Форум » A la guerre comme à la guerre » Разговор начистоту. 17 сентября, около трех часов дня. » Ответить
Разговор начистоту. 17 сентября, около трех часов дня.
Рене д'Эрбле:
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Арамис: Арамис делал вид, что внимательно разглядывает свои пальцы и крайне озабочен неровным краем ногтя на мизинце левой руки. В действительности мушкетер не знал, что ответить и тянул время. Лгать Атосу Арамис не хотел. Как и в какой степени преподнести правду - не мог решить. - Не уверен! - с тяжелым вздохом сказал он, и решился посмотреть Атосу прямо в глаза. - Но я дал слово. Вы же понимаете, что у дворянина, который дал согласие на что-то, нет обратной дороги. Иначе дворянин, тем более солдат короля, ничем не будет отличаться от прочих. Разве я не прав?
Атос: Несколько мгновений Атос молчал, потом положил руку на плечо Арамису. - Прежде всего солдат должен хранить верность своему королю, - негромко проговорил он. – Вы не смогли пойти против своей совести и изменить присяге, разве этого недостаточно? Мне кажется, что вам лучше всего разыскать того, кому вы давали обещание, и сказать, что не можете его выполнить, не поступившись честью. Человек благородный поймет и освободит вас от вашего слова. Если же нет… Атос подавил вздох. О каком благородстве может идти речь, если человек толкает дворянина на измену? Однако говорить об этом Арамису, и без того пребывающему в состоянии, близком к отчаянию, определенно не стоило. - Тогда пусть вам послужит утешением, что вы чисты перед Богом и перед своей совестью, друг мой.
Арамис: - Я попробую сделать то, о чем вы сказали! - Арамис не мог не оценить слова друга. Как было хорошо известно молодому мушкетеру, Атос избегал давать советы, но если делал это, то к его суждениям стоило прислушаться самым внимательным образом. - Поверьте мне, уж точно оставлю мысль в одиночку взять Ла-Рошель. Это безумие. Сам не знаю, что на меня нашло. Всем королевским войскам это пока не под силу. Короткий нервный смешок вырвался из груди сам собой. - И ещё. Вы ведь отдадите мне письмо? Я намерен передать его Тревилю. Вы считаете разумным такой поступок?
Атос: - Разумеется! – Атос едва сдержал вздох облегчения. Перед ним снова был прежний Арамис - пусть подавленный и взволнованный, но способный мыслить и поступать здраво. – Возьмите. Мушкетер извлек письмо из-за отворота рукава, куда второпях сунул его, пытаясь понять, что происходит с младшим другом, и протянул его Арамису. - И скажите, Арамис, могу я вам чем-нибудь помочь?
Арамис: Арамис взял письмо, почти машинально свернул его вдвое и засунул в карман камзола. - Я не знаю! - теперь, когда он сумел признаться в произошедшем хотя бы кому-то, на душе стало легче. Пусть признание во многом оказалось косвенным и вовсе не напоминало исповедь - Арамис знал, что Атос способен понять малейший намек. - Право, мой друг, волей обстоятельств я попал в очень странную ситуацию, которая все более запутывается. Вы уже помогли мне тем, что сказали правильные слова в нужное время. Молодой человек вскинул голову. - Я должен в первую очередь помнить о том, что я - настоящий дворянин, во вторую же - о том, что я солдат короля. А в-третьих... К горлу подступил комок. - Я переживаю за вас и за наших друзей. Полагаю, что и вы... несмотря на все ошибки, которые я совершил и продолжаю совершать. Это так?
Атос: - Это так, - спокойно подтвердил Атос. Казалось, будущий аббат терзается страхом, что опрометчивый поступок оттолкнет от него друзей; на дне темных глаз сквозил отчаянный вопрос – не осуждают ли его? - Чтобы не делать ошибок, нужно быть или святым, или покойником, - во взгляде мушкетера промелькнуло подобие улыбки. – А вы как будто живы, что меня несказанно радует. Я очень дорожу дружбой с вами, Арамис, и, поверьте, нужно нечто большее, чем необдуманный поступок, чтобы между нами появилась тень. Выпьете еще? – Атос долил вина в обе кружки и небрежным жестом кинул опустевшую бутылку в дальний угол палатки.
Арамис: - Пожалуй! - молодой человек ощупал карман, словно желая дополнительно убедиться в том, что письмо не выпадет оттуда ни при каких обстоятельствах. - Вы сказали про ошибки. Давайте выпьем за то, чтобы наши ошибки не приводили к роковым последствиям ни для нас, ни для тех, кому мы служим. Он подумал и тихо добавил: - Ни для тех, кого мы любим.
Атос: На этот раз по лицу Атоса пробежала тень – настолько мимолетная, что в скудном освещении Арамис вряд ли мог ее заметить. И снова, как минуту назад, мушкетер удержал при себе горькое замечание, что предмет даже самой страстной и чистой любви не всегда заслуживает доверия, а, напротив, частенько пользуется своим положением, чтобы это доверие обмануть… Арамис поймет это и сам, если уже не понял. Наверняка понял. Но напоминать ему об этом – значило причинить молодому другу нешуточную боль, чего Атос не хотел. Не мог. - Ни для тех, кто нам доверился, - глуховато проговорил мушкетер, поднимая свою кружку. Саднящее беспокойство, отступившее на задний план при появлении Арамиса, вновь царапнуло душу. Господи, только бы его, Атоса, решение во что бы то ни стало отыскать утерянное письмо не стало той ошибкой, за которую придется платить не ему… «Ни для тех, кто любит нас…» - слова прозвучали в голове, словно эхо последней фразы Арамиса. Атос кивнул сам себе, соглашаясь. - Выпьем! Кружки коротко звякнули друг о друга. Эпизод завершен?
полная версия страницы