Форум » A la guerre comme à la guerre » "Если бы бабушка носила штаны, она бы была дедушкой". Этре, 18 сентября 1627 года, половина десятого » Ответить
"Если бы бабушка носила штаны, она бы была дедушкой". Этре, 18 сентября 1627 года, половина десятого
Атос:
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Атос: Атос не сомневался, что Тревиль прекрасно понял – зачем он спрашивал об актрисе. Понял и догадался, что собирается предпринять его мушкетер. Однако прямого запрета не последовало. Вот и отлично. Прочее значения не имеет. Атос оглянулся в сторону невидимой отсюда лазаретной палатки, медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, шагнул туда… и остановился. Не сейчас. Не время. Мгновение он стоял неподвижно, затем тронул ладонью навершие рукояти шпаги и, все убыстряя шаг, пошел к городу. Итак, актриса ходила по канату и пикировалась со зрителями. Не самая скверная примета, навряд ли в Этре найдется еще один канатоходец. Оглядев полупустую сейчас рыночную площадь, Атос уверенно направился к скучающему неподалеку в тени пустующего навеса городскому стражнику. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что стражник не просто скучает – удобно устроившись на перевернутой вверх дном большой ивовой корзине и обняв алебарду, страж порядка мирно дремал. Не чищенный не меньше недели шлем съехал ему на глаза. Атос хмуро усмехнулся и щелкнул ногтем по древку алебарды. - Эй, любезный! - А? Что? – Стражник вскинул голову, едва не потеряв при этом свой головной убор. – Что такое? - Акробатка, которая выступала тут вчера, - Атос был предельно краток. – Возможно, с труппой. Где ее найти? - Акробатка-а? – Разглядев, что перед ним не начальство, а королевский мушкетер, стражник зримо успокоился и повеселел. – А, вчера! Была такая, по канату ходила. Дама Пьеретта, как же! – Вспомнив представление, солдат ухмыльнулся. – Язык что бритва, куда там… и ловка, шельма… - Где ее найти? – сухо повторил Атос, вынимая из кармана экю. - Они в «Трех поросятах» квартируют, - солдат почесал шею и, уловив блеск монеты, расплылся в улыбке. – Во-он туда ступайте, по улице. Дом под камышовой крышей. Да там спросите. Атос кивнул, опустил экю за обшлаг потрепанного рукава солдата и зашагал в указанном направлении. Спрашивать прохожих не пришлось – вывеска с тремя пузатыми поросятами бросалась в глаза издали. Хозяин на вопрос о труппе комедиантов не удивился. - Есть такие, - продолжая протирать глиняную кружку полотенцем, буркнул он. – Голь перекатная. Я их уж гнать собирался, да им вроде подфартило, расплатились даже… С ночи репетируют. Как выйдете за ворота, так вправо берите, попадете на луг и там амбар. Вот в амбаре их и ищите. Подходя к амбару, Атос расслышал смутно доносящиеся изнутри голоса: звонкий, игривый женский и недовольный мужской. Створки ворот были плотно прикрыты. Не колеблясь, мушкетер толкнул одну створку, и та с пронзительным визгом отошла. Внутренность амбара была скупо освещена падающими сквозь щели лучами дневного света и парой свечей, стоящих на краю импровизированных подмостков. Двое – на подмостках, мужчина и рыжая девица; на скрип петель они разом оглянулись, прервав бурную жестикуляцию; на краю дощатого настила, свесив одну ногу и положив подбородок на колено второй, сидит еще один мужчина. Этот на звук открывающихся ворот, казалось, не отреагировал вовсе. Остальное тонуло в сумерках. Атос шагнул внутрь, вглядываясь в присутствующих. - Кто из вас вчера представлял в Этре хождение по канату? – коротко, резковато спросил он. Действия остальных персонажей согласованы с игроками.
