Форум » A la guerre comme à la guerre » "Святая Катерина, спасибо дворянину..." 15 сентября 1627 года, около 10 утра » Ответить
"Святая Катерина, спасибо дворянину..." 15 сентября 1627 года, около 10 утра
Агнесса:
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Атос: Маленькая, но уже познавшая, пусть и не слишком тяжкие, но труды, рука незнакомки нерешительно коснулась широкой ладони мушкетера. Атосу подумалось, что девица, вероятно, чья то служанка, скорее всего какой-то довольно обеспеченной дамы. Но что ей понадобилось в военном городке? Неужели забрела в поисках приключений? Вдруг девушка переменилась в лице – очевидно, похабная шутку, привычная лишь для луженых ушей бывалых солдат и лагерных потаскух, заставила её залиться краской и резко отдернуть руку от мужчины. Всё это не укрылось от Атоса, и он внимательнее поглядел на рыжеволосый трофей. Что-то в девушке было не так. Но что? Взволнованность и напряженность в каждом движении и несмелом взгляде можно было отнести и к пережитому у телеги испугу и унижению. Понятен был и конфуз девицы - ведь Атос застал её в совершенно неприглядном виде. Всё это говорило о том, что девица честного труда, и свидетельствовало лишь в её пользу. Но Атосу, привыкшему доверять своему чутью, захотелось узнать больше о целях, что привели чью-то служанку в военный городок, да ещё и в день убийства одного из его товарищей. Не много ли совпадений? Атос не стал ловить ускользнувшую из его пальцев руку раскрасневшейся незнакомки, а просто подхватил девушку под локоток, помогая подняться. - Кюре? – правая бровь Атоса скользнула чуть заметно вверх, - Хм… Мило. Свадьба? Крещение? Похороны?
Агнесса: - Уж куда как мило, сударь, - тихо отозвалась Агнесса. – Мою госпожу убили сегодня утром, меня чуть было не заподозрили в убийстве, супруг госпожи пропадает неизвестно где… - девушка запнулась, чувствуя, что говорит что-то слишком много. Прикосновение сильной мужской руки ее и смущало, и радовало – куда сильнее, чем хотелось бы… Желания при этом она испытывала самые противоречивые – продлить прикосновение как можно дольше и одновременно – сбежать как можно дальше. Щеки снова обдало жаром, а мысли не желали слушаться.
Атос: Девица закраснелась, опустив ресницы, смолкла наконец. Атос повернул голову и окинул её ещё одним задумчивым взором. Простушка, конечно, но мила, ничего не скажешь. Неудивительно, что юный трусливый наглец прельстился – осеннее солнце ласково золотило рыжие кудряшки, кровь прилила к тонкой коже, и нежный девичий румянец был поистине пленительным. Её говорливость ни в коей мере не раздражала графа – его давным-давно не раздражали такие мелочи – но то, что девушка замолчала, было весьма кстати: всё-таки легче обдумывать ситуацию, когда рядом не стрекочет тонкий суматошливый голосок. Поскольку сам Атос говорил мало, любая тирада длиннее трёх слов казалась ему излишеством. Однако отчего же она так говорлива? Следствие ли это перенесённого волнения и гнева, или же смущение перед незнакомым и выручившим мужчиной проявляется таким образом? Или… она пытается заболтать пустяками нечто важное, отвлекая меня? – серьёзные глаза мушкетёра пытались проникнуть в то, что скрывалось за этим гладким женским лбом. – Евины дочери… всем им свойственно коварство… - Так что вы ответите мне, милая? – мягко спросил Атос, чуть сжимая тонкие пальчики. – Где произошло это ужасное событие?
Агнесса: - В «Гербе Аквитании», в Этре. – Агнессе пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос звучал более-менее спокойно – и чтобы окончательно разбежавшиеся мысли пришли в некое подобие порядка. Нет, положительно для одного утра всего этого слишком много! Убийство, допрос с пристрастием, потом домогательства недозрелого вояки, чуть было не закончившиеся для нее самой весьма плачевно, и вот теперь – этот мушкетер со странным именем. Его присутствие, а тем паче – прикосновение действовало на Агнессу слишком сильно, одновременно пугая и успокаивая, заставляя забыть обо всех насущных делах и хлопотах… Наваждение какое-то!
Атос: Девица совсем раскраснелась. "Оно и не удивительно – испугана, смущена… пожалуй, даже без притворства, хотя… графиню де ла Фер тоже никто не заподозрил бы в вероломном коварстве… это её ангельски невинное личико..." Думая так, Атос однако же снова подхватил её, замолчавшую и растерянную, под локоток – эдак-то рыженькая бедняжка не только растеряется, но и потеряется без надлежащей помощи и поддержки. Женщины, конечно, сосуд греха и всех погубят, но обязанность всякого благородного кавалера – эту самую помощь и поддержку оказывать, при нужде, всем дамам без различия возраста и сословия. Граф на миг подивился такому логическому противоречию, но вслух негромко сказал иное: - Ну что ж, идемте, милая, поищем всё-таки кюре. Нельзя же оставлять душу Вашей госпожи не отмоленной. "Да, многовато покойников для одного утра", - думал мушкетёр, направляя свои стопы к палатке убитого сегодня соратника.
Агнесса: Агнесса повиновалась молча – в конце концов, ее ведут именно туда, куда надо, и при этом не нужно думать о своей безопасности. Наваждение не то чтобы рассеивалось, ничего подобного, скорее наоборот, но разум понемногу приспосабливался действовать независимо от душевных переживаний. Девушка рискнула на мгновение скосить глаза на своего неожиданного спутника и защитника. Надо полагать, если бы мушкетер сопровождал к мессе почтенную пожилую тетушку, на его лице отражалось бы не больше эмоций. Агнесса была достаточно умна, чтобы сделать выводы и не воображать, будто она приглянулась красавцу дворянину. Хотя, видит Бог, как бы этого хотелось, уж себе-то врать бессмысленно. Но можно же просто на время забыть о сложностях и просто наслаждаться блаженным ощущением тепла и покоя… К сожалению, до указанной сержантом палатки оказалось до обидного близко. Закрывающее вход полотно было откинуто, и изнутри доносился слитный взволнованный гул голосов.
Serviteur: - Господа, господа! - пожилой отец Мартен тщетно пытался перекричать всех собравшихся, уподобляясь вопиющему в пустыне. Господь сотворил его слабогрудым коротышкой, и священник знал - если ему и удастся рявкнуть так, чтобы военные умолкли хотя бы на четверть часа, после этого с таким трудом достигнутая тишина будет бессмысленной, ибо месье кюре в ближние недели сможет изъясняться только шепотом. - Господа, постыдитесь же!... Гос.. - в отчаянии кюре все же решил прибегнуть к последнему способу и, собрав все силы, воскликнул: - Дети мои! Вокруг одра смерти несчастного шевалье де Фаволя собралось всего семь человек, прочие попросту не поместились или не проявили должного благочестия. Тем не менее, сослуживцы покойного, как на подбор, гудели колоколами Нотр-Дам, даже если пытались говорить потише. Сейчас они были слишком взволнованы, чтобы предаться молитве, как следовало бы рядом с недвижимым телом, напоминающим любому христианину о бренности сущего. - Дети мои, - уже тверже повторил святой отец, - прошу, предоставьте мне без помех позаботиться о духовном, а сами позаботьтесь о телесном - подготовьте все, необходимое для похорон.
