Форум » A la guerre comme à la guerre » Мой ангел со мною, и он не спит... 19 сентября 1627 года, утро » Ответить
Мой ангел со мною, и он не спит... 19 сентября 1627 года, утро
Провидение:
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Ампаро: У Горошинки сердце ныло так, словно в нем кровоточила шершавая заноза, хотя чего уж не довелось пережить-перевидать на своем веку. Но ее девочки и какой-то чертов колодец! Призраков Ампаро не страшилась, давно поняв, что опаснее живых нету. Ей даже казалось, что люди специально выдумывают такие леденящие душу истории, чтобы хоть так утешаться - другие вон еще хуже нахлебались, а мы и живы, и при своем. А ее самое ценное свое сейчас находилось в дрянном месте и у Горошинки от того ныло сердце. Если туда давно никто не ходит, значит, бурьяном вокруг все заросло. Это хорошо, можно попробовать подобраться поближе, присмотреться. Маленькой и юркой испанке это будет совсем не трудно, да еще в портках. Ящерицей проскользнет. Сколько же там стерегущих - один или двое? С одним они бы с Мартой управились, у той кулаки размером с детскую головку, а Горошинке главное - нож раздобыть. Лейтенант - это, конечно, неплохо, но щедро отвешивающая тумаки хозяйка-жизнь, давно научила испанку надеяться только на себя, доверять тоже. Когда скрипнула дверь, Горошинка испуганно повернулась, но скоро успокоилась - не давешний убийца, какой-то знакомый лейтенанта. И... ее тоже, как оказалось. Видать, судьба у нее такая - встречать в этом чертовом городишке всех, кто про нее хоть что-то знает, а этот, как его... Анри, знает про нее вполне достаточно, чтобы ей сейчас стало тоскливо как в промозглый серый день, да еще на голодный желудок. О чем толкуют, не слышно. А перед тем лейтенант велел не уходить никуда, хотя не так - попросил больше не сбегать. Можно подумать, ей самой охота вилять все время. А что делать, если то виселица маячит, то пистолет в окне, то дружки Мышиные в подворотне. Жаль, у него спросить нельзя, а то бы посоветовалась. Горошинка осторожно, словно нехотя, подошла к окну. Знакомая дорожка. Если что - попытается снова сигануть, хотя надежды мало, конечно. Ну так когда ее много-то было, ей не привыкать.
Лапен: Поклонившись уходящему господину и проводив его взглядом, Лапен расправил плечи и направился к приткнувшейся у окна девице, которую, оказывается, звали Мария. - Так-так, - начал он выразительно. - А теперь что тебе угрожает красотка? И кого из-за тебя могут повесить? Тут он оборвал себя, устыдился своего тона (что бывало с ним крайне редко). - Про своих детишек моему хозяину не наврала? - спросил он сухо, деловито. - А то он мне велел их выручить из передряги... Раз велел - выручим. А теперь давай подробно все, что знаешь: кто их украл и зачем они ему понадобились...
Ампаро: Тебя, например, могут повесить - вертелся ответ на кончике языка. Мало того, что не выдал преступницу лейтенанту, так еще и помогаешь, пусть даже по хозяйскому велению. Прямая дорожка к виселице. Но Ампаро достаточно повидала на своем веку, чтобы суметь ловко проглотить то, что не нужно выпускать на свет божий. Дешевле обойдется. Да и не до того сейчас. - Наврала? - искренне удивилась Горошинка, пытаясь найти хоть одну причину, по которой бы ей понадобился такой лживый выверт. Впрочем, быстро плюнула на это занятие - ей девочек спасать надо, а кто и чего там думает - еще раз наплевать. - Трое украли. Баба - маркитантка, и двое ее приятелей солдат. Думают - у меня деньги есть, - Горошинка дернула узким плечом: - Ничего нету. Сроку дали два дня. Какие ему нужны подробности - испанка не знала, поэтому решила сказать по делу, если что - потом добавит. - Я знаю, где их прячут. У поганого колодца. Есть тут такое местечко - кто-то там кого-то убил, в колодце утопил, ну вот и пошла дурнина по языкам. Не ходят туда местные давно, но как добраться - знаю, приметы есть. Ампаро замолчала, решив, что для начала была вполне подробна.
