Форум » A la guerre comme à la guerre » О бедном гусаре замолвите слово? 17 сентября 1627, до и после полуночи » Ответить
О бедном гусаре замолвите слово? 17 сентября 1627, до и после полуночи
Антуан Лурмо: Вечерний звон продолжается здесь.
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Антуан Лурмо: Скрытая жалоба певца на пересохшее горло была понятна: этим вечером натрудил он его изрядно. Лурмо даром что сам не пел, но догадывался, что пострадавший инструмент требует срочной смазки вином и елеем. Да он и сам был не прочь как следует полечиться: вечер был по-осеннему сырой и ветреный, могло и продуть, пока он стоял под окном красавицы, открытый всем ветрам. Грандиозному плану мешало одно: ощутимая брешь, пробитая в кошельке тулузца серенадой. Но как отказать приятелю, с которым за один вечер успел пройти испытание и водой, обращённой ловким хозяином «Трёх поросят» в подобие вина, и медными трубами: концерт под окнами мадемуазель Арсено не остался без внимания, в этом Лурмо убедился собственными глазами. Оставалось испытать дружбу огнём. Это стихийное бедствие навело племянника судьи на мысль о Горелом доме. Поиздержавшийся школяр воспрял духом: вот куда он поведёт Ренара, чтобы отпраздновать успех, окончательно побрататься и при этом сохранить остатки былой роскоши. Добираться до цели можно разными путями. Не будучи Меркатором, тулузец всё-таки знал, что есть пути прямые, а есть – окольные. Предыдущие перемещения по городу подсказывали: прямо пойдёшь – в трактир попадёшь. Но ежели отправиться в вертеп по косой дуге и дать хоро-о-шего крюка, то не миновать дядиного дома, на кухне которого могут обнаружиться и початая бутылка с вином, и нехитрая закуска. Главное, чтобы Арно успел до прихода гостей натянуть на голову ночной колпак и отправиться на боковую. Сообщать Ренару о своих планах племянник судьи пока не собирался: всё должно выглядеть как счастливая случайность. - Обеими руками за горло! То есть за то, чтобы промочить оное, – бодро заявил он и для пущей убедительности погремел оставшимися в кошельке монетами. Звук был не слишком мелодичным даже для него, хотя он и был напрочь лишён музыкального слуха. Уловило ли чуткое ухо Ренара сей вопиющий финансовый диссонанс? В этом и заключался главный вопрос.
Ренар Труве: Что ответил бы Труве - осталось неизвестным, ибо ответ погиб где-то в глотке, превратился в тихое, почти беззвучное рычание. Ренар тронул спутника за руку: мол, обернись! По темному переулку к ним приближались двое. И если актер и успел забыть виденных в "трех поросятах" тощую девицу и ее дюжего смуглого спутника, то тут уж вспомнил сразу... "Неужели случайная встреча? - с раздражением и тревогой подумал Труве. - Или они за нами следили?" А дюжий тип приветственно раскинул руки: - Какая встреча! Это судьба, господа мои, это судьба! Еще в "Трех поросятах" вы приглянулись моей спутнице, она весь вечер говорила мне о том, какие вы оба яркие, незаурядные мужчины... и вдруг ночная улица сводит нас вновь! Господа, неужели вы захотите обидеть женщину и откажетесь составить ей компанию на сегодняшний вечер? Спутница молчала, изображая скромность и смущение. В лунном сиянии ее лицо было почти красивым. Но Ренар прекрасно помнил ее накрашенную физиономию - там, в беспощадном свете масляной лампы и в отсветах очага.
