Форум » A la guerre comme à la guerre » Прогулка на свежем воздухе полезна для здоровья. 15 сентября 1627, пол-первого » Ответить
Прогулка на свежем воздухе полезна для здоровья. 15 сентября 1627, пол-первого
Бутвиль: В эпизоде - граф де Люз, Агнесса, а там видно будет...
Ответов - 60, стр:
1 2 3 All
Провидение: Тут между двумя кумушками, подорвавшимися, если так можно выразиться, на собственной мине, завязался спор, ничуть не менее жаркий оттого, что им пришлось вести его шепотом, ползая по дороге. Жаннет, донельзя заинтригованная запоздалыми предосторожностями мужчины, настаивала, что им следует отправиться вслед за влюбленными, невзирая на рассыпанные орехи, в то время как Аннет вполне резонно противилась, ссылаясь на приличия, позднее время и трупы в "Гербе Аквитании". Благоразумие в этот раз взяло верх над любопытством, и подружки, препираясь на ходу, посвятили львиную долю своего внимания вторичному сбору урожая. Если граф де Люз и Агнесса выполняют свое намерение, кумушки покидают эпизод.
Бутвиль: Бутвиль с удовольствием покинул бы опостылевшую подворотню, даже если бы шел дождь; но дождя не было, просто все вокруг было сыро и серо, и, конечно же, нужно было сильно влюбиться в женщину, чтобы всерьез предлагать ей прогуляться по увядшим и мокрым лугам... Надеясь, что проворные жительницы Этре, так неосторожно рассыпавшие орехи, остановятся именно на этом истолковании увиденной ими сцены, он покрепче прижал к себе Агнессу, вывел ее на середину улицы и, склонившись к девушке так, чтобы зрительницы даже движения губ не увидели, проговорил вполголоса: - Мой наставник говаривал: "Если ребро Адама послужило материалом для создания Евы, значит, именно женщина и является венцом творения". Я был очень старательный ученик. А потому со всеми женщинами обращаюсь одинаково. Хотя вот этих двух мещаночек я бы с таким удовольствием прогнал подальше! Из-за них теперь придется искать какое-нибудь дерево, к которому можно будет прислониться. Хотя лучше бы присесть... В крайнем случае, расстелем мой плащ. А пока мы идем, все-таки изложите мне, пожалуйста, хотя бы то немногое, чего я еще не знаю о вашей хозяйке и хозяине.
Агнесса: Агнесса искоса взглянула на любопытных кумушек, которые платили дань своему любопытству, заметая юбками солому, грязь и куриный помет на дороге – до них было уже достаточно далеко, чтобы долетали какие-то слова. Больше поблизости никого не было. - Я и в самом деле могу рассказать немного, - виноватым шепотом сообщила она. - Во-первых, баронесса вовсе не жена барону. Уж не знаю, кто она на самом деле, но вот не католичка точно, молится… молилась не по-нашему. Я у барона уж третий год служу, а баронесса появилась совсем недавно. По-моему, она ему помогала, поручения разные выполняла, но барон приказал мне за ней следить и ему докладывать – видно, не очень доверял. Еще вчера мы с ней в Ла-Жарн ехали, а по дороге она свернуть приказала, и в «Красной голубятне» с каким-то важным дворянином разговаривала, очень была взволнована. – Рассказывая, Агнесса не забывала поглядывать по сторонам – только не хватало еще быть подслушанными! Она чувствовала, что излагает сумбурно, но, увы, ее познания и не отличались стройностью и связностью. – А барон… барон то и дело разъезжает и письма пишет. Много писем, и получает много, да не только на французском языке… Я только письма передавала. Разные люди, совсем разные, то оборванцы какие-то, то благородные господа… Вот от месье Арсера какого-то много писем было, и еще… как же… господин де Лавалле, вот! Агнесса замолчала. О дощечках для письма, о которых ей пришлось так долго расспрашивать Карла, она умолчала – вспомнив холодный взгляд и предупреждение барона. А Кантен… что ж, ей Кантен ничего плохого пока не сделал, да и доказательства у нее нет, одни догадки. А своими руками человека на виселицу отправлять из одних только подозрений – нет уж, увольте. Агнессе неоткуда было знать, что имя Лавалле было хорошо известно членам семьи Монморанси, но если бы знала – возможно, предложение устроиться в славной провинции Лангедоке перестало бы ее привлекать. Поскольку именно у губернатора Лангедока этот самый Лавалле служил младшим конюшим – а начал он свою карьеру пажом у печально известного графа Бутвиля-старшего…