Pierrot/Pierrette: Николь неспешно повернула голову и с некоторым любопытством взглянула на обрисовавшуюся в дверном проеме фигуру. Лица вновь прибывшего было не разглядеть, но блеск серебряного шитья на плаще и шпага указывали на то, что он был дворянином, и не из последних. - А что такое? Товарищи по труппе, верно, меньше удивились бы избранному ею тону, в точности воспроизводящему интонации мушкетёра, если бы знали, что в эту ночь она не сомкнула глаз, но даже будь у них шанс опробовать на себе вино, которое подавали в «Нечестивце», вряд ли они бы смогли всецело разделить её чувства. Явившись в амбар вскоре после остальных и ещё с порога объявив, что голова у неё раскалывается, молодая женщина почти всё утро просидела на одном месте, открывая рот только тогда, когда промолчать становилось уже невозможно, и лишь для того, чтобы буркнуть что-нибудь нелицеприятное. Здравый смысл, однако, не изменил ей окончательно, и, по-видимому, сообразив в последний момент, что зашла слишком далеко, она торопливо сняла шляпу и, соскочив со сцены, подошла на пару шагов.
Salomon Chouvreux: Шувре невольно дернулся к краю подмостков, однако вмешиваться не стал: утро для него и без того выдалось на редкость омерзительное. Если парой дней ранее Пьеро вел себя вполне прилично, а сам он вовсе не собирался вновь подниматься на подмостки, то теперь все изменилось, и в куда худшую сторону. Новая роль, даже сокращенная насколько возможно, упрямо не желала задерживаться в памяти, и там, где остальные актеры по мере сил и возможностей пытались помочь или подсказать, чертов акробат отмалчивался, но, казалось, вовсе не спускал глаз с незадачливого Злодея. Не выдержав, в какой-то момент сержант потребовал, чтобы тот убрался, и получил в ответ ожидаемое, но оттого не менее ядовитое замечание о танцорах и том, что им мешает, а потому теперь не без удовольствия положил себе не лезть в чужую ссору. Надеюсь, господа актеры не будут возражать: я предположил, что все они достаточно заинтересованы в успехе, чтобы вести себя как можно более предупредительно. Пьеро, если выбранная мной колкость вам по каким-либо причинам не подходит, пожалуйста, дайте знать, я исправлю.
Атос: Атос, не обратив внимания на дерзкий тон, медленно двинулся вперед и остановился, подойдя к незнакомцу почти вплотную. Краем глаза он отметил, как подался к импровизированной рампе второй актер - это выглядело так, словно он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Он? Или этот, первый? - Я задал вопрос, - жестко напомнил он и, переведя взгляд поверх его плеча на замершую на подмостках девицу, повысил голос: - Дама Пьеретта – это вы, сударыня? Девчонку никак нельзя было назвать неженственной, да и ростом она не вышла, однако холодная расчетливость, сменившая ярость, подсказывала мушкетеру, что та, отнекиваясь, вполне может указать на того, кто ему нужен.
Жанна: - Я? – Под тяжелым взглядом дворянина Жанна невольно растерялась и оробела. Что бы там ни было нужно этому человеку от Николь, субретке почему-то совершенно не хотелось оказаться на ее месте, но Николь молчала. Небось, по обыкновению, ляпнула во время представления что-нибудь эдакое, ядовитое, с упавшим сердцем сообразила Жанна. Дама Пьеретта! В труппе всего-то две женщины, и Белль отопрется запросто, а ей, Жанне, отдуваться за чужие шуточки?! - Нет, сударь, что вы! Девушка бросила на Николь испуганный взгляд. – Пьеро, ну что ж ты молчишь?
Pierrot/Pierrette: - И вовсе я не молчу, ангел мой лопоухий. Вспоминала ли Николь сейчас предупреждение господина де Марверта? Отступив на пару шагов, она отвесила незнакомцу учтивый поклон. – Дама Пьеретта – это я, к вашим услугам. Шляпа полетела на сцену, едва не загасив свечу, и молодая женщина скрестила руки на груди, вздёргивая подбородок.
Атос: Стало быть, Тревиль не ошибся! В устремленных на него карих глазах лицедея читались вызов и насмешка, и Атос на миг потерял голову. Побледнев от вновь нахлынувшей ярости, мушкетер стремительно шагнул вперед, поймал Пьеро за ворот камзола у самого горла и рывком притянул поближе – только нитки затрещали. - Мерзавец! – сквозь зубы выдохнул он прямо в лицо актеру.
Pierrot/Pierrette: – Дьявол! Пальцы Николь на миг сомкнулись на запястьях мушкетёра, но, не то трезво оценив его силу, не то вспомнив о разделявшей их пропасти, она тут же разжала хватку. Вспыхнувшее было в её глазах пламя сменилось растерянностью и страхом, а тусклая личина Простака скрыла под собой всякий намёк на озорную даму Пьеретту. – Во имя всего святого, сударь! Я же проигрался, да кого хотите спросите. Дурное расположение духа комедиантки отчасти объяснялось тем, что это была чистая правда: в тот вечер в "Нечестивце" стаканчик взял верх над колодой, и удача, накануне расточавшая Николь свои улыбки, исчезла так же внезапно, как Белль Флёр тремя днями ранее.
