Форум » A la guerre comme à la guerre » Моя жена – ангел… 21 сентября 1627 года, позднее утро » Ответить
Моя жена – ангел… 21 сентября 1627 года, позднее утро
Провидение: Участвуют: г-н граф де Бутвиль, его светлость г-н герцог Ангулемский
Ответов - 41, стр:
1 2 3 All
Провидение: Поскольку господин герцог Ангулемский обретался, когда паж его покидал, в ставке его величества, а оная ставка находилась здесь же, в Этре, путь до нее можно было бы проделать пешком. Оттого собственная лошадь юного пажа осталась подле ратуши – та, вторая, которую держал под уздцы конюх, предназначалась для кого-то другого. Однако, переоценивая, как это свойственно юности, сколь долго занял завтрак, шевалье де Нессен всерьез боялся, что господин герцог не стал дожидаться и уже покинул город. На этот случай он и позаботился своевременно о лошади господина графа и, догнав его уже в воротах «Герба Аквитании», ухватился за стремя. – Здесь недалеко, сударь, – заверил он молодого человека, чья болезнь, в которую он верил теперь значительно больше, могла помешать ему ознакомиться с городом. – Если только господин герцог не отбыл еще… Один взгляд на коновязь подле ратуши развеял его тревоги, и он, перепрыгивая через две ступеньки и задерживаясь затем на каждой шестой, проводил господина де Бутвиля до залы, нынче служившей королевской приемной и поэтому забитой до отказа. Обнаружив около дальней оконной ниши знакомый роскошный плюмаж, который ему было позволено имитировать, он, ловко лавируя между военными и просителями, проводил господина графа едва ли не до самой спины его светлости, в настоящий момент целиком, казалось, поглощенного изучением городского пейзажа. Кланяться спине показалась ему нелепым, и шевалье де Нессен застыл в нерешительности.
Шарль де Валуа: Очень скоро герцогу наскучил пейзаж, за несколько недель изученный до малейшей детали, и он обернулся, стараясь не зевнуть. - Боже всемогущий! - воскликнул он, глядя на племянника. - Вот я и дождался сего светлого часа. Рад он был Бутвилю или нет, по выражению Ангулема определить было непросто. Он внимательно рассматривал графа, словно надеясь на его лице прочитать ответы на ещё не заданные вопросы, однако в этом искусстве он полагал себя недостаточно ловким, да и спокойный вид графа де Люз оставлял широкий простор для воображения его родственника. - Не могу понять, мой юный друг, вы в добром здравии или нет? Держитесь бодро, но бледны... Хотя этот дурной свет даже цветущую девственницу сделает похожей на престарелую гарпию.
Бутвиль: - Позвольте почтительнейше изъявить свою радость по поводу встречи с вами, господин герцог, - стараясь соблюдать старинный стиль речи, произнес Бутвиль, одновременно сняв шляпу и поклонившись со всем изяществом, на которое он был способен в столь людном пространстве. - Что касается моего здоровья, то добрым я его пока назвать не могу, однако и серьезного ничего уже нет. Рана, сама по себе небольшая, осложнилась лихорадкой, которую вызвала чрезвычайно дождливая погода, поэтому я был не в силах сразу вернуться в вашу ставку, сударь, и вынужден был оставаться здесь. На этом моменте он счел необходимым завершить свой медицинский отчет, прижав руку, незанятую шляпой, к груди и слегка склонив голову, как бы извиняясь за то, что еще на настолько бодр, сколько хотелось бы.
Шарль де Валуа: - Что случилось с вами? - Ангулем вскинул бровь. - Рассказывайте, сударь, рассказывайте, я должен заранее изыскать способ защитить и вас, и себя от гнева вашей тетушки. Она строго-настрого велела мне беречь вас и не позволять ввязываться в сомнительные мероприятия. "А ваше семейство без этого никак не может прожить", - мысленно добавил он, забывая, впрочем, что добрый король Генрих за проделки куда более серьезные его самого отправил остужать пыл в Бастилию на целых одиннадцать лет. Навострённых на свежайшие сплетни ушей вокруг было в избытке, а желания выяснять отношения с племянником на людях Шарль де Валуа не имел, посему, взяв Бутвиля под локоть, он повёл его в сторону небольшой комнаты, в мирное время служившей архивом. - Итак, что произошло? - повторил свой вопрос герцог, закрыв дверь за де Люзом.