Антуан Лурмо: Чутьё стряпчего не стало обманывать Лурмо, только что собиравшегося подвергнуть дружбу испытанию огнём. Судя по нагловатому виду дюжего, нетерпеливая судьба преждевременно предоставила им с Ренаром такую возможность, не в силах ждать, пока приятели доберутся до Горелого дома. Счастливо избежав вил и ловко увернувшись от собачьих зубов, они попали в лапы Голиафа и его наштукатуренной красотки «Принесла нелёгкая!» - мысленно воскликнул школяр, ничуть не польщённый комплиментом верзилы, - «Это я-то яркий, незаурядный мужчина?! Да прислони меня к свежепобелённой стенке Горелого дома - сольюсь с фоном так, что в двух шагах не отличишь одно от другого. Вот Ренар – это да, ему и козырную даму в руки.» Вслух он сказал другое, пытаясь оттянуть момент, когда придётся изображать из себя Давида с пращой и камнем. В том, что он неминуемо наступит, Лурмо не сомневался: в тулузских трактирах повидал немало таких же искателей приключений на чужую голову, как тот, что стоял перед ними. - И мы рады вас видеть, сударь, - обратился он к детине, не снимая шляпы, - Мы с другом обратили внимание на красоту вашей дамы ещё в трактире и как раз обсуждали по пути, жалея, что не составили ей компанию. Но как же нам поступить? Я в тупике: нас двое, а дама всего одна…Впрочем, как настоящий друг, я уступаю эту честь своему приятелю, а сам помирюсь на том, что побеседую с вами, пока он развлекает вашу спутницу. Гитару я подержу. Последние слова предназначались Ренару. Вступать в диспут с опытным и сильным оратором, не имея в руках более веских аргументов, чем тупое перо и полупустая чернильница, было неразумно. Гитарой же можно успешно парировать самые остроумные реплики собеседника. Из каких там древесных пород делают гитары испанские мастера? Лурмо понадеялся, что из самых крепких.
Ренар Труве: Ренар недовольно покосился на своего спутника. Ну, одно слово - стряпчий! По-другому и не обозвать! Все эти судейские уверены, что любую беду можно решить длинным языком! Ведь ясно же, что по-хорошему эта парочка добычу не выпустит! Если поддержать их игру - заведут в тихое местечко и отберут деньги, а потом и прирезать могут. Если послать их к чертовой бабушке - будет драка. Но тут уже исход неясен. А если сначала попробовать их припугнуть? В странствиях чему только не научишься... Ренар подался вперед, заговорил негромко и так угрожающе, что самому стало жутковато: - Ты, колода, на кого раззявил хлебалку? За меня тебе тутошние заправилы кочан открутят! Забирай свой пучок петрушки и чешите оба отсюда. А потянешь шаловливые грабельки к "мягкой кладовой" - встанешь на исповедь перед куполом! Прозвучало это убедительно. Смуглый бродяга шагнул назад. Конечно, окрестности Ларошели - не Париж с его Двором Чудес. Но есть и здесь парни, что промышляют не в одиночку и величают себя заправилами. И какой-никакой, а имеется купол. Главарь, стало быть... Но девица была смекалистее и наблюдательнее своего дружка. Не сводя с Ренара глаз, она негромко сказала смуглому: - Мякину сеет. Ренар про себя чертыхнулся! Не вышло! Девица раскусила его пустые речи. И теперь в опасности не только "мягкая кладовая", сиречь кошелек, но и шкура.
Антуан Лурмо: У бедняги-стряпчего отвисла челюсть, и ему пришлось приложить усилие, чтобы вернуть её на положенное место. Ренар говорил на родном французском языке, - в этом никакого сомнения не было, но что именно – непонятно. Каждое слово в отдельности вроде было знакомо, но общий смысл фразы ускользал напрочь. Однако ни смуглый бродяга, ни его девица не выразили недоумения, более того – явно прониклись глубиной содержания. Девица, та даже что-то ответила. Про зерновые, озимые и севооборот. Так они все заодно! – опалила огнём страшная догадка. Заманил его в ловушку сладкоголосый Орфей. -Мякину…сеешь…, - обалдело повторил Лурмо и, покосившись на гриф гитары, начал пятиться назад. Один шаг, второй, третий…Ещё пяток – и он окажется у нужного поворота, за которым – вольная воля.
Ренар Труве: А вот эту тактику союзника Труве понял, принял и одобрил. Он тоже развернулся, чтобы дать деру. Увы, парень стоял слишком близко к мерзкой парочке. Тощая девица, подхватив край юбки, с мужской ловкостью пнула Ренара по ноге повыше башмака. Актер взвыл споткнулся и, чтобы не упасть, ухватился за смуглого негодяя. Под весом Ренара тот шлепнулся наземь, и оба покатились по утоптанной земле. - Уйдет! - взвизгнула девица, с неожиданным проворством догнала Лурмо и вцепилась в него.
Антуан Лурмо: - Сударыня…отцепитесь, христом-богом прошу, - бормотал настигнутый беглец, пытаясь стряхнуть с себя навязчивую девицу, - Нету у меня денег, не-ту! Ничем…ах, с-стеррр….не могу….чч-чёрт!...заплатить…вам…за труды... Эти мольбы и увещевания, перемешанные с хулой и божбой, то и дело прерывались короткими вскриками: рослая и сильная девка схватила его за плечи и трясла, как крестьянка – грушу, а он, скованный предрассудками, не мог ответить тем же: на даму рука не поднималась, хоть ты тресни! Сколько бы еще продолжалась неравная борьба, неизвестно, но по счастью, стряпчий вспомнил о своем рабочем инструменте: вернее, тот сам своевременно напомнил о себе, поскольку чувствительно бил своего владельца по боку. Чтобы достать орудие труда (или пытки) из тесного чехольчика, пришлось изрядно попотеть. Однако в конце концов ему это удалось и, откинув оловянную крышку, он с торжествующим гиканьем плеснул остатки чернил в лицо фурии. Этот неожиданный манёвр заставил ослеплённую противницу отступить, изрыгая страшные проклятия, в которых упоминались все близкие и дальние родственники триумфатора вплоть до седьмого колена. Вдохновленный тактической победой Лурмо убрал пустую чернильницу на место и бросился на выручку Ренару, схватившемуся не на живот, а на смерть с дюжим противником. В его скудном арсенале осталось одно лишь оружие: гусиное перо, коим хитроумный Улисс и приготовился сразить Полифема. Неопытному копьеметателю пришлось довольно долго прицеливаться, поскольку в темноте и в пыли, поднятой тузящими друг друга бойцами, было трудненько разглядеть, где, и главное - чья часть тела находится, но наконец искомое нашлось, и дротик вонзился в то место, название которого в присутствии дам обычно не произносят.
Ренар Труве: Труве и смуглый грабитель с переменным успехом тузили друг друга, катаясь в дорожной грязи. Смуглый мерзавец сумел добраться до горла Ренара и, несмотря на трепыхания актера, приладился было его душить, как вдруг взвыл, выпустил актера и схватился за свою задницу. Ренар с силой стряхнул с себя тушу, вскочил и завопил: - Ходу! "Горлодеры" ползут! Видимо, у смуглого были серьезные причины не встречаться с городскими стражниками, которых в определенных кругах величали "горлодерами". Он вскочил на ноги и бросился наутек, на ходу схватив за руку свою пятнистую, яростно бранящуюся подругу и потащил ее за собой. Когда эта парочка исчезла за поворотом, Ренар помассировал горло и спросил: - Сударь, это вы напали на этого дикаря с тыла? Весьма вам признателен. И тут же пришел в ужас: - Моя гитара!.. Но тут же, к счастью, обнаружилось, что гитара уцелела. Оборвалась лишь лента, на которой Ренар носил инструмент за плечом. И теперь "прекрасная испанка" смирно лежала на земле и ждала хозяина. Труве нагнулся за нею - и заметил кое-что еще. - Гляньте-ка, сударь, что тут лежит... не та ли это сума, что была в руках у нашего невоспитанного знакомца? Он, похоже, ее в драке обронил...
Антуан Лурмо: Лурмо не ожидал, что простое гусиное перо произведет в тылу врага разрушения, сходные с действием ядра мортиры, и от души посмеялся, глядя на то, как сверкает пятками неприятель. Пустячок, а посмотреть приятно. Полюбовавшись этим зрелищем, он посмотрел на друга, которого с этого момента мог с полным основанием называть побратимом: - Цел? Никогда бы не подумал, что актёрская шатия-братия такая боевая. Сейчас гляну, что за сума такая… Хорошо, есть чем глядеть: бестия чуть оба глаза не выцарапала! Победитель поднял с земли сумку с боеприпасами, брошенную отступившим противником и взвесил ее в руке, размышляя над возможными последствиями своего поступка: дядя-судья по голове не погладит, ежели узнает, что родной племянник притащил в его дом награбленное кем-то добро. Но в сумке что-то призывно звякнуло, и искушение проверить возникшее приятное предчувствие перевесило осторожность, свойственную всем представителям тесного клана Фемиды. Лурмо быстро заглянул внутрь и аж причмокнул, увидав пару винных бутылок: они приветливо высовывали свои залитые сургучом головки из груды барахла, коим была набита воровская сума. Надобность идти в трактир отпала окончательно. Антуан извлёк одну бутылку из сумки и помахал ею в воздухе. Для очистки совести надо было поинтересоваться мнением названного брата: вдруг он щепетилен настолько, что решит вернуть добро владельцу? С непринужденностью боевого товарища переходя на «ты», Лурмо заявил: - Наш невоспитанный знакомец, оказывается, порядочный человек! Кое-что оставил в качестве возмещения морального ущерба. Догоним хозяина и вернём ему неправедно нажитое, или будем считать, что это наш с тобой боевой трофей? Лично я за то, чтобы прямиком отсюда пойти ко мне и там отпраздновать победу.
Ренар Труве: Предложение вернуть грабителю вино Ренар принял за шутку и с удовольствием посмеялся. Потом взял у Лурмо одну из бутылок, шагнул с нею в полосу лунного света. - Вот чует мое сердце, что это анжуйское... Да здравствует Анжу, да плодоносят вечно его виноградники, да цветут девы, которые своими хорошенькими ножками давят виноград! Тут Ренар оборвал свой прочувствованный монолог и встревожился: - А эти общительные люди не вернутся за своим вином? Может, нам лучше куда-нибудь перебраться? К вам так к вам, сударь, только давайте скорее. Показывайте дорогу!
Антуан Лурмо: - Будем надеяться, что там именно это пользительное зелье, а не уксус или подкрашенная чернилами водичка. С ворюги станется: вино выпил, в бутылку налил какой-нибудь гадости, да и запечатал сургучом по новой, чтобы втюхать первому встречному простофиле. - Лурмо подставил раскрытую суму Ренару. - Ладно, клади обратно: я трофеи понесу, а ты – свою испанку. Идти нам недолго, только…, - племянник судьи замялся, – У дяди я живу, а он - слуга закона. Так что светиться с краденым нам ни к чему, хотя сами мы и чисты перед законом, как стеклышко. Придётся пойти в обход главной двери. Под окном его холостяцкой каморки высоко и широко раскинуло узловатые ветки старое дерево: то ли яблоня, то ли груша. Племянник судьи решил, что двум молодым и ловким парням будет несложно подняться по этой лестнице в приоткрытое окно спальни.
Ренар Труве: - Светиться с краденым? - возмутился Ренар. - С каким еще краденым?! Во-первых, это не краденое, а боевой трофей. Во-вторых, мне что-то подсказывает: бывший владелец этих бутылок не пойдет в суд к вашему почтенному дядюшке с жалобой на нас. В-третьих, на бутылках тавро не стоит, герб владельца не обозначен, да и сами они вряд ли признают прежнего хозяина, бросятся ему на шею и завопят о своей тоске в разлуке с ним. Вы, сударь, уж признайтесь честно, что не хотите поднимать на ноги весь дом после ночной гулянки... Голос парня был мрачен. Труве совсем не нравилась перспектива проникнуть в дом слуги закона в обход главной двери.
Антуан Лурмо: - Увы, сударь, вы глубоко заблуждаетесь, - перешёл на диалект крючкотворов молодой стряпчий. – Ignorantia non est argumentum, а это значит, что незнание ордонансов не освобождает вас от преследования Законом. То, что я сейчас держу в руках – не что иное как веская улика, которая может повязать крепкой пеньковой верёвкой не только немытую шею того господина, который ушёл и не назвал себя, но и лилейную шейку его дамы, и мою с вашей! Ежели вам удастся доказать моему дяде-судье, что это не так, – я тут же сниму перед вами шляпу и признаю, что был неправ. С другой стороны, проникновение в чужое жилище в обход главной двери классифицируется, согласно постулатам римского права, как взлом, а ежели простыми словами – как особо циничное преступление против феодальной собственности, совершённое при отягчающих обстоятельствах. М-да, просто не знаю, какую линию защиты избрать: куда ни кинь, всюду клин… Лурмо почесал в затылке, бросил на Ренара хмурый взгляд и тут же расхохотался: - Зря переживаешь по пустякам. Поверь: самый короткий и безопасный путь – через окно. Я в дядином доме пока что на птичьих правах, и как ты правильно заметил, не хочу тревожить старика в ночь-полночь. Ему после внеурочной побудки не уснуть, а мне за такое дело – выговор с занесением в реестр особо тяжких преступлений. Но ты не думай: я, как только освоюсь, сразу же тебя с ним познакомлю. Ежели захочешь. Ну, потопали. Лурмо вскинул тяжёлую сумку на плечо и зашагал в ту сторону, где, как ему казалось, находился Горелый дом.
Ренар Труве: Ренар поплелся следом за своим спутником. Боевой азарт схлынул, радость победы притупилась. Болело ушибленное в драке плечо, но главное - на душе лежало тяжелое предчувствие новых неприятностей. "Ох, связался я с этим стряпчим!" Казалось бы, чего проще - свернуть в любой переулок и пойти своим путем. Или просто остановиться и подождать. Пусть Лурмо топает, куда хочет. Деньги с него Ренар получил - и хватит. Нечего зарываться, дразнить судьбу... И тут пришло понимание: а ведь он, Ренар Труве, с этим судейским типом действительно связался. И развязаться будет трудненько. Хотя бы потому, что на самом-то деле он, Ренар, этого не хочет... _ Эй, - спросил парень в спину целеустремленно шагающего приятеля, - а окно-то, небось, заперто на ночь? Неужто будем ломать?
Антуан Лурмо: Окно мог закрыть Арно, но что-то подсказывало судейскому нахлебнику, что слуга не почтил своим присутствием его холостяцкий угол. Мрачные очертания Горелого дома не преминули проявиться в туманном мареве ночи. - Зачем ломать? Открыто оно, - уверенно заверил Лурмо, не сбавляя шага. – Дом весь плесенью зарос, потому проветриваю свою келью и днем, и ночью. Угораздило же дядю поселиться на пожарище! Человек-то с достатком, что за притча такая? Слышь, Ренар,а что, ежели в подвале замурован клад с монетами или, свят-свят-свят, неверная жена бывшего владельца?! Надо бы проверить на досуге, что там и как, чем чёрт не шутит. Пришли, - объявил он и остановился в нескольких шагах от своего невеселого жилища. – Заходим слева по одному: под окнами яблоня ростом в два этажа. Первым лезу я, ты за мной после сигнала, усёк? Главная задача – окном не ошибиться. Школяр наморщил высокий лоб, пытаясь вспомнить, какое по счету окно дядюшкиной комнаты. К Бернару в спальню попасть ему тоже не улыбалось, равно как и к Арно.
Ренар Труве: Труве, полный мрачных предчувствий, повторил все маневры Лурмо по подкрадыванию к дому. "А вот сейчас ка-ак проснется хозяин, ка-ак кликнет слуг, ка-ак устроит шум!.. Спасибо еще, никто не лает... Впрочем, будь в доме собака, этот полководец догадался бы предупредить... наверное..." Лурмо ринулся на штурм яблони так, словно из окна ему улыбалась дочка мэра. "А похоже, он не врал про свои тулузские похождения. Привычно карабкается!" Лурмо, перебравшись с ветки на подоконник, открыл окно и исчез внутри. Ренар немного выждал. Из комнаты не донеслись вопли, не послышался грохот мебели и посуды, Лурмо не вылетел обратно через окно. Потому Ренар рискнул повторить действия своего спутника. Вскоре он уже сидел на подоконнике и с некоторой опаской оглядывал небольшую комнатушку.
Антуан Лурмо: Взобравшись на вершину горелой башни, рыцарь пера и чернильницы не обнаружил внутри ни принцессы, ни дракона, зато с разбега налетел на пустой ночной горшок, который чья-то заботливая рука поставила недалече от подоконника. «Арно?» - предположил Лурмо и помянул слугу судьи парой забористых словечек. Задвинув горшок обратно под кровать, он оглянулся на окно: - А ты чего там уселся? Стесняешься? Зря. Слезай, гостем будешь, сейчас только свечку зажгу. Где ж мои кремень и кресало… Я ж их завсегда рядом с канделябром кладу…Небось Арно постарался: боится, как бы я случайно пожар не устроил, а чему тут гореть, всё сгорело давно. Архонты афинские, в этакой темнотище сам чёрт ногу сломит, ей-богу…, - бормотал хозяин комнаты, перемещаясь по своим владениям с разворотливостью медведя-шатуна и попеременно натыкаясь то на стул, то на угол сундука, то о край кровати.В очередной раз наткнувшись на свое прокрустово ложе, он сдался и вытряхнул содержимое сумки на перину. - Какой порядочный человек в наше время без огнива ходит, – победоносно воскликнул он, выуживая из груды предметов огниво. – Ты пока остальные трофеи проинспектируй, а я с освещением разберусь. Несколько сухих щелчков – и небольшая комната осветилась неярким светом одинокой сальной свечи, хотя ветвистый канделябр предполагал наличие еще двух. Увы, от оных остались лишь полностью оплывшие огарки. - У маман моей канделябры в пять рожков, - зачем-то сообщил он Ренару, – Будешь в Тулузе – обязательно зайди, матушка моя будет очень рада.
Ренар Труве: - Всю жизнь мечтал навестить чью-то мать с пятью канделябрами, - негромко и свирепо отозвался Труве. - Закуска найдется или это я с дурацким вопросом?.. Комната оказалась не только сумрачной и холодной, но и какой-то недружелюбной. Как-то не получалось забыть, что в любой миг настоящий хозяин дома мог проснуться и нагрянуть сюда. Лурмо-то ничего не будет, самое страшное - уши накрутят за то, что в дом водит подозрительных чужаков. А вот как бы этому самому чужаку бока не намяли. - Открывай бутылку, - проворчал актер, разрлядывая порванную ленту на гитаре. - Кстати, что ты за словами такими ругаешься? Я этакого даже в таборе не слыхал... что еще за архонты афинские? И тут же потерял интерес к архонтам: сообразил, что пропустил кое-что важное в речи приятеля. - Остальные трофеи? В суме, стало быть, есть что-то, кроме вина? Ну-ка, что там?..
Антуан Лурмо: Лурмо поскрёб подбородок. Простой вопрос о закуси поставил его в тупик. Чтобы раздобыть что-то съедобное, надо сначала спуститься по скрипучей лестнице вниз, а потом пробраться в тёмную кухню. Но ему представлялось маловероятным, что старательный Арно оставил на столе хотя бы крошку хлеба. Игра не стоила свеч: перебудишь весь дом, а в результате разживёшься не закуской, а нагоняем от дяди. - Так это, - возразил племянник строгого слуги закона, пытаясь увильнуть от правдивого ответа, - Мы вроде как в трактире неплохо закусили? Маман моя утверждает, что на ночь есть вредно, а вот выпить чуток - самое оно, и я склонен ей верить: сама она перед сном выпивает кружку кислого молока, здоровье при этом как у швейцарского гренадёра. Местный лекарь говорит, что ежели бы все его пациенты брали с неё пример, он бы давным-давно по миру пошёл. А бутылку я открою, чем бы сургуч расковырять… Лурмо схватился за мешочек с письменными принадлежностями, но вспомнил, что враг унёс с собой, вернее – в себе, остро заточенное гусиное перо, а ножа у мирного жителя Тулузы отродясь не водилось. Тем не менее он взял бутылку в руки и с решимостью путника, утомлённого солнцем и жаждой, впился крепкими молодыми зубами в сургучную печать. Сургуч поддался, раскрошившись на мелкие крошки. - Стаканов нет, - честно признался хлебосольный хозяин, ставя откупоренную бутылку на подоконник и беря в руки вторую. – Одна бутыль твоя, другая – моя. Нашёл что ценное среди трофеев?
Ренар Труве: - Что-то есть, - откликнулся Труве. - А ценное ли... Он подошел к ближе к свече и принялся разглядывать свою находку. Небольшая деревянная птичка. Вырезана с большим мастерством и явно с любовью. Задорно вздернутый клюв, веселый глаз, лихо вскинутое крылышко... Птичка словно сообщала всему миру: "Кто захочет меня обидеть, пусть еще попробует меня поймать!" В спинку вделано было медное колечко для шнурка. Но самого шнурка не было... - Что это еще за штуковина? - хмыкнул Ренар, перебрасывая находку стряпчему. - Было бы хоть серебро, а то - деревяшка!