Атос: Одному Господу Богу известно, чем бы закончилась краткая попытка актера сопротивляться, но жалкая покорность и испуг в глазах, а больше всего – растерянность, промелькнувшая там же, немного охладили ярость мушкетера. Все это настолько не походило на то, чего можно было бы ожидать от уличенного убийцы, что Атос медленно разжал пальцы, выпуская скомканный воротник. Что это - притворство? Девица назвала его Пьеро, не Гаспаром, и эта чертова растерянность, граничащая с недоумением! Неужели ошибка? - Проигрался? – переспросил Атос, силясь собраться с мыслями. Вспышка гнева уходила, оставляя после себя бесконечную усталость и ломоту в висках. В последнее время он слишком часто теряет власть над собой. Скверно. При чем тут игра? – Проигрался… И где же?
Pierrot/Pierrette: Николь торопливо отступила на шаг. Как если бы её растерянность большей частью перешла к мушкетёру, слабое подобие улыбки, не лишённое, впрочем, некоторой опаски, мелькнуло на её лице. - В «Нечестивце», сударь. - Сложив, по-видимому, «два» и «два» и заключив, что обвинять «даму Пьеретту» в нечистой игре не имело ни малейшего смысла, она наморщила лоб и, в свою очередь, спросила: - Вас же не было на площади, ваша милость? Явная неуверенность, с которой прозвучал этот вопрос, могла означать как и то, что комедиантка не полагалась на свою память, так и сомнение в избранной ею тактике защиты.
Атос: Несколько мгновений Атос, сузив глаза, молча разглядывал стоящего перед ним человека. В красивых темных глазах актера тлело робкое недоумение. Или это гениальный лицедей, или, черт побери, он действительно ни при чем! - Однако, рано же в «Нечестивце» садятся играть, - процедил мушкетер, пропуская мимо ушей вопрос про площадь и не сводя с «дамы Пьеретты» пристального взгляда. – На рассвете начали? Если это все же Гаспар, то он наверняка начнет сейчас божиться, что провел там за игрой все утро. А проверить это не составит труда.
Pierrot/Pierrette: Николь задумчиво оглядела сперва подмостки, затем зрительный зал, то ли ища кого-то взглядом, то ли проверяя пути к отступлению, но здравый смысл ли, актёрский ли опыт подсказал ей не затягивать паузу: - Вчера вечером, сударь. А вы, случаем, не господин Атос будете? Трудно было бы ожидать, что, передав узнице напильник, человек, даже самый нелюбопытный, не задумается, кому он, собственно говоря, помог. Народ в «Нечестивец» захаживал самый разный, подчинённые капитана де Барло не приносили, подобно цистерианцам, обетов молчания, и услышанная молодой женщиной история, приписывая покушение ревности, не умолчала об имени жертвы. Вывод напрашивался, но, ещё не договорив, комедиантка резко побледнела, сообразив, по-видимому, что побег Ампаро, увенчался он успехом или нет, должен был привлечь внимание к той, кто посетила её вчера, и она сама выдала себя своим вопросом.
Атос: - Откуда вы меня знаете? – резко спросил Атос. Тусклые огоньки свечей за спиной актера скорее мешали, чем помогали, но сверху сквозь щель кровли падал узкий луч дневного света, и мушкетер отчетливо увидел, как мгновенно и сильно изменилось лицо Пьеро. Сообразил, с кем имеет дело, и понял, что сболтнул лишнее? Догадливость и испуг актера выдавали его с головой, однако вместо уверенности Атос ощутил смутное подозрение, что здесь что-то не так. До сих пор все нити интриги, в которую он оказался вовлечен, отличались искусным и хитроумным плетением. На фоне этой безупречной паутины метания Пьеро выглядели удивительно неуклюжими.
Pierrot/Pierrette: Николь быстро облизнула губы. - Но я вас и не знаю, сударь! Я только спросил. О вас говорили вчера в «Нечестивце», а имя такое… редкое… Я и запомнил.