Бутвиль: Уходя из зала, Бутвиль оглянулся - ему было интересно, как отреагируют присутствующие на встречу дяди и племянника; но, конечно, заметить что-либо, кроме десятка лиц, отмеченных любопытством, не успел. Среди офицеров свиты герцога были и знакомые, но только одна фигура почему-то стояла вполоборота, словно человек не хотел быть замеченным. Но дверь закрылась, и теперь следовало полностью сосредоточиться на предстоящем разговоре. - Если считать по дням, сударь, то не так уж и много времени прошло с того момента, когда я попрощался с вами и отправился в путь, - со вздохом начал Луи-Франсуа. - Но если сосчитать, сколько событий вместили эти немногие дни, то хватило бы, пожалуй, на целый год- я просто не знаю, с чего лучше начать. Потому прошу заранее простить, если в моем рассказе вам что-то покажется неясным, непоследовательным - спрашивайте, я постараюсь быть предельно откровенным. Что касается сомнительных мероприятий, как вы изволили выразиться, то я был бы вам премного благодарен, за разъяснение: что вы имели в виду? То событие, из-за которого я не исполнил ваше поручение, как следовало, я сомнительным не назову. Будучи в дороге, в нескольких милях от Этре, я наткнулся на шайку мародеров, грабивших крестьянскую усадьбу, где я намеревался остановиться, чтобы пообедать. Точнее, первым наткнулся на них юный дворянин, шевалье де Мориньяк, ехавший в обратную сторону, то бишь в Этре, с целью поступить на военную службу. Он был один против многих, и я не мог не вмешаться. Затем, с помощью еще одного проезжего дворянина, шайка была разогнана, но во время стычки я был ранен. Рука, предплечье... - он указал на место ранения пальцем другой руки. - Вы знаете, конечно, что в последние годы любая потеря крови для меня - серьезное осложнение. Мне стало нехорошо, и мои спутники вынуждены были доставить меня в Этре. Шел сильный дождь, мы ехали медленно, в результате, прибыв сюда, в гостиницу, я слег с лихорадкой. Все это - чистая правда, которую легко проверить, буде в том возникнет необходимость.
Шарль де Валуа: Сталкиваясь с Бутвилем, герцог всякий раз невольно вспоминал себя в его возрасте и признавал, что никогда не отличался меланхоличной возвышенностью духа племянника. Его собственные интересы всегда лежали в земной юдоли и приносили куда как более осязаемые результаты, нежели рыцарское служение. - То, что вы рассказываете, заслуживает похвалы, племянник, - с чувством произнес Валуа. - Весьма благородно с вашей стороны заступиться за малых мира сего. Однако вам следует впредь быть более осмотрительным и соизмерять свои силы. Почему-то он был уверен, что суть его слов растворится в воздухе и не возымеет никакого воздействия на дальнейшее поведение адъютанта. Желание ускорить собственную встречу с Господом он почитал неотъемлемым правом всякого человека, а убеждать очередного Бутвиля не подставлять шею под меч палача или клинок убийцы казалось Ангулему занятием бесполезным. - Надеюсь, вы идёте на поправку? Я пришлю вам своего медика, друг мой. Местные коновалы ничего не смыслят в своём ремесле.
Бутвиль: Бутвиль позволил себе улыбнуться: дядюшкины призывы к осмотрительности как-то слабо соотносились с привычкой без оглядки ввязываться в самые рискованные авантюры, в молодости - политические, а в последние годы - финансовые. Впрочем, его улыбку можно было отнести и к затронутой герцогом теме врачей: - О, сударь, если бы я вздумал обращаться к местным знахарям, то боюсь, что сейчас не мог бы разговаривать с вами! Благодарю вас за заботу, но мне уже оказал помощь мэтр Дарлю, прекрасный лекарь, сопровождающий войска его величества. Он не только сумел остановить начавшееся воспаление, но и снабдил меня средством от моего главного недуга, головных болей. Улучшение заметно уже сейчас, и я надеюсь вскоре излечиться полностью. Если, конечно, - прибавил граф, нахмурившись, - у меня будет возможность регулярно принимать лекарство...
Шарль де Валуа: - Отчего же ее не будет? - спросил герцог Ангулемский, усаживаясь в старое кресло с погрызенной ножкой. Секретарь мэра славился любовью к маленьким собачкам, своим присутствием скрашивавшим часы его трудов и безнадежно портившим казенную мебель. - Велите слуге подавать вам лекарство в строго отведенные часы. Или же своей супруге. Ходят слухи, дорогой родственник, что вы недавно остепенились. Сдержать ехидство было не так и просто, но старый интриган умел подбавлять в голос елея не хуже какого-нибудь прелата. После глупой выходки старшего брата Бутвиля, стоившей ему головы, он не ждал великой осмотрительности от другого своего племянника. Не дуэль под окнами кардинала, так женитьба на какой-нибудь простушке, - все же Ангулем полагал, что молодые люди заслуживали куда большего, чем эти сомнительные достижения. Единственное, что могло оправдать Луи-Франсуа, так это хотя бы дворянские грамоты, припрятанные в сундуке родственников новоиспеченной графини де Люз. - Позволите узнать имя этой счастливицы?
Бутвиль: Бутвиль был готов к тому, что вопрос о его женитьбе непременно будет задан, и ему удалось не измениться в лице, когда это случилось. Оглядевшись, он пристроил шляпу на крючке, с которого свисал кожаный мешок с какими-то канцелярскими бумагами, а сам прислонился к стене у окна, скрестив руки на груди. - О строго размеренной жизни трудно говорить, сударь, - здесь, где неожиданности, порой смертельные, могут настигнуть любого не только в траншеях под огнем противника, но и на обыкновенной проселочной дороге, более того, даже в охраняемом лагере королевской гвардии. Что же касается моих личных дел, то счастливицей в нынешних обстоятельствах я бы свою избранницу не назвал, хотя она заслуживает и радости, и счастья. Моя супруга - единственная дочь провинциального барона, имя которого вам ничего не скажет. Она сирота, выросшая в кругу совершенно чужих людей, в чужой стране, без опеки матери, рано умершей, и отца, который не удосужился позаботиться о ней, хотя и оставил некоторое наследство - титул, замок и поместье при нем, где я пока не успел побывать.
Шарль де Валуа: Описывая непростой жизненный путь своей супруги, Бутвиль перечислил все те обстоятельства, которых в матримониальных делах следовало избегать представителю фамилии столь же древней, как Монморанси. "Бедная сиротка, как возвышенно это звучит", - Ангулем покачал головой, представляя, какой скандал вызовет в обществе оглашение этого брака. - И все же я был бы весьма признателен, племянник, если бы вы назвали имя этой особы, - невозмутимым тоном проговорил он, не преминув добавить, - уверен, более чем достойное. От своей жены Шарль де Валуа знал, что родственники графа имели на его семейную жизнь иные виды, и теперь предстояло решить, следует ли помочь им в укреплении союза с другим столь же славным родом и объявлении недействительным поспешного венчания или же обязать Бутвиля, пообещав ему свою поддержку.
Бутвиль: Перед Бутвилем тоже стоял непростой выбор: продолжать разговор с высокородным родичем в том же духе почтительности, или позволить себе наконец более резкие выражения? И тот, и другой вариант могли привести к неприятным последствиям, а вот на каком пути лежала удача, угадать было невозможно. Он знал твердо только одно: Эмили его жена, другой ему не нужно, и защищать ее он будет всеми доступными способами, уповая на помощь доброго святого Франциска. - Я уже имел честь представить мою избранницу вашей супруге, - рискнул сказать Луи-Франсуа, чувствуя себя так, словно с разбегу бросается в холодную воду. - Её зовут Эмили-Франсуаза де Кюинь. Изучить генеалогию её предков я пока не имел возможности, однако уверен, что они были куда более достойными дворянами, чем её отец. Бутвиль оставил свою безопасную позицию у окна. Рядом с креслом стоял древний сундук с плоской крышкой, видимо, содержавший давно никому не интересные бумаги. Граф присел на краешек и слегка наклонился вперед - ему нужно было видеть лицо собеседника с близкого расстояния, чтобы парировать его реплики, как парируют выпады на поединке. - Позвольте мне быть откровенным с вами, дядя, как со старшим родственником и носителем столь славного имени. Я прекрасно понимаю, что мой брак выглядит странно и плохо согласуется с общепринятыми представлениями о том, как следует жениться человеку знатному. Кузен Анри - вот правильный образец, не так ли? Взять жену из рода Орсини, родственницу короля - блестящая партия, согласен. Да, я тоже Монморанси. Но я - не глава рода, как он. Что изменится в судьбах Франции оттого, что Бутвиль позволит себе жениться по любви? Мой брат... он думал точно так же, и взял в жены девушку гораздо младше себя, и совсем не знатную. Его гибель - ужасное несчастье, но у него остались дети, и есть надежда, что невестка ещё родит мальчика, а значит, наша ветвь рода не пресечется. А пока я - единственный оставшийся в живых из всей нашей семьи. У меня нет отца, нет старшего брата, - я не то чтобы волен, я вынужден решать собственную судьбу самостоятельно. Вспомните также, что в имущественном отношении я теперь - отнюдь не завидный жених, а у Эмили есть своя земля. Даже если дела в поместье запущены, стоит найти толкового управляющего, и оно начнет приносить доход. Но моя жена оказала мне гораздо более важную услугу, о чем, правда, она даже не подозревает...
Шарль де Валуа: Господи, за что?.. Этот вопрос, застывший во взгляде Ангулема, прочитал бы любой, лишенный каких-либо иллюзий относительно возвышенности чувств и преданности идеалам, смысл коих лежал за пределами бренного мира. Однако де Люз был ещё молод, а свет в комнатушке приглушали плотные, забитые пылью портьеры. - Нисколько не желаю ставить под сомнение искренность ваших чувств, дорогой Франсуа. Однако вы понимаете, что брак представителя даже младшей ветви такого рода, как Монморанси, дело великой важности, - голос герцога звучал ровно, и невозможно было определить, говорит в командующем кавалерии сочувствие или закипающее раздражение. - И здесь речь идёт не только о любви... Я бы сказал, не столько о любви, сколько о долге. Когда Шарлю де Валуа исполнилось шестнадцать, он принёс обеты рыцаря ордена-иоаннита, надеясь обнаружить в себе тот пыл и радость служения, о которых шла речь в священной клятве. Однако спустя три года он произнёс совсем иные слова перед алтарем, вступая в брачный союз с земной женщиной, что, по итогам первой ночи, понравилось ему гораздо больше. И все же супругу, как и жизненный путь, за него выбрали родные - Ваш покойный брат был... - "самоуверенным дураком", хотел добавить герцог, но вслух произнес, - слишком порывист. И прежде времени сошёл в могилу. Не повторяйте его ошибок, племянник.
Бутвиль: - Мой брат был болен, - хмуро ответил Бутвиль. - Ничем, кроме душевной болезни, я не могу объяснить его поступки последнего времени. За что господь так покарал Франсуа, не могу себе представить, но то, что жена, искренне любящая женщина, мать его детей, не сумела удержать брата от безумств, на мой взгляд - тоже доказательство болезни. Вы предупреждаете меня, чтобы я не повторял его ошибок? Признаюсь, в первые недели после возвращения в Париж я был близок к не меньшему безумству. Меня сжигало отчаяние и ненависть к человеку, которого я почитал виновником смерти Франсуа. Но... то, чего не смогла Анжелика для своего мужа, сумела сделать Эмили для меня. Та услуга, о которой я только что упомянул, знаете, в чем она заключается? В те дни, когда мы с мадемуазель де Кюинь познакомились, я намеревался вступить в заговор... простите, не хочу вдаваться в подробности, но я хотел мстить. А чувство, вызванное этой девушкой, заставило меня опомниться. Любовь не может уберечь человека от превратностей войны, но от опасностей иного рода удерживает. Дядя, вы вольны думать о моей истории, как вам заблагорассудится, но прошу вас, учтите в своих рассуждениях то, что я вам сейчас сказал! Луи-Франсуа мог бы добавить, что именно решение избегать безумств стало причиной всех недавних его неприятностей, но предпочел пока эту тему не затрагивать. Ведь Вальдувен мог быть не единственным заговорщиком в окружении герцога Ангулемского. Да и сам дядюшка... не вздумал ли он тряхнуть стариной?
Шарль де Валуа: При слове "заговор" старый интриган оживился, словно гончая при звуках охотничьего рожка. Более десяти лет тому как он поклялся королеве-матери не связывать своё имя с дурными замыслами против короны и её служителей и с тех самых пор умудрялся держать слово. Как пьяница, решивший исцелиться от скорбного недуга, он нередко терзался без участия в тайных сговорах, готовый в любое мгновение с запоем выстраивать планы по низвержению одних и возвышению других, не забывая и о собственных, прежде всего, денежных, интересах, но тому препятствовал отрезвляющий призрак Бастилии. Хотя в крепости сын Карла IX пользовался всеми доступными благами, кроме свободы, умудряясь еженедельно играть в шахматы и кости с друзьями, слушать музыку и пересказы новых пьес, а также принимать в меблированной камере дам, словом и делом сострадавших высокородному узнику, возвращаться в Сент-Антуанское предместье ему совершенно не хотелось. Ещё меньше он желал оказаться в компании маршала Бирона и графа де Шале, что он не посоветовал бы и своему родичу. - О чем вы, Франсуа? - осторожно, дабы не спугнуть внезапную откровенность Бутвиля, спросил герцог. - Какой ещё заговор? Можно было не сомневаться, что вероятным товарищам графа де Люз мешал кардинал-министр, не дававший покоя знати с тех самых пор, когда Мария Медичи все же сломила упрямое сопротивление августейшего сына и ввела в Совет своего любимца-прелата. Подробности же очередной каверзы Ангулем вознамерился во что бы то ни стало выудить у племянника.
Бутвиль: Откровенность Бутвиля была отнюдь не внезапной. Как только юный де Нессен сообщил о том, что герцог Ангулемский желает встречи, граф решил выведать у дядюшки все, что удастся, о людях, которые пытались его убить. Если вдруг окажется, что старый интриган дал изменникам приют в своем окружении, это плохо, но хотя бы примерно станет понятно, отчего те настолько обнаглели. Если же выяснится непричастность маршала, тогда Луи-Франсуа мог рассчитывать на поддержку знатного родича в доказательстве своей невиновности. Так он рассудил заранее, а теперь, когда беседа началась, затронул тему заговора, чтобы покончить с вопросом о женитьбе. - Тот заговор, к которому несколько месяцев назад хотели меня приобщить некоторые старые приятели, насколько я понимаю, распался, - не менее осторожно начал Бутвиль, - в любом случае, я в него так и не вошел и потому ничего рассказать вам не могу. Хотя я не стал лучше относиться к тому господину, из-за которого у нашего дворянства столько огорчений, мое решение избегать подобных авантюр твердо. К сожалению, желающих заняться тайными делами всё еще много, и я, не став их соучастником, чудом не сделался их жертвой...
Шарль де Валуа: - Жертвой? - брови герцога приподнялись в удивлении. - Мой милый мальчик, неужели все настолько серьёзно? Черт возьми, конечно же, серьезно. Серьезнее не бывает. Дурачок Шале дорезвился, не вняв знаку Провидения, когда благоразумие его дяди и великодушие Ришелье избавили гардеробмейстера от кары в первый раз. Шарль де Валуа понимал, что закончилось время, когда знать, развлекаясь, чинила заговоры против шаткого трона, и уже не раз имел несчастье лицезреть, как его царственный кузен не колеблясь отправлял на плаху и в ссылку неугодных. Как это отличалось от привольных времён дядюшки Генриха!.. - О ком идёт речь? Откройтесь мне. Я догадался, против кого направлен гнев тех господ, это отнюдь не сложно, - с губ Ангулема сорвалась усмешка, - но не думал, что после казни одного из Перигоров и вашего брата кто-то решится так скоро взбунтоваться против известного всем господина.
Бутвиль: - У означенного господина трудное положение, - иронически скривил губы Бутвиль. - Проявляя снисходительность и милосердие, он приучает дворянство к безнаказанности, а применяя суровые меры, порождает ненависть к себе. А что касается бесстрашия, то есть неумения думать о последствиях своих поступков, этого у подданных короля Франции хоть отбавляй! Что-то черное мелькнуло в окне, и Луи-Франсуа невольно отвлекся. Уж не подслушивают ли их снаружи? О нет, какая глупость - это всего лишь взлетела спугнутая кем-то ворона... Тем не менее, граф понизил голос. - Чтобы вы могли понять, насколько серьезна ситуация не только для меня, но и для вас, я сперва расскажу, что случилось на днях. Ко мне явился какой-то мужлан, сам по себе ничего не знающий, но явно кем-то нанятый, и при помощи хитрой уловки выманил меня за пределы города. На чем была основана эта уловка - история отдельная и не менее грустная, если пожелаете, я расскажу и об этом, но сейчас на ней лучше не задерживаться. Итак, я поехал на встречу в загородный постоялый двор, где на меня напали со спины, оглушили и связали. Как я выяснил позже, нападавших было трое, и двое из них - солдаты какого-то полка, а это значит, что всё тот же "кто-то" имеет либо достаточно средств, чтобы оплачивать такие услуги... либо право командовать солдатами. Очнулся я в погребе заброшенного дома, каких полно в окрестностях. Лежа там, я слышал разговор нескольких мужчин, находившихся в доме, из коего следовало, что они отлично знают, кто я такой, и полагают, что я могу помешать их планам. Поэтому они намеревались бросить меня там, и по всему выходило, что в лучшем случае мне предстоит умереть от голода, а в худшем... Один из тех людей, явно старший или главный среди них, постарался подавить угрызения совести, которые выказывали его товарищи, и они уехали. Только один все-таки не выдержал - спустился в погреб, чтобы дать мне напиться, а заодно тайком разрезал мои путы и оставил свой кинжал. Это оказалось очень кстати, поскольку предводитель, обманув своих подчиненных, через некоторое время вернулся, чтобы прикончить меня без свидетелей. Скажу кратко: я этого человека не убил, но смог уйти. В тот же день неизвестные попытались выманить из дому и убить мою жену, однако её защитили и спасли двое моих друзей. ("Да, - с удивлением заметил про себя Луи-Франсуа, - Теодора вполне можно назвать другом... когда не хочется его убить!") Оцените нелепость ситуации: враги кардинала вообразили, что я ему служу, только потому, что я не проявил готовности примкнуть к ним! И одного подозрения, ничем не подкрепленного и не проверенного, хватило, чтобы так обойтись со мной...
Шарль де Валуа: Будь Ангулем моложе, он бы разинув рот слушал рассказ племянника, но в его возрасте подобные вещи удивляли лишь тем, что нередко имели обыкновение сваливаться снежным комом на тех, кто не был рождён для авантюр. Младший из братьев Бутвилей, по мнению герцога, являл собой достойный пример человека выдержанного и благоразумного, в отличие от покойного графа, нарочно искавшего приключений на свою голову, несколько месяцев как благополучно отделенную от не менее беспокойного туловища. - Грубо, грубо сработано... - пробормотал он вслух, размышляя над поведением нападавших. - Простите, дорогой племянник, но я не могу понять, отчего те люди не поквитались с вами разом. Нет-нет, что вы, хвала Небесам, что такого не случилось! Генерал упреждающе вскинул руки. - И все же, как вы полагаете, что те солдаты могли противопоставить вашему убийству? Желали они выкупа? Ждали ли приказа от тех, кто их отправил? И заметили ли вы на них какие-либо знаки отличия?
Бутвиль: - Полностью с вами согласен, сработано грубо, - кивнул головою Бутвиль, - однако заметьте, сколько было приложено усилий, какая сложность замысла! Найти место для засады, найти мужлана на роль приманки, объяснить ему задачу, пообещать денег - раз. Затем найти троих мерзавцев, готовых сделать любую работу за хорошую плату - два. И наконец, явиться для собственноручной расправы с предполагаемым изменником, взяв с собой нескольких сообщников - возможно, для того, чтобы подстегнуть их решимость этим зрелищем. Но затевать этот спектакль, даже не выяснив, действительно ли я виновен, идти на подлое убийство... Полагаю, что зачинщик этого безобразия очень боялся разоблачения и очень спешил.
Шарль де Валуа: Похоже, племянник пытался проследить, какое впечатление произведёт на Ангулема рассказ о недавних злоключениях, а потому избегал отвечать на вопросы о деталях, способных прояснить личность его несостоявшегося сообщника. "Хочет знать, не я ли пытался втянуть его в это дело". Насколько помнил сам Шарль де Валуа, подобных устремлений он не имел. - Очень верно подмечено, друг мой, - кивнул герцог, стараясь сохранять спокойствие тона, но и не забывая добавить в него той сердечности, что всегда славила его. - И всё же, кто тот змей-искуситель, который предлагал вам вступить на бесчестный путь?
полная версия страницы