Лапен: - У поганого колодца не бывал, врать не буду, - мрачно откликнулся Лапен. - Но слыхать про него слыхал. Рассказывал мне кто-то страшненькую байку... Гады эти похитители. Не могли найти местечко поприятнее... Парень уселся на ручку кресла, на миг заколебался - говорить ли? - а потом решительно продолжил: - Слушай, красотка. Не хочу тебе врать. Я от души расстараюсь, чтобы выручить твоих мелочишек. Но потом сделаю то, что мне велел хозяин. Отдам их отцу Мартену. Не тебе, а священнику, поняла? А ты уж с этим попом сама потом разбирайся. И чтоб мне никакого бабьего верещания! Поняла?
Ампаро: Горошинка тоже не была у поганого колодца, но врать будет. Потому как за детей своих сама решает, а не чей-то хозяин, своими пусть распоряжается, коли успел наплодить. Только говорить об этом она и не подумает, а уж верещать, тем более в трактире, и подавно. Дуру нашел. Первым делом - девочки, остальное потом. - Похитители, говоришь, гады... - криво усмехнулась испанка, а черные глаза вдруг затуманились: - Сукины дети, потроха ослиные да говны собачьи... Ничуть не стесняясь и опираясь на богатый жизненный опыт, Горошинка пару минут перебирала разные, подходящие случаю, выражения. Замолчав, деловито заметила: - Нечего загадывать, что потом будет, наперед бежать - примета плохая. Знаю как к колодцу добраться: улицу, по которой пройти надо, дальше по пустырю мимо обгоревшего дома, затем по мосту и там уже рукой подать. Подобраться, я думаю, можно будет - если заброшено все, то зарослей хватит. Другое не понятно - сколько их там? От этого и танцевать сподручнее. Не спас еще детей, а туда же - отдай. Слепой сказал - посмотрим.
Лапен: - Ну вот прямо сейчас и пойдем, - деловито подхватил Лапен. - Вдвоем пойдем, ясное дело. Не хватало еще, чтобы я пошел туда один и по ошибке украл чьих-нибудь чужих детишек... Он шагнул к двери, но на пороге замешкался. - Выходим быстро, - предупредил он Ампаро. - Внизу я мельком видал наших. В смысле - актерские рожи. Не хватало, чтоб прицепились. Опять-таки они тебя знают, видели в мальчишеском наряде... Оказавшись в трапезной, Лапен быстро огляделся. Ему повезло... ну, почти повезло. Из актеров здесь торчал только Труве. Лучше бы, конечно, и его не было...
Ренар Труве: Поймать Лапена - это удача! И немалая! Зазнавшийся тип, лакей при какой-то шишке, глядящий на актеров сверху вниз, не думает ни про какие репетиции. Как говорят цыгане: "Словил черта за рога - держи крепче!" А потому Ренар устремился к Лапену, как щука - к жирному карасю. Краем глаза он увидел, что с Хитрюгой в компании - тот парнишка, что изображал субретку. Двойная удача! - Слушай, приятель, ты про репетицию-то не забыл? Что на площади играем - помнишь?
Лапен: Лапен напыжился. - Вы меня что - назад в труппу затащить решили? Я еще понимаю - выступать для короля! Труппе такое не каждый день выпадает, а актеров осталось мало. Ну, ради бога, выручу по старой памяти... авось хозяин не прогневается... Но уж на репетиции пускай с вами играет здешний трактирщик! Или его осел! Слуге его светлости барона де Брешвиля некогда болтаться по всяким там репетициям! Я уже был на одной - и хватит! Произнеся этот монолог (надо признать, весьма наглый и самодовольный), Лапен твердо ухватил за локоть свою спутницу и потащил ее за порог.
Ампаро: Быстро выйти они не успели. Все же одна из актерских рож к ним прицепилась. Вернее, к Анри. Но тот моментом перья растопырил, что голубь на свадебной пляске. Как же - слуга его светлости. Подумаешь, она тоже была его слугой со вчерашнего дня. Шишка за ухом, сломанная кровать... Ничего особенного. Впрочем, Анри оказался ловок - она и оглянуться не успела, а уже вдвоем за порогом стоят. И то правда - не до королевского представления, им нужно к поганому колодцу. И Горошинка, ловко лавируя между прохожими, двинулась вперед, подобно маленькому ялику, что упрямо пробивается сквозь морские волны, влекомый светом маяка, что горит у поганого колодца. По странности, дорога к нехорошему месту лежала мимо святой церкви и Горошинка спешила туда, всей душой надеясь, что на этом извилистом пути им больше не встретятся никакие сюрпризы. Внимательные черные глаза сразу выхватили в толпе знакомую фигуру. Из настороженного женский взгляд стал крайне удивленным и, не сбавляя темпа, Ампаро направилась прямиком туда. Приблизившись вплотную и, поняв, что не ошиблась, испанка так широко заулыбалась, что невозможно было усомниться в ее искренней радости. Ведь она прекрасно помнила скользнувший из ладони напильник, а еще - протянутую надкусанную булочку. - Пьеро, - тихо тронула за рукав бывшую сообщницу Горошинка: - Тебя ведь... как же...