Атос: - И сразу догадались, что это именно я? – с мрачной иронией переспросил Атос. – Что же такое там обо мне говорили, позвольте спросить? Теперь комедиант юлил и изворачивался, хотя делал это как-то странно - будто и сам толком не знал, в чем провинился. Мушкетер с трудом подавил желание снова взять его за горло и хорошенько встряхнуть, понимая, что правды таким образом все равно не добиться.
Pierrot/Pierrette: Николь снова затянула паузу, не то припоминая, не то выдумывая. - Разное говорили. По большей части, что вас какая-то маркитантка убить хотела и её завтра повесят. Кто-то из городской стражи. Только я так думаю, соврали, наверное, потому что вы на раненого не очень похожи. – В задумчивом взгляде тёмных глаз трудно было бы прочитать что-либо, кроме лёгкого недоумения. – За царапину же не казнят. Нет, конечно, жалкий актёришка никак не мог заподозрить королевского мушкетёра в том, что тот назвался чужим именем, или предположить, что наказание было несоразмерно преступлению, но ведь усомниться в правдивости какого-то неизвестного стражника никому не возбраняется? Оторопело чесать в затылке она всё-таки не стала.
Атос: Атос едва заметно поморщился на слове «повесят» и невольно шевельнул плечом, вспомнив о «царапине». Выходит, сплетни уже расползлись по городу. За царапину не казнят, это верно, но за шпильку, вогнанную в ухо спящему Фаволю, маленькая мерзавка трижды заслужила петлю. Так что судьба Ампаро волновала его не больше, чем прошлогодний снег. Пусть скажет спасибо, что д'Артаньян не отправил ее на костер. - Не соврали, - равнодушно проговорил мушкетер. Дьявольщина, сколько же можно ловить ускользающую тень, призрак, клок тумана! Актер мог ухватиться за предположение, что на рассвете он находился в «Нечестивце», однако не сделал этого. Слишком умен или ему действительно все равно? Проверим… Атос окинул Пьеро задумчивым взглядом, словно что-то припоминая. - Так, стало быть, мне не показалось, и это вы выходили из «Нечестивца» нынче утром, часов около восьми? – осведомился он. Около восьми утра Атос как раз вернулся к себе в палатку после перевязки. Около восьми утра Гаспар был еще в лагере. Если комедиант и сейчас станет утверждать, что покинул трактир еще до рассвета – значит, след скорее всего был ложным…
Pierrot/Pierrette: К этому моменту и менее проницательный человек, чем Николь, сообразил бы, что ищут не её, и вряд ли в связи с Ампаро. В самом деле, человек, который спрашивает даму Пьеретту, а потом пытается понять, где та провела ночь… Нет. Подручные капитана де Барло искали бы Николетту. Но что же такого произошло, в чём могла быть замешана акробатка? - Я с самого вечера в «Нечестивце» сидел, сударь. Ушел утром, во сколько – не скажу, не знаю. Светло уже было. – По-видимому, сделанные ею выводы придали ей уверенности в себе, потому что в глазах комедиантки зажглась искорка насмешки. – А что, сударь, неужели какой-то мерзавец вздумал выдавать себя за меня? Так я ему уши отрежу, а заодно ещё кое-что, но второй дамы Пьеретты не будет!
Salomon Chouvreux: Несмотря на данный себе зарок не вмешиваться, такого сержант стерпеть уже не мог и, отказавшись от всяких попыток продолжить репетицию, также подошел к рампе. - Что этот мерзавец натворил, господин Атос? – потребовал он, не без труда скрывая клокочущее в нем раздражение за тонким слоем почтительности. Ни малейших сомнений в вине Пьеро у него не возникло и возникнуть не могло. Чертовы комедианты! Все одно, что горящий уголь за пазухой носить – одни неприятности. К счастью для акробата, подняв актеров на рассвете, он отправился в амбар, не заходя в кордегардию, а потому и не подозревал о побеге Ампаро.
Атос: - Недурная мысль, - сухо проговорил Атос и повернулся ко второму лицедею. Судя по тону, тот не собирался выгораживать приятеля. Вот и отлично. С одной стороны, Пьеро заметно приободрился, с другой – даже не попытался подтвердить свое алиби. – Возможно, что и ничего, сударь. Постарайтесь припомнить, в котором часу господин Пьеро явился на репетицию?
полная версия страницы