Агнесса: После яркого сентябрьского солнца Агнесса не сразу различила, что происходит внутри палатки – ясно было только, что народу там собралось как на ярмарке, и все как один силятся перекричать друг друга. И с чего бы это, будто бы покойник в военном лагере – такое уж необычное событие? Неожиданно до девушки дошло, что лагерь-то, конечно, военный, но боев поблизости никаких не происходило. Откуда же покойник? Поскольку сопровождающий ее мушкетер остановился на пороге, как видно, тоже ожидая, пока глаза привыкнут к сумраку, Агнесса через пару секунд смогла рассмотреть происходящее в деталях. Шесть или семь человек, столпившихся возле постели покойного и возбужденно перебивающих друг друга, низенький немолодой кюре, тщетно пытающийся их перекричать, и сам покойник, при виде которого недоумение девушки только усилилось. Убитый, по пояс укрытый плащом, лежал на постели в мирной позе спящего человека, и лицо его с закрытыми глазами было мирным и абсолютно спокойным, а на белоснежном полотне рубашки – ни единого пятнышка крови. Зато… Агнесса всмотрелась. Верно, не померещилось – кровь запеклась в ухе. Совсем немного. И на подушке несколько капель. В памяти тут же всплыл давнишний разговор… когда-то, только-только устроившись прислугой в трактир, Агнесса призналась сдружившейся с ней актрисе из бродячей труппы, что побаивается постояльцев мужского пола. Ответом ей тогда был взрыв звонкого хохота. «Глупышка, бояться мужчин? У мужчины все намерения написаны на лбу! – отсмеявшись, объяснила свою реакцию Зербина. – Когда он собирается тебя ударить, ты всегда успеешь увернуться или схватиться за кочергу. Бояться надо женщин, дурочка!» «Почему?» - слегка растерялась Агнесса. «Да потому что если ты изменила мужчине, он тебя самое большее поколотит. А если мужчина обманет женщину, она днем ему улыбнется, а ночью дождется, пока он заснет, возьмет шпильку и воткнет ему в ухо! Или тебе, если ты его увела…» «И что?» – почти в ужасе спросила Агнесса, глядя на мило улыбающуюся приятельницу. «И все, - спокойно пояснила Зербина. – Он даже не проснется. Только не бери свою шпильку, а то не миновать виселицы!» С тех пор утекло много воды, и Агнесса не раз видела мужчин, намерения которых все-таки не были написаны у них на лбу, но ни разу не встречала женщин, которые объявляли бы о своих намерениях прямо и открыто. - Господи помилуй, да ведь это сделала женщина! – вырвалось у нее. Как раз в этот момент священнику наконец удалось привлечь внимание присутствующих, в палатке на несколько секунд стало потише, и именно в этой паузе вылетевшие у Агнессы слова прозвучали ясно и отчетливо.
Serviteur: Восклицание невесть откуда взявшейся девицы стало последней каплей в чаше терпения отца Мартена. - Мир тебе, дочь моя! - размашисто перекрестил он ее, в глубине души надеясь, что от этого благочестивого жеста рыжая сгинет-рассыплется, как языческий идол по слову праведника. - "Жены ваши в собрании да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит". Не следует ли тебе проявить больше скромности и вместо того, чтобы оглашать это вместилище смерти непристойными воплями, склониться в молитве? Апостол Павел всегда был для святого отца примером в обращении с паствой, а девица так и напрашивалась на поучение - благо, урезонить ее было проще, чем господ военных.
Агнесса: Ну вот что ты будешь делать! На лице у нее, что ли, написано что-то эдакое, что оскорбляет чувства набожных христиан? Сначала старуха смотрела как на врага истинной веры, теперь вот кюре, того и гляди, примется кропить святой водой и читать экзорцизмы… Одета Агнесса была более чем скромно, и одежду в порядок привела после досадного приключения, а вот поди ж ты! Впрочем, реплика кюре вызвала у нее скорее благодарность пополам с умилением – этот маленький щупленький человечек в поношенной сутане одним махом вернул ей ощущение реальности, а заодно и напомнил, зачем она сюда явилась. Или это крестное знамение сработало? - Я непременно помолюсь за душу усопшего, ваше преподобие, - скромно потупив глаза, пообещала Агнесса, - тем более, что я пришла сюда по столь же скорбному поводу – в «Гербе Аквитании» нынче утром убита знатная дама, и я послана за вами…
Serviteur: Увы, сан не позволял отцу Мартену больно ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться в подлинности происходящего, вместо того, чтобы снова осенить себя крестным знамением. В Этре всегда старались сидеть тихо и новостей, по большому счету, не любили, но нынешние времена к подобному образу жизни никак не располагали. - Господа, - суетливо одергивая сутану, обратился священник к военным, - я просил бы вас оставить нас наедине с этой особой, чтобы она могла изложить... - Вовсе незачем, святой отец, - отозвался один из мушкетеров, - мы тоже с удовольствием послушаем эту историю. Кого там убили, девушка? Когда, как? - Сын мой! - снова возвысил голос кюре. - Я не намереваюсь устраивать дознание! В мои обязанности это, хвала Господу, не входит! Но мой долг - успокоить эту несчастную, выяснить, не находится ли она в помутнении рассудка. Уверяю вас, ваше общество этому не благоприятствует. - Мы будем вести себя тихо, - с широкой ухмылкой пообещал мушкетер, на мгновение своей непочтительностью заставив кюре заподозрить в нем гугенота. - Рассказывай, что там случилось в "Гербе"? - поощрительно кивнул он рыжей.