Бутвиль: Стараясь получше запомнить все, что говорила Агнесса, Бутвиль не смотрел себе под ноги, но когда прозвучало имя Лавалле, он споткнулся на совершенно ровном месте. Отшатнувшись от своей спутницы, он остановился, стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего, и стал осматриваться, как бы выбирая удобное место для беседы. "Лавалле? Только этого не хватало! Но, может, не тот? Может, однофамилец?" Пока эти мысли лихорадочно метались в его сознании, он отметил в полусотне шагов впереди, уже за пределами городка, одинокое дерево в стороне от дороги, еще сохранившее часть пожелтевшей листвы. - Пойдемте вон туда, - сказал он, надеясь, что Агнесса не заметила его волнения. - Под тем деревом будет, скорее всего, сухо. Действительно, трава под деревом оказалась почти сухой. Луи-Франсуа расстелил плащ, как и обещал, и сразу сел, не думая об учтивости, потому что ноги его держали уже совсем плохо. - Садитесь, - предложил он Агнессе. - Вы замолчали потому, что ничего не знаете, или не хотите быть до конца откровенной? Впрочем... мне все равно. Сказанного достаточно, чтобы подтвердить мои подозрения. Но не знаете ли вы чего-нибудь об адресатах этих писем? Говорил ли вам, или при вас, барон хоть что-то об этих людях? И что делали все эти оборванцы и господа, как барон принимал их, долго ли они оставались? Сейчас Луи-Франсуа больше всего интересовал, конечно, Лавалле. Но показывать это Агнессе он не собирался, потому и спросил о посетителях барона, которые, без сомнения, были его агентами или гонцами... По сравнению с тем, что в доме Монморанси могла угнездиться измена, остальное становилось несущественно.
Агнесса: У Агнессы ноги тоже давно уже требовали передышки, поэтому она с огромным облегчением опустилась на разостланный плащ – не вплотную к Бутвилю, но достаточно близко, чтобы случайный прохожий издали принял их за воркующих голубков. От девушки не ускользнуло, что при ее последних словах граф сбился с шага и даже на мгновение изменился в лице. Что же такого он услышал? - Господин барон не очень-то разговорчив, ваше сиятельство, - разглаживая юбки и осмотрительно оставив первый вопрос графа без ответа, сказала она. – Так что, увы, я почти ничего о них не знаю. Всякий раз барон просто приказывал мне появиться в условленном месте – когда в трактире, когда в гостинице… да все в разных. Иногда ко мне сами подходили, иногда барон говорил, кого надо высмотреть, а сам он редко при мне с кем встречался. Агнесса честно пыталась припомнить, как выглядели корреспонденты барона, но, увы, среди них один только Кантен имел запоминающиеся приметы, а про Кантена она как раз решила умалчивать, насколько это вообще возможно. Пресвятая Дева, ну почему этот мир устроен так, что, выручая одного человека, непременно топишь другого?! – Оборванцы – они и есть оборванцы, что про них скажешь? Барон их и на порог не пускал. С месье Арсером, по-моему, и вовсе не виделся, врать не буду – не знаю. Тот незаметный такой, лет ему сорок, наверное, и одевается скромно – не то торговец какой, не то стряпчий… а вот с Лавалле барон виделся, точно. С час, не меньше, проговорили, в комнате запершись. В Ла-Жарн это было, в «Красной голубятне», недели две назад. Молодой, ну, может, чуть вас постарше. И из благородных, сразу видно. Худощавый такой, волосы темные… Вот помню, они когда прощались, он барону сказал что-то вроде «неплохо устроились, барон, женщины у вас миленькие», а барон ему со смехом ответил, что неужели в Лангедоке перевелись красивые женщины? – Агнесса развела руками. – А больше… да вроде ничего…