Pierrot/Pierrette: Николь, по мере приближения к трактиру всё больше замедлявшая шаг, обернулась на прикосновение с обычной своей стремительностью и тут же опустила руку, дёрнувшуюся было к ножу. - Ты?! Что ты здесь делаешь? Или тоже веришь, что под лампой темнее всего? - соскальзывая с лица испанки, её блуждающий взгляд снова вернулся к воротам трактира. - Отпустили меня. С миром. Заметив Лапена, она улыбнулась уже по-настоящему и, перекинув баул через плечо, протянула ему руку. - Анрио! Меня уже выгнали? Или как? Очень Герцог на меня зол? А... - она плотно сжала губы, не позволяя выскользнуть так и не прозвучавшему вопросу.
Лапен: - Что тебя отпустили с миром - это здорово, - искренне сказал Лапен. - А если врешь, если сам себя отпустил, то я про тебя и сам трепаться не буду, и кому угодно рот заткну. Парень бросил на Ампаро небрежный взгляд: проверил, дошел ли до той намек. - А что до Герцога и прочей актерской братии... уж прости, старина, я с ними мало в последнее время беседовал. На меня тут столько всего просыпалось - как будто у бога лопнул мешок, в котором для меня приключения хранились. То Лапен никому был не нужен, а то вдруг... Сначала взял меня в лакеи шевалье - так его тут же убили. Не успел я по хозяину траурную тряпицу на куртку повязать - тут же меня на службу взял граф... ну, это ты знаешь. Не успел я научиться надувать щеки, представляясь слугой его сиятельства, как из ниоткуда появился мой первый хозяин-барон... ты еще не запутался в моих господах?.. Нет? Молодец. А вот я малость запутался... Барон - это который до шевалье был, который уехал в Нормандию. Так он понял, что в Нормандии слуги ни к черту, вернулся сюда и стребовал меня у графа. Уж не знаю, как они меж собой договаривались, а только обошлось без дуэли, и вернулся я к первому хозяину - не к тому первому, который покойник, а к тому, который барон... Тут Лапен оборвал на середины фразы свою маловразумительную речь, серьезно глянул в осунувшееся лицо Пьеро и сказал без обычного шутовства: - Приятель, тебе ничем помочь не надо? Вот прямо сию минуту не смогу, надо двух детей спасать. А как только с этим справлюсь, то хоть деньгами, хоть делом... чем сумею... Если Пьеро будет возражать против эпитета "осунувшееся", я его уберу. В смысле, не Пьеро уберу, а эпитет.
Ампаро: Горошинка посмотрела на Лапена и отвела равнодушный взгляд. Ее сейчас ничего не могло испугать больше, чем участь собственных детей. А слова из Анри сыпались как горох из дырявого мешка - не заткнуть, поэтому она молча выжидала, беспокойно теребя рукав заношенной куртки. В конце концов и у большого мешка бывает дно. - Детей, да, - встрепенулась Ампаро, как только появился намек на передышку, а потом сочла нужным уточнить: - Моих девочек спасать.
Pierrot/Pierrette: С каждым словом Лапена видимое напряжение в позе и выражении лица Николь ослабевало, а взгляд тёмных глаз становился всё теплее. При упоминании о детях, однако, она снова насторожилась. - Спасать? От чего спасать? Я с вами! - Глядя уже только на бывшую маркитантку, она торопливо уточнила: - Я сильнее многих, и драться умею, Анрио подтвердит. Заподозрила ли она сейчас, что винить в беде дочерей Ампаро следовало того самого человека, который впервые их ей упомянул, или прижала руку к груди в подтверждение искренности своих слов, а не нащупывая спасший её документ? Вряд ли возникшая в её глазах тревога отражала беспокойство за совершенно незнакомых ей девочек...
