Форум » Предыстория » История одного похищения, часть III. Апрель 1622 года, Кан » Ответить
История одного похищения, часть III. Апрель 1622 года, Кан
Теодор де Ронэ: Измена другу - преступленье Без оправданья, без прощенья. Не мог бы я так низко пасть Лопе де Вега
Ответов - 33, стр:
1 2 All
Теодор де Ронэ: Попросить прощения порой куда проще, чем признать за собой вину. Решившись, молодой человек шагнул прочь от кареты, когда сзади донесся испуганный голосок: – Месье де Ронэ? Бретер обернулся, встречаясь взглядами с девушкой, о которой он успел напрочь позабыть. – Вы… вы же не бросите нас? Он молча кивнул головой, невольно улыбаясь ей, не задумываясь, как выглядит сейчас: в крови и грязи, с пиратской повязкой, забывая, что она была всего лишь мещанкой – потому что она отвела глаза. Но этого немого ответа оказалось недостаточно. Девушка исчезла из окошка, а вместо нее из кареты выглянула женщина средних лет, с широким хитрым лицом и снисходительной улыбкой деревенской сводни. – Вы же дворянин, сударь? – Ее голос был сама патока. – Мой брат будет так благодарен вам за вашу неоценимую помощь! Он так богат и так нежно любит нашу дорогую Анну. Он поймет, разумеется, что в случившемся нет вашей вины. Ведь вам солгали, обманом вовлекли в эту авантюру, не так ли? Едва вы поняли… Она отшатнулась, когда бретер стремительно шагнул к карете. – Именно так, – невозможно было не услышать угрозу в тихом голосе молодого человека. – И я, и мой друг – дворяне. Иначе и быть не могло. А теперь извольте подождать, пока мы с ним не закончим наш разговор. – Тетушка, – еле слышно взмолилась девушка. Та торопливо закивала и вскрикнула, когда пальцы бретера внезапно сжали ее руку, уже вцепившуюся в оконную шторку. – У вас прелестное кольцо, сударыня, и, я вижу, не одно. Минуту спустя, сжимая в кулаке перстень с голубым камнем, Ронэ остановился подле наемника. – Брешвиль, вы уже были сегодня лекарем. Не хотите побыть еще и форейтором? – Он вытянул вперед раскрытую ладонь. – Мой долг. Пока меня не убили. Несмотря на легкомысленный тон, явное напряжение в лице бретера выдавало, как нелегко ему давалась эта весьма сомнительная попытка примирения.
Матье де Брешвиль: Матье уставился на де Ронэ, разрываясь между незамысловатым желанием свернуть тому челюсть и пониманием, что в характере бретера подобное вразумление ровным счетом ничего не исправит. Поэтому в конечном итоге наемник просто протянул в ответ ладонь, принимая перстень. Слишком маленький для того, чтобы его можно было счесть собственностью самого Теодора. Понятно в общем было, где молодой человек его раздобыл. - Вы что же, обобрали женщину, де Ронэ? Ради того, чтобы вернуть мне долг? Я тронут. Сжав кольцо в кулаке, де Брещвиль направился обратно к карете и коротко постучал в дверцу. Более старшая из дам, после знакомства с железной хваткой бретера, не спешила выглядывать. Так что переговоры ему пришлось вести с той, что тетка называла Анной. - Возьмите, де Ронэ… пошутил. - Вы можете оставить его себе, месье… де Брешвиль. Девушка на удивление быстро запомнила имена обоих дворян, услышав их мельком в чужом разговоре, но страх вообще способен творить чудеса. - Мне кажется, он мне не подходит, - хмыкнул наемник. - У вас голубые глаза, - не согласилась Анна. – Как раз под цвет камня. Она не кокетничала, - подобное было совершенно немыслимо в ее ситуации, - просто отчаянно боялась остаться один на один с опустевшей дорогой и мертвецами. - У вас тоже. Вот вам его и носить… Разобравшись с долгами и драгоценностями, Матье обернулся к бретеру. - Я поеду с вами, де Ронэ. Но не потому, что хочу. Вы мастер вляпываться в неприятности, так что по дороге до города с этой каретой может случиться… Что угодно. Ничему не удивлюсь. А даму мне жалко. Все-таки мы лишили ее охраны. Теперь бросить ее на произвол судьбы неучтиво. Дав обещание, Матье не спешил немедленно его исполнять, а поначалу занялся все же тем, чем планировал. Пять лошадей, - на шестой уехал «капитан», - были ловко собраны так, чтобы поводья каждой следующей были привязаны к луке седла предыдущей. А самая первая – к задку экипажа. Лошади, седла, сбруя, оружие… Пожалуй, все не так уж плохо, если рассудить.
Теодор де Ронэ: На лице молодого бретера отразилось нескрываемое облегчение, тут же скрытое его обычной ироничной усмешкой. Он проводил наемника взглядом и занялся покойниками, которых для простоты дела просто стащил на обочину, сваливая пистолеты и всякого рода ценную мелочь на расстеленный на траве плащ. Краткая беседа между Брешвилем и Анной не ускользнула от его внимания, и он тоже начал поглядывать в сторону кареты, еле слышно бормоча себе под нос что-то невнятное, в чем проскальзывали время от времени слова «небо», «бирюза», а один раз даже «зимородок». Подняв голову в один из таких моментов, он взглянул прямо в широко раскрытые глаза остававшейся в карете девушки. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Теодор чуть приподнял шляпу и с чуть насмешливой улыбкой сообщил ей: - К сожалению, у меня нет времени на сонет, сударыня. Вам нравятся рондо? Небесный взгляд и косы цвета льна: Рай рядом с вами, ну а то, что ад Без вас, я понял, лишь попав назад. И не могу я насмотреться на Небесный взгляд. Потянувшаяся из-за спины Анны рука с треском опустила шторку. Бретер тихо рассмеялся, но тотчас же посерьезнел, вглядываясь в уже далекую фигурку всадника. Тот оставил дорогу и пустил лошадь рысью. Хмурясь, Теодор оттащил к остальным обысканный труп и подошел к наемнику. - Вы заметили?
