Форум » A la guerre comme à la guerre » Под сенью девушек в цвету. 18 сентября 1627, после полудня » Ответить
Под сенью девушек в цвету. 18 сентября 1627, после полудня
Belle Fleur: Рыночная площадь Этре
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Провидение: – Гм, – пробормотал торговец, явно разрываясь между желанием угодить дочери мэра и более чем понятной осторожностью. – А может, врет он все? Может, воришка он, и все тут? – Не вру, не чуточки не вру! – Жиль отчаянно топнул ногой. – Не воришка я вовсе! – А коли не воришка, отчего за тобой гонятся?, – возразил мэтр Амбруаз, по-видимому, полностью согласный с м-ль Сальбер. – Что господин пастор и впрямь человек горячий, это все знают. – А что убить его собираются, это тоже все знают, да? Не успели эти слова сорваться с губ мальчишки, как он прижал к губам грязную ладошку. За дверью меж тем диспозиция также успела измениться. Едва услышав про заднее крыльцо, оба преследователя устремились влево – туда, где между домами проходил узенький проулок, по которому они могли бы попытаться настичь добычу. Моление о коте, таким образом, услышали разве что глухие стены. Если никто не возражает, первый ход Иветты. Затем Жийона, затем Белль Флер.
Иветта Арсено: Иветта побледнела, шагнула назад. Вот теперь она всерьез пожалела, что не послушалась служанку. Ей очень захотелось назад, в родной дом - такой скучный, но такой надежный... Кто-то хочет убить священника? Да, злодейство. Но сейчас, когда идет война, свершаются и не такие злодейства. И разве может маленькая дочка господина Арсено чему-то помешать? Она открыла рот, чтобы сказать: "Простите, мэтр Амбруаз, я спешу навестить бабушку, вынуждена вас покинуть..." Почему-то вместо этого с губ само слетело: - Кто собирается убить? И когда? За плечом ахнула Нинон.
Жийона Сальбер: Жийона с трудом сдержала испуганное восклицание. - Может быть, позвать городскую стражу? - спросила она растерянно, обращаясь одновременно и к подруге и к зрелому, явно более опытному в житейских делах мужчине. - И конечно мальчика надо спрятать, - тут мадемуазель Сальбер окончательно встала на стророну Иветты. Жилю опасно было сейчас показываться на улице, и вдруг кто-нибудь, например, господин Арсено собственной персоной захочет позже побеседовать с ним. Убийство пастора, господи Иисусе, спаси и защити, ну что за гнусное дело задумали эти негодяи! Ткани, кружева и пряжа были забыты окончательно, и юная гугенотка, прислушавшись - собака больше не лаяла и разговора с улицы больше не было слышно - метнулась к двери и осторожно выглянула на улицу. - Мадемуазель, скорее идите сюда, - поманила она Белль, сгорая от нетерпения узнать, куда подевались недавние преследователи маленького Жиля. Арес зарычал, но не на белокурую красавицу, а на дерево, в ветвях которого укрылся сир Соломон. Выучка не позволяла босерону, забыв о службе, броситься гонять кота, но в устремленном на хозяйку преданном взоре вышколенного пса нетрудно было угадать сожаление. - Скажите, они… ушли?
Belle Fleur: Не получив отклика от сира Соломона, который то ли разнежился в подобии висячих садов Семирамиды, то ли разобиделся, что его понизили до сержантского звания, - Белль с облегчением обнаружила, что ее усилия не пропали втуне: гоплиты дружно устремились в узкие Фермопилы между домами. И однако, избавившись от противников, комедиантка одновременно лишилась и помощников: кто же теперь снимет кота с дерева? Пока она терялась в сомнениях, что же ей делать дальше, дверь лавки приоткрылась и из нее выглянула синеглазая красавица. -О да, мадемуазель, они ушли! – сообщила Белль, отвечая на заданный вопрос, - Я тотчас же вернусь, но сначала позову кота. Она направилась к клену, помахала в воздухе раскрытым кулечком с кошачьей амброзией и ласково проворковала: -Кис-кис-кис, сир Соломон, спускайтесь ко мне! Из густой листвы тут же вылетела серебристая стрела и впилась в корсаж Простушки: от неожиданности та охнула и покачнулась. -О, сударь, как Вы стремительны, - пробормотала комедиантка, сраженная натиском кота, - Если бы ваши двуногие старшие братья были такими же настойчивыми и быстрыми в принятии решений! Она нежно прижала к себе картезианца, который, едва понюхав мяты, перестал обращать внимание на окружающий его жестокий и полный опасностей мир, и направилась было обратно к входной двери, но остановилась в некотором отдалении от босерона, который внушал ее такой трепет, что она не решалась подойти ближе и только смотрела то на грозного стража, то на его прекрасную госпожу умоляющим и встревоженным взглядом.