Лапен: Лапен вскинул бровь. Только теперь он до конца поверил, что Пьеро действительно отпустили. Человек, которого ищут, должен забиться в щель и затаиться, дыша через раз, а уж никак не влезать в новые приключения. - Насчет драться, - это Пьеро умеет, - подтвердил он, обращаясь к Ампаро. - Помню, когда мы только-только познакомились, я распустил язык и начал ляпать чего не следует... и уж до того славно мне по загривку перепало! Я тоже на месте не стоял и ушами не хлопал, Пьеро на следующем представлении синяки забеливал... но мне досталось крепче! Лапен всегда с удовольствием вспоминал дружеские потасовки, в которых ему приходилось участвовать, и никогда не держал зла на того, кто оказывался сильнее. Если, конечно, противник дрался без совсем уж подлых приемчиков. - Пошли! Двое - это не трое. Втроем, глядишь, мы им поотбиваем зерно от мякины! Не армию же против нас выставят, верно? Желание Пьеро помочь в спасении детишек не удивило Лапена. Он и сам пособил бы приятелю, если бы того ждала опасная переделка.
Ампаро: Хотя против здоровущей Марты, Пьеро и пожиже будет, но на вид вполне крепка. Да еще в таком мутном деле сама помощь свою предлагает. Надо же - когда-то сумела знатно отделать Анри. Хорошая баба. А тот и вспомнить рад - вон соловьем заливается. Тоже молодец, знает толк в жизни, коли ему за радость по шее крепко схлопотать. - Конечно, не армию, - враз оживилась Горошинка: - Один или двое, но все же думаю, что один. Двоим там чего делать-то? Девочки соплюшки еще совсем. И, приученная жизнью ковать железо пока горячо, она повернулась и резво зашагала в сторону церкви, уже на ходу соглашаясь: - Конечно, поотбиваем - руки, ноги... зерна тоже, обязательно. А как пройти туда я знаю: сгоревший дом, пустырь, мост, а там рядом уже. Вдруг остановилась и взглянула на Пьеро: - А может ты там была каким случаем?
Pierrot/Pierrette: У Николь, в отличие от актёра, прошлая драка явно не вызвала столь тёплых воспоминаний, и в улыбке, с которой она слушала его разглагольствования, смешались в равной мере недоумение и лёгкая снисходительность. Когда Ампаро сдвинулась с места, акробатка недолго думая поспешила за ней, на ходу уточняя: – Сгоревший дом – это тот, что около постоялого двора? «Герб Аквитании» который? За рыночной площадью тогда. Да только вот… Она нерешительно взглянула на Лапена. – Говори, что вы задумали. Бестолку кулаками махать – тоже не дело.
Лапен: - Толком ничего еще не задумали, - отозвался Лапен. - Собирались по дороге об этом потолковать... что мы с тобой сейчас и делаем. Наши с ней две головы - хорошо, а твоя и вовсе за полторы сойдет... Они догнали Ампаро и пошли рядом с нею. - Я так думаю, - продолжал Лапен, - что соваться туда напрямик и с ходу бить морды - затея для дураков. Надо туда сунуться. Ей, конечно, нельзя, ее знают. Значит, остаюсь я... Жаль, одет я прилично, не выдашь себя за бродягу, который ищет, где приткнуться и передохнуть. Хотя... в бродяжий-то вид себя привести всегда можно.
Ампаро: Опомнившись, Ампаро поубавила прыть. И то правда, обмозговать сначала нужно. Тем более к двум головам прибавились еще полторы. - Прежде чем бить, эти морды еще найти нужно, - нахмурилась испанка. - К тому же точно неизвестно - одна морда или две. А насчет нищего... - она задумчиво оглядела Лапена: - Больно упитан ты для побирушки. Но не в том дело, а в том, что прячутся они в сарае, верный человечек нашептал. С девочками. Ну покрутишься ты вокруг, и что? Они же просто затаятся. Если только разведать что к чему, и можно ли к сараю подобраться незаметно. А потом уже решать? И Горошинка, памятуя про полторы головы, теперь выжидающе смотрела на Пьеро.