Матье де Брешвиль: - Что? – коротко уточнил Матье. Он уже разобрался с лошадьми и заканчивал перезаряжать пистолеты. Полностью погруженный в этот ритуал, шевалье не особо смотрел по сторонам, за исключением обязательных для каждого осторожного человека быстрых взглядов на дорогу. Дорога между тем оставалась пустынна, так что пока опасности просто не откуда было возникнуть. Де Ронэ подошел к нему, а де Брешвиль, словно нарочно, развернулся и направился к тому месту, где Теодор только что складывал свою добычу. Красноречивая рокировка для тех, кто имеет обыкновение задумываться над поступками других людей. Матье говорил себе, что ему нет никакого смысла злиться на бретера. Да и кто он ему вообще такой, этот де Ронэ. Язык без костей. И все же скорость, с которой настроение его нового знакомца смещалось от «друг» до «скрестить шпаги», де Брешвилю не нравилась. Второе совершенно обесценивало первое, а он в таком случае просто доверчивый дурак. Сунув свои пистолеты за пояс, наемник выбрал из груды сваленного на плащ оружия еще пару пистолетов, для верности покрутил их в руках, взвешивая. - Хм, эти вроде полегче остальных - подытожил он, но слова эти были скорее продолжением размышлений, чем разговором с бретером. – Что я должен был заметить, де Ронэ?
Теодор де Ронэ: Теодор молча последовал за наемником. Первый вопрос показался ему риторическим: тот делал все правильно. Умей он сам стрелять хоть сколько-нибудь лучше, он поступил бы так же. Но второй вопрос поставил все на свои места. - Человек, которого вы отпустили, - взмахом руки бретер указал на движущийся через поле силуэт. – Почему он не поехал в Кан? Ему нужна помощь. Он перевел взгляд на вершину холма. Дорога была слишком узкой, чтобы даже опытный кучер сумел на ней развернуться. С каждым мгновением он все больше уверялся, что им следует поторопиться. При мысли о том, что он мог бы быть здесь и один, бретер невольно коснулся нашитой на колет бляшки. – Как вы думаете, куда нам нужно было отвезти эту карету?
Матье де Брешвиль: - Если бы вы не вмешивались со своим «давайте я убью его», нам не пришлось бы гадать, куда. Мы бы знали это наверняка, - вздохнул де Брешвиль. Но маневр «капитана» ему не понравился. Можно было предположить, конечно, что раненый просто лишился чувств, и лошадь сама выбирает направление движения. Однако, почему рысью? Случайный укол шпорой? Шевалье не верил в случайности. - Я полагаю, карету нужно было отвезти туда, где во-первых есть дорога, а во-вторых возможность ее спрятать. Правда, быть может, нам стоило всего лишь передать добычу другим людям. Вот эти вполне могут быть поблизости. Полезайте на козлы, де Ронэ. Пора убираться отсюда. Сам он продолжил заряжать пистолеты, а затем уже привычно отправился к дверце экипажа и так же привычно постучал. - Сударыня, я имел возможность наблюдать, что в случае крайней нужды вы умеете пользоваться оружием, - напомнил Матье показавшейся в окошке Анне. – Поэтому возьмите. А стрелять или не стрелять… Решайте сами. Быть может, господин д’Анисси – не такая уж плохая партия? - В кого стрелять? – не сразу сообразила девушка, все же принимая пистолеты из рук наемника. - Пока не знаю. И буду очень рад, если стрелять окажется не в кого. Обезопасив тылы, де Брешвиль забрался в форейторское седло. Не самая привычная для него роль, надо признать. К счастью, четверка была недурно вышколена. Хорошие лошади, и ясно было: не смотря на то, что дама – мещанка, семейство ее богато. Очень богато. - Не догадайтесь огреть меня кнутом, де Ронэ, - предупредил наемник. И карета тронулась, все еще удаляясь от города вместо того, чтобы возвращаться в него. Молодым людям нужна была развилка, или хотя бы более открытая и ровная местность для того, чтобы развернуть громоздкий неповоротливый экипаж.
Теодор де Ронэ: - Если бы вы позволили мне его убить… - начал в ответ Теодор, но затем махнул рукой. – У меня скверный характер, Брешвиль, и я не умею держать язык за зубами. Не обращайте на меня внимания. Что сделано, то сделано. Я дьявольски рад, что вы сочли возможным остаться. Связав в тючок плащ с пистолетами, он закрепил его в седле одной из лошадей, занял место на козлах и с явным сомнением взялся за кнут. - Ну, дай мне Боже по себе не попасть, - усмехнулся он. Карета покатилась вперед. Поднявшийся за спиной холм скрыл от них дальнейшие маневры «капитана», но в низине дорога раздваивалась, и бретер натянул вожжи. - С вашего разрешения, я хотел бы тоже зарядить пистолеты, хотя я владею ими хуже, чем шпагой. Направо, налево, назад? Вы знаете здешние дороги?
Матье де Брешвиль: Весь недолгий путь до развилки Матье обдумывал слова бретера о скверном характере. Стоило ли принимать их, как извинение, или разумнее счесть предостережением. В том, что де Ронэ и далее не станет задумываться о том, что и кому он говорит. Однако на удивление вежливая просьба о разрешении зарядить пистолеты вынудила наемника невольно улыбнуться. - Нам нужно обратно в город, но та дорога, что у нас за спиной – не единственная. И, признаться, нравится мне меньше прочих. Мертвецы на обочине пейзаж не украшают. Сделаем небольшой круг, и вернемся в Кан через другие ворота. К тому же, если у «капитана», подобно козырю в рукаве у шулера, имелись в запасе еще подручные, де Брешвиль не собирался оставлять им возможность усесться в засаду практически в том же месте, где утром поджидали экипаж они сами. Все это, конечно, как говорили в землях столь любимого наемником императора Фердинанда «Das steht noch in den Sternen»*, может, и нет за спиной никаких головорезов, но в их положении не стоит геройствовать без нужды. - Свернем налево, де Ронэ, - постановил Матье. – Как только вы закончите. Как ваша рука? Вам помочь с пистолетами? * Это пока написано на звездах, русский аналог «вилами на воде писано».
Теодор де Ронэ: Ронэ только головой покачал, доставая пороховницу. Его мысли были заняты совсем другим. - Мне кажется, - предложил он, - что нам нужно зарядить еще несколько пистолетов. Если люди нашего несостоявшегося нанимателя вернутся и нападут, они наверняка будут считать выстрелы. Даже если не будут, всегда лучше иметь козырь по запас. И, наверное, в основном вам. Про меня один офицер - requiescat in pace - сказал, что место, куда я целюсь – самое безопасное. Не смотрите на меня так, это было не моих рук дело.
