Форум » Предыстория » Циркачи: Знакомство » Ответить
Циркачи: Знакомство
Лапен: Первая история из совместных похождений Лапена и Мортуса.
Ответов - 27, стр:
1 2 All
Лапен: Промокший насквозь лес, слипшаяся от сырости тяжелая листва, которая, кажется, сгниет еще до того, как положено ей будет пожелтеть и опасть. Холод, как в погребе... называется, лето еще не кончилось! Да с таким летом никакая зима не нужна! Сквозь стволы видна дорога. Можно, сидя на облучке фургона, из которого выпряжена лошадь, вволю фантазировать: мол, завтра театр снимется с места и двинется себе потихоньку в близлежащий городок Бове. А там - работа перед толпой зрителей, веселый дождь мелких монет, сытный ужин в трактире, горячее молоко и мед для маленькой танцовщицы Мышки, которая второй день скверно кашляет... Угу. Размечтался, Лапен! Во-первых, по этой дороге никуда не уедешь. Даже если на каждом шагу всей труппой вытаскивать из грязи застрявшие фургоны, все равно не двинешься дальше поганой речушки, которая из-за дождей заважничала, разлилась и унесла мост. А хоть бы и не унесла - толку-то! В Бове наверняка побывал тот же свихнувшийся проповедник, что и в деревеньке Бовуази, которая разлеглась впереди у дороги. И орал там то же, что и в деревне: про грехи людские, про геену огненную... А уж какими словами поносил комедиантов - ну, можно подумать, что грешников хуже не было со времен Каина! Так что и в Бове артистов наверняка встретят так же, как встретили в Бовуази: камнями, вилами, косами... не убили никого, и на том спасибо. За оврагом остановился бродячий цирк - так тем меньше повезло. Говорят, одному бедняге не то руку сломали, не то башку пробили. Лапен сам не был, не видел. Месье Жодель ходил к соседям - знакомиться. Вернулся злой, как черт (должно быть, встретили его неласково). Сказал, что это жалкий цирк, не имеющий отношения к высокому театральному искусству. Мол, сплошные уроды: бородатая женщина, ходячий мертвец, трехлапая курица... а третья лапа до того неумело приделана, что просто позорище. Нечего, мол, нам с ними дело иметь... Ладно, нечего так нечего, хотя Лапен так и не понял, где хозяин в своем-то балагане высокое искусство усмотрел. Это все ерунда, а вот молоко и мед для Мышки надо раздобыть, хоть ты зашибись. Да и остальным бы пожрать не мешало. Лапен спрыгнул с облучка, подошел к соседнему фургону, разбудил спящего фокусника: - Эй, Магистр, у тебя светящаяся краска осталась? Ну, помнишь, ты демона вызывал, так мы того демона краской мазали? Магистр солидно кивнул. Он не удивился неожиданному вопросу. Когда изо дня в день имеешь дело с Лапеном, привыкаешь ничему не удивляться...
Мортус: Дождь и грязь, грязь и дождь. Негромко фыркают побитые жизнью и почтенным возрастом цирковые клячи, где-то поодаль, в глухом лесу протяжно подвывают волки, и от их воя - не по себе делается, хотя понятно, что к летом к деревне серые хищники не полезут, не настолько оголодали. В этом, кстати, Винсент им завидовал. Его объявляли ходячим мертвецом, но мучило паренька вполне живое чувство голода. "Жрать хочу", мрачно думал он. Подкрасться бы да стянуть у хозяина, мсье Огюста хоть хлеба ломоть, небось, он-то с голодухи не опухнет, всегда и мясо у него находится, и пиво доброе в трактирах пьет; а вот артистам достается ровно столько, сколько заработают. Мол, справедливо это. Как будто их вина, что в эту Богом забытую деревушку забрался некий проповедник (всезнайка-карлик Джакомо, неаполитанец по происхождению и неостановимый болтун, поведал, будто проповедник "заявился из самого Парижу") настроил покорных, как овечье стадо, местных жителей против "богомерзких тварей". К "богомерзким тварям" отнесли всех их. В первую очередь - Мортуса, в Бовуази его встретили не смехом и монетами, а вилами, факелами и пожелания "убираться в ад, откуда явился". В ад не хотелось. Хотелось чего-нибудь сожрать. Хотя, ему еще повезло, можно сказать. Гигант Том, огромный, похожий на исполинского младенца англичанин, глупый как еловая шишка, полез с местными крестьянами в драку. Сила-то есть, но их много. Сидит сейчас со сломанной рукой и побитой рожей, Винсент не удержался, да и съязвил - мол, теперь ты вместо меня можешь выступать. Хорошо, Том столь же силен, сколь и медлителен... Винсент встряхнулся под дождем, как мокрая шавка. Что-нибудь сожрать все же надо. И принести своим. Кажется, днем видал он неплохой дом. И хозяина. Торговец здешний отличался знатным пузом и знатными хоромами - в том числе лавкой, в которой, наверняка, найдется чем поживиться. От одной мысли о куске доброго окорока во рту сделалось кисло-кисло от слюны. "В ад убираться, значит? А если нечистый сам к вам явится...", - Винсент хихикнул собственным мыслям. Незамеченный никем отправился через лес в деревню.
Лапен: Лапена собирали на преступление всей труппой, ибо кушать хотелось всем. В стороне остался только хозяин, мсье Жодель, который сейчас в фургоне усиленно притворялся спящим. Ему просто ничего не оставалось: изо дня в день он долбил актерам, что не потерпит воровства в труппе... а тут такая беда... лучше уж ничего не видеть и не слышать, а уж если наглец Лапен вернется с добычей, перепадет кусок и хозяину... - Ну, как я выгляжу? Страшно? - Лапен нетерпеливо вертелся под руками фокусника Магистра, который наносил последние штрихи краски на белую полотняную маску, закрывающую лицо артиста. На эту маску и на белый балахон ушла простыня, обычно служившая нарядом Юлия Цезаря. Но труппа дружно решила пожертвовать простыней: черти с ним, с Цезарем, сыграем что-нибудь другое, еда важнее... - Нет, Лапен, - грустно и виновато сказала танцовщица Мышка. - Ты выглядишь не страшно, а по-дурацки. У девочки был такой вид, словно это она была виновата в том, что ее старший друг выглядит полным идиотом. - Не слушай соплюшку, - деловито бормотнул Магистр, поправляя маску. - Это днем не смотрится. А в темноте будет самое оно, вы уж мне поверьте! Еще бы лунного света побольше... - К вечеру дождь кончится, - обнадежил его Флери, первый любовник труппы, глядя на расходящиеся облака. - Быть луне. - Косу бы тебе - и вылитая смерть! - одобрительно кивнул Долговяз, игравший обычно королей. - Может, тебе по пути у кого-нибудь косу стянуть? - Угу, буду я руки дурацкой косой занимать! - возмутился Лапен. - а вот гвоздодер я возьму. Жанно, принеси гвоздодер... Да не жмоться, скотина, я же знаю, у тебя есть, ты запасливый. - Привидение с гвоздодером? - поднял бровь Старина Пророк. - Это новое слово в театральном искусстве...
Мортус: При свете (пусть и хмуром, дождливом таком свете, больше похожим на сумерки) дня Винсент не решался не только лезть в облюбованный амбар местного торговца, но и показываться, где его могли заметить крестьяне. Это в Париже или в Лондоне его вид не вызывал ничего, кроме хохота, скабрезных шуток и требований уточнить с кем именно согрешила несчастная мамаша Винсента, а в не в меру набожной глухомани... Вот в темноте - другое дело. Он ведь решил изображать не кого-нибудь, а самого черта. Жаль, не перехватил иглу с ниткой, а то можно было бы к драным штанам "хвост" из недоуздка пришить, для верности. Или нарисовать на дырявых сапогах копыта. "Ничего, и так сойдет", - все-таки Винсент надеялся на то, что лишнего шуму не вызовет. А то решат последовать инструкциям в старых книгах по изгнанию нечисти, да воткнут осиновый кол в грудь или голову оттяпают - обидно как-то сдохнуть от тупого крестьянского серпа. Надеялся Винсент, что страх сильнее окажется, и побежит в случае чего торговец или кто еще, натурально, как от черта. Но для верности извалялся в придорожной грязи, чтобы уж окончательно походить на выползшего из сырой земли неупокоенного мертвяка. При этом замерз, и только усилием воли заставлял себя не клацать зубами - трупам как-то не полагается... Грела лишь мысль о грядущей добыче.
Лапен: Луна не подвела: светила в разрывы облаков. У околицы Лапен прощался с Долговязом и Жанно, которые пришли его проводить. - Если попадусь, приглядите без меня, чтоб сукин сын Флери не тянул лапы к Мышке, - наказывал парень приятелям. - Мала она еще для таких танцев. Только по морде не бейте, ему морда для работы нужна. - Это точно, - кивнул Жанно, - что за первый любовник с расквашенным рылом? Ничего, найдем, как его поучить. - А если не попадусь, все равно завтра меня не ждите. Ждите мужиков. Они всей деревней припрутся вас обыскивать. Кому еще и воровать у честных крестьян, как не бродячим голодранцам? - Это само собой! - хмыкнул Долговяз. - Мы к их приходу запалим костерчик, сварим в котле пустую похлебочку из дикого лука, сныти и прочих всяких травок. А сами усядемся вокруг котла и будем смотреть на похлебочку голодными-голодными глазами... - Это будет легко! - хохотнул Жанно. - Тут и актерских способностей не надо... - Они вас, ясное дело, потреплют малость, - мрачно предсказал Лапен, - но вы стойте на своем: мол, честно загибаемся с голодухи... Ладно, я пошел!...
Мортус: Ночь выдалась лунная, хотя мокро от дневного дождя было до сих пор. Мокро и холодно. Идеальная ночь для ведьминских шабашей и прочих ходячих мертвецов. На пути к заветному амбару, впрочем, никого не попалось. Винсент пробирался по грязи, вымазался еще пуще. Местные жители, включая торговца, благоразумно сидели по домам, опять выли волки, не иначе как оборотни все как один, и подтявкивали им дворняги. Несколько раз прокричал петух - Винсент даже расслышал, как ему посулили судьбу очутиться в супе. А вот и вожделенная цель. Дом торговца - сущая изба по меркам парижан, но для подобной деревеньки - дворец почище Версаля, стоял близко-близко от амбара. Винсент сглотнул. Все-таки - одно дело в толпе в карман залезть, а другое - в амбар ломиться. Судить, в случае чего, его точно не будут: во-он на том корявом разлапистом дубе и повесят. "Была не была!" - Винсент перемахнул через крепко сбитую и пахнущую свежим деревом ограду. Рявкнула и завозилась собака. Но выбираться из теплой конуры ленивой дворняге было лень, поэтому она ограничилась коротким лаем. Винсент собаку не боялся - вцепится, так пускай, другим больно - ему нет. Свернуть шею шавке всегда успеется. Дворняга благоразумно осталась на месте. И даже больше не лаяла. Замок на амбаре оказался воистину амбарным. Винсент выругался всеми известными ему площадными ругательствами, прибавив к родным французским оборотам несколько английских и итальянских, почерпнутых от собратьев по труппе. Надо бы ломик какой найти... - Винсент оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно раздолбать замок, мысленно проклиная себя за глупость - он что же, ожидал, будто его встретят с распростертыми объятиями, как трактирные девки - любителей развлечений?
Лапен: Никто не видел, как через забор легко перелезло жуткое мутно-белое видение со сверкающими глазами и сияющим жутким оскалом. Лавочник Гастон Кадо упустил случай поглазеть на незабываемое зрелище... Лапен был снаряжен, как воин на битву. Гвоздодер привязан на веревочке к поясу - по колену, собака, бьет, зато руки свободны. Вторая веревка, потолще, обмотана вокруг пояса. Сума через плечо откинута назад, чтобы не нарушать своей постыдной будничностью грозный облик привидения. Быстрый взгляд вокруг - никого. И на том спасибо, что не спрыгнул на голову какому-нибудь домочадцу лавочника, вышедшему помочиться под забор. Где-то тявкнула собака. Лапен напрягся, но шум не повторился. Парень довольно ухмыльнулся под маской и с ловкостью мартовского кота вскарабкался на крышу амбара.
Мортус: Ломик отыскался. Правда хиловатый какой-то, перешибить таким здоровенный чугунный замок у Винсента все равно не вышло бы - то есть, может у кого другого покрупнее да посильнее и получилось, но он-то всего лишь парнишка, и силы не так и много. Винсент ругнулся еще раз. На себя - ну не остолоп ли, башка еловая? Видать, мозги ему вместе с мордой покорежили, нет бы сообразить запастись чем-нибудь... Отмычкой, к примеру. Убираться ни с чем было обидно. Да и жрать хотелось все сильнее, а потому Винсент походкой кота с задранным хвостом, принялся прогуливаться вокруг амбара, выглядывая - не попадется ли где доска потрухлявее, чтобы ее выломать можно было? Шумно, конечно, разбудит лавочника. Ну да, остолоп. Еловая башка. - Скажу, что явился с кладбища за колбасой, - пробормотал Винсент тихонько. Доска обнаружилась. Целых три да подряд, позади амбара, где была заросшая полынью ямка, вечно полная водой, а вода "точила" дерево, - вполне достаточно, чтобы худощавый парень мог протиснуться. Винсент готов был поклясться, что чует аромат копченого окорока. Так. Раз, два... Лом врезался в подгнившую доску с неимоверным грохотом - или так казалось Винсенту.
Лапен: Заслышав шум за стеной, Лапен встревожился. Сам он тихо, аккуратно и с немалой сноровкой вынимал гвозди из досок на крыше. Уже две доски можно было снять... На короткое время Лапен затаился, затих, боясь дохнуть. Выждал немного, змеей подполз к краю крыши. Внизу, хвала всем святым, никого не было. Зато лежала на боку старая кадушка. Лапен облегченно вздохнул. Ну, ясно: дождь подмыл вокруг кадушки землю, вот она и опрокинулась от легкого ветерка... (И некому было подсказать парню, что кадушка опрокинулась еще днем...) Вор закрепил веревку на краю крыши. Снял две доски. И в хлынувшем в сарай потоке лунного света заскользил по веревке вниз. По ноздрям голодного человека ударил изумительный запах: Лапен ткнулся лицом в связку колбас. Жадно сдернул связку с крюка... и тут же забыл о своей добыче. Две лунные реки стекали в амбар: с пролома в крыше и через окно. И во втором потоке перед Лапеном стояло кошмарное видение. Лицо, покрытое трупными пятнами. Омерзительная сеть шрамов. Содранная лоскутами кожа. Нелюдь. Кладбищенская нежить. Голодный покойник. "Ма-ама!" Лапену показалось, что он заорал в голос. На самом деле он тоненько, по-мышиному пискнул.
Мортус: Доски поддавались. Перва отодралась с шумом, а потом пошло легче - благо доски были действительно гниловаты и не надо было быть Томом-гигантом, чтобы отворачивать их с места. Винсент был так занят своим делом, что никакого внимания на шум на крыше не обратил. Ну, то есть, может уловил краем уха, только шум сверху не истолковывался опасным. Кот, быть может, мышей ловит или, там, ворона прилетела... А вот и она. Еда! Винсент был готов станцевать все известные ему пляски. Еда, еда... колбасы, сыры. Винсент облизнулся на самый здоровенный окорок. Съесть он, конечно, его один не съест, ну да это-то точно не проблема - лишь бы дотащить до стоянки, а желающие найдутся... По пути к окороку, он прихватил пару кусков помельче, алчно облизывался на содержимое амбара и жалел, что не в состоянии утащить его целиком. Сладостное предвкушение прервали. Не просто прервали. Прямо с крыши, или откуда-то из лунной полумглы, на Винсента глянуло...привидение! Самое натуральное привидение, светящееся мутноватым болотным огнем, чья-то несчастная неупокоенная душа; белесый туман бесплотно развевался на слабом ночном ветру, и застывшая в немом крике маска смерти скалилась Винсенту. Незадачливый "живой мертвец" и незадачливый же вор коротко и нечленораздельно взвыл, со страху позабыв приличествующие моменту молитвы и обращения к святым с просьбой изгнать злого духа. И припустил прочь, перемахнув через знакомый уже забор, точно тот был не выше кочки.
Лапен: Исчезновения жуткого мертвеца Лапен не увидел по простой и понятной причине: он в это время драпал в другую сторону. Он и не понял, что колбасную связку не выронил, а набросил себе на шею, освобождая руки. Он не отдавал такого приказа своим рукам, не до того было. Должно быть, это распорядилось голодное брюхо. А сам Лапен взвился по веревке на крышу. Снизу донесся короткий вой, еще добавивший бедняге-вору скорости. На крыше Лапен отсиживаться не стал: сиганул вниз, не разбирая толком, куда попадет. Попал чуть ли не на собачью будку. Псина, хоть и не отличалась отвагой, вспомнила о долге, выскочила из конуры и залаяла на незваного гостя. Лапен в ответ рявкнул по-медвежьи, да так свирепо и выразительно, что у дворняги чуть задние лапы не отнялись, и она лишь проводила потрясенным взглядом белую фигуру, лихо штурмующую забор... В детстве за Лапеном частенько гонялись, так что приучен он был во время погони головы не терять. Страх никуда не делся, но мозги уже соображали трезво. Где-то рядом - жуткая нежить... может, не одна... может, их тут стая... Ни в один дом его среди ночи не пустят. До фургонов не добежать, да и не будут фургоны убежищем против ходячих мертвецов. Церковь наверняка заперта... разве что на крышу влезть... Нет! На колокольню! Вот верхушка вырисовывается над деревьями! Вроде бы святое место - чур меня, нечистая сила!
Мортус: Выражение "мчался, будто за ним нечистая сила гонится" вполне относилось к Винсенту. Ибо именно она за ним и гналась. Может, и не гналась, разумеется, может быть, кошмарный призрак убрался обратно в могилу или отправился на ближайшее болото выть. Винсент не проверял. И не оглядывался. Слышал отдаленный собачий лай - шум подняла шавка лавочника и, разумеется, все деревенские собаки откликнулись. А Винсенту чудилось - несется за ним белесое нечто, размахивает руками и гремит цепями, как полагается всякому уважающему себя призраку. Винсент набожным человеком не был - да и то сказать, трудно стать добрым христианином, путешествуя с бродячим цирком уродов, еще и изображая из себя ходячего мертвеца. Да и от служителей церкви Винсент чаще получал плевок вслед, чем благословение - что делать, все равны перед Господом, но не перед служителями Его на земле. Впрочем, и он хорош - в похабных площадных песенках частенько поминал и всех святых тоже... Но когда за тобой гонится привидение - поневоле взмолишься, трижды во всех грехах раскаешься, лишь бы не забирали твою грешную, но все-таки бессмертную душу, в пекло. И побежишь не в лес, не в кибитку прятаться, а - да, к церкви. "Авось, туда не сунется", - дрожа от страха, Винсент обернулся по сторонам. Церковь в деревне была невысокая, слегка покосившаяся от почтенного возраста и нехватки денег на починку, колокольня - тоже небольшая, но тем и лучше. Ближе лезть. Туда-то и полез Винсент, шепча "Pater Noster" - единственную более-менее знакомую молитву, вперемешку с "Господи, помилуй" на родном языке.
Лапен: Белое привидение с сияющим клыкастым оскалом и выпученными глазами летело по деревенской улице. Если бы его увидел хоть один из крестьян, в Бовуази родилась бы легенда, которую жители передавали бы детям, внукам и правнукам. Эта ночь стала бы вехой в деревенском летоисчислении: "Град побил урожай аккурат два года спустя после того, как появился призрак..." Но жители деревни спали, не обращая внимания на собачий лай и не зная, что лишились легенды... А привидение приступом взяло лестницу, подняло люк, выбралось на верхнюю площадку... Над головою Лапена висел огромный колокол, вокруг, за низеньким парапетом, видна была залитая лунным светом спящая деревня и черный лес. А в двух шагах... Руки Лапена ослабли, выпустили кольцо люка. Крышка с грохотом упала. У столба, подпиравшего кровлю, стояло кошмарное видение. То самое, из амбара... "Спаси, Господи... догнал... сожрет..." - Ты... это... сгинь, рассыпься, пропади... - неуверенно произнес Лапен. - Во имя отца, и сына, и духа святого, и гвоздодером в лоб...
Мортус: Винсент уже забрался на колокольню, переводил дух, отчаянно надеясь, что неупокоенный дух остался где-то там, в деревне. И едва не свалился вниз - рискуя если не свернуть шею, колокольня была высотой отнюдь не в Нотр-Дам, но как минимум переломать ноги. Оно. Привидение. Светится, будто гнилушка, и, кажется, парит над колокольней... Винсент замер, готовясь к неизбежному: утянут в ад. Осенил на всякий случай призрака крестом, но тот вместо того, чтобы завыть и исчезнуть (или хотя бы убраться на какое-то время), выдал фразу вполне человеческим голосом. Винсент опешил. - Это как - я пропади? Ты нечистая сила, вот и сам сгинь! Sed libera nos a malo, аминь... Он обругал себя болваном - зачем неупокоенному дерзит, сложил руки в подобии молитвы: - Мсье призрак, не трогай меня, я не убивал никого, никому зла не делал!
Лапен: "Оно еще и разговаривает?!" - охнул про себя Лапен. Содержимое произнесеной фразы дошло до него с опозданием в несколько мгновений (да и то не целиком: латыни актер не знал). - Не убивал? - переспросил он. - Э-э... в смысле - при жизни?.. Вот и славно, вот и не начинай... И тут глаза парня расширились под полотняной маской: через плечо у жуткого мертвеца висела совершенно земная полотняная сума. Такая же, как у самого Лапена, только поновее. Лапен охотно готов был поверить в ходячего покойника - но не в покойника с торбой! Неужели вор?! Ну, повезло тогда... Варианты "деревенский жулик" и "вышедший из леса разбойник" отмелись молниеносно: на рожу парня был наложен неповторимый, уникальный, профессиональный грим. А значит... Уже не таясь, Лапен стянул с лица полотняную маску. - Ох, дружище, дать бы тебе и вправду в лоб, да я и сам хорош... Ух, и напугал ты меня! Ты из "Блистательного Сборища Чудес" мсье Огюста, да? Это кто ж у вас так изумительно умеет грим накладывать? Надо его к нам в труппу сманить...
Мортус: Единственная известная молитва на латыни не сработала: призрак не уплыл. Винсент уже попрощался с жизнью, однако вместо того, чтобы снова загреметь цепями и наброситься, привидение заговорило вполне человеческим голосом. И еще - теперь Винсент разглядел - у привидения была сумка. А из сумки совершенно определенно пахло съестным. "Духи ведь колбасу не едят, наверное", рассудил Винсент и прощаться с жизнью раздумал. А тут "привидение" и маску сняло, обнаружив самую обыкновенную, ничуть не загробную физиономию, улыбчивую и довольно добродушную на вид. - Фу, напугал, - Винсент смахнул со лба холодный пот, - Ага, из "Чудес" мсье Огюста, чтоб ему хорошо жилось... Только это не грим. Это у меня по правде рожа такая, говорят, в детстве еще раскурочили, чтобы потом "живым мертвецом" представлять. Да и черт с ней, с рожей, - равнодушие получилось немного деланным, - С лица не воду пить, а кусок хлеба все же с нее получаю. Ну... почти всегда, - он покосился на свою сумку с незаконно добытым куском окорока, потом на "призрака" - ведь не донесет тот, верно? Сам такой же горе-ворюга...
Лапен: Ноги подкосились, Лапен с великим облегчением сел на крышку люка. - Эк мы друг друга напугали! - хохотнул он. - Вот не раньше, не позже, а в аккурат друг на друга нас черт вывел... Он снял с шеи связку колбас, глянул на добычу "покойника". - Славно пробежались, не грех и пожрать. Твой окорок резать - это нож нужен... нет ножа? И у меня нету... А с колбасой и так управимся. Он отломил от связки два куска колбасы, один протянул "Блистательному Чуду", в другой вгрызся зубами, как оголодавшая крыса. - Хорошо тебя освежевали, выразительно, - оценил он с набитым ртом. - Отличная физиономия, сценическая. Небось хорошие сборы дает. Но я бы с тобою, приятель, не поменялся: ты одну роль играешь, а я сегодня солдат Ирода, завтра гонец Цезаря, послезавтра - турецкий султан... Кстати, меня Лапеном кличут, а ты кто таков будешь?
Мортус: - Нету ножа, - вроде как колбаса теперь принадлежала "призраку", раз он ее стянул. Но угощают - хорошо. Винсент вцепился в зубами в жирный ломоть, - Ага, напугали... Хорошо, здешние жители нас не углядели. "Интересно, а если бы увидели - небось, позвали бы сюда как минимум епископа. Виданое ли дело, сразу и мертвяки, и привидения шатаются..." - Лапен, значит. А меня Мортусом прозвали наши. Ну, типа мертвяк по-нашему, - опять продемонстрировал познания в латыни Винсент, - А так, мамаша вроде Винсентом назвала, прежде чем продать вот для этого, - он ткнул себе в лицо, ухмыльнулся. - Гонец Цезаря, говоришь? Ну это не знаю, а вот призрак из тебя знатный. Я уж думал - все, в ад утянешь.
Лапен: Лапен, энергично работая челюстями, кивнул: мол, будем знакомы! Прожевал колбасу, проглотил и огляделся. - Не хочешь, стало быть, в ад? Вот и я не хочу, уж такое совпадение. А раз так, надо нам с колокольни слезать. Может, тут от чертей и хорошо хорониться, а вот от крестьян - паршиво. Они завтра всей деревней пойдут вора ловить. Могут и сюда заявиться. Не знаю, как ты, а я с этой верхотуры сигать не согласен. Я не кошка, чтоб на лапы падать, и не горю желанием украсить своей искалеченной особой ваше "Блистательное Сборище". И осаду мы с тобой тут держать не будем, хоть это и вошло бы в местные предания. Оно, конечно, жратвы бы у нас хватило надолго, а водой Господь снабдит - вон, тучки снова идут... А только рано или поздно нас отсюда все равно вытащат...
Мортус: Дождь и впрямь собирался, небо затягивало. Винсент рассудил, что и впрямь лучше слезть пока луна светит и еще хоть что-то видно, чем в кромешной тьме. - Это верно, - согласился он с Лапеном, - На колокольне хорошо от нечистой силы прятаться, но раз мы с тобой грязные только в самом обычном смысле, - он покосился на свою вымазанную в грязи для пущего сходства с мертвецом из могилы одежду, - То делать тут почитай, что и нечего. Винсент снова рассмеялся: - А ты ведь здорово меня напугал. Убедительное такое привидение. Слушай, может там того... повторить как-нибудь на каком-нибудь толстопузом лавочнике. И воровать ничего надо не будет, он сам все что хочешь отдаст. Призраку и живому трупу-то!
полная версия страницы