Бутвиль: Бутвиль прислонился спиной к стволу дерева, влажному от сырости и жесткому, но никакого неудобства не почувствовал. Его охватило то безразличие ко всему миру, которое, говорят, посещает людей, замерзающих во время снежных бурь в Альпах. Все было так ясно и очевидно... Лавалле, который столько лет прослужил пажом, получил все необходимые для успешной карьеры навыки, все полезные знакомства у них в доме... Более того, когда случилось несчастье, его не оставили без места, дали возможность продолжить службу при еще более блестящем вельможе... Но этот проныра предпочел изменить. Что его заставило? Почуял ли он, что положение Монморанси пошатнулось серьезнее, чем кажется? Соблазнился ли какими-то посулами или пошел на поводу у корыстолюбивой женщины? Ему вдруг вспомнился рассказ Эмили о смерти Монфлери - ну почему порядочные люди так легко гибнут, а мерзавцы живут и процветают? Тут же мелькнула совсем уж отчаянная мысль - а случайна ли вообще-то была гибель гонца? "Какая разница, что побудило предателя к измене? - с яростью подумал он. - Его нужно выследить, изловить и уничтожить. И я это сделаю!" Минута тоскливой безнадежности прошла. Теперь Луи-Франсуа мог ответить Агнессе, и голос его звучал уверенно: - Все, что вы сейчас рассказали, очень важно, достаточно подозрительно и заслуживает дальнейшего расследования. И дело уже не в том, что я хочу как-то доказать свою невиновность в убийстве. Тут вырисовываются контуры сложной картины, и подробности ее обязательно следует уточнить, прежде чем докладывать кому-то из вышестоящих особ, причем уточнить как можно скорее. Вы вполне можете это сделать. Судя по тому, что я от вас услышал, даже будучи простой исполнительницей, вы сумели заметить многое. Если теперь вы начнете наблюдать и запоминать сознательно, обращая внимание на самые существенные моменты, нужные сведения скоро окажутся у вас - у нас - в руках... Луи-Франсуа пристально взглянул девушке в лицо - понимает ли она? Хватит ли ей сообразительности? - А сейчас мне хотелось бы услышать от вас, понимаете ли вы, в чем заключаются эти существенные моменты? На что нужно будет обратить наибольшее внимание?
Агнесса: С практичной точки зрения Агнессы, внимание надо было обращать на все. Раз ты знаешь слишком мало – собирай по крупинке, потому что неизвестно, что окажется важным. Глядишь, и сложится картинка. Но если у графа есть какие-то свои соображения… - Не знаю, ваше сиятельство, правильно ли я понимаю, - осторожно ответила она, - я ведь на самом деле в интригах и заговорах ничего не смыслю… Но я думаю, что прежде всего мне нужно попытаться выяснить, с кем и где встречается барон и с кем он переписывается. Может быть, удастся подслушать… - Агнесса прикинула, не получится ли разговорить Карла, но одернула сама себя: этот предан барону как пес, и хоть невеликого ума, но запросто может взять да и поведать господину, что-де Агнесса о чем-то расспрашивала. Даже не заподозрив ничего дурного – так, по простоте душевной. Нет, с Карлом следует быть очень-очень осторожной. - В письма бы заглянуть… - задумчиво протянула она. – Барон их запечатывает, конечно, но вдруг да повезет…
