Форум » A la guerre comme à la guerre » Игра на чужом поле. 21 сентября 1627г., в третьем часу дня и позже » Ответить

Игра на чужом поле. 21 сентября 1627г., в третьем часу дня и позже

Теодор де Ронэ:

Ответов - 41, стр: 1 2 3 All

Теодор де Ронэ: Солдат приосанился. – А в палатке его, сударь. После капитанской, нашего капитана то есть. Вон, флаг видите? Так это господина полковника будет палатка. За ней направо свернете, доедете до коновязи, и прямо напротив три палатки будут. – Слева от вас, сударь, – дополнил его напарник. – Вот я и говорю, напротив. Вот средняя из них это капитанская. А за ней – господина лейтенанта. Он с благодарностью поймал брошенную бретером монету и оттащил в сторону жердь, позволяя двум всадникам проехать. Минуту спустя они спешились у коновязи и без труда отыскали нужную палатку, у входа в которую слуга старательно чистил седло.

Атос: - Господин де Канувиль у себя? Слуга поднял голову от работы, хотя его руки продолжали методично драить потертую кожу. - У себя. Спит он, - буркнул он. - Нам необходимо с ним поговорить. - Я ж сказал, ваша милость – спит он. Попозже приходите. Глаза Атоса сузились. Будь здесь Гримо, он бы объяснил нахалу, что дерзить его хозяину небезопасно - рука у него была тяжелая. Мушкетер шагнул вперед, без церемоний ухватил парня за ухо и рывком заставил подняться на ноги. Седло и тряпка полетели наземь; лакей хрюкнул от неожиданности и боли, попытался было оторвать от себя чужую руку, но наткнулся на холодный взгляд серых глаз и мигом передумал. - Так разбуди, - негромко и подчеркнуто спокойно посоветовал Атос. – Ну? - Понял я, ваша милость, понял! – Железные пальцы не давали лакею возможности кивнуть, не рискуя остаться с оборванным напрочь ухом, и тот лишь заморгал. - Пустите… Атос выпустил покрасневшее ухо, и парень, зыркнув исподлобья на гостей, нырнул в палатку.

Теодор де Ронэ: Уступив Атосу право решать, Теодор с молчаливым одобрением наблюдал за разговором и переступил порог палатки следом за слугой – как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот, склонившись над койкой, внезапно отпрянул. В лице, которое он обратил к бретеру, не было ни кровинки. – Ва-ва-ваша милость! Он… В два шага преодолев разделявшее их расстояние, Теодор также склонился над койкой. Серое походное одеяло было окрашено в багрянец. Холстина палатки у головы Канувиля была распорота. Отстранив лакея, Теодор перевернул безжизненное тело на спину. Колотая рана над ключицей не оставляла сомнений в том, как именно лейтенанта постигла смерть, и кровь уже начала подсыхать. – Как это мило. И что это за добрая душа делает мою работу за меня?


Атос: - Вот дьявольщина! - Атос, вошедший в палатку сразу после де Ронэ, стремительно шагнул к изголовью койки и, оттянув распоротую холстину, бросил взгляд в отверстие. Там тянулся проход между задними стенками двух рядов палаток, но, разумеется, ни единой живой души в нем не было. Мушкетер потрогал окровавленную постель, поморщился и вытер пальцы об чистый край одеяла. – Убит спящим. И не очень давно. Увиденное самым скверным образом напоминало картину в палатке Фаволя. С той лишь разницей, что там почти не было крови. Атос резко повернулся к растерянно жмущемуся в углу палатки слуге. - Когда ты в последний раз видел его живым? - Ч-часа два, - выдавил слуга. – Да что ж это делается-то… - Вспоминай, кто к нему заходил со вчерашнего дня? Кто-то избавлялся от свидетелей. Канувиль не справился с задачей и должен был погибнуть. Мушкетер мысленно выругался. Если бы они приехали вчера… Или хотя бы сегодня утром…

Теодор де Ронэ: Слуга, вмиг растерявший всю свою наглость, почесал в затылке, то и дело бросая испуганные взгляды на покойника. – С утра, стало быть? Да многие, ваша милость. Господин граф, то есть господин полковник наш, господин капитан, господин де Мартье, господин де Барни… – Господин де Россильяк, – перебил Теодор. – Господин де Россильяк, это вчера заходили. Господин лекарь вот снова еще приходил… – Ступай к капитану и доложи… Или нет, погоди. Где находится палатка полковника де Россильяка? – Да там же вот. – Судя по роже лакея, он напрочь не понимал, в чем дело. – По соседству с господина графа палаткой. Но он – не наш полковник. – А с чего ты взял, что мне нужен ваш полковник? В гробу я его видал. – Бретер повернулся к Атосу. – Вы не возражаете?