Матье де Брешвиль: - В таком случае вам самое время взять пару уроков по стрельбе у дамы в карете, - услышав про requiescat in pace, де Брешвиль и правда не сомневался в том, что бретер приложил к этому руку. Самое смешное, что даже слова де Ронэ о том, что он не убивал незадачливого шутника, Матье не убедили. Или, так скажем, убедили не до конца. Присоединившись к приятелю на козлах, шевалье запоздало сообразил: - Черт, и пороховницы надо было тоже забирать. Постреляли они сегодня уже достаточно, и собственный запас пороха и пуль у наемника трагически подходил к концу. - Если вы не шутите на счет своих талантов, давайте поменяемся местами. Пожалуй, в стрельбе у меня больше опыта. Но не сидя верхом… На облучке тоже изрядно трясло, но все же не так, как в седле. - И кнут, он в общем тоже… В случае чего, сгодится не только для лошадей, - заключил де Брешвиль, привыкший рассматривать в качестве оружия не только шпагу и дагу, но и любые подручные средства.
Теодор де Ронэ: - Тогда я научусь попадать исключительно в вас. Что, может, тоже не самое бесполезное умение, - отшутился Теодор и высыпал на сиденье между ними горсть пуль. - Возьмите мои пистолеты, они, смею надеяться, недурны. Соскочив на землю, он вернулся к лошади, на которую погрузил их добычу, и несколько минут спустя вернулся еще с четырьмя. Проходя мимо дверцы, он качнул шторку. - Если начнется стрельба, сядьте на пол. В отличие от приятеля, бретер не верил в то, что от женщины на поле боя может быть какой-нибудь толк. Присоединившись к Брешвилю, он также принялся заряжать пистолеты. - Только не говорите мне, что наемники регулярно подрабатывают кучерами. Откуда у вас такие таланты? – он кивнул на кнут. Восхищение боролось в нем с недоверием. Идея была замечательной, но ему очень не хотелось оказаться у нее на пути.
Матье де Брешвиль: - Жизнь заставила, де Ронэ. Война, особенно война в чужой стране, где, в случае чего, даже добить себя не попросишь, подыхая, потому что местные тебя не понимают… Приходится учиться разным вещам, - Матье пожал плечами, полагая, что сейчас не самый подходящий момент для долгого и задушевного разговора. - Мы так вооружаемся, как будто готовимся дать отпор целой армии. Если никого по дороге не встретим, до конца дней буду чувствовать себя трусом, - наемник хмыкнул и весело добавил. – У меня, кстати, заговоренная шляпа. Я не шучу. Одна цыганка в Богемии нашептала что-то. Там дырок в ней уже на три царствия небесных. Хотите, поменяемся? Пора было ехать, ранее утро переставало быть ранним. «Лучше поскорее покончить со всем этим, - думал Матье. – Неизвестно еще, как нас встретит «щедрый и любящий» отец невесты. Хорошо если не в компании городской стражи».
Теодор де Ронэ: - Amat victoria curam. - Ронэ наугад выбрал два пистолета из принесенных им и соскочил на землю. - Пока что меня хранила Пресвятая Дева, и, кажется, довольно успешно. В седле нашлись два пистолета, которыми убитый форейтор не успел воспользоваться. Бретер оглянулся, обменялся кивками с наемником, и карета снова сдвинулась с места. Дорога оказалась пустынной, и ничто не помешало им благополучно добраться до следующей развилки, где они опять повернули налево. Сначала Теодор оглядывался довольно часто, но кнут ни разу не задел его, а позади никого не было. Молодой человек начал уже составлять в уме новый стишок, в котором глаза ожидаемо рифмовались с бирюзой, когда легкий порыв ветра принес еле слышный стук копыт. Он снова обернулся, встречаясь взглядами с наемником, и коснулся пальцами бляшки. Дорога поворачивала, и шум погони утих, преследователи помчались через поле. Удерживая поводья в правой руке, левой Теодор вытащил пистолет. Всадников было пятеро, «капитана» между ними не было, а вот его хозяин был. Бретер прикусил губу и прицелился. Попасть он не рассчитывал, но если повезет… Прогремел первый выстрел, и пуля свистнула где-то у самого его уха. Он пальнул в ответ, предсказуемо промахнулся, и тут уже стрелять начали все.
Матье де Брешвиль: «Женитьба – опасное дело», - некстати мелькнуло у де Брешвиля. Карета окуталась облачком порохового дыма, такие же клубы оставляла за спиной погоня. Сам шевалье не стал упражняться в меткости, занятый больше тем, чтобы разогнать экипаж, чем попытками наверняка попасть в кого-то с расстояния, что было слишком велико для удачной стрельбы. Первый раз он и вовсе промахнулся, второй – совершенно неожиданно для себя самого угодил в лошадь одного из преследователей. Та сбилась с галопа, передние ноги ее подломились, и всадник совершил головокружительный кульбит через голову. «Надеюсь, вы свернули себе шею, сударь, - пожелал Матье. И мысленно произвел нехитрый расчет: - еще четверо». Нападающие тоже не особо преуспели, на крупе одной из коренных расцвела некрасивая рваная рана, кобыла забилась, но, к счастью, не пала и не перестала слушаться кнута. Да еще по крайней мере пара пуль угодила в карету, и шевалье услышал у себя за спиной испуганный возглас. «Этого только не хватало. Что он себе думает, этот барон д’Анисси, с покойницей его не повенчают даже по традициям гугенотов!» Сам д’Анисси, видать, тоже представил себе что-то подобное, потому что пальба прекратилась, - да и стрелять, наверное, у людей барона было уже нечем, на скаку пистолеты не перезарядить, - и началось то, что обычно случается в подобных случаях: попытки остановить карету. Барона, неосторожно сунувшегося к дверце, де Брешвиль безжалостно огрел кнутом, - убить – не убил, - но вопль раздался знатный. Но двое тем временем уже обгоняли их, намереваясь заняться де Ронэ, а третий претендовал на козлы. «Кнут или пистолет? Вот черт!» Кнут пришлось бросить, наемник схватил пистолет, пальнул в спину одному из тех, кто поскакал вперед, потом потянулся за следующим… Противник был уже слишком близко, краем глаза Матье успел заметить, как тот замахивается палашом… Он выстрелил во всадника в упор, и, насколько мог, отшатнулся, надеясь избежать близкого знакомства с падающим клинком. Но уворачиваться на козлах было особо некуда. Шляпа смягчила удар, и все же в голове у шевалье взорвался разом маленький пороховой склад. Он выронил пустой уже пистолет, выпустил вожжи, и последнее, что де Брешвиль запомнил на краю беспамятства, это свою попытку удержаться на козлах и не свалиться под колеса кареты.
