Форум » A la guerre comme à la guerre » Приходя, гасите свет. Ночь с 21 на 22 сентября 1627 г., после полуночи » Ответить
Приходя, гасите свет. Ночь с 21 на 22 сентября 1627 г., после полуночи
Луи де Кавуа:
Ответов - 33, стр:
1 2 All
Dramatis personae: Слуга оставил кружку в комнате, пристроив ее на бюро - больше некуда было - и так же тихо вышел. - Погибла женщина, - разом посерьезнел гвардеец, в глазах которого так и не погасло живое любопытство. - Монетта мертва, одним ударом, да... - О боже, - Анна-Мария, которая как раз взялась за миску с целебным отваром, чтобы переставить ее подальше от кровати, сделалась белее мела, закатила глаза и осела на пол. Миска не брякнула только потому, что упала на ее юбки, по которым тут же растеклось мокрое пятно. Л'Арсо зажал себе рот, но было поздно. - Вот я дурак... Простите, я не хотел, - он шагнул к горничной, но затем остановился и принялся оглядываться: - Где у вас тут нюхательная соль?.. Хотя да, откуда у капитана нюхательная соль!.. Мадам, вы если тоже в обморок собираетесь, то подождите капельку, я к Ситуа сбегаю, у него точно есть... Вопреки собственным словам, он присел рядом с девушкой и бережно приподнял ее голову. Обморок выглядел настоящим. Рядом с опрокинутой миской лежала какая-то тряпка. Гасконец принюхался и, предположив, что пахнет достаточно невкусно, поднес ее к носу горничной.
Франсуаза де Монэ: - Господи милостивый! – Молодая женщина тоже побледнела, но намерения последовать за горничной не обнаруживала. Машинально осенив себя крестным знамением, она слегка подалась вперед, но закусила губу и вынуждена была остаться на месте. – Не беспокойтесь, не собираюсь… Похлопайте ее по щекам, сударь, это должно помочь, или разотрите руки… Но что же случилось? Каким образом… Значит, вот что это была за причина, которую не хотел называть капитан! Она невольно оглянулась на дверь. Должно быть, он просто не хотел их пугать, а вместо этого… охранял? - Объясните, сударь, ради всего святого, что произошло! – взмолилась она.
Dramatis personae: - Рассказать? - гасконец поднял глаза на гостью капитана и задумался. Л'Арсо плохо умел отмалчиваться, но хорошо хранил секреты - в первую очередь потому, что способен был на ходу придумывать десятки историй разной степени достоверности, и пока собеседник разбирался, где в этой чуши зерно истины, нить разговора превращалась в пышные кружева. А истина... Истина скорбно смотрела на все это со стороны, вовсе не вмешиваясь. - Но вы же знаете, мадам, как хитер и коварен враг! - патетически пробормотал гвардеец, растирая руки бедняжке-горничной. - Буквально спит и видит, как бы оставить без сна всех остальных. Какой-то мерзавец притворился рыцарем на белом коне, только без коня, и наша принцесса решила его впустить, а ведь все знают, как опасно открывать ночью на стук, особенно если это стук в ставни второго этажа... Ой, что это я. Нет, он пришел через дверь.
Франсуаза де Монэ: - Без коня? – полунасмешливо, полусердито уточнила молодая женщина. – Сударь, вы могли бы сразу сказать, что это тайна. Я не стану ее выпытывать. Скажите только одно, прошу вас: кроме той несчастной… больше никто? Никто из… из вас? Темные глаза смотрели на гвардейца с плохо скрытой тревогой. «Скажите мне, что капитан жив и не ранен, и я от вас отстану» - отчетливо читалось в ее взгляде. Здравый смысл твердил, что с капитаном все в порядке, но беспокойство не проходило. В комнате почему-то попахивало гарью, и она невольно бросила взгляд на свечу – не коптит ли? Но нет, язычок огня горел ровно и ясно.
Dramatis personae: Л'Арсо посмотрел на женщину с самым оскорбленным видом, но тут же сообразил, что после гибели горничной убеждать незнакомку в собственной лихости как-то неловко, можно оказаться в глупом положении. Так что физиономия гасконца вновь стала задумчивой. - Это не тайна, мадам. Но что я могу сказать? Негодяя поймали и все еще расспрашивают, я знаю немногим больше вашего, - он бы развел руками, если бы в них не была Анна-Мария. - Из гвардии никто не пострадал. А... Как мне к вам обращаться?.. Мы так долго беседуем, а я все еще не знаю, как вас зовут.
Франсуаза де Монэ: Лицо молодой женщины залила краска. - Это неважно, - запнувшись, ответила она, - я… Ей не пришло в голову, что гвардейцу, чтобы утолить любопытство, хватило бы любого наспех придуманного имени, как и то, что в ее положении совершенно естественным было бы это имя вовсе не называть. - Но что же это она никак не очнется? Может быть, вам в самом деле лучше позвать врача?