Бутвиль: - Совершенно верно! - улыбнулся Бутвиль. - В первую очередь - кто приезжает, с какой регулярностью, откуда, в каком виде. Не исключено, что вы, присмотревшись, обнаружите невероятное сходство какого-нибудь оборванца с иным дворянином... Подслушивать под закрытой дверью лучше не надо, слишком рискованно, а вот ловить случайно оброненные имена, названия городов, странные словосочетания, которые могут оказаться условными паролями, можно и на ходу, например, подавая господам вино... ну, в этом вопросе, я думаю, вы лучше меня разбираетесь. Но главное, самое желанное - это именно прочесть хотя бы одно-два письма. При некоторой доле удачи одно такое прочтение может оказаться исчерпывающим доказательством! Луи-Франсуа устало потер лоб, пытаясь сообразить, все ли необходимое уже сказано. Как будто все? Ах, нет... - В общем, вам нужно всего лишь использовать свои природные качества - любопытство, наблюдательность и осторожность, но использовать с умом, целенаправленно. И все получится. Но я прошу вас быть особо внимательной ко всему, что касается упомянутого вами Лавалле. Судя по некоторым имеющимся у меня сведениям, он замешан в очень серьезных делах... ("Эх, красиво звучит, а на самом-то деле, что я знаю? - подумал Луи-Франсуа. - Гибель Монфлёри, дамба, изменник-инженер? Но как-то все это закручивается вокруг брата Анри, и этого достаточно, чтобы я бил тревогу... Жаль, что нельзя так прямо и сказать этой смышленой особе!") В очень серьезных, вы понимаете? - подчеркнул он, пытливо глядя в лицо девушке. Наверно, со стороны это выглядело, как объяснение в любви.
Агнесса: - Понимаю, ваше сиятельство, - кивнула Агнесса. – С первым трудностей никаких не будет, на память я не жалуюсь, а вот с письмами потруднее будет. Вскрыть-то не вскроешь... В воображении девушки тут же родилась заманчивая картинка: как барон, почти дописавший письмо, внезапно вскакивает и бежит… куда же? Ну, пожалуй, на задний двор. Или за конюшню. Или... в общем, по крайне неотложному делу, оставив впопыхах письмо лежать на столе. Вот это было бы кстати! - А про Лавалле постараюсь разузнать побольше. – Агнесса вопросительно посмотрела на Бутвиля. – Как вот только мне вам-то сообщить, если что полезное будет?
Бутвиль: - Насколько я знаю, есть какой-то способ вскрывать письма так, что адресат не заметит изъяна, - подумав, сказал Бутвиль. - Но это нужно делать умеючи, а иначе лучше и не пытаться. Тем более. что на письмах могут быть дополнительные тайные значки. Какая-нибудь незаметная черточка, волосок, сместившийся при открывании, - и нашим планам конец! Мне, правда, когда-то удавалось заглянуть внутрь письма, не раскрывая его... Это было забавное воспоминание, и Луи-Франсуа позволил себе немного отвлечься: - Отец хотел меня женить, но не считал нужным сообщить имя невесты. Мне было четырнадцать лет, я знал всех соседских барышень, и ни одна меня не вдохновляла. И я придумал просвечивать приходящие отцу письма, прижав их к оконному стеклу или держа над пламенем свечи, чтобы узнать, что мне грозит. Разобрать написанное было трудно, однако кое-что все-таки удавалось. Тут все зависит от разборчивости почерка и толщины бумаги. Попробуйте, может, получится. Да, в юности все тайны кажутся прежде всего забавой, а собственная судьба - увлекательной игрой. Жаль, что это состояние души улетучивается невозвратимо. Игра, которая начинается сейчас, слишком серьезна, и никакого удовольствия не доставляет... - В общем, старайтесь избегать риска, насколько возможно, а там будь что будет. А сообщить мне о своих наблюдениях вы сможете, пожалуй, тоже при помощи письма. Я собираюсь вернуться в ставку моего маршала, Карла Ангулемского, и письма туда должны доставляться срочно. Но осторожности ради вам лучше адресовать их не на мое имя. Пишите: "господину де Ла-Шапель". Я предупрежу кого следует, что это - мне. Вот и все.