Провидение: – Стражу? – быстро переспросил мальчишка, на вопрос дочери мэра только стрельнувший в ее сторону блестящими черными глазами. – Да барышни ж, отец же с меня шкуру спустит! Мэтр Амбруаз тоже был явно не впечатлен этим предложением, но высказался поосмотрительнее: – Да что же стража тут поделает? Да и ну как наболтал нам тут мальчишка невесть чего? Что смотришь? Не слышал, что ли, что м-ль Арсено спрашивает? – Не знаю я, – буркнул в ответ Жиль, заметно подрастерявший свою самоуверенность. – Про поганый колодец что-то сказали, да тут во дворе кричать начали, я башку из соломы вытащил, а меня и засекли. – Скверное дело, – пробормотал лавочник и подошел к двери вслед за м-ль Сальбер. – Ушли они? Воспользовавшись тем, что путь к заднему крыльцу тем самым оказался открыт, мальчишка, для которого, по-видимому, гнев отца был страшнее, чем происки его преследователей, недолго думая шмыгнул за прилавок и был таков. С вашего разрешения, барышни, следующий ход Жийоны, затем Белль, потом Иветта.
Жийона Сальбер: - Не бойтесь, Арес послушный и добрый пес, - заверила Жийона белокурую прелестницу. И, понимая, что внушительные клыки босерона могут выглядеть убедительнее ее слов, на всякий случай уверенно придержала своего стража за ошейник. - Что вы им сказали? - спросила она у спасительницы сира Соломона, предполагая, что опасные незнакомцы так и не переступили порог лавки мэтра Амбруаза в том числе и ее стараниями. - Что бы это ни было, благодарю вас. Блондинка оказалась смелее их всех, и мадемуазель Сальбер преисполнилась признательности к девушке, будь та хоть трижды католичка. Тем более что красавец-кот был так трогательно к ней расположен, а животные разбираются в людях куда лучше самих людей и без труда отличат хорошего человека от дурного. Обернувшись к лавочнику, Жийона вдруг обнаружила пустоту за его спиной. - А где же Жиль? - воскликнула она, не находя взглядом мальчика, который еще мгновение тому назад рассказывал им про угрозу, нависшую над головой пастора. - Как же вы могли его отпустить, мэтр? - Я ему, сударыня, не нянька, - заметил невозмутимый Шаплен. - И его, коли не соврал, найти будет нетрудно, мэтр Пьер, аптекарь-то наш, почитай мой сосед. Через стену торгует. А коли соврал… Так он обо всем соврал.
Belle Fleur: - О! Ничего особенного, мадемуазель, - ответствовала Белль, по-прежнему крепко прижимая к себе захмелевшего кота, хотя и понимала, что пора бы вернуть его законному владельцу. – Я только успела вымолвить, что мальчишка выскочил через заднее крыльцо - и их тут же как ветром сдуло! Босерон был укрощен нежной, но властной рукой своей хозяйки, однако на пути в лавку выросло новое, практически непреодолимое препятствие: мэтр Шаплен, и комедиантка была вынуждена остаться там же, где и была. Сир Соломон блаженно сощурил зеленые глаза, тихо заурчал и лизнул ее в ту ложбинку чуть пониже ключиц, которая так украшает любую юную и невинную деву независимо от ее вероисповедания. Белль тут же опустила его на землю у ног лавочника: -Вот Ваш питомец, мэтр Амбруаз. Какой же это смышленый, шустрый и храбрый господин! Уверена, что он переловил всех мышей и крыс не только в Вашей лавке, но и на пару лье вокруг. Сир Соломон, в одночасье лишенный благоухающей мятой ложбинки, ошалело воззрился на добротные башмаки своего хозяина, от которых исходил одуряющий запах сыромятной кожи, и издал жалобное мяуканье, способное разбередить даже самое зачерствелое торгашеское сердце. «Нет! Только не это!», - казалось, вопияла к небесам его непорочная картезианская душа, - «Верните мне то чудное виденье, того златокудрого ангела, от которого пахнет миррой, ладаном и кошачьим елеем!»