Теодор де Ронэ: Без толку потратив еще две пули, Теодор выругался, достал шпагу и переложил ее в правую руку. Драться вполоборота и так будет непросто, а нагоняли его именно справа. Раздался еще один выстрел, и один из подъезжающих придержал коня, пропуская рванувшуюся вперед лошадь с опустевшим седлом. Бретер с невольным восхищением глянул на Брешвиля. Тот, похоже, одинаково хорошо сражался и на заднем дворе, и на дороге, и на козлах. - Эй, кривой, я тебя слепым сделаю! - Сколько раз я это уже слышал, - деланно вздохнул бретер. - Брешвиль, вы хотя бы были оригинальны. Какого дьявола?! Усмешку с его лица как ветром сдуло, когда он обнаружил, что новый друг был явно не в состоянии ответить. - Эй, кривой!.. – рябой парень успел меж тем сократить дистанцию, но явно не учел, насколько длина боевой шпаги превосходит длину тесака. Особенно когда ее владелец готов почти вывалиться из седла, делая выпад. Барон, уже устремившийся за своим прихвостнем, сдержал коня. Теодор отпустил поводья и вытащил из кобуры второй пистолет форейтора. - Вам тоже хочется пошутить? - предположил он. Оставшись без кучера, карета начала сбавлять ход, и оба дворянина оказались настолько близко друг от друга, что промахнуться было бы трудно. Вместо ответа д'Анисси поднял лошадь на дыбы в тот же момент, когда Теодор нажал на спусковой крючок. Щелчок. Помянув Алтарь Господень и Трех Марий в неприличных позах, Теодор швырнул бесполезное оружие в лицо барону. Швырнул левой и не промахнулся. Тот пошатнулся в седле, лошадь рванулась вперед, и бретер выбросил вправо руку со шпагой. Глаза барона остекленели. - Вы решили умереть холостяком? - Бретер рывком выдернул лезвие. - Мои поздравления. Карета окончательно замедлила ход и встала. Соскочив на землю, молодой человек поспешил к козлам. Рассеченная ударом шляпа наемника была залита кровью. - Дьявол, - с чувством произнес бретер. – Авваддон. Аполлион. Асмодей. На Вельзевуле он обнаружил, что удар только слегка задел кожу на голове, и вздохнул с облегчением. Мгновение поколебавшись, он соскочил с козел и постучал в дверцу кареты. Шторка чуть дрогнула. - Сударыни, - с изысканной вежливостью спросил он, - у вас, случаем, не найдется чистой сорочки? И, пожалуйста, побыстрее.
Матье де Брешвиль: На этот раз шторкой дело не ограничилось, в карете распахнулась дверца. - Что вы себе позволяете? - ахнула старшая из женщин, буравя лицо бретера возмущенным взглядом. Этот опасный одноглазый тип ей не нравился. После истории с перстнем, это было и не удивительно. Младшая, теперь уже не невеста, а если и невеста, то точно не нареченная барона д’Анисси, оказалась более покладистой. - В сундуке с вещами… Я сейчас найду, - и, чуть помедлив, добавила тревожно. – А где… ваш друг? Обморок де Брешвиля, между тем, оказался недолгим. Женские голоса подействовали на наемника отрезвляюще, очнувшись, он сполз с козел, и, одной рукой вытирая с лица кровь, а второй держась за карету, поковылял к де Ронэ. - Господи, колокол Нотр Дам де Пари бьет прямиком у меня в голове, - посетовал он. – Я, конечно, набожный человек. Но не до такой же степени! Бросив испуганный взгляд на раненого, голубоглазая красавица побледнела до цвета той самой сорочки, что она пыталась отыскать в сундуке. - Так плохо? – забеспокоился Матье. - Вы весь в крови, месье де Брешвиль… - А… Ну это сущая безделица, сударыня, - тот на всякий случай оперся на плечо бретера. – Знаете, чем пустячнее рана, тем больше крови. - Я вас перевяжу. Или, может быть, месье де Ронэ? - Нет, я не такой глупец, чтобы предпочесть вам месье де Ронэ, - заверил девушку Матье. И обращаясь к другу, добавил: – одна лошадь ранена, ее надо выпрячь. И можем ехать. Я так понимаю, больше нас никто не потревожит. Отличная работа де Ронэ. Не сомневаюсь, вы глумились над людьми д’Анисси перед тем, как прикончить их. Хорошо, что я этого не слышал.
Теодор де Ронэ: Бретер даже не пытался скрыть облегчения. - Вам барышню, мне лошадь? – усмехнулся он и повернулся к насмерть перепуганной служанке, серой мышкой забившейся в угол кареты. - Как зовут твою госпожу, милочка? Взглядом он указал на Анну. - Мадемуазель Руссари, - пискнула та. - Вот и чудесно, - бретер стер кровь с руки и протянул ее девушке. – Ты проводишь меня и расскажешь мне, какая она очаровательная особа. А месье де Брешвиль сядет на твое место, чтобы ей было удобнее его перевязывать. - Ступай, Жаннетта, - судя по лицу старшей из дам, та была уверена, что бросает ягненка прямиком в пасть волку. Служанка подчинилась, но, высадив ее из кареты, Теодор не стал дожидаться и действительно занялся раненой лошадью. Обрезав постромки, он отпустил ее, хлопнув по крупу, нашел на козлах свои пистолеты и снова зарядил их. Покончив и с этим делом, он вернулся к карете и остановился у дверцы, с откровенной насмешкой разглядывая украсившее голову наемника сооружение. - Вы решили стать магометанином, друг мой? Ну что ж, кому-то одной жены много, кому-то мало.