Агнесса: Вот тебе и на! Способ, предложенный Бутвилем для прочтения корреспонденции барона, вызвал у Агнессы прилив энтузиазма, который тут же приугас – в ответ на предложение писать письма в ставку маршала. Помимо того, что такой неожиданный всплеск любви к эпистолярному жанру у горничной не мог, пожалуй, не заинтересовать барона (а попробуй сделать это незаметно! Бумага, перо, чернила, услуги почтарей…) – для этого необходимо было уметь писать. Агнесса вполне прилично умела читать, благодаря отцу, планировавшему пристроить ее в хороший дом экономкой, но вот писать не умела почти совсем. О чем Бутвиль даже не догадался спросить. И то сказать, не самый необходимый навык для девушки… Так что утвердительное киванье сменилось секундой растерянности, а потом Агнесса отчаянно замотала головой. - Ваше сиятельство… - девушка вскинула на графа виноватый взгляд, - вы уж простите, писать-то я не умею, вот незадача… Читать - умею, непременно попробую ваш способ, а вот письмо написать…
Бутвиль: Высоко подняв брови, Бутвиль уставился на собеседницу с видом величайшего изумления: девушка из приличной семьи не умеет писать? У него в голове это не укладывалось. В его окружении грамотными были все женщины до единой - конечно, не всякая сумела бы написать изящное любовное послание, но хотя бы счета вести, известить провинциальную родню о свадьбах или похоронах могла любая... - Поразительно! - воскликнул он после неловкой паузы. - Вас не обучили искусству письма? Как это могло случиться? Видимо, и впрямь плохи были дела у вашего отца! Это сильно затрудняет нашу задачу. Но давайте подойдем к ее решению с другой стороны. Есть ряд вопросов, которые мне стоило бы, конечно, задать с самого начала, но сегодня все идет настолько сумбурно, что логично мыслить удается лишь с трудом... Где, собственно, проживает барон? Сейчас он в Нуаре, а до того? Есть ли у него свой дом или постоянное пристанище? Приходится ли вам, выполняя поручения, покидать своего хозяина? Как отправляются и как приходят его письма?
Агнесса: На удивление графа Агнесса только пожала плечами – бывает, и знатные дамы едва-едва пером владеют… но вдаваться в подробности, что да почему, было, пожалуй, излишним. Не ко времени. И про письма она же только что объясняла! Ну ладно… - В последнее время – в «Гербе Аквитании», ваше сиятельство, вроде как барон в армию наниматься желает… ну да это я уже говорила. Есть ли у барона свой дом – не знаю, правда. Три года тому он в Гавре жил, тоже наемничал, да вроде дуэль случилась, и ему пришлось в Сен-Мало перебраться… там я при нем вроде как жену изображала, баронессу. – Агнесса неожиданно ощутила, что краснеет – помимо воли и совершенно не к месту. – Но вы не подумайте чего, ваше сиятельство… только на людях! Да в конце концов, какое ей дело до того, что о ней подумает граф, и ему-то что за дело до ее репутации! Небось не свататься собирается… - Покидать – только в пределах города, сударь, - злясь на себя за смущение, продолжала она, - ну там, в соседний трактир забежать или в лавку какую сходить. А письма – письма вот как раз очень по-разному. Бывало, мне передавали, бывало, другой кто приносил… - Агнесса едва удержала повисшее на кончике языка «я же вам только что говорила!» - Бывало, и по почте приходили. – Девушка замялась. – А вот вам передавать… ваше сиятельство, ну, писать-то я не умею, а может быть, у вас кто есть, кому вы доверяете? Уж на ушко-то шепнуть я изловчусь, вот хоть пажу вашему!
