалье, отзовите ваших людей!
Провидение: Сен-Вир всем телом развернулся к Тревилю. - Вы мне приказываете? Мне? Еще мгновение тому назад он, совершенно ошарашенный, пытался понять, как одновременно послать одного из своих солдат за экономкой, заверить Атоса в том, что та, конечно, по-прежнему ждет в его палатке, и с негодованием отвергнуть саму возможность того, что он способен усомниться в слове столь благородного человека. Все эти благоразумные побуждения были, однако, тут же позабыты, когда заговорило оскорбленное достоинство дворянина. Приказы ему имели право отдавать король и главнокомандующий, а Тревиль ни тем, ни другим не являлся.
де Тревиль: Де Тревиль мысленно ухмыльнулся тому, с какой горячностью Сен-Вир отреагировал на его реплику и вышел из себя, чего он и добивался. Как и следовало ожидать, капитан пикардийского полка углядел в его словах оскорбление своего достоинства. Разумеется, приказывать напрямую капитану де Тревиль права не имел и не собирался этого делать, однако обоим было прекрасно известно, какую роль на самом деле при дворе играл капитан мушкетеров короля. Недаром именно он был назначен командующим роты, которая была для его величества примерно тем же самым, чем в свое время являлась ординарная стража для Генриха III. Де Тревиль не так уж часто пользовался своим влиянием, но в королевстве было известно всем – мушкетеры подчиняются только ему одному, с молчаливого согласия короля, который несомненно гордился своим элитным полком и с нескрываемым удовольствием демонстрировал это перед извечным своим соперником - кардиналом де Ришелье. В общем, война войной, но установленные в мирное время правила игры до сих пор никто не отменял. Де Тревиль смерил взглядом Сен-Вира, стоявшего перед ним с самым оскобленным и возмущенным видом, и довольно спокойно произнес: - Шевалье, я приказываю не вам, разумеется, а солдатам, которые в данную минуту производят обыск человека, вина которого пока не доказана. Вас же я лишь прошу, - капитан сделал многозначительную паузу. – Временно отозвать ваших людей до разъяснения всех обстоятельств. Если у вас есть какие-то подозрения и даже доказательства – предоставьте их мне, и я сам разберусь со своими солдатами. Капитан медленно положил руку на эфес шпаги движением настолько точно выверенным, отточенным, что оно не выглядело вызовом или угрозой, и добавил с легкой улыбкой: - В случае, если что-то покажется мне странным, я первым делом сообщу вам, как дежурному офицеру.
полная версия страницы