Матье де Брешвиль: Глаза наемника возмущенно сверкнули. Но прежде, чем Матье вступил в безнадежную пикировку с неутомимым в острословии бретером, прелестная врачевательница проворно прижала пальцы к его губам. И, понятное дело, шевалье приятнее было с благодарностью поцеловать девичью ладонь, чем рассказывать де Ронэ, куда ему стоит пойти на этот раз. Вместе с его шуточками. Все еще пошатываясь, де Брешвиль выбрался из кареты. - Куда вас отвезти, Анна? Где вы живете? Девушка принялась объяснять, а Матье пытался сообразить, как ее слова соотносятся с улицами города, в котором он не был уже пять лет. Головная боль мало способствовала умственным усилиям, так что, в конце концов, самопровозглашенный кучер вымучено кивнул, захлопнул дверцу кареты и полез на козлы. Где, не желая пугать жителей Кана, нахлобучил на голову свою «заговоренную» шляпу, пряча под ней и повязку, и все еще проступающую через тонкое полотно кровь. - Вы все же иногда оглядывайтесь, де Ронэ, - посоветовал он. – Если колокол меня добьет, на козлы придется пересаживаться вам. Карета снова тронулась, на этот раз молодые люди не утруждали себя сбором трофеев, и мертвецы на дороге, и их лошади, и их оружие остались нетронутыми. Де Брешвиль принялся было вспоминать, есть или у барона д’Анисси родственники, но голова тут же заболела сильнее, и наемник предпочел сосредоточиться на упряжке и на дороге.
Теодор де Ронэ: К воротам Кана карета подъехала уже после полудня, и двое дежурных стражников уставились на нее во все глаза. Один даже перехватил поудобнее алебарду. По пути Теодор несколько раз пытался разговорить друга, получал в ответ односложные фразы и, наконец, замолчал. Неизвестно, как столь продолжительная тишина сказалась бы на его остроумии, но к счастью, стражники не стали задавать вопросов, и карета неторопливо покатилась дальше к Рыночной площади. Там им повезло: первый же спрошенный прохожий с уверенностью ткнул пальцем в отходящую направо улицу. - На площади, напротив фонтана. Минуту спустя карета остановилась у особняка настолько роскошного, что он вполне мог бы принадлежать какому-нибудь маркизу. Теодор повернулся в седле. - Мне барышня, вам лошади? – усмехнулся он. – Или вы не доверяете мне проводить ее даже до порога? В этот самый момент дверь особняка распахнулась, выпуская на крыльцо целую толпу народу, среди которой несложно было угадать месье Руссари. На дочку он не походил, но вот на сестру… Бретер коснулся пальцем шляпы и соскочил на землю.
Матье де Брешвиль: - Барышня – отцу, - напомнил ему вслед де Брешвиль. – А лошади… Если рассуждать здраво, лошади принадлежали людям Руссари. А возможно, и самому Руссари, зависит от того, что за охрана сопровождала карету. И если отец Анны решит оспаривать трофеи наемников… Матье бросил настороженный взгляд на челядь, сопровождающую хозяина дома, пытаясь сообразить, насколько хорошо она вооружена, и вооружена ли вовсе. На тот случай, если они с де Ронэ придутся в этом особняке «не ко двору». Руссари конечно же узнал свою собственную дорожную карету. Которая должна была как раз сейчас катиться по направлению на Париж. А вместо этого, силой какого-то дьявольского наваждения, оказалась у фонтана. При этом и кучера, и форейтора Руссари видел первый в жизни раз. Покосившись на длинную шпагу и перевязанную руку молодого человека, что его поприветствовал, хозяин дома сделал слугам знак, и те бросились к карете со скамеечкой, что полагалось подставить для тех, кто будет спускаться их экипажа на землю. Однако тетка Анны, по горло сытая ужасным путешествием, наплевала на приличия. Пулей вылетев из тесного возка, что едва не стал ее могилой, она, подобрав юбки, бросилась к брату. - Пресвятая дева, Эжен, какой ужас! - Что с Анной? – разом охрипшим от волнения голосом воскликнул Руссари. Сестру он скорее терпел, чем любил, но дочь - совсем другое дело. - Со мной все хорошо, отец, - несостоявшаяся новобрачная в сопровождении Жаннетты выбралась из кареты, но отчего-то не спешила в отцовские объятья, попеременно оглядываясь то на наемника, то не бретера. Ситуация требовала объяснений, и почему-то все ждут их именно от него, - понял де Брешвиль. Как некстати, ему бы прилечь сейчас хотя бы на часок. - Сударь, в пути у ваших людей возникли кое-какие сложности, - сообщил он Руссари, спрыгивая с козел прежде, чем сердобольной девушке вздумается подать ему руку, хотя по-хорошему все должно быть ровно наоборот. От прыжка в голове Матье пробудился утихший было набат, а в глазах потемнело, к счастью, всего на мгновение. - Будет разумным сразу поставить вас в известность. Скажите, вы знакомы с бароном д’Анисси? - Д’Анисси? – переспросил хозяин особняка. – Знаком, но не могу сказать, что рад этому знакомству. А в чем дело? - Этот негодяй д’Анисси, - в разговор вновь вмешалась его сестра, - нанял этих господ для того, чтобы они похитили нас!
Теодор де Ронэ: - Не заблуждайтесь, сударыня. Кому вы к дьяволу нужны? - Теодор окинул обеспокоенным взглядом заметно побледневшего Брешвиля и подошел ближе, чтобы тот мог опереться на него в случае нужды. - Барон д’Анисси нанял шесть человек… - Одну минуту, - глупцом Руссари не был. Разумеется, подробности были неясны, но Анна здесь, привезли ее эти двое, а Матильда всегда была дурой. Кричать на всю улицу о таких делах! - Прошу вас, господа, не согласитесь ли вы пройти в дом? В библиотеку, - чуть помедлив уточнил он. Молодые люди переглянулись. Тут на крыльцо выбежала мать Анны, и, несмотря на все усилия Руссари, присоединиться к своим незваным гостям и закрыть за собой дверь ему удалось только минут через десять. Один из молодых людей стоял у окна, второй изучал книжную полку. Но оба при его появлении настороженно обернулись. К счастью, слуги успели подать им вина и бисквитов, и Руссари с облегчением налил и себе. - Женщины, - вздохнул он. – Они все попытались объяснить мне, что произошло. Даже моя жена. Прошу вас, сударь, - он взглянул на одноглазого, - вы не объясните мне, чему я обязан?... Чем именно он им обязан, Руссари не знал, поэтому фразу не закончил. Теодор заложил пальцем место, выбранное им в книге: - Dal principio del mondo gli uomini sieno stati da diversi casi della fortuna menati, e saranno infino al fine. - Увидев по лицу владельца дома, что цитата оставила его равнодушным, он перевел: - С начала мира люди бывали увлекаемы разными случайностями судьбы и будут увлекаемы до конца. Зачем вам итальянские книги, если вы их не читаете? - Это моя жена, - ошеломленно отозвался Руссари. В единственном видимом глазу бретера на миг вспыхнула веселая искорка. - Нам случилось оказаться среди тех, кого наняли остановить карету вашей дочери. Когда мы разобрались в том, что произошло, мы привезли ее обратно.