Атос: Атос бросил еще один взгляд на неподвижное тело, затем – на бретера. С каждым новым убитым казалось, что дело зашло слишком далеко, и всякий раз оказывалось, что это еще не конец. У него уже не было никаких сомнений, что все эти умертвия – дело рук полковника, но, черт возьми, ни одного доказательства! Поймать Россильяка на подброшенном письме не удалось, и можно было быть уверенным - полковник не остановится на достигнутом. Если его не опередить. Будь в опасности он один, Атос бы, возможно, и согласился ждать, пока Россильяк выдаст себя, но… В палатке стоял приторный, тяжелый запах крови. Совсем как тогда… Мушкетер стиснул зубы. Следующей жертвой могла быть мадам де Бутвиль. Агнессу спасло чудо – а что спасет ее? - Не знаю, узнает ли он вас, но меня – наверняка, - сквозь зубы процедил он. – А когда узнает... Шевалье, я должен войти туда первым. Вы позволите? Узрев перед собой живехонького покойника, Россильяк мог растеряться, запаниковать, совершить какую-нибудь ошибку. А скорее всего –попытаться превратить мнимого мертвеца в настоящего. Выдать себя. Это могло сработать, могло и нет, и Атос это понимал.

Теодор де Ронэ: Теодор с легким недоумением взглянул на мушкетера. – Помилуйте, сударь, это ваш враг, не мой. Буду рад следовать за вами.

Атос: Отойдя от палатки на несколько шагов, Атос внезапно остановился и обернулся к бретеру. - А теперь два слова, шевалье, - понизив голос, проговорил он. - Если я прав и отряд Канувиля был послан Россильяком, то мадам де Бутвиль в опасности, и дорога каждая минута. Уезжайте. Прямо сейчас, пока вас не попытались задержать. Чем бы ни закончилась его попытка, мушкетер не мог быть уверен, что Россильяк не отдал уже новый приказ устранить дочь Кюиня. Беспечность юной графини и ее мужа могли обернуться бедой, а он не мог, черт возьми, оказаться в двух местах одновременно! - Найдите ее. Объясните графу, что его жену хотят убить, пусть не спускает с нее глаз, пусть увозит подальше, черт побери, иначе в самое ближайшее время он останется вдовцом! Она опасна для Россильяка… или он думает, что опасна. Россильяк был связан с ее отцом, теперь я в этом не сомневаюсь.

Теодор де Ронэ: Теодор выслушал мушкетера в молчании и честно попытался обдумать его слова, но сказал в результате то же, что и собирался с самого начала: – Если вы не поторопитесь сударь, то первым войду я, а вы этого не хотели. Еще несколько минут ничего не решают. Палатка с флагом полка Эстиссак, на котором красовался бело-голубой с красными шевронами герб рода Ларошфуко, осталась позади, и бретер насмешливо-любезным полупоклоном и взмахом руки указал на следующую.

Атос: Мгновение Атос молча смотрел на своего спутника. Что-то подсказывало ему, что затевать спор бесполезно. К тому же время работало против них. - Через несколько минут у вас может не быть такой возможности, - пожал он плечами. - А вас, кажется, беспокоила судьба графини де Люз. Но черт с вами, будь по-вашему. Постарайтесь, по крайней мере, вырваться отсюда, если нас попытаются схватить. С этими словами он развернулся и направился к походному шатру Россильяка. - Доложите полковнику Россильяку, что мушкетер роты де Тревиля Атос просит аудиенции, - отчеканил он намеренно громко, чтобы его наверняка услышали изнутри палатки.

Провидение: Изнутри послышалось невнятное восклицание, затем наступила тишина. Часовой у входа помялся, но, не получив никаких распоряжений, кивнул товарищу и приподнял полог палатки. - Господин Атос из роты господина де Тревиля. - Пусть подождет. – Характерный гасконский акцент почти стерся из голоса Россильяка, но сейчас проявился снова. – Прошу прощения, сударь… Ему ответили, но так тихо, что разобрать слова было невозможно. Солдат вернулся на свое место и вновь обратился к Атосу. - Господин полковник передает свои извинения и просит вас, сударь, повременить. У него сейчас совещание.

Теодор де Ронэ: Не спеша последовать за своим спутником, Теодор задержался, почти вызывающе разглядывая проходившую мимо молоденькую маркитантку. Та, ожидаемо не оставшись равнодушной к вниманию дворянина, кокетливо опустила ресницы и замедлила шаг, но тут Атос во весь голос объявил о себе часовым, и бретер тут же думать забыл о ней. Двоякого толкования слова мушкетера не допускали, и Теодор, резко меняя курс, направился назад к палатке Канувиля, куда уже торопился долговязый дворянин без шляпы в сопровождении лейтенантского лакея и доброй полудюжины солдат – как видно, капитан.

Провидение: Какое-то время спустя полог палатки снова поднялся, выпуская двух немолодых дворян, учтиво поклонившихся Атосу, прежде чем направиться прочь. Часовые переглянулись, и один из них скорчил гримасу, которая должна была означать что-то вроде «простите, сударь, пока не позовут, ничего не поделаешь». Впрочем, еще минутой позже наружу выглянул лакей, больше, однако, похожий на бывшего наемника – от тесака на поясе до уродливого шрама, рассекавшего его лысую башку. - Господин полковник вас примет, сударь. В палатке было светло и неожиданно пахло амброй. Россильяк поднялся из-за походного стола и сделал шаг в сторону – вроде как навстречу мушкетеру, но его рука, легко опускаясь на кипу бумаг, как бы невзначай коснулась рукояти лежавшего сверху пистолета. - Господин Атос! Какой приятный сюрприз. Вы с поручением от господина де Тревиля? Жером, вина. Лакей беззвучно отступил в сторону, к походному сундуку, на крышке которого стояла корзина с бутылками.

Атос: Жест полковника был весьма красноречив, но Атос, не ожидавший теплого приема, сделал вид, что не понял его смысла. Была ли это проверка намерений мушкетера или Россильяк действительно его опасался, Бог весть, но присутствие вооруженного слуги, больше смахивающего на закоренелого головореза, наводило на мысль о второй причине. - Нет, сударь, я просил аудиенцию по иному поводу, - слегка поклонившись, ответил мушкетер. – Я желал бы поговорить с вами о деле, касающемся только вас и меня, и у меня есть основания полагать, что вы предпочли бы сохранить предмет разговора в тайне. Он не особенно рассчитывал, что Россильяк отошлет своего стража, но попытаться стоило. План, который пришел в голову Атосу за время ожидания у палатки и который мушкетер собирался осуществить, если не найдется иного выхода, смело можно было назвать безумным, а с учетом пристального внимания слуги он становился почти невыполнимым.

Провидение: Ответный взгляд Россильяка был разом понимающим и оценивающим. Если известие о том, что мушкетер жив, застало его врасплох, то сейчас ни по его лицу, ни по его поведению это нельзя было заметить, но вряд ли он мог не понимать, какие выводы сделать из его появления вкупе с ложным докладом солдата, посланного им, чтобы убить мнимого Гаспара. - Ах, вот как, - протянул он. – Ну что ж, у меня нет тайн от Жерома. О чем вы хотели со мной побеседовать? Слуга, успевший между тем наполнить два кубка, подошел ближе и остановился на примерно равном расстоянии от обоих дворян, протягивая один одному, а другой другому. Россильяк словно не заметил.

Атос: - Например, о том, почему погиб лейтенант де Канувиль, - очень внимательно глядя на полковника, предложил Атос. – Уж не потому ли, что не сумел справиться с возложенным на него поручением? Брать кубок он не торопился. Случайно или нет, но слуга подал вино так, что взять его пришлось бы правой рукой. А это означало, что в случае чего первый удар или защиту придется доверить левой, положиться на которую Атос сейчас не мог. Пальцы Россильяка продолжали ненавязчиво касаться пистолета. Согласовано.

Провидение: Черные глаза Россильяка полыхнули ненавистью, и он, не скрываясь больше, взял пистолет со стола. Рожа его подручного оказалась еще более красноречивой, и ухмылка, которой он встретил вопрос Атоса, позволяла предположить, что случившееся не было для него тайной. - А что вам, сударь, за дело до господина лейтенанта? – высокомерно спросил полковник, не делая, впрочем, ни малейшей попытки изобразить удивление. – И что за дело до него мне – он даже не из моего полка! Жером весь подобрался, как готовящаяся к прыжку рысь.

Атос: Атос остался внешне спокоен. Дуло пистолета продолжало смотреть в пол, и курок не был взведен – мгновенного выстрела не последует. Выбить козлы из-под края стола, и тяжелая столешница врежется в полковнику в бедро, сбивая прицел… Куда больше мушкетера сейчас беспокоила хищная физиономия лакея, но и тот, хотелось бы надеяться, не станет действовать без приказа. Происходящее пока больше походило на демонстрацию. - Полно, сударь, - холодно проговорил он, - вам ведь придется объяснять в лагере, почему вы меня застрелили. Поднимется шум, а вам это ни к чему. Полагаете, я один знаю, кто нанял Канувиля, Нюайе и Гаспара?

Провидение: Губы Россильяка раздвинулись в нехорошей усмешке, до странного похожей на ухмылку Жерома. - Ничего вы не знаете. И никому ничего не сказали. Иначе не явились бы сюда в одиночестве. Щелкнул взведенный курок. - Я – нанял Канувиля? Я – нанял Нюайе? Да вы смеетесь, сударь!

Атос: - Ну, если вам так спокойнее, - безразлично пожал плечами Атос, – можете думать как вам угодно. Только имейте в виду, что вы ошиблись, считая, что нанимаете Гаспара. Его к тому времени уже не было в живых. Россильяк все еще не поднимал пистолета, а значит, слова мушкетера его все же заинтересовали, и Атос догадывался, почему: прежде чем пытаться с ним разделаться, полковнику нужно было понять, что еще известно незваному гостю, а также – кому этот гость мог проболтаться. - Признаться, он даже вызвал у меня подобие уважения, - добавил мушкетер. – Во всяком случае, он не побоялся скрестить со мной оружие. Красноречивый взгляд Атоса ясно давал понять, что к Россильяку он подобных чувств не питает.



полная версия страницы