Форум » Предыстория » Дорога в тысячу льё. По пути в Дижон, август 1626 года » Ответить
Дорога в тысячу льё. По пути в Дижон, август 1626 года
Pierrot/Pierrette:
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Pierrot/Pierrette: - Давай сюда свои колокольчики, - сунув цветочнице монету, Николь на ходу схватила протянутый ей букетик и, взглянув на пылающие щеки красавицы, нахмурилась. - Что случилось? Тебя оскорбили? Обидели?
Belle Fleur: Неосторожно заданный вопрос вызвал в памяти Белль картину унижения в Труа, которую она, как ни старалась, не могла позабыть. - Кто бы спрашивал! А то ты сам не знаешь…, - вырвалось у нее, но она тут же осеклась. Белль разжала пальцы и поторопила спутника: - Давай не будем больше нигде задерживаться, а то твои колокольчики без воды завянут и все комнаты поразберут. Глотая слезы, она быстро пошла в направлении, указанном им ранее прохожими, а после и вовсе побежала, придерживая спрятанную в рукаве книгу.
Pierrot/Pierrette: По-видимому, заключив, что красавица подслушала, по какой причине были первоначально отвергнуты колокольчики, Николь взглянула на ни в чём не повинные цветы с таким отвращением, что им впору было завянуть прямо у неё в руках, и отшвырнула букетик в сточную канаву. Догнав Белль Флёр, она поймала её за запястье, принуждая замедлить шаг. – Душа моя... Что бы она ни собиралась сказать, осталось непроизнесённым, и она недоумевающе взглянула на обрисовавшийся под рукавом контур. Если история с книгой не должна была получить продолжения, я перепишу
Belle Fleur: Белль почувствовала себя карточным шулером, случайно выронившим из рукава крапленую карту. Она молча извлекла книгу на свет божий и, за неимением лучшего, уже хотела сказать, что купила ее, но тут заметила по левой стороне улочки вывеску трактира «Серебряный наперсток» и облегченно перевела дух. На вывеске была изображена миловидная девица в опрятном платье и белоснежном чепце, сидевшая с веретеном в руке у прялки. Наперсток, давший название заведению, был надет на пальчик прекрасной пряхи. Кроме трудолюбивой мастерицы на вывеске присутствовали две белых горлинки: одна сидела на кончике веретена, а другая распростерла крылья над головой девушки. Название трактира было написано серебряной краской витиеватыми крупными буквами. Общий вид заведения радовал глаз: недавно побеленный фасад, блистающие чистотой окна, горшки с душистыми травами на подоконниках и выкрашенная в зеленый цвет дубовая дверь. В центре двери была укреплена бронзовая голова льва, по носу которой усталый путник ударял массивным дверным кольцом, возвещая хозяевам о своем прибытии. Белль посмотрела на спутника и произнесла сладким голоском, отметая всякие вопросы по поводу книги: - Ангел мой, раз уж Вы увязались за мной в трактир, минуя кузнеца, Вам и карты в руки: договаривайтесь о постое сами, а я узнаю на кухне, чем нам можно подкрепить свои силы и заодно закажу сытный ужин для остальных.
Pierrot/Pierrette: Николь с явным сомнением взглянула на нарядную вывеску, по-видимому, не зная, как соизмерить зажиточный вид трактира с тем образом жизни, который странствующие комедианты были вынуждены вести последнее время, но затем пожала плечами и взялась за дверной молоток. Дверь распахнулась, не успела она разжать пальцы, и на пороге возник долговязый, на две головы выше её самой, рыжий как огонь носач с улыбкой от уха до уха. – Доброго дня вам, сударь, и вам, очаровательная сударыня! – Взгляд, который он бросил на двух путников из-под кустистых бровей, был, вне всякого сомнения, оценивающим, однако, к какому бы выводу он ни пришел, любезности в его голосе не убавилось: – Чем владелец лучшего постоялого двора в Дижоне может служить вашим милостям? – Не милостям, а всего лишь странствующим комедиантам. – Николь неуверенно переступила с ноги на ногу и на всякий случай глянула через плечо на свою спутницу. – Нам нужны комнаты для ночлега, по меньшей мере на неделю. Нас семеро, по два или три человека на комнату. – На неделю? – трактирщик, хоть и не удержавшись от легкой гримасы при слове "комедианты", изобразил на лице подобострастную улыбку. – Боюсь, что я не смогу вам помочь. У меня осталась только одна комната на чердаке, которая больше подошла бы для прислуги, три комнаты на втором этаже, по два пистоля за ночь, и одна по три. Николь снова обернулась к Белль. Д'Артаньян и Атос заплатили в гостинице «Золотая Лилия» в Амьене именно 2 пистоля. Для сравнения, в Менге, в гостинице «Вольный мельник» д’Артаньян потратил 2 экю.