Матье де Брешвиль: Больше всего сложностей обычно скрывается за самыми простыми объяснениями. Данную незамысловатую истину господин Руссари усвоил уже давно. - Это мои люди вас так отделали? - размышляя над словами одного наемника, он перевел взгляд на другого, предпочитающего оставаться до сего момента безмолвным темным силуэтом на фоне оконного проема. - Нет, - с какой-то даже долей сочувствия в голове отозвался де Брешвиль. – Ваши не доставили нам хлопот. Не думайте, что вы зря тратились на них, месье. В историях с засадами силы всегда неравны. Из окна виден был уголок внутреннего двора, и Матье, равнодушный к книгам, развлекался тем, что прикидывал возможные пути отступления из особняка. В том числе, и отступления с боем. Странно было полагать, что их пригласили в дом для того, чтобы потом прирезать. Но подобно де Ронэ, воскликнувшему: «Неужели мы будем драться из-за мещанки?!», шевалье де Брешвиль держал в уме то, что Руссари – не дворянин. Хозяин нахмурился. Не потому, что был разочарован в охране, отправленной с каретой дочери. В этот момент он просто понял, что его собеседникам, судя по всему, пришлось расправиться с собственными сообщниками для того, чтобы в конечном итоге оказаться здесь, в библиотеке. - Простите за неуместную меркантильность, но мне хотелось бы знать, во сколько барон д’Анисси оценил мою дочь? - вопрос вышел желчным, но разговор в любом случае свернул бы на деньги, рано или поздно. - Не важно, во сколько он ее оценил, важно, во сколько она ему обошлась. Д’Анисси мертв. Это еще одно обстоятельство, о котором вам следует знать. - О господи, мертв, вы сказали! – вырвалось у Руссари - Мне не хотелось бы, чтобы смерть этого человека связывали с именем Анны, - признал он, объясняя свою несдержанность. Гибель охотника за приданым избавляла их семейство от многих хлопот, но в то же время погибший был дворянином, бароном, и вряд ли местная знать придет от его смерти в восторг. - Мы понимаем ваше беспокойство, сударь. Найдутся другие имена, с которыми все желающие смогут связать смерть барона. Матье вопросительно глянул на бретера. С дворян по традиции другой спрос. «Убийство» легко обернется поединком. А потом и вовсе забудется. Но хочет ли де Ронэ подобной сомнительной славы? Или, наоборот, почувствует себя задетым, если его имя не прозвучит?
Теодор де Ронэ: Теодор бросил очень внимательный взгляд на своего друга и ответил совершено серьезно: - Учитывая, в какой компании господин барон нашел свою смерть, вряд ли кто-то посмеет заподозрить нас в чем-то бесчестном. Но мне кажется, есть еще одна возможность. Лучшая. Никто не знает, что нас нанял барон, а не вы. А скрыть неудачную поездку вашей дочери будет невозможно, не так ли? Руссари подумал и с видимой неохотой кивнул: - Это может получиться. К тому же, для этой поездки я нанял еще двух человек. Не местных, приезжих. Это действительно могли быть вы. Тут он заметно побледнел. Плеснул себе вина и сделал несколько торопливых глотков, прежде чем решиться: - Они все мертвы? - Ваши люди – да. Наемники д’Анисси тоже. Из его людей – за парочку мы поручиться не можем. Но вряд ли они возразят против такой истории. - Господа, - Руссари не слишком уверенно поднялся на ноги. – Не окажете ли вы мне честь воспользоваться моим гостеприимством? Мне нужно подумать, и я, разумеется, бесконечно вам благодарен. Молодые люди переглянулись. - Мы будем вам весьма признательны, - ответил Теодор за обоих. – Как вы думаете, мадам Руссари не будет возражать, если я одолжу у нее на вечер эту книжку? - Ни в коей мере, - заверил их хозяин дома. – С вашего разрешения, я пойду распоряжусь, чтобы вам приготовили комнаты и обед. - И цирюльника, - добавил Теодор, красноречивым взглядом указывая на шляпу Брешвиля. Несколькими часами позже, когда за окнами спустились сумерки и служанка принесла ему свечу, Теодор закрыл книгу, которую читал, и направился в комнату своего друга.
Матье де Брешвиль: Вымытый, выбритый, переодетый в свежую рубаху и перевязанный куда менее экзотично, чем на дороге, де Брешвиль все еще оставался заметно бледным, и в то же время выглядел отдохнувшим и взбодрившимся. Видно было, что послеобеденный сон пошел раненому на пользу. - Этот Руссари так предупредителен, что я подумываю о том, чтобы под покровом ночи сбежать отсюда, - пооткровенничал он с другом, таким же отмытым и переодетым в чистое платье. – Когда люди надолго задумываются, жди беды. Впрочем, тут недурное вино. И цирюльник знает свое дело, ловко меня заштопал. Что вы будете делать дальше, де Ронэ? Что мы будем делать дальше? Хотите съездить а Брешвиль? – предложил Матье, в обнимку с бутылкой вина перебираясь с кровати на подоконник. Окно его комнаты было настежь распахнуто, и в комнате, хоть Кан и был портовым городом, характерно пахло морем. Видно ветер был с залива. - Мы пробьемся через полчища мышей в библиотеку деда. Покойник любил книги, Но мой отец не унаследовал эту любовь. Правда он не стал их и продавать. Просто не верил, что кто-то готов платить деньги за подобную ерунду.
Теодор де Ронэ: Теодор занял место на кровати, положил рядом книгу и вытянул ноги. - Он наводит справки. Мне даже любопытно, что он узнает. Когда вы нашли меня, я уже почти готов был стать учителем фехтования для одного местного недоросля. Имя не помню, помню, что виконт. Не думаю, что Гийом будет откровенничать. Хотя, конечно, черт его знает. Но я лучше поеду с вами. Такие соблазны! Особенно если у вас есть еще и сестры... – Тут же рассмеявшись, он примирительным жестом вскинул руку. – Не тревожьтесь, я умею себя вести. Вы же младший сын, Брешвиль. Мне показалось, или вы положили глаз на эту девицу?
Матье де Брешвиль: У Матье и правда были сестры. Но обе девочки были еще слишком малы, чтобы шевалье могла напугать дерзкая шутка бретера. Отхлебнув из горла, молодой человек блаженно прикрыл глаза. Нет, он не собирался напиваться до беспамятства, скорее, просто сильнее обычного хотел пить. Таким образом возмещая пролитую днем кровь. Однако после следующего вопроса друга, умиротворенный было де Брешвиль едва не поперхнулся анжуйским. - А мне показалось, это вы слагали рондо про небесный взгляд и косы цвета льна, - парировал он, постфактум демонстрируя хороший слух. – Мадемуазель Руссари хорошенькая, - после короткого раздумья добавил Матье уже мягче. – У нее голубые глаза, и даже хватает смелости выстрелить из пистолета. Только… мало ли на свете хорошеньких простолюдинок? – заключил наемник, вновь прикладываясь к бутылке. – Я не собираюсь становиться на пути планов ее отца. У девицы уже есть жених. Ограничимся стихами. В этот момент в коридоре послышался негромкий стук. - По-моему стучат к вам в комнату, де Ронэ, - тихо заметил Матье, с явным усилием сдержав первое подспудное желание немедленно вскочить и найти шпагу.
Теодор де Ронэ: - Стишок - это чтобы подразнить вас, - с обезоруживающей искренностью признался Теодор, не трогаясь с места. – Я уже говорил вам, что у меня скверный характер. Следующий будет за вами. А пока… хотите я переведу вам одну весьма скабрезную историю? Не успел он положить руку на книгу, как снаружи снова донесся стук. На этот раз уже в их комнату. Молодой человек приподнял брови, поправил повязку на глазу и распахнул дверь. - Я вижу, вы также пришли проведать раненого, сударыня. - Не только, сударь, и не столько. – Она смотрела прямо, не опуская глаз. Хоть и краснела при этом. – Я пришла поблагодарить вас обоих. - За смерть вашей охраны? За сорванную поездку? - Теодор все же отступил назад, легким поклоном приглашая ее войти. - Вам совершенно не за что благодарить нас, сударыня. И даже напротив. - Если вы ни участвовали в похищении, вы не смогли бы меня спасти, - резонно возразила Анна и робко взглянула на наемника. - Как вы себя чувствуете, месье де Брешвиль?
Матье де Брешвиль: - С того момента, Анна, как на пороге появились вы, значительно лучше, - с явно недоступным умирающему проворством Матье соскочил с подоконника. – Входите. Входите же, пока вас не увидели слуги, не разболтали другим слугам… - У наших слуг сегодня и так предостаточно тем для сплетен, - напомнила мадемуазель Руссари. И все же она торопливо шагнула в комнату, а де Брешвиль поспешил закрыть дверь за ее спиной. Гостья при этом старалась разминуться с отступившим вглубь комнаты Теодором. Все происходило, словно в танце, в котором каждое случайное движение не случайно. Молодой человек и девушка вполне предсказуемо столкнулись друг с другом, при этом ее ладонь, словно невзначай, взлетела ему на плечо, а его рука удержала ее за талию. Однако Матье не забыл о том, про что минуту назад говорил де Ронэ. Поэтому последнее па так и осталось незавершенным. С извиняющейся улыбкой наемник отстранился от чужой невесты и жестом гостеприимного хозяина указал ей на кровать. - Присаживайтесь. Де Ронэ обещал переводить мне что-то с итальянского. Хотите послушать? - Вы знаете итальянский, месье де Ронэ? – тут же заинтересовалась достойная дочь женщины, скрашивающей досуг примерной супруги чтением «Декамерона». – Что вы читаете? Она снова смотрела на Теодора, и снова не отводила взгляда.
Теодор де Ронэ: Красноречивый взгляд, который бретер бросил на своего друга, обещал суровую расплату в будущем. - Это одна из книг вашей матушки, - объяснил он, усаживаясь на кровать рядом с мадемуазель Руссари. – Сборник занимательных историй. Он перелистнул страницы почти до самого конца. Несмотря на то, что в Падуе он задержался меньше года, итальянский он знал хорошо. У одного из покровителей синьора Фабриса была отличная библиотека. Сам будучи поэтом, он с симпатией относился к французскому собрату. Если бы не дурацкая история с кардинальским племянником, Теодор, скорее всего, остался бы у него на службе. - В ваших обстоятельствах, вам будет интересно послушать про благочестивую Гризельду. Когда я познакомился с месье де Брешвилем, я сразу подумал, что он похож на маркиза Салуццкого. Девушка испуганно глянула на наемника. Похоже, этой частью «Декамерона» матушка успела с ней поделиться. Теодор прикусил уголки рта, сдерживая смех, и тут она посмотрела на него с нескрываемым подозрением. Не только хорошенькая, но еще, кажется, неглупая. Теодор захлопнул книгу. - На самом деле я не так хорошо знаю язык, чтобы переводить с листа - солгал он. - Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более интересном. Ваша матушка родом из Флоренции? - Откуда вы?.. Тут она по-видимому вспомнила про книгу. И кивнула. Решительно, умница. - Стало быть, вы в родстве с ее величеством королевой-матерью? – шутливо предположил бретер. - Очень дальнем родстве, сударь. Наверное, в таком же дальнем, как вы - с Шарлеманем. - Что вы! Мы ведем свой род прямиком от Ноя! Разве что кому-то из моих предков следовало бы носить герб с косой чертой. Но вот Брешвиль – наверняка.