Dramatis personae: В этот момент горничная приоткрыла один глаз и с глубокой немой укоризной посмотрела на гостью. - Я слышал, для спящих красавиц хорошо помогает поцелуй, - улыбнулся л'Арсо. - Буквально от всех болезней. Но я вижу, что к вам это средство еще не... Ой, молчу-молчу, а то вы решите, что я ужасно невоспитан и капитан мне поставит на вид что-нибудь очень тяжелое и совершенно на виду не нужное, по крайней мере мне. Он поднялся, не выпуская горничной, и шагнул к двери, но спохватился: - Что это я... Чуть с собой не унес, вот память! Вам ее куда положить? В этот момент Анна-Мария решила, что притворяться хватит, и томно вздохнула, "приходя в себя". - Полегчало! - обрадовался гасконец, но девушку на пол поставил весьма неохотно.
Франсуаза де Монэ: - Лучше посадите ее, - невольно улыбаясь балагурству гвардейца, посоветовала молодая женщина, - а то как бы снова хуже не стало… Ей было слегка стыдно собственной душевной черствости. Погибла женщина, пусть даже, наверное, и служанка, а она… а она думает только об одном. Слышать ей тоже хотелось только об одном; вернее – о чем угодно, лишь бы это касалось капитана де Кавуа. Когда шевалье л'Арсо упомянул своего командира, в душе снова разлилось тепло, притушив непонятное беспокойство. - Даже если бы я решила, что вы дурно воспитаны, разве это повод для вашего капитана вас наказывать? Никогда она не умела хитрить или лукавить, да и уловка была, наверное, шита белыми нитками. Но ей очень хотелось услышать что-нибудь еще.
Dramatis personae: - Не-а, - безмятежно признался гасконец, устраивая горничную на стуле. Та смотрела благодарными глазами и на него, и на безымянную пока мадам. - Но вы же знаете этих офицеров, дай покомандовать, хлебом не корми - особенно хлебом, пулярки их хоть как-то успокаивают! Убедившись, что Анна-Мария сидит ровно и снова падать в обморок не собирается, он осторожно отошел к порогу. - А если серьезно, мадам, - обратился он к гостье. - Вы первая женщина на моей памяти, чьего расположения он добивается так явно. "Под Ларошелью" , - мысленно дополнил л'Арсо. Глаза гасконца смеялись, но лицо было почти непроницаемым. - И я его понимаю!
Франсуаза де Монэ: - О, уверяю вас, что вы ошибаетесь, - с живостью откликнулась молодая женщина, чуть заметно порозовев. Безыскусный гвардейский комплимент был бы приятен любой на ее месте, но еще приятнее оказалось услышать из чужих уст утверждение, что капитан добивается ее расположения. Черноусый шевалье д'Арсо не был при разговоре в темноте, не слышал откровений своего капитана, а стало быть, мог сделать подобный вывод, лишь если бы с ним кто-то поделился. Ну а кроме самого де Кавуа, поделиться было некому. - Господин де Кавуа – благородный человек и, конечно, не мог оставить без помощи даму, попавшую в затруднительное положение, - она машинально коснулась укрытого одеялом колена и мимолетно порадовалась тому, что нога болит уже заметно меньше, - я совсем не могла идти, вот и… А вы уже и решили! Что же, он должен был бросить меня на дороге?
Dramatis personae: - Капитан?! - ужаснулся гасконец. - Никогда! Я уверен, он решил, что вы пришли к нему прямо из какой-нибудь местной легенды! Л'Арсо очень живо вспомнил Ронэ и его подштанники, и подивился тому, какая ерунда лезет в голову, когда смотришь на красивую молодую женщину и гадаешь, в каком виде встретил ее командир. - Но что привело вас на дорогу ночью? - с живым интересом спросил гвардеец.
Франсуаза де Монэ: - Из легенды о болотной деве, - невольно рассмеялась она. – Но тогда я должна была бы не сидеть у обочины, а звать на помощь из болота, из самого топкого места… Она осеклась, и в темных глазах мелькнул запоздалый испуг. Болота… да, в округе полно болот, среди которых немудрено заблудиться, если не знать местности и сойти с дороги, заблудиться и угодить в то самое топкое место. Так что на дорогу ее привел, не иначе, сам ангел-хранитель. - Вы не поверите, сударь, но я не знаю, - упавшим голосом ответила молодая женщина на вопрос. – Со мной что-то случилось, и господин де Кавуа тоже меня расспрашивал… но я так и не смогла вспомнить, что… Господи милостивый, если бы не он!.. Она зябко повела плечами и украдкой погладила оставленный капитаном на кровати плащ. Взгляд все время возвращался к гвардейцу, хотя всякий раз, когда она на него смотрела, ее вновь охватывало смутное чувство тревоги. Шевалье выглядел таким же открытым и незатейливым, как и его шутки. Откуда же этот страх?
Dramatis personae: Л'Арсо улыбнулся. - Теперь вы в безопасности. Жаль, но мне пора. Ваш настой, мадам, - он с поклоном протянул женщине кружку, вежливо попрощался и покинул комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Определенно, все это нужно было обдумать. Эпизод завершен.
полная версия страницы