Belle Fleur: Белль и бровью не повела: слова «Лучший постоялый двор Дижона» музыкой отозвались в ее ушах. Однако два пистоля за ночь требовали серьезного осмысления. Она одарила рыжеусого ответной улыбкой в сто свечей и сказала: -Сударь, мы вернемся к разговору о комнатах чуть позже, а сейчас, с Вашего позволения, я пройду на кухню и поговорю о том, чем мне и моему спутнику можно отобедать в Вашем великолепном заведении! Уверена, что Ваша хозяйка мне в этом поможет. Не ожидая ответа усача, она смело отправилась туда, откуда доносилось веселое перезвякивание посуды и тянуло аппетитными запахами, предоставив Пьеро либо ждать, либо спрашивать о наличии кузнеца. Кухня «Серебряного наперстка» приятно удивляла: с потолка свисали ярко начищенные котелки и сковороды, а также связки лука и чеснока. В огромном очаге весело плясал огонь и потрескивали поленья: на них то и дело падали капли жира с жарящегося на вертеле ягненка. Два белоголовых поваренка под присмотром опрятной и миловидной женщины лет тридцати дружно мыли, чистили и резали овощи, орудовали скалками, по очереди подходили к очагу, чтобы повернуть вертел или поправить полено. Это были мальчик и девочка лет девяти-десяти, похожие друг на друга, как две капли воды. - Добрый день, сударыня! – обратилась Белль к женщине, предположив, что перед ней – жена рыжеусого. – Можно ли заказать у Вас легкий обед для двоих? Но чтобы не ждать, а пообедать прямо сейчас. - Конечно, мадемуазель! Ягненок с душистыми травами и суп жульен поспеют только к ужину, - трактирщица кивнула в сторону очага. - Если Вы торопитесь, предлагаю, не откладывая, отведать бургундских улиток с маслом, телячьи мозги в маринаде и запеченную в виноградных листьях пулярку с зеленым горошком и луком- пореем. Вино – лучшее бургундское: красное из Савиньи, белое из Шарма. - Превосходно! – одобрила Белль предложение хозяйки. - А ватрушки с творогом у Вас есть? Трактирщица отрицательно покачала головой: - Такого добра не держим, но могу вместо них предложить коврижки с медом или персики «Мадлен»: спелые, сочные, сок так и брызжет… Белль припомнила, как в Труа Пьеро отказался от сладких кренделей с изюмом: - Коврижек не надо: персиков «Мадлен» будет более чем достаточно. Мозги тоже не понадобятся, а вот все остальное, пожалуйста, принесите! Она еще раз посмотрела на малолетних поварят и не удержалась: -Какие у вас чудесные помощники, сударыня! Чисто херувимы! - А это детки мои! – с гордостью в голосе сообщила хозяйка. – Пьеро и Пьеретта. Хорошие дети, трудолюбивые и послушные! И господин кюре их очень хвалит: к мессе ходят каждое воскресенье, а Пьеро еще и в церковном хоре поет! Белль согласно закивала головой, ничуть не кривя душой, и немного завидуя судьбе доброй женщины: и надежный муж, и милые дети, и лучший трактир в Дижоне! Лицезреть такое полное и безоблачное счастье комедиантке приходилось нечасто. Вина, кушанья и сорт персиков взяты из "Большого кулинарного словаря" Дюма
Pierrot/Pierrette: – Двадцать четыре ