Форум » A la guerre comme à la guerre » Дела личные и не очень. 18 сентября 1627 года, около полудня. » Ответить

Дела личные и не очень. 18 сентября 1627 года, около полудня.

Атос:

Ответов - 24, стр: 1 2 All

Атос: Последние часы перед началом рискованного дела – самые длинные. Часть этого времени Атос употребил на сборы, которые, увы, заняли чрезвычайно мало времени: сменил мушкетерский плащ на простой, проверил амуницию и оружие и отдал Гримо распоряжение быть наготове. Гримо, как всегда невозмутимый, словно индийский божок, не моргнув глазом принял к сведению тот факт, что ему придется ожидать хозяина в рыбацкой деревне всю ночь, а возможно, и дольше. Оставалось лишь доложить де Тревилю о результатах поездки… и еще одно. Выйдя из палатки, мушкетер несколько секунд смотрел в сторону лазарета, затем провел ладонью по лицу, словно смахивая паутину. - Ubi nihil vales, ibi nihil velis, - пробормотал он чуть слышно. – Не сейчас. Малодушие? Пусть. Себе самому Атос мог признаться в этом. Да, он страшился узнать новости. Если они найдут его сами – так тому и быть, в остальном же – пусть пока остается неизвестность. По крайней мере, до его возвращения. Спустя четверть часа он уже подходил к палатке капитана. - Господин д'Арро, - обратился Атос к секретарю, который беседовал о чем-то с одним из караульных, - прошу вас, доложите капитану о моем прибытии. - О, господин Атос, - юноша обернулся, - господин де Тревиль приказал впускать вас без доклада в любое время. Кажется, он очень вас ждет. Входите скорее! Атос молча поклонился и мимо посторонившегося секретаря прошел внутрь. - Господин капитан… Ubi nihil vales, ibi nihil velis (лат) – там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть. Приношу извинения, я в курсе, что изречение приписывается Гейлинксу, но посчитал, что допущение уместно

де Тревиль: Когда входное полотнище приподнялось, пропуская сноп света, тут же сменившегося тенью, Тревиль поднял голову от письма, которое рассматривал с видом гурмана, которому подсунули тухлую рыбу. При виде посетителя он просиял и, с явным облегчением отбросив бумагу, поспешил ему навстречу. - Атос! Заключаю по вашему виду, что вас можно поздравить с успехом и во втором вашем деле? – Капитан остановил многозначительный взгляд на плаще мушкетера. – Рассказывайте. Жестом неожиданно дружеским для тех, кто не знал об особых отношениях, сложившихся у Тревиля с его подчиненными, он хлопнул Атоса по плечу и вернулся к столу, откупоривая взятую на ходу из оставленной слугой в дальнем углу корзины бутылку. Локтем он указал мушкетеру на стоявшие на походном сундуке бокалы.

Атос: Атос еле заметно улыбнулся, кивнул, выставил бокалы на стол и придвинул второй табурет, не спеша, однако, садиться. - Вполне, - проговорил он. – Мы отплываем с отливом. Рыбак, согласившийся нас отвезти, кажется мне заслуживающим доверия, но я все же не стал пока говорить ему, как именно мы собираемся пробраться в форт. Так спокойнее. А господин де Кюинь… Надеюсь, его доставили в лагерь без приключений?


де Тревиль: Тревиль, не успевший еще хлебнуть вина, скривился так, словно попробовал уксуса. - Сидит под охраной. Боже милостивый, Атос, какой же мерзавец! Я попытался с ним поговорить, - пояснил он. – Если бы мы не были совершенно уверены… Мы же уверены? Не дожидаясь подтверждения, он продолжил: - Я послал человека оповестить о нем кардинала. Такая дрянь по его части. Вот увидите, Атос, эти двое прекрасно поймут друг друга, и нам еще предстоит раскланиваться с господином бароном при случайной встрече. Капитан схватился за бокал, как за спасательный круг.

Атос: Атос залпом осушил свой бокал и с негромким стуком поставил его на стол; вино внезапно показалось ему кислым. В самом деле… подобный оборот дела представлялся столь же отвратительным, сколь и вероятным. - Что ж, - сдержанно проговорил он, - если барон избегнет виселицы, я, пожалуй, с ним раскланяюсь… поскольку никто до сих пор не мог упрекнуть меня, что я недостаточно вежлив со своими противниками. На господине Кюине столько грехов, что отпустить их, боюсь, не сможет и его высокопреосвященство, разве что сам Господь. Ну а мой долг, как доброго христианина – позаботиться об их скорейшей встрече. Разумеется, после того, как я вернусь из форта.

де Тревиль: Тревиль был слишком хорошим командиром, чтобы перед началом столь рискованной операции позволить себе бросить хотя бы тень сомнения на ее успех. - Разумеется, - подтвердил он и отсалютовал своему мушкетеру бокалом, прежде чем также осушить его до дна. – Не расслышал, чего вы пожелали сделать по возвращении, дорогой Атос, но надеюсь, что удача и в этом не отвернется от вас. Напомнив тем самым о том, что, будучи верным слугой короля, он должен был если не заботиться о соблюдении его эдиктов, то, по меньшей мере, не одобрять их нарушение, капитан с видимым облегчением сменил тему: - Я надеюсь, вы сочтете возможным сообщить мне имя этого рыбака, как и ненароком упомянуть ему самому, что у вас на берегу осталась целая рота друзей? Тревиль снова наполнил бокалы и заоглядывался, явно в поисках чего-то, что могло с равной вероятностью лежать на сундуке, стоять на столе или, судя по его последующим действиям, скрываться в корзине с бутылками или таиться под походной кроватью.

Атос: - Рыбака зовут Жиль, - кивнул Атос. – И я не думаю, чтобы он собирался нас предать. Напротив, он, кажется, всецело на нашей стороне. В форте служит его сын. Но, конечно, мы дадим ему понять, что если мы не вернемся, то здесь найдутся желающие узнать почему! В Ле-Миним останется Гримо, он сообщит вам, если что-нибудь пойдет не так. Атос помолчал. - Господин де Тревиль, должен признаться, что я явился не только для того, чтобы доложить вам о результатах, - медленно проговорил он. - Я хочу попросить вас об одной услуге.

де Тревиль: Капитан, сделавший как раз пометку на полях вытащенной из-под груды бумаг порванной карты, поднял голову. – Я весь к вашим услугам, господин Атос, – ответил он с такой же выверенной формальностью. – Избавьте меня лишь от того, чтобы свидетельствовать ваше завещание: это дурная примета. Несмотря на избранный обоими тон, в карих глазах Тревиля вспыхнула искра сочувствия, не нашедшего себе выражения в словах.

Атос: Атос мимолетно улыбнулся, но тут же снова стал серьезен. - Никаких завещаний, во всяком случае на бумаге, - заверил он Тревиля. – Речь идет, скорее, об обязательстве, которое я не смогу выполнить, если не вернусь. Я прошу вас, капитан… Атос вновь сделал паузу, подбирая слова, и наконец закончил: – Позаботьтесь об этой девушке. О мадемуазель Бомон.

де Тревиль: – Гм, – пробормотал Тревиль, отводя глаза, хотя на лице мушкетера, по обыкновению, ничего нельзя было прочитать. Некоторое время оба молчали, пока, наконец, капитан не сумел облачить в подходящие слова вопрос, который не мог задать прямо: – Я полагаю, вам неизвестны ее желания, Атос? О женщине можно позаботиться столькими разными способами! Ее можно отправить в монастырь, выдать замуж, пристроить горничной в хороший дом, отдать кому-то под опеку. Можно назначить ей содержание или оделить ее приданым. Можно отпустить на все четыре стороны. Но решает мужчина, и его выбор определяется его отношением к ней – или определяет его.

Атос: Ее желания? Перед мысленным взором Атоса помимо воли возникла полуодетая Агнесса. Гордо вздернутая голова, спутанные рыжие кудри, вспыхнувшие щеки… «Вы можете меня прогнать, сударь, я и сама уйду, только я хочу, чтобы вы знали: если вы захотите... еще когда-нибудь... то я буду счастлива. Если нет... ну что ж, я сама это выбрала. И я об этом не жалею!» Рука мушкетера едва заметно дрогнула, пальцы стиснули ножку бокала; вино беззвучно плеснулось через край. Нет, девочка, в подобном выборе всегда участвуют двое. Если, конечно, один из них не совсем лишен чести и разума. - Я все равно не смог бы дать ей то, чего она хочет, - глуховато проговорил Атос, глядя на стекающую по стенке бокала красную каплю. – И ничего не обещал. Да она ничего и не просила. Но… Он тряхнул головой и поднял на капитана прямой взгляд. - Речь идет о том, чтобы обеспечить Аг… мадемуазель Бомон безопасное убежище до тех пор, пока она не поправится – чтобы о том, что она жива, не узнал господин де Кюинь, и чтобы ею не заинтересовался его высокопреосвященство. А потом… Найти ей хорошее место, или устроить в хороший монастырь, если она сама того захочет – пусть выбирает. Со своей стороны, я могу поручиться, что она честная, умная и преданная девушка.

де Тревиль: Тревиль был слишком опытным придворным, чтобы его мысли могли выразиться на его лице или в поведении. Он не поперхнулся вином, не опрокинул бокал и даже не заерзал на своем табурете. В просьбе самой по себе не было ничего сверхъестественного, да и невозможно было заподозрить самого сдержанного из его мушкетеров в нежных чувствах по отношению к простолюдинке, и все же… Капитан почувствовал себя так, словно нечаянно подслушал чужую исповедь, и нашел облегчение в простых практических деталях. - Разумеется. Я приложу все усилия. Но я не могу поручиться, Атос, что по лагерю о ней уже не болтают. И особа она весьма заметная, и ее обстоятельства… - Он выразительно пожал плечами. – Не думаю, конечно, что господа мушкетеры станут сплетничать с арестованным, но быть уверенным в том, что шпионы кардинала о ней не пронюхают, я не могу, равно как и пообещать вам это. Только теперь он позволил себе отпить из бокала. – В лазарете она будет в безопасности, - продолжил он, - хотя… тревожит меня одна мелочь. Вы помните, Фаволь носил сережку с рубином? На трупе ее не было. И в фургоне этой маркитантки, Ампаро, тоже. Я не могу исключить… Тревиль не закончил фразы.

Атос: - Дьявольщина! – Возможно, Атос и не сразу понял бы, что имеет в виду капитан, но беседа с приснопамятным господином Марвертом – де Марвертом, черт побери, как тот усердно подчеркивал – еще была свежа в памяти. - Выходит, судейский был прав и в лагере… предатель?! Что сплетня о столь необычном пациенте мэтра Дарлю вмиг облетит лагерь, мушкетер нимало не сомневался. Неприятно, конечно, однако большой беды в этом еще не было. Для того, чтобы этими сплетнями заинтересовались люди Ришелье, нужно было еще, чтобы они связали между собой несчастную девчонку, которую кто-то пырнул ножом, и арестованного шпиона. Даже о том, что Агнесса – горничная мадам де Кюинь, знал только он сам и его друзья. И даже если бы это всплыло, Агнесса пока тянула лишь на случайную жертву, не более. А вот убийца дю Санжа! Если Тревиль и Марверт правы, и это действительно кто-то из своих… Слегка побледневший Атос взглянул на бокал в своей руке, словно недоумевая, откуда тот взялся, сделал большой глоток и резко поставил его на столешницу. Проклятье, если бы у него было время… Времени не было. Он не имеет права отложить вылазку. К тому же это означало бы, что Агнесса старалась зря. - Как только Дарлю позволит, ее надо забрать из лагеря, - сквозь зубы проговорил он. – Кажется, в окрестностях Этре есть женский монастырь? А пока… За лазаретом надо следить. Если среди нас шпион, он может выдать себя, попытавшись до нее добраться.

де Тревиль: При упоминании о судейском Тревиль нахмурился. Напрямую с господином де Марвертом он еще дела не имел, но шевалье д'Арро о нем говорил. А ведь правда, крючкотвор хотел знать об обстоятельствах смерти Фаволя! Давать ему протоколы капитан запретил. Возможно, это было ошибкой, но незачем человеку кардинала лезть во внутренние дела полка. Если Атос о нем знает, значит ли это?.. Усилием воли Тревиль заставил себя вернуться к текущему разговору. Судьба раненой, несомненно, тревожила мушкетера. Не дело отправлять человека в опасное предприятие с тяжелым сердцем. - Об этом монастыре я и думал, - солгал он. – Хотя бы на первое время. И, пожалуй, распоряжусь-ка я о двойной охране в лазарете. А предлог… Предлог у меня уже есть. На всякий случай он не стал пояснять свою мысль вслух, но она должна была быть очевидна: молодая женщина может привлечь к себе нежелательное внимание того рода, о котором в первую очередь подумает военный. - Под судейским вы подразумеваете господина де Марверта? – уточнил он. – Если вас не затруднит, дорогой Атос, о чем он вас расспрашивал? Д'Арро сомневался в вине маркитантки. Тревилю, кажется, удалось его разубедить, но если юноша еще колебался, что может быть естественнее, чем обратиться к представителю закона, не задумываясь о том, кому тот обязан своим нынешним назначением? Надо будет спросить у Дарлю, когда можно будет перевезти раненую. Если судейский ею заинтересуется, эти сведения и вправду могут дойти до кардинала.

Атос: - Верно, - кивнул Атос. – Он был в лагере вчера вечером и задал множество вопросов. Кто может желать моей смерти. Что сказала схваченная маркитантка. Не знаком ли мне наниматель Ампаро, человек со шрамом на щеке. Кто участвовал в вылазке, в которой погиб дю Санж… - Мушкетер поморщился. – Кажется, он был совершенно уверен в том, что в лагере скрывается предатель. Мне очень не хочется так думать, но, черт побери, похоже, что он был прав…

де Тревиль: Словно вспомнив что-то, Тревиль снова заглянул под походную кровать, теперь уже с другой стороны, пошарил там и вытащил сплетенный из соломы короб, в котором, когда он поставил его на стол и поднял крышку, оказались бисквиты. Проводя этот маневр, капитан не потакал чревоугодию, но выигрывал некоторое время на раздумье. Мушкетеры сжалились над Ампаро – или проявили недюжинную хитрость, скрыв от королевского правосудия то, что штатских совершенно не касалось. Что же, маркитантка не воспользовалась этой возможностью? Или Марверт узнал о ее нанимателе от кого-то другого? И в том, и в другом случае от того, что истина раскроется, его люди только проигрывали… Зная Атоса, Тревиль был почти уверен, что ничего лишнего тот не рассказал, и потому счел возможным пояснить причину своего интереса: - Этот судейский – человек Ришелье. И хотя, с одной стороны, я должен бы радоваться, что расследованием занимается кто-то, кто явно умеет докапываться до истины, с другой – это развитие событий меня несколько беспокоит. Тревиль не столько спрашивал, сколько размышлял вслух, хотя, конечно, просить у Атоса совета он бы не стал. В какой-то мере их с его высокопреосвященством интересы совпадали. Предателя, если он был, необходимо было найти и обезвредить. Беда в том, что само его существование, будь оно доказано, давало кардиналу оружие против капитана королевских мушкетеров, и вряд ли Ришелье им не воспользуется.

Атос: Атос наблюдал за эволюциями капитана почти равнодушно, однако, когда искомое было наконец обнаружено и водружено на стол, брови мушкетера чуть дрогнули: усердие, затраченное на поиски, заставляло думать, что это окажется нечто более важное. Впрочем, слова Тревиля заставили его мгновенно забыть о подобной мелочи. Человек Ришелье! Этого еще не хватало. Если кардинал и впрямь заинтересован в бароне де Кюине, ему потребуется отвести от него подозрения, причем с обеих сторон. А это значит… - Меня это тоже не радует, - мрачно проговорил он. – Не удивлюсь, если в итоге этого расследования английским шпионом окажется покойная баронесса де Кюинь, а ее горничная – разумеется, пособницей шпионки!

де Тревиль: Тревиль почувствовал укол совести: в своих размышлениях он напрочь забыл о судьбе несчастной камеристки, так занимали его возможные последствия этой интриги для него самого и его полка. - Ее действительно нужно отсюда убрать, - пробормотал он. – Если его высокопреосвященству вздумается превратить ее в английскую шпионку, единственным результатом ее присутствия будет то, что ее повесят… Но я этого не допущу. Последнее было добавлено, когда капитан заметил, что его мушкетер переменился в лице. Да, петля – неподходящая награда для той, кому обязан жизнью, а то и честью. Капитан прислушался к своей душе, но потревоженная совесть не желала успокаиваться. Атос был не единственным человеком, который был многим обязан рыжеволосой девице, и гроза еще не миновала. - Я выясню, кто шел в атаку вместе с дю Санжем, - пообещал он уже больше самому себе. – Это должно быть несложно: большая часть полка находилась при короле. Ступайте со спокойным сердцем, дорогой Атос, я позабочусь, чтобы за время вашего отсутствия наше положение, по крайней мере, не стало хуже. Хотите бисквит? Подавая пример, он сунул в рот сразу три, но даже у пепла, должно быть, было бы больше вкуса. Да, женщину надо было спрятать как можно быстрее. - Д’Арро! Принесите мне пятьдесят пистолей. Реакция Атоса согласована.

Атос: Проклятое воображение мгновенно нарисовало перед внутренним взором Атоса отвратительное зрелище, от которого мушкетера так и передернуло: грубая веревочная петля, затягивающаяся на тонкой девичьей шее. Картина была так отчетлива, что он разглядел даже следы от своих собственных поцелуев на нежной коже, и от этого стало совсем скверно. Атос стиснул зубы, усилием воли отгоняя ужасающее в своей яркости видение. - Нет, благодарю, - выговорил он наконец. – Вы меня чрезвычайно обяжете, капитан, и я всецело на вас полагаюсь. Да, и вот еще что… Мушкетер с внезапным изумлением понял, что еще не давало ему покоя на протяжении всего разговора. Безусловно, де Тревиль позаботится о девушке. Но Агнесса… она вправе была бы рассчитывать на то, что позаботится о ней он сам. И хотя гордая девчонка уже дважды отказывалась от его покровительства, безошибочным внутренним чутьем Атос понимал: ничего другого она не желала так сильно. Верила, что так оно и будет. И ему, черт побери, почему-то было важно не обмануть это доверие, дать знать, что он о ней помнит. Понимая, что дает капитану новую пищу для размышлений и недоумений, и одновременно чувствуя, что принимает единственно верное решение, Атос снял с безымянного пальца кольцо с камеей. Вот странность, он не носил его уже многие месяцы и почему-то впервые надел именно сегодня… - Если я погибну, прошу вас, передайте это кольцо мадемуазель Бомон, - негромко, но очень твердо проговорил он, кладя кольцо на стол перед капитаном. – Если же нет – вы вернете его мне.

де Тревиль: Сколь бы опытным царедворцем ни был Тревиль, при этих словах Атоса он поперхнулся и закашлялся: чертово печенье, казалось, застряло в горле, и голос капитана, когда он наконец заговорил, мог звучать столь неестественно только из-за этого. - Атос… Вы хотели бы, чтобы эта девица… чтобы я не терял ее из виду? Одновременно он пытался представить себе возможные последствия, если ему придется выполнить просьбу Атоса, а девице будет, кому передать это memento. Изображение совы на серо-черном агате было изготовлено рукой искусного мастера и явно не вчера, а может, и не в этом веке. В отличие от своих мушкетеров, капитан прекрасно знал, кто скрывается под тремя ставшими широко известными кличками, и теперь задавался вопросом, не нужно ли ему будет сообщить об этом развитии событий королю. Сокрыть тайну у него не просили… Черт побери, что за черные мысли! - Но я уверен, что в этом не будет необходимости, - закончил он, убирая кольцо с глаз долой. Появившийся в этот момент д'Арро безмолвно положил на стол расшитый шелком кошелек и без единого слова исчез, повинуясь короткому кивку.

Атос: Атос ожидал реакции: возможно, недоумения, быть может, даже усмешки, но столь бурные эмоции капитана застали его врасплох. В первый миг. Во второй же – он едва не поперхнулся сам и избежал этой участи лишь потому, что было решительно нечем. Мушкетер с запозданием понял, что имеет в виду Тревиль, и догадка эта заставила его судорожно втянуть воздух; лишь спустя несколько мгновений Атос совладал с собой и медленно выдохнул. Болван! Нет, ничего подобного он не подразумевал, вручая кольцо Тревилю. Если он погибнет, пусть у девчонки останется хоть что-то, утешающее если не сердце, то по крайней мере самолюбие, уж эту-то малость она заслужила… а ему будет уже все равно. Но мысль о том, что, возможно, оставленная им памятка может оказаться совсем иной… В уме замелькал целый вихрь разнообразных предположений. - Я тоже надеюсь, что смогу заняться этим сам, - выговорил Атос вслух, надеясь, что хотя бы голос его не подвел и звучит спокойно. – Но… да, капитан, мне было бы спокойнее, если бы вы не теряли ее из виду. Некоторое время. «По меньшей мере полгода, - мрачно подумал он. – А то и все девять месяцев.» - И, если понадобится – оказали бы покровительство, о котором просит вас именно мушкетер Атос, - с ударением на свое имя договорил он, глядя капитану в глаза.

де Тревиль: - Безусловно, - подтвердил Тревиль, от которого, разумеется, не ускользнули расставленные мушкетером акценты. Не без внутренней насмешки капитан подумал, что и женщину, и ребенка, буде он и в самом деле появится, скрыть не удастся и обоих, несомненно, припишут ему. И эта сплетня точно выйдет за пределы военного лагеря: если уж Ришелье про пленного Сальбера узнал с такой скоростью, то девица под покровительством капитана не останется для него тайной - хочется надеяться, слишком поздно, чтобы кардинал сумел включить ее в свои планы на Кюиня. Только многолетний придворный опыт помешал Тревилю поморщиться. Осознание, что где-то рядом имеется шпион Ришелье, исправно докладывающий своему хозяину о каждой мелочи, неизменно вызывало у него чувство гадливости. В этот раз ему удалось обставить его высокопреосвященство, отправив пленника к герцогу Ангулемскому, но исключений в этой игре едва ли было больше, чем правил. Мысленно встряхнувшись, капитан взял со стола оставленный д'Арро кошелек и протянул его Атосу. - Дорожные расходы, - пояснил он.

Атос: Атос принял увесистый мешочек и, не глядя, опустил его в карман. Судя по его тяжести, рыбаку Жилю выпала изрядная удача – если, конечно, он благополучно вернется на берег! - Еще раз благодарю, капитан, - поклонился он. – Вы можете быть уверены, что мы с д’Артаньяном сделаем все, что в человеческих силах. Разрешите идти?

де Тревиль: - Ступайте, друг мой, и да пребудет с вами Господь. И… если погода испортится, не рискуйте понапрасну: помните, что у нас есть еще один день. «Не рискуйте понапрасну…» Легче сказать, чем сделать! Не будь все это предприятие столь опасно, не было бы у капитана де Туара таких сложностей с сообщением с берегом. А следовательно, как человек опытный, Тревиль обязан был принять меры на случай того, что Атос и д'Артаньян не вернутся. О чем самому мушкетеру он, понятное дело, рассказывать не стал. Едва послав отряд вдогонку за Кюинем и его слугой, он тотчас же поехал к Дезэссару, и потому еще до полудня в Сабль-д'Олон отправился один из его «любимчиков» – в сопровождении шести королевских гвардейцев. Подставлять своих подчиненных капитан не хотел, а как только он расскажет тем, кому не слишком доверяет – разумеется, строго по секрету – что Атос отправился узнавать, что на самом деле произошло там, где нашли посланца Туара, возникнет немалый риск того, что едущий назад мушкетер может встретиться с засадой. По чести говоря, Тревиль очень надеялся, что так оно и произойдет. Враги будут караулить одиночку, а столкнутся с отрядом. Если кого-то захватят живьем, они смогут таким образом выявить предателя… и подготовить почву для появления письма, «счастливо обнаруженного в Сабль-д'Олонн». Если все пойдет как предполагается. Эпизод завершен.



полная версия страницы