Антуан Лурмо: Птица приземлилась в подставленную ладонь. Лурмо поднёс фигурку поближе к пламени свечи и с интересом разглядывал искусную работу резчика, попутно делясь с приятелем своими наблюдениями: - Затейливая вещица: такие на шнурок подвешивают и носят на удачу. А шнурочка-то и нету… Слышь, Ренар, не сорвал ли наш знакомец этот амулет с чьей-то тонкой шейки? Подобные пустяковины девушки любят: суеверия, то да сё... Н-да, как бы не впутаться нам с тобой в смертоубийственное дело: оставишь себе такой приятный пустячок на память, а кто-нибудь из знакомых жертвы увидит – и хлоп! Суд идёт…Не сжечь ли улику, от греха подальше? Как поутру печь растопят – я её туда и спроважу. Лурмо погладил деревянное крылышко и протяжно завёл на неизвестный широкой публике мотив: - Летят у-утки…летят у-утки…и…два-а…гуся-я-я…Извини, птичкой навеяло, - опомнился стряпчий, пряча опасную улику туда, где ещё недавно находилось гусиное перо. – Ежели в той куче барахла, что нам с тобой негаданно досталась, больше ничего ценного нет, давай-ка насладимся главным трофеем. Твоё здоровье, дружище! Стряпчий сделал добрый глоток из своей бутылки и закашлялся так, что глаза у него полезли на лоб. Он схватился за горло и разинул рот, делая судорожные вдохи в попытке отдышаться. Справившись с приступом, любитель анжуйского посмотрел на Ренара с детской обидой во взоре: - Анжуйское, бургундское…Чистый прованский уксус! Подмена! А ну-ка, проверь, что за хитрый раствор в твоей: только осторожно, прежде понюхай.
Ренар Труве: Ренар поднял свою бутылку, посмотрел на свет, осторожно понюхал, скорчил брезгливую гримасу - и аккуратно поставил бутылку на пол. - И тут уксус, - сказал он разочарованно. - А знаешь, это нам сейчас как раз очень вовремя. За твоего клиента только уксусом и чокаться... за старого черта, который вздумал жениться на такой милой девочке...
Антуан Лурмо: Лурмо при упоминании "старого чёрта" чуть было не отхлебнул вторично из бутылки с уксусом. Была у него одна мысль. Вернее сказать, с самого начала знакомства её не было, но благодаря всё больше укреплявшейся дружбе, последовавшей после появления ангела в восточном окне дома мэра, идея появилась и завладела стряпчим целиком. Главным же было то, что Ренар как никто другой подходил для претворения её в жизнь. Актёр - это раз. Да не обычный, а талант, способный и к перевоплощению, и к импровизации - это два. И наконец, последнее, но не менее важное: проверенный в суровой битве жизни товарищ - это три.План же у племянника судьи был такой: познакомиться с мадемуазель Арсено при таких обстоятельствах, чтобы юная дочка мэра сразу же прониклась к нему безрассудным и безоглядным доверием. Встреть он её на улице просто так, ни о каких подобных чувствах и речи бы не зашло: чем, скажите на милость, простой школяр из Тулузы может заслужить доверие дочери мэра? Наличием шляпы? Отсутствием особых примет? Красивым почерком? Упоминанием дяди-судьи? Впрочем, последнее стоило попробовать: дядя-судья придавал его существованию в Этре дополнительный вес - всего пару ливров, не более, и этого было явно недостаточно для полной победы. Лурмо решил не ходить вокруг да около, а сразу взять быка за рога: - Да какой там старый чёрт! Это ж я тебя нанял, за свои кровные, чтобы усладить, так сказать, слух своей избранницы. Ну, соврал поначалу, не обессудь: боялся, что на смех поднимешь. Я, собственно, не по поводу женитьбы, хотя жениться тоже можно, но так далеко в будущее я бы пока не заглядывал, поскольку душевные качества мадемуазель мне неизвестны. Хотя, будучи ангелом снаружи, мадемуазель Арсено должна быть святой и внутри: форма и содержание обычно соответствуют друг другу. М-мм...да. Короче говоря, руководствуясь самыми благородными намерениями, я хочу свести знакомство с мадемуазель, но для того нужен надёжный посредник и помощник, коего я в этом городе, увы, не имею.
Ренар Труве: - Я растроган, - зло сказал Ренар. - Упала скупая мужская слеза и залила пол... Нет, ну, какая нечистая сила дернула меня петь эту серенаду? Ренар сердился не столько на Лурмо, столько на себя. Он окончательно понял, что завяз, как жук в смоле. Что никуда он не уйдет. Что будет помогать этому шальному и нелепому стряпчему вызнать всё про душевные качества избранницы... с ума сойти, душевные качества какие-то, мало ему красивой мордочки и хорошего приданого! - Ладно, - буркнул он. - Что там еще за новая затея? Собаками меня уже травили, вилами грозились - что мне предстоит? Повешение на городской площади? На что не пойдешь ради чужих высоких чувств!