Агнесса: - Я нахожусь в здравом рассудке, господин кюре, - подчеркнуто спокойно заверила Агнесса священника, - и вовсе не нуждаюсь в том, чтобы меня успокаивали. Тем не менее, сегодня ранним утром в гостинице «Герб Аквитании», в собственной постели, была заколота кинжалом моя госпожа, баронесса де Кюинь. – Эта фраза была адресована как любопытствующему мушкетеру, так и отцу Мартену, и произнесла ее Агнесса нарочито медленно и с расстановкой. – Расследованием убийства занимается господин граф де Люз, он же послал меня за вами, ваше преподобие. Прошу вас, скажите, когда вы сможете прибыть в гостиницу, чтобы я могла передать ваш ответ господину графу – и я не буду более отнимать у вас время.
Атос: Атос не торопился вмешиваться в беседу, отчасти задумавшись о бренности сущего, а отчасти - желая побольше услышать о происшедшем. Собственно, он пока и не входил в палатку, остановившись на пороге, что давало ему возможность не привлекать внимания собравшихся, но в то же время отчетливо слышать каждое произнесенное слово. Граф де Люз в Этре? Расследует убийство проезжей дамы, совершенное татем в нощи? Как любопытно. Будь на месте Атоса пылкий гасконец д'Артаньян, в обсуждение таинственных убийств были бы втянуты не только Агнесса и кюре, но и военные - это значило, что через пару часов о погибшей баронессе будет знать весь лагерь... хотя вряд ли это могло чем-то навредить покойной. - Полагаю, господа, - неторопливо промолвил Атос, - что святому отцу следует сперва закончить с погребением бедняги Фаволя, а потом уже торопиться в город. - Вы только что возвратились из Этре? - уточнил все тот же мушкетер. - Возможно, вы тоже что-то слышали об убийстве? - Друг мой, - дернул уголком рта Атос, - я не собираю сплетни. Святой отец, вы со мной согласны? - Да, - с готовностью подтвердил отец Мартен, - вполне. Ступай, дочь моя, сообщи, что я буду... примерно через час.
Агнесса: - Благодарю вас, господин кюре, - присела в реверансе Агнесса. - Вы очень добры. - И, не дожидаясь иного ответа, поспешила покинуть палатку. Теперь нужно все-таки исполнить данное мальчишке в Этре обещание... а то, верно, совсем бедняга на конюшне торчать умаялся... Кроме того, была и еще одна причина для спешки. Вид убитого и разговор со священником заставили ее отвлечься от собственных переживаний, но как только за спиной раздался знакомый уже голос - звучный, глубокий, такой завораживающий, вне зависимости от того, что он произносит - как девушку снова охватило странное и пугающее чувство. Ощущение того, что вот позови он – и пойдешь хоть на край Франции… Ну уж нет! Опустив глаза и подобрав юбку, Агнесса проскользнула мимо мушкетера – и, даже не вспомнив, что в военном лагере недолго и нарваться на неприятности, почти бегом направилась к выходу… Эпизод завершен.
полная версия страницы