Иветта Арсено: Иветта не вздохнула облегченно, не поспешила распрощаться с мэтром Амбруазом и бегом поспешить к бабушке. Ее потрясла последняя фраза мальчугана. - Нинон, - обернулась она к служанке, - ведь про этот колодец вы третьего дня говорили с Терезой? - Про какой еще колодец? - испугалась служанка. - Про поганый. В котором муж утопил ребенка от неверной жены... и жену тоже... или она сама утопилась? - Помилуй господь, барышня, да когда ж мы про такое судачили? - Не притворяйся, Нинон, я все слышала. И про призрак, который там теперь появляется. - Да сроду мы про этакие страсти не... - Не ври! Тереза еще говорила, что отец Мартен договаривается с пастором, чтобы вместе очистить колодец словом божьим.
Жийона Сальбер: Страдания пушистого красавца не оставили Жийону безучастной. - Ах, мэтр, подарите этого прекрасного кота мадемуазель, - воскликнула она, ясно читая знаки явной взаимной приязни в поведении белокурой девушки и благородного сира Соломона. - Вот еще, - поморщился лавочник. Кот превосходно душил крыс, а эти подлые твари вечно норовят изодрать и изгадить ткани или обустроить гнездо со своими крысятами в пряже. Сир Соломон нужен ему самому. - Тогда продайте, - не отступала Жийона. - Сколько вы хотите за него? Два ливра? Четыре? - Полно вам чудить, барышня, - отмахнулся от нелепого предложения мэтр Амбруаз. - Что скажет ваша тетушка, если узнает, что вы заплатили четыре ливра за дворового кота?... Давайте пять, и он ваш! Покуда господин Шаплен не передумал, Жийона вытащила из кошелька серебряные монеты и с готовностью выложила их в грубую ладонь лавочника. А потом, подхватив на руки кота, протянула жалобно мяукающего картезианца Белль Флер. - Возьмите, мадемуазель. Пожалуйста. Теперь он ваш.
Belle Fleur: Белль настолько была потрясена добротой и щедростью неизвестной ей красавицы, что в первый момент чуть было не приняла кота в свои объятья. Но один только взгляд на лицо лавочника преисполнил ее таким возмущением, что она буквально задохнулась от негодования: вот ведь пройдоха! Хочет общипать перышки у такой милой, наивной и красивой мадемуазель! К тому же - своей сестры по вере! Не бывать тому! Она спасет эту нежную фиалку от торгашеских уловок мэтра Амбруаза: девушки должны помогать друг другу. Белль спрятала кулек с мятой за спину, чтобы сир Саломон немного проветрил голову на чистом воздухе и пришел в себя. И вспомнил, где его дом, кто его настоящий хозяин и в каком углу холодного подпола стоит крынка со свежей сметаной, с которой можно сбить крышку одним ударом лапы. -Сударыня, - в глазах у комедиантки стояли слезы, так ей было неловко отвергать дар, сделанный, судя по всему, от всего сердца, - Не могу принять Ваш щедрый подарок, видит Бог, не могу! Мой отец не переносит даже вида кошек: стоит только одному из этих грациозных созданий приблизиться к нему, как он заливается слезами и начинает чихать так, что наш фургон ходуном ходит! Приходится бежать в аптеку и покупать целебные настойки. Мэтр Шаплен, - холодно обратилась она к лавочнику, - Верните деньги: Вы же видите, что торг здесь неуместен! Мадемуазель Жийона, не могу взять котика, видит Бог, не могу: он не упоминался и не появлялся ни в одном из моих последующих эпизодов. Аллергия на кошачью шерсть у Мельхиора, разумеется, выдумка, но мэтр Шаплен никак не может об этом знать.
Жийона Сальбер: Мэтр Амбруаз едва не расхохотался. По его мнению урок, только что преподанный великодушной дочери советника Сальбера, стоил потраченных на него монет. В следующий раз путь подает нищим на паперти, будет больше проку от щедрости. А вот Арес ревниво зарычал, и сир Соломон, распознав в рыке босерона явную угрозу, сжался пушистым комочком, предпочитая оставаться там, где он есть - под защитой теплых девичьих рук. - Не бойся, милый, - пальчики Жийоны ласково погладили серебристо-серую шерстку картезианца, почесали кота за ушком, и девушка торопливо заверила ухмыляющегося лавочника: - Оставьте деньги себе, мэтр Шаплен. Сделка есть сделка, так всегда говорит мой отец, а он знает в этом толк. Стало быть теперь кот мой. О, тебе будет хорошо в Ла Ришардьере, мой красивый, вот увидишь. Последнее адресовалось сиру Соломону, тот покладисто замурчал, а Жийона с котом на руках направилась обратно в лавку, так что мэтру Амбруазу пришлось посторониться, пропуская вовнутрь девушку и последовавшего за девушкой пса. - Иветта, что мы будем делать? - окликнула мадемуазель Сальбер подругу, о чем-то тихо спорящую со служанкой. - Мне кажется, ты должна обо всем рассказать своему отцу.
Belle Fleur: - До свидания, мэтр Шаплен, будут деньги - обязательно зайду. Желаю дальнейших успехов в торговле: сегодня у Вас выдался явно удачный день. Белль тепло улыбнулась лавочнику, развернулась и направилась обратно в аптеку, чтобы высказать помощнику мэтра Пьера все, что она думает по поводу кошачьей мяты и его небрежности в таком ответственном деле, как отмеривание нужных ингредиентов страждущим и болящим.
Иветта Арсено: Слова Жийоны ошеломили Иветту. Рассказать все отцу? Конечно. Обязательно. Надо. Хотя отец, скорее всего, скажет, что все это ерунда, выдуманная негодным мальчишкой. А потом отругает Иветту за то, что та торчала в лавке. И впредь если и выпустит ее, то только в сопровождении уже всех слуг, какие есть в доме. А скорее всего - попросту запрет дочку. А к бабушке придется идти бедной маменьке... Но сказать все-таки надо. Если пастора действительно убьют, Иветта будет гореть в аду. И за дело. Могла спасти человека - и даже пальцем не пошевелила! Значит, надо бежать домой, не заходя к бабушке? Нет! Наоборот! Именно к бабушке и надо идти! Она дружит с пастором. И вообще она умная женщина, даст разумный совет... - Конечно, Жийона, - мягко сказала Иветта, - я обязательно все расскажу отцу. А сейчас мне надо бежать. Уж извини...
Жийона Сальбер: - Да, конечно, - Жийона проводила подругу растерянной улыбкой и снова ласково погладила кота. Их с Иветтой встреча выдалась скомканной и мимолетной, но если та спешит сейчас к отцу, невозможно ее в этом упрекнуть. Ведь речь идет о жизни человека. Это важнее, чем девичье щебетание. Самой мадемуазель Сальбер не к кому было бежать с подобными опасными откровениями. Рассказать тетке? Только перепугать ее до полусмерти. Но быть может из Марсильи в Этре заглянет дядя Жан-Луи? Жийона облегченно вздохнула. В господина Рибероля-младшего девушка верила, как в архангела Гавриила. И не находилось в девичьем воображении такого несчастья, что не мог бы предотвратить ее отважный и хитроумный родственник. Поэтому распрощавшись с господином Шапленом, Жиона, крепко прижимая к себе притихшего сира Соломона, поспешила в дом тетушки Элоизы. Верный Арес ни на шаг не отставал от своей встревоженной хозяйки.
полная версия страницы