Матье де Брешвиль: - Я в родстве только с герцогом Гийомом, - вздохнул Матье. – Да и то в дальнем. Когда де Ронэ устроился рядом с Анной на кровати, шевалье вернулся на свой подоконник. С безопасного расстояния наблюдая за тем, как мадемуазель Руссари болтает с бретером. Матье не мог не отметить, что молодые люди недурно смотрелись вместе, сейчас даже повязка ничуть не портила живого лица де Ронэ, и в его единственном глазу блеска хватало на оба. А если принять во внимание, что «кривой» - всего лишь маскарад… «И постучала она сначала в комнату к нему, а не ко мне», - напомнил себе де Брешвиль. - И все же ваше имя кажется мне знакомым, - говоря с наемником, Анна почему-то постоянно смущалась. – Ах, я вспомнила, - внезапно воскликнула она. – Я видела герб де Брешвилей в церкви Святого Георгия. - Да, там было что-то такое. Еще с тех времен, когда строился Канский замок. Думаете, стоит сказать об этом господину Руссари? - Вы не доверяете моему отцу? – в девичьем голосе явно послышалось беспокойство. – Но отчего же? - Как уже говорил вам де Ронэ, мы сыграли не самую благовидную роль в истории с вашим похищением. И вашему отцу по большому счету тоже не за что быть нам благодарным. Он потерял восьмерых своих людей и, возможно, окажется втянутым в скандал из-за гибели барона д’Анисси. Услуги, о которых говорят pavé de l'ours. Анна ненадолго замолчала. А потом тихо пооткровенничала. - Моя тетка Матильда наговорила о вас множество гнусностей. Особенно о вас, месье де Ронэ,- мадемуазель Руссари виновато пожала плечами, глядя на Теодора. - Но мой отец… он ей не поверил. И не поверит. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.
Теодор де Ронэ: Теодор с легким сомнением взглянул на друга. Похоже, тот принимал куда ближе к сердцу историю с похищением, чем хотел показать. Герб в церкви святого Георгия, надо же! Род де Ронэ к крестовым походам не восходил и похвастаться мог родством разве что с одним из итальянских Пап эпохи Великого Пленения. Да и то по материнской линии. - Не тревожьтесь. Обо мне легко говорить дурно, но недолго, - улыбнулся он. – Я постараюсь дать вашей тетушке повод обвинять меня в чем-нибудь, не полагаясь на воображение. - Даже если я попрошу вас этого не делать? - Вы можете попросить. Если вам это важно. Судя по выражению лица Анны, настолько далеко ее любовь к тетушке не простиралась. - Я бы хотела попросить вас, сударь, - тут она очаровательно покраснела и опустила глаза. - Стихотворение, которое вы прочитали. Оно же не ваше? Вы не сами его придумали? - Теперь уже вы рассказываете обо мне всякие гнусности, сударыня, - с насмешливой укоризной откликнулся бретер. – Разве я похож на вора? Он ожидал, что она смутится окончательно, но явно поняв, что над ней подшучивают, она слабо улыбнулась. - Мне оно очень понравилось, - она замялась. - Если хотите, я вам его запишу, - великодушно предложил Теодор. - Но право, единственным его достоинством является то, что оно посвящено вам. - Вовсе нет. И оно всегда будет напоминать мне... - она вздохнула и не стала заканчивать предложение. - Тогда я схожу за пером и бумагой.
Матье де Брешвиль: Едва за спиной Теодора закрылась дверь, Анна вскочила на ноги, словно собираясь последовать за бретером. - Идите, - подбодрил ее де Брешвиль. – Догоните его. Рондо и правда было превосходно, оно заслуживает награды. - Вы так думаете, сударь? – Вместо того, чтобы последовать совету шевалье, мадемуазель Руссари шагнула к окну, в нерешительности остановилась в шаге от наемника. – Мне никогда не писали стихов, это такое удивительное ощущение. - Вот видите. - И за меня никогда не проливали кровь, - добавила она совсем тихо. Матье чуть подался назад, но дальше ему оставалось разве что свалиться с подоконника во двор. - Рана де Ронэ совершенно не помешает ему… - Месье де Ронэ ранили не поэтому, - возразила Анна. – Я все слышала, что мне еще оставалось делать, сидя там, в карете и вознося молитвы всем святым заступникам. Месье де Ронэ повздорил с другими из-за добычи, так ведь? - Не так, - пылко вступился за друга де Брешвиль. – То есть, не совсем так. Послушайте, это в общем долгая история, но я даю вам слово, слово человека, чьи гербы не зазорно увидеть в церкви, что первым заговорил о вашем спасении именно месье де Ронэ. - Ну и пусть, - с какой-то внезапной обидой прошептала мадемуазель Руссари. – Все равно, если бы вы не остались с ним... с нами… Девушка наконец сделала тот последний шаг, на который до сих пор не решалась, быстро и неловко поцеловала де Брешвиля в губы, и так же быстро отпрянула, прежде чем молодой человек успел удержать ее. Оглушительно хлопнула наспех распахнутая и брошенная на произвол судьбы дверь, и сквозняком задуло сразу обе свечи в комнате.
Теодор де Ронэ: Когда девушка выбежала в коридор, там было пусто. Но несколькими минутами ранее, когда дверь распахнул Теодор, он обнаружил, что не один. Несколько мгновений бретер и тетушка Матильда смотрели друга на друга, затем он переложил свечу в другую руку, крепко взял даму под локоть и без долгих разговоров провел ее в свою комнату. - Что? – опомнилась она наконец. – Что вы себе позволяете?! - Оправдываю свою репутацию, сударыня. Молодой человек вынул ключ из двери, вышел, вставил его с другой стороны и повернул - так быстро, что тетушка Матильда не успела ему помешать. Почти сразу она яростно заколотила по филенке. - Не шумите так, сударыня, - издевательским тоном негромко посоветовал Теодор. – Представляете, что подумают слуги? Стук прекратился. Молодой человек усмехнулся и направился в библиотеку, где он раньше уже заприметил и бумагу, и чернила. Минуту спустя, когда он посыпал песком свежие строки, на пороге появилась заметно смущенная Анна. Всякие мысли о мести тут же вылетели у него из головы, сменившись пониманием, во что может обойтись ей его выходка. А что если?.. - Я увидела свет. - Наверное, это был светоч моего гения. - Теодор протянул ей исписанный лист и ключ. - Вы просили меня о милосердии к вашей тетушке? Тогда, если вы не хотите, чтобы она была скомпрометирована, откройте мою дверь сами. Девушка жарко вспыхнула, схватила рондо и ключ и выбежала из библиотеки. Бретер тихо рассмеялся и повернулся к книжной полке. Эпизод завершен, продолжение следует
полная версия страницы