Бутвиль: Беспокойство девушки о том, чтобы собеседник не подумал о ней плохо, было, скорее всего, искренним, и это лишний раз свидетельствовало в ее пользу. Бутвиль отметил это про себя, но важнее было другое. Агнессе пришлось изображать баронессу? А потом появилась эта дама, и роль досталась ей? Этот факт сам по себе подозрителен, да мало ли по какой причине человеку хочется, чтобы его считали женатым! Конечно, было бы неплохо узнать, кем же все-таки была ныне покойная госпожа Агнессы, но, похоже, и это можно выяснить только у барона... А для этого необходимо договориться с Агнессой о связи... Голова снова разболелась, видимо, сырая погода тому очень способствовала. Потирая виски, Луи-Франсуа постарался сосредоточиться на главном: как выйти из неожиданного затруднения? "Хоть пажу вашему"? Нет, только не это. Эмили нельзя глубже увязать во всей этой истории. Она и так уже ходит по самому краю... - Мой паж слишком юн, - сказал он, подумав. - К тому же горяч и несдержан на язык.... нет, то, о чем следует молчать, он утаит, но как скажет что-нибудь такое... задорное - и попадает в переделку! К тому же он слишком охотно проявляет собственную инициативу. А в этом деле нужно лишь точное, неукоснительное исполнение задачи. Мой паж - только в самом крайнем случае... Но использовать в качестве гонца подростка - это хорошая идея. На них обычно никто не обращает внимания, и пройдут они даже там, где взрослого заметят все наличные в окрестностях шпионы... У вас нет на примете какого-нибудь надежного смышленого паренька?
Агнесса: - Откуда же, ваше сиятельство… - вздохнула Агнесса. Ох уж эти благородные господа! Вот скажите на милость, разве же можно в таком деле положиться на какого-нибудь «смышленого паренька»? Либо сболтнет, либо продаст, не задумываясь. Своему пажу господин граф, выходит, и то не доверяет, а случайному человеку… Как ребенок, право слово! Однако мысль о «благородных господах» почему-то никак не желала уходить из головы. - Ваше сиятельство, - робко проговорила она, - чужим тут никак доверять нельзя, а вот, может быть… у вас в лагере военном друзья найдутся? Тут близко, да и в «Герб» они что ни день наведываются.
Бутвиль: Да, пожалуй, это предложение Агнессы можно было принять. Оставалось одно препятствие: кого выбрать поверенным в таком важном и тонком деле? Приятелей, с которыми можно отлично распить бутылку бургундского и всласть посплетничать, у Бутвиля было предостаточно. Но друг, такой друг, который оказался бы и умен, и надежен, и неподкупен - это, увы, из области несбыточных мечтаний! - Если бы вы знали, насколько трудно найти настоящего друга! - грустно сказал Луи-Франсуа. - Молодой гасконец, мой спутник, кажется порядочным и неглупым, но - именно кажется: ведь я знаю его каких-то два-три дня, а из того факта, что он недурно владеет шпагой, отнюдь не следуют все прочие добродетели... Подумав о Мориньяке, граф естественным образом вспомнил о его родиче, д'Артаньяне, а оттуда мысль перешла к имени, которое упоминала совсем недавно Агнесса. Господин Атос! Человек, о благородстве, неустрашимости и молчаливости которого ходят легенды, будто о святом, только, конечно, в другом роде... - Послушайте... - еще не приняв решения, Луи-Франсуа все же решил высказать свою догадку, - А что если мы обратимся за помощью к господину Атосу? Вы ведь теперь знакомы с ним, не так ли? А я постараюсь познакомиться как можно скорее.