Антуан Лурмо: Лурмо улёгся на мятое и усеянное подозрительными пятнами и прорехами покрывало, которым была застелена кровать, и, заложив руки за голову, принялся рассматривать свои сапоги и излагать суть дела: - Спокойствие, только спокойствие, друг Ренар! Не забывай, что с сегодняшнего дня ты находишься под эгидой всесильной Фемиды, и что бы ты не натворил, повешение на городской площади тебе не грозит: в случае чего на стороне защиты бесплатно выступлю я, твой личный стряпчий. Будет нужда – вызовем на подмогу из Тулузы компаньона моего покойного отца, он на спорных делах собаку съел. На самый крайний случай есть мой родной дядя по линии матери, судья де Марверт. Как видишь, в твоём распоряжении триумвират опытных законоведов и правозащитников. Сочтя, что успокоил страхи Ренара, он продолжил: - Впрочем, дело, о котором я толкую, выеденного яйца не стоит. Завтра мы будем караулить у дома, в котором проживает интересующее меня лицо. Как только мадемуазель Арсено выйдет на площадь и свернёт в безлюдный переулок, – появишься ты в обличье преступного элемента и сделаешь вид, что собираешься лишить девушку самого дорогого: кошелька, золотых серёг, кружевной косынки или корзинки с рукоделием, в зависимости от того, что при ней будет. Подозреваю, что будет всё перечисленное, что несколько усложняет выбор. Но учти: грабить надо так, чтобы ни один волосок не упал с головы моего ангела! Вслед за тобой появлюсь я, спасу мадемуазель и отведу её в безопасное и тихое место, где можно будет вернуть ей награбленное, привести в чувство, выслушать заслуженные комплименты и благодарности, а также рассказать о себе и видах на будущее. Как видишь, всё продумано до мельчайших деталей, - с неописуемым самодовольством завершил свою речь стряпчий.
Ренар Труве: Ренар вскинул бровь, обдумывая услышанное. Сначала этот стряпчий вздумал его запугивать неведомым, но действительно жутким триумвиратом. Потом развернул план спасения дочери мэра из цепких лап мерзавца Труве... Тут бы встать, гордо прошествовать к окну и с достоинством покинуть комнату через подоконник. Но Ренар уже понимал, что никуда он не прошествует. Да, влип. По глупости и мягкосердечию. И еще по странной симпатии к этому забавному предприимчивому Лурмо. - Появиться в обличье преступного Элемента? - переспросил он. - А как он выглядит, этот мсье Элемент? Как мне под него загримироваться? Каков он из себя - рыжий, черный, блондин? Особые приметы имеются?
Антуан Лурмо: Облегчение, которое испытал стряпчий, услышав слова, которые он принял за согласие, было настолько искренним, что на радостях он схватил бутылку, которая предназначалась для Ренара, и отхлебнул из неё, не заботясь о последствиях. На этот раз обошлось. -Анжуйское, и неплохое, - сообщил он результат дегустации. - Гримируйся хоть рыжим, хоть пегим, главное, чтобы мадемуазель поверила, что перед ней закоренелый злодей. Особые приметы не помешают: шрам нарисуй, закрой один глаз повязкой - это вызовет доверие к тебе как к преступнику. Он задумался, пристально разглядывая приятеля, и вдруг хлопнул себя по лбу: -Закатывай рукав! Я тебе сейчас от локтя до запястья напишу черными чернилами такую надпись, увидев которую тебя никто не перепутает с законопослушным гражданином: "Не забуду родной Консьержери". Или лучше на груди нацарапать, как думаешь? Прорезавшаяся на гладком лбу морщина свидетельствовала о том, что Лурмо действительно решает серьёзную дилемму: какую часть тела Ренара украсить свидетельством того, что он отмотал срок в самых суровых тюремных застенках королевства.
Ренар Труве: - Ты преступников-то много видел, стряпчий? - охнул Ренар. - Где и чего у них написано?.. Ладно, сядь. Успокойся. Хлебни сам и передай мне бутылку... даа не с уксусом! Я же сказал -успокойся... И не учи актера гримироваться. Ладно, побуду я этим самым Элементом. Уговорил. Если только не придется слишком долго ждать, когда твоя несравненная Хлоя выйдет из дому. Потому что торчать с утра до вечера возле хором господина мэра я отказываюсь наотрез! Эпизод закрыт
полная версия страницы