Форум » A la guerre comme à la guerre » Игра чужими фигурами. 21 сентября 1627 года, около пяти часов пополудни » Ответить
Игра чужими фигурами. 21 сентября 1627 года, около пяти часов пополудни
Теодор де Ронэ:
Ответов - 22, стр:
1 2 All
Теодор де Ронэ: Время, что Атос провел в бесплодном ожидании перед палаткой Россильяка, его спутник скоротал за беседой с приятелем. Тем же самым, с которым так безбожно напился парой дней раньше. Бертейль, сумевший с Негрепелисса возвыситься до адъютанта, разговор начал с возмущенного вопля «Какого дьявола вы еще и здесь делаете?!», но едва услышав о смерти Канувиля, и думать забыл обо всем остальном. Описав большой круг, они оказались позади палатки Россильяка, где бретер остановился. – Помолчите теперь, – тихо, но твердо приказал он. – Ронэ! – отчаянным шепотом возразил Бертейль. – Закройте рот, – глаза Теодора опасно сверкнули. – Там, внутри, один мой знакомый, и я должен услышать, о чем они говорят. В этот момент до них донеслось имя Канувиля, и Бертейль тут же замолчал, прислушиваясь ничуть не менее напряженно, чем его собеседник. И он же удержал бретера за локоть, когда тот шагнул вперед, услышав приказ, отданный полковником слуге.
Атос: Атосу понадобилось немалое самообладание, чтобы не выдать охватившие его отвращение пополам с яростью и тем более не поддаться почти непреодолимому желанию схватиться за оружие. Несомненно, именно этого Россильяк и желал. Чего проще: слуга подтвердит, что королевский мушкетер внезапно напал на его господина… Медлить было больше нельзя, и, чтобы раздавить этого скорпиона, мушкетер готов был рискнуть, но присутствие слуги делало попытку безнадежной. Не двигаясь с места, Атос еще раз окинул взглядом палатку, схватывая все детали и оценивая расстояние до лакея, следящего за ним в явном предвкушении, затем - до самого Россильяка… и тут же вновь глянул на лакея, еще не поняв, что привлекло его внимание. Тот стоял чуть боком, и мушкетер отчетливо разглядел сильно стоптанный каблук на его левом сапоге. Смутно забрезжившая идея начала стремительно приобретать четкие очертания. Если бы можно было избавиться от слуги! Начиная разговор, Атос рассчитывал, что Россильяк не захочет обсуждать свои дела при постороннем, они останутся вдвоем, а тогда… Атос никогда не попытался бы застать врасплох противника, если бы речь шла о вопросах чести, но Россильяк был врагом. А применение военной хитрости против врага и захват пленника на войне - дело позволительное. - А, так вот кто, стало быть, у вас для особых поручений, - медленно, почти наугад проговорил он. - Ну, если он и рядом со следующей жертвой оставит такие приметные следы – вы лишитесь последнего помощника. Или у вас есть еще кто-нибудь в запасе? Мушкетер намеренно не уточнил, что он имеет в виду. Сказать по правде, он вовсе не видел никаких следов. Однако у лакея должно было создаться впечатление, что они были.
Провидение: Господин и слуга недоуменно переглянулись. - Не было никаких следов, - возмутился Жером. – Откуда? Я холстину разрезал только. Он же спал, какие следы? И нож вытер. - На траве? – предположил Россильяк. Дуло пистолета чуть дернулось. – Нет, на земле. Там же все вытоптано. Не хотите прояснить, господин мушкетер? Жером задрал уже одну ногу, рассматривая подметку, и полковник поднял оружие выше.
Атос: - Об этом вам нужно было думать раньше, - насмешливо отозвался Атос. – Может быть, мне еще и предложить вам свои услуги по устранению… кстати, чем, собственно, вам помешала мадам де Бутвиль? Последний вопрос был задан не вполне случайно. Во-первых, Россильяк, явно будучи уверен в себе, мог проговориться о чем-нибудь действительно полезном. Во-вторых, озадачить противника – не худший способ усыпить его бдительность.
Провидение: - Она знает… - Мысли Россильяка явно отвлеклись от юной графини. – Что у тебя там с подошвами? - Ничего. Ничего нет. – Голос слуги, однако, прозвучал неуверенно, и Россильяк оскалился. - Чертов болван! Я окружен болванами. У тебя есть другие сапоги? - Да откуда же? - Если Гаспар… Найди себе другие сапоги. И не суйся к этой палатке. Понял? Нет, погоди. Не сейчас. Ты мне еще понадобишься. Он снова взглянул на Атоса. - Не знаю, кого вы мне подсунули, но это не дворянин. И Делабют – не дворянин. Тот еще мерзавец, соврет – недорого возьмет. А ведь вы решили меня подставить, господин мушкетер. Вы об этом знаете?
Атос: - В самом деле? – с неподдельным интересом переспросил Атос. Ему уже случалось сталкиваться с людьми, которые, прежде чем спустить курок, с удовольствием делились с будущей жертвой своими планами. Похоже было, что Россильяк относится именно к таким. – Не смею спорить с вашим первым утверждением, насчет болванов, а вот по поводу второго – впервые слышу. Просветите, сделайте одолжение.
Провидение: Россильяк сделал выразительный жест той рукой, в которой не держал пистолет. - Ну как же. Наняли каких-то мерзавцев, чтобы они меня оклеветали, явились сюда… Черт его знает, может, и с Канувилем вы тоже расправились? Добились аудиенции, воспользовались моментом, схватили мой пистолет… Такая неосторожность с моей стороны – оставить его заряженным на столе. Попытались выстрелить. Но вон Жером, помешал. Говорят, вы много пьете, господин Атос. Что это, любопытно, вам привиделось в последний раз?
Атос: - Блестящая идея! – Атос даже изобразил небрежное подобие аплодисментов, хотя внутренне мушкетер был собран и готов к любой неожиданности. Россильяк, в свою очередь, пытается прощупать, что еще ему известно? Возможно… - Допустим, все так и будет, и на звук выстрела сбежится половина лагеря. Но о смерти лейтенанта уже стало известно. Как думаете, что произойдет, если я во всеуслышание обвиню вашего слугу и посоветую проверить, кто оставил следы возле палатки погибшего?
Провидение: Ярость, отразившаяся на лице Россильяка, когда Атос с такой снисходительной насмешливостью уподобил его бродячим комедиантам, быстро сменилась расчетом, и он испытующе глянул на своего слугу. - Это… ударился, - тут же предложил тот. – Вон, об козлы стола и ударился. - Нет. - Россильяк напряженно размышлял. – Займись сапогами. И по-умному. Не так, чтобы всех и каждого расспрашивать. - Да что я, не соображу, что ли? Ваша милость. – Почтительное обращение Жером добавил лишь после небольшой паузы, как если бы роль сообщника заставила его забыть о разнице в их положении. – А вы, это… может, второй пистолет достать? - Убирайся, - процедил Россильяк, и слуга, осклабившись, поспешил к выходу из палатки.
Теодор де Ронэ: Бертейль слушал разговор в палатке с полуоткрытым ртом, и его сомнения, если это они заставили его остановить бретера чуть раньше, явно развеялись после краткого обмена репликами между господином и слугой. И пришла очередь Теодора хватать приятеля за локоть. – Все же понятно уже, – прошептал тот. – Он же сказал… почти сказал, что это его лакей Канувиля убил! По его приказу! – Я хочу знать, что ему от нее нужно, – так же тихо откликнулся бретер. – От кого? Теодор только отмахнулся. – А вы не боитесь, что он этого вашего знакомого пристрелит? – настаивал Бертейль. – Без сомнений – если мы туда ворвемся.
Атос: Атос отступил в сторону, чуть развернувшись к слуге – от этого в любой момент можно было ожидать подвоха, пусть даже распоряжение полковника и прозвучало совершенно не двусмысленно, а потому мушкетер предпочел, чтобы между ними осталось некоторое расстояние. Теперь нужно было выждать. Не слишком долго, чтобы тот не успел вернуться, но и не чересчур мало, чтобы отошел подальше. А заодно, по возможности не вызывая подозрений, очутиться к Россильяку поближе. Если первоначальный план, продиктованный безнадежностью ситуации, предполагал захватить мерзавца любой ценой, то теперь, быть может, удастся проделать это, не поднимая шума. Выстрел в палатке и в самом деле переполошит весь лагерь – и тогда вывести пленника за его пределы, скорее всего, не удастся. - С чего вы взяли, что мадам де Бутвиль что-то такое знает? – скептически осведомился мушкетер. Оценивающе оглядев палатку, он не спеша подошел к сундуку, на котором все еще стояли два наполненных кубка, и взял один из них. – Она впервые увидела своего отца несколько дней назад. И если, как я слышал, у нее брак по безумной любви, то на уме у нее должно быть только одно!
Провидение: Россильяк сузившимися глазами наблюдал за перемещениями мушкетера. Когда человек долго стоит на месте, а потом вдруг начинает двигаться и это совпадает с уходом третьего лишнего, трудно не задуматься. В то, что Атоса вдруг одолела жажда, он тоже не верил, однако пока что в его действиях не было прямой угрозы – и от брошенного кубка, и от выплеснутого вина на этом расстоянии еще несложно было увернуться. А кубок он держит в правой руке, значит, за шпагу не схватится. Но если он сделает хотя бы шаг ближе… – Я знаю, что она его знает, – огрызнулся Россильяк, не сводя с мушкетера настороженного взгляда. При иных обстоятельствах он сообразил бы, что болтать об этом нельзя, что, даже если его план преуспеет, Атос еще сможет пересказать это кому-нибудь другому, но сейчас он был занят только сиюминутным. – Он мне сам сказал. Как только ее муж представит ее герцогу, и она его увидит… На всякий случай, он следил и за левой рукой тоже, а главное – за бедрами.
Атос: Атос пригубил вино: полковник оставался настороже, и время действовать еще не наступило. Зато, кажется, он решил пооткровенничать. Герцог? Какой герцог? - Если она кого-нибудь и узнает, то это еще никому ничем не грозит, - пожал плечами мушкетер. – Бросать тень на мужа, напоминать всем о своем прошлом – зачем? Сдается мне, что вы боитесь тени, любезнейший. Вы и меня боитесь, между прочим.
Провидение: Россильяк помрачнел, и пистолет в его руке чуть опустился. - Ошибаетесь, - прошипел он. – Просто правильно выбираю средства. В следующее мгновение он развернулся вполоборота к Атосу и спустил курок. Грохот выстрела заполнил палатку, холстина за его спиной украсилась дыркой, и Россильяк обратным движением швырнул разряженное оружие под ноги противнику. - Вот так. Полог затрещал, когда внутрь один за другим ворвались двое часовых, на ходу обнажая оружие.
Атос: В те несколько мгновений, которые прошли от выстрела до появления в палатке часовых, Атос успел передумать очень многое и, одновременно – пинком отбросить дымящийся пистолет обратно, ближе к Россияльку. Положение было незавидное. Мягко говоря. Но какой-то шанс оставался. - Ну что ж, неплохой бой, - спокойно проговорил он, с легким удивлением оглянувшись на ворвавшихся караульных и не двигаясь с места, - тут вы правы. Но, как видно, я тоже оказался прав и у этого пистолета слишком сильная отдача, иначе бы вы его не обронили, сударь. С этими словами он вновь поднял кубок, который так и не успел никуда поставить и вино в котором даже не расплескалось, и все так же спокойно отпил из него. Чем бы ни закончился этот фарс, хорошее вино никогда не помешает.
Теодор де Ронэ: Когда грянул выстрел, Теодор еще недоумевал, откуда мадам де Бутвиль может знать в лицо герцога Ангулемского, но пригнулся он инстинктивно. Как и Бертейль – но было уже поздно. Камзол адьютанта окрасился алым. С левой стороны. – Бертейль! Думать забыв об Атосе, бретер кинулся к приятелю и подхватил его, прежде чем тот повалился на землю. – Бертейль? В серо-голубых глазах адьютанта недоумение успело смениться болью, а затем его редкие, почти незаметные бледные ресницы опустились. Мгновение помедлив, Теодор опустил труп на истоптанную до невидимости траву. Обнажил шпагу, одним взмахом рассек холстину палатки и вошел в образовавшееся отверстие. Нашел взглядом Россильяка. – В позицию, сударь.
Провидение: - Он стрелял! – выкрикнул Россильяк почти одновременно с Атосом и, когда тот закончил, повторил: - Он стрелял. В меня. Заметно растерявшиеся часовые переглянулись, а затем уставились на валявшийся на земле пистолет. Поверить в то, что мушкетер, так спокойно стоявший с кубком в правой руке, вдруг ни с того ни с сего начал палить в господина де Россильяка, им явно было непросто. Но Россильяк был их полковником, и нетрудно было предсказать, чьи слова они примут на веру в конечном итоге. Однако прежде чем они успели сдвинуться с места, в палатке появилось новое действующее лицо и оно было настроено отнюдь не так миролюбиво, как мушкетер. - Тревогу! – бросил Россильяк, мгновенно оценив ситуацию и обнажая шпагу. – Их двое! - Ори! – рявкнул старший из двух часовых своему напарнику и бросился на подмогу к полковнику. Младший с воплем «Тревога!» вылетел за порог.
Теодор де Ронэ: Теодор не двинулся с места, и кончик аялы продолжал смотреть в землю. – Вы ни черта не поняли. Все кончено. Тревога или не тревога, мы с Бертейлем слышали весь разговор. В последний момент он спохватился, что второй свидетель уже не мог подтвердить его слова, и вместо обвинения предложил: – На эшафоте хотите подохнуть или со шпагой в руках?
Атос: Россильяк оскалился и шагнул к выходу, знаком приглашая одноглазого следовать за ним. - Я вас слепым сделаю, господин убийца. - Остановитесь, господа! – Атос, видя, что часовой остановился в замешательстве, как видно, не решаясь вмешиваться в ссору двух дворян, отбросил недопитый кубок и преградил путь Россильяку. Рука мушкетера лежала на эфесе шпаги, которую он, однако, не спешил вытаскивать. – Шевалье, этот человек недостоин поединка, сберегите его для эшафота. Сударь, - пристальный взгляд Атоса не отрывался от полковника, но короткий жест дал понять, что обращается он к часовому, - речь идет о предательстве. Написано в соавторстве.
Провидение: - Именно о предательстве. – Оскал не сходил с лица Россильяка, и он также обращался к часовому, хотя и не смотрел на него. – А вы, господин Атос, зря думаете, что я ничего не знаю о вашем спутнике. Повинуясь его повелительному жесту, солдат отступил в сторону, и Россильяк шагнул следом, явно не намереваясь спорить с мушкетером, но просто обойти его. - С дороги, сударь!
полная версия страницы