Агнесса: К господину Атосу! К сердцу снова прилила теплая волна – Агнессе оказалось достаточно услышать это имя. Для того чтобы иметь возможность хотя бы еще раз увидеть красавца мушкетера, девушка готова была согласиться доверить ему что угодно, от девичьей чести до фамильных алмазов (если бы, конечно, они у нее были). Правда, какой-то уголок разума, всегда остающийся ехидным и циничным, тут же сообщил своей хозяйке, что бархатный голос и проникновенный взгляд еще не означают, что на человека можно положиться… Но ведь и сам Бутвиль говорил, что господину Атосу не впервой приходить на помощь беззащитным! - Я… да, знакома, - помимо воли Агнесса так и засветилась от робкой надежды. – Он благородный человек, верно ведь? И, наверное, меня вспомнит…
Бутвиль: Бутвиль отметил в последних словах новой знакомой странно робкую интонацию. Любопытно! Сейчас графу было не до того, чтобы отвлекаться от самых насущных собственных дел ради чужих переживаний, но если старание Агнессы будет подогреваться еще и каким-то личным чувством, тем лучше... . Взглянув на небо сквозь ветви дерева, под которой они с горничной барона не слишком старательно изображали влюбленную парочку, он подвел итог долгой и извилистой беседы: итак, Агнесса будет следить за господином бароном, наблюдения свои будет передавать господину Атосу, а он, в свою очередь - Бутвилю... или, в случае каких-либо осложнений, возьмет расследование на себя? Схема выглядела довольно стройной, за исключением одного достаточно существенного момента: сперва нужно было познакомиться с означенным мушкетером и убедиться, что он готов тратить свое время, внимание и силы на эту затею... Выразив глубоким вздохом свои сомнения в том, что удача наконец повернется к нему лицом, граф де Люз поднялся с земли. - Насколько я могу судить по отзывам и рассказам сослуживцев, это действительно человек благородный, отважный и, что в данном случае намного важнее, умный, - протянув девушке руку, чтобы помочь подняться и ей, сказал он. - Но мне следует еще заручиться его согласием, причем чем скорее, тем лучше. А сейчас нам пора расстаться. Вам следует вернуться к покойной баронессе, а я должен отправить очень важное письмо, после чего, пожалуй, сразу направлюсь в лагерь мушкетеров. У нас с господином Атосом есть по меньшей мере один общий знакомый, потому, надеюсь, познакомиться особого труда не составит. Пойдемте же!
Агнесса: Ох, и верно ведь! Вспомнив о покойнице-хозяйке и о кюре, который обещал быть в «Гербе Аквитании» не позже чем через час… так, кажется?.. Агнесса проворно вскочила на ноги. Удивительно, но смутная перспектива повидаться с господином Атосом заставила ее забыть и об усталости, и о большинстве страхов. Оставалось только окончательно уточнить порядок действий. - Ваше сиятельство, наверное, лучше будет, если мы с вами в Этре порознь вернемся, - предложила она, встряхивая и расправляя смятую юбку. – Хотите, я вперед побегу, а хотите, просто полем обойду, чтобы с разных улиц… А вы потом как-нибудь сумеете дать знать, удалось ли с господином Атосом уговориться. Так?
Бутвиль: - Совершенно правильно, - кивнул Луи-Франсуа. - Бегите, а я пойду искать оказию для своего письма. На поиски мушкетера я отправлюсь сразу же после этого. Дать вам знать об итоге своих стараний мне будет нетрудно, ведь мы оба пока не собираемся покидать эту злосчастную гостиницу, не так ли? Надеюсь, что уже к вечеру, самое позднее - завтра днем все определится. А там посмотрим... Бутвиль поднял с земли свой плащ, изделие парижского портного, вовсе не рассчитанное на подобное употребление, небрежно смахнул лиственный сор, и на глаза ему попались два разноцветных листочка - один ржаво-бурый, другой почти полностью зеленый, с желтой каймой по краю. Он нагнулся, подобрал их и показал Агнессе: - Вот, если вечером под дверью моей комнаты вы заметите оба этих листочка - значит, встреча состоялась, и тогда вам нужно будет изыскать предлог, чтобы переговорить со мною наедине. Если один - значит, поиски продолжаются. Если ни одного - значит, господин Атос отказался помочь нам... Думаю, этот знак достаточно удобен, особенно если учесть, что подметать в коридоре и на галерее, насколько я мог заметить, в прекрасной гербовой обители не принято... Моя комната - вторая от лестницы, не забудьте! Аккуратно засунув листья за пазуху, граф застегнул все пуговки, накинул плащ на одно плечо, прикрывая раненую руку, затянул шнур на груди и, кивнув Агнессе на прощанье, зашагал в сторону Этре. Эпизод завершен
полная версия страницы