Pierrot/Pierrette: Под направленным на неё доверчивым взглядом Николь жарко покраснела и с упрёком посмотрела на Лапена, явно считая, что актёр просто подшучивает в обычной своей манере. – Полторы головы, да все бараньи, – отрезала она. – Это только в сказках Жак-Простак самый умный выходит. Ты Анрио не слушай, вышел он уже из того возраста, чтобы в байки верить, а до того, в котором рассказывают, ещё не дорос. Эй, стой! Она перебежала через улицу, остановив высокого белобрысого паренька с заботливо укутанным в тряпки коробом, висевшим у него на шее. Торт был недолог, и возвратилась она с длинным, в локоть, тёплым ещё пирогом, от которого тут же отломила треть. – Уж и забыл, когда жрал, – пояснила она, протягивая Ампаро её долю. – Хороший, с требухой. Рассказывай лучше по-настоящему, подруга, а то ведь ни черта не поймёшь. В сарае прячутся – это от кого? От тебя? И кто такие они, эти один или двое? И чего им нужно?
Лапен: Лапен благодарно цапнул свою часть пирога и набил рот вкусным, самую малость не пропеченным тестом. Он мог бы, конечно, сказать, что если уж вздумает сыграть бродягу, то никто не подумает про его упитанность... Упитанный, ха!.. Не знает эта девица, что такое настоящий актер! Но сводить счеты было определенно не время, а потому Лапен молча жевал пирог и ожидал, что расскажет эта странная особа. Вопросы-то Пьеро задал ей правильные.
Ампаро: Горошинка взяла предложенную долю теплого пирога, повела носом - и правда, с требухой, вкусно. Аккуратно отломила половину и уверенно протянула Пьеро: - Держи, я отлично помню, когда жевала в последний раз, а значит, и не слишком голодна, - и, чтобы не терять времени даром, откусила от своей части, обдумывая ответ. - Девочек украла товарка моя, из наших, маркитанток. Мышью ее все зовут. При ней два солдата в помощниках. А чего им нужно... да денег. Узнала сучья дочь, что у меня монеты на руках были, вот и решила влегкую подработать. Понимает же, что деваться мне некуда - жаловаться не пойду в двух шагах от виселицы. Да к тому же счеты у нее старые - за полюбовника своего, который мне и даром не нужен, - Ампаро досадливо дернула плечом и нахмурилась. Быстро откусила еще и шумно вздохнула. - Только просчиталась она. Нет у меня уже денег, сплыли, как всегда, - словно в доказательство Горошинка растопырила маленькую ладонь: - Они никогда у меня не держатся - утекают что водица, не успеешь и напиться. А девочек они прячут в том сарае у колодца, где дурной дом. Кто-то из солдатни этой их охраняет, я все же думаю, что вряд ли оба, ни к чему. Говорить о том, что деньги не то, чтобы потеряны, а просто судьба их неизвестна, испанка предусмотрительно не стала. На кону жизнь ее детей, а узнай эти двое, что денежки, может быть, лежат еще там, в фургоне... И полторы головы не надо, чтобы понять - чья участь им станет интереснее.
Pierrot/Pierrette: Пирог обратно Николь забрала молча и рассказ маркитантки выслушала тоже молча – или, возможно, не хотела говорить с набитым ртом. Прожевав последний кусок, она смахнула с губ прилипшие крошки и ожесточённо потёрла щёку. – Солдаты… Это очень плохо, солдаты. И один-то для нас много, а если их двое… У них ведь и оружие наверняка есть… – Теперь она обращалась только к Лапену. – Тут не драться надо. Надо их как-то отманить. Ты же понимаешь, чего мои ножи стоят, против настоящего-то оружия… Да и бросать их всерьёз я ещё не умею. Слушай! Она стремительно повернулась к Ампаро. – А из какого они полка, ты не знаешь? Если ими начальство их заинтересуется…
Лапен: Лапен жевал пирог, молча переводя разговор с Ампаро на Пьеро. На слова жонглера он только кивнул: мол, ясное дело, согласен, хитростью завсегда лучше одолеть, чем дракой... И насчет ножей не стал спорить, хотя считал, что нож, брошенный внезапно и без предупреждения, предотвратит драку и не даст противнику пустить в ход "настоящее оружие".
Ампаро: Горошинка ловко справилась со своим куском пирога - она умела есть в разной степени живости, в зависимости от обстоятельств, а сейчас они таковы, что вкушать некогда. Потерев ладони и стряхивая крошки, Ампаро внимательно слушала Пьеро и соглашалась - выманить, оно, конечно, лучше. Со всех сторон. Затем резко повернулась к ней. - Полк? - удивленно вскинула изогнутые брови испанка и качнула головой: - Нет, не знаю. Мы с Мышью дружбу не водили, и кто там к ней шастал - мне без интереса. Но вот насчет выманить - это ты и правда, голова! Полторы! И, чтобы та и не сомневалась, Горошинка легонько хлопнула ее по руке. Затем потерла лоб ладонью, напряженно размышляя. - Выманить... - Ампаро вдруг вспомнилось о том, ради чего все паскудниками и затевалось - ради наживы. Она бросила тереть смуглый лоб, убрала черную прядку под шапку, живо обежала глазами своих сообщников и, понизив глос, сказала: - Они жадны как шакалы, на любую падаль кинутся. А что, если солдат, сидящий в том сарае, вдруг заметит двух проходимцев, которые ведут себя странно - оглядываются, вздрагивают, пугаются, ну вы поняли, а потом... - Горошинка выдержала небольшую паузу и заявила: - Что-то прячут! Там же место подходящее - никого не бывает, и если вдруг кому-то нужно добычу схоронить на время - лучше и не придумать. Так вот, неужели потом, когда бродяги уйдут, солдат не выйдет посмотреть? Даже я бы вышла. И вот когда он будет ковыряться, то... Горошинка горящими глазами взглянула на Пьеро: - Твои ножи окажутся очень кстати. Жалко, что топоры метать не умеешь.
Pierrot/Pierrette: Николь напряжённо слушала, даже не заметив, казалось, что её похвалили – или посчитав слова Ампаро пустой лестью. Пока та излагала свой план, акробатка сосредоточенно хмурилась, то и дело поглядывая на Лапена, но в конце фыркнула. – Ты не понимаешь. На подмостках ножи метать – это одно, а в жизни, да ещё в человека… Да и не умею я по-настоящему ещё, как пить дать промахнусь. Но вообще-то… Ухватив товарищей за руки, она притянула их совсем близко и зашептала: – Деньги будут. Настоящие. Здесь показывать не буду, но есть у меня кое-что. Закопаем россыпью, а пока они возиться будут да пересчитывать, да проверять, не осталось ли чего, мы девочек и заберём. Только разменять надо. К старьёвщику пойдём. Там же и переоденемся. А?
Лапен: - А настоящие-то зачем? - удивился Лапен. - Ты не думай, я не из жадности... Но кто ж будет прятать деньги, закапывая их мелочью и россыпью? Как их потом самому откапывать? Если у этих солдат на плечах не пустые горшки, то они с первого медяка смекнут, что их морочат. А вот если они тайком подсмотрят, что мы роем глубокую ямку, кладем туда мешок, потом утаптываем сверху землю... а если рядом есть камешек потяжелее, так и его сверху кладем... Лапен ухмыльнулся. - Знаешь, я бы им в этот мешок положил что-нибудь приятное, вроде дохлой кошки, чтоб их развлечь и порадовать... И тут же стал серьезным: - А если надо еще малость задержать, так мешок в яму можно вообще не класть. Простенький фокус. На глазах у зрителя вроде как мешочек в яму кладем, но тут один другого загораживает... Мешочек остается под плащом, мы зарываем и утаптываем яму и уходим. А они роют, ничего не находят и впадают в недоумение: может, надо рыть глубже? А пока они там соображают, мы хватаем девчонок и утаскиваем... Кстати, а девчонки крик не подымут? Они же нас не знают!
Ампаро: Горошинка завороженно глядела на своих пособников, по-детски приоткрыв рот - до того было захватывающе интересно. Ее живое воображение сначала рисовало две толкущиеся фигуры, старательно заделывающие, словно крупные семена, монеты в землю. А потом -таинственный сверток, закопанный и бесследно растворившийся в земных недрах. - А когда откапывать будут, хорошо бы привидение выплыло из колодца, - внесла посильную лепту Ампаро, а потом с сожалением вздохнула: - Жалко, что врут, поди, про него. Затем вскинула на Лапена настороженный взгляд: - Так утаскивать вместе будем, а меня девочки в любом наряде узнают. Если знак подам - не пискнут, понятливые. Они даже дерутся молча. Так что - идем?
Pierrot/Pierrette: Сомнение было написано большими буквами на лице Николь, и, даже не зная грамоты, его несложно было прочесть. Бросив на Лапена встревоженный взгляд, она механически направилась вниз по улице, но, не пройдя и квартала, резко остановилась. – Если их двое, – начала она, помолчала, кусая губы, и наконец смущённо продолжила, – Анрио, может, я чего-то не понимаю. Думаешь, они так вдвоём и пойдут? Не останется один? Может, нам ещё поспорить погромче? Будто мы друг другу не доверяем? Чтобы они тоже перестали? А коли не выйдет, если только один пойдёт… Сколько они требовали-то? Она вопросительно глянула на маркитантку.
Ампаро: Мысли Горошинки были полностью заняты тем, что им предстояло увидеть, обдумать и сделать. Она даже не сразу заметила, что Николь остановилась, и только сделав несколько торопливых шагов вперед, опомнилась и вернулась обратно, толком не разобрав о чем говорилось. Зато слово "сколько", она расслышала вполне отчетливо. - Тридцать золотых, - не задумываясь, ответила Ампаро, вспомнив про тайник, и виновато пожала плечами. А потом быстро взглянула на Лапена, спихнув на того возможность сказать что-то умное и по делу.
Лапен: - Тридцать золотых - это у них губа не дура... - глядя себе под ноги, задумчиво протянул Лапен. А затем вскинул взгляд на Пьеро. - Сцену разыграть - это ты правильно говоришь. Что друг другу не доверяем... да, должно сработать. А если один все-таки останется, так это все-таки солдат, а не осадная башня! Справимся как-нибудь. Эх, жаль, твои юбки в фургоне остались. Тебе бы туда войти в женском наряде! От женщины не ждут, что она набросится... а тут бы и я помог. Но раз нету женского наряда - значит, нету. Будем выманивать.
Pierrot/Pierrette: Глаза Николь тоже расширились при названной сумме, и на её лице мелькнуло что-то вроде разочарования, как если бы она надеялась, что её нескольких золотых хватит для выкупа или что негодяи требовали слишком мало, чтобы биться насмерть. Но сожаление тут же сменилось непритворным изумлением. – Почему вдруг «остались в фургоне»? – Она кивнула на баул, который несла на плече. – Не все конечно… Акробатка осеклась – как видно, вспомнив, почему её вещи так удачно оказались при ней, и не сообразив вовремя, что её арест тоже это объяснял.
Ампаро: Горошинка поняла, что несколько сбилась с мысли - золотые, юбки, фургон... Она негромко кашлянула и одернула куцую куртенку. - Сдается мне, что для начала осмотреться бы. Ведь никто из нас там не был, так? И судя по рассказу местной лоточницы, в той стороне вообще давно никто не появлялся. Наверное, за годы там все здорово быльем поросло. Это нам на руку - подобраться можно поближе незаметно, оглядеться. А вот потом и военный совет держать, а? Горошинка переводила нетерпеливые глаза с одного соратника на другого.
Лапен: - Осмотримся, - кивнул Лапен. - Вслепую не полезем. Он шел рядом с Ампаро с самым деловитым видом. Ни лицо, ни взгляд его не выдавали смятения, которое охватило парня при словах "тридцать золотых". Значит, та маркитантка полагала, что у вот этой девицы имеются тридцать золотых? Вот как? С чего бы это? Вот его, Лапена, сроду не подозревали в том, что он владеет приличной суммой денег... А если все немножко не так? Если эти гады думают, что у девицы денег нет, но она может их раздобыть? А где раздобыть? Не у барона ли Брешвиля?
Pierrot/Pierrette: – Я посмотрю, – быстро сказала Николь. – Её, – она кивнула на Ампаро, – сразу узнают, а тебе переодеться не во что. Есть у меня идея… Бабёнка. Жильё ищет, дома обходит, только понятно для чего и в таком платье, что её добрые горожане и на порог не пустят. Чтобы время зря не терять. Уходя, она взяла с собой лишь те из своих костюмов, которые представляли для неё особую ценность – либо потому, что их можно было продать, либо потому, что вложила в них немало труда или изобретательности. Наряд дамы Пьеретты слишком выбивался из обыденного, чтобы от него была хоть какая-то польза, но спадающие юбки мамзель Жюпон, надевавшиеся прямо на штаны, были отлично знакомы Лапену, и он должен был сразу догадаться, что она имеет в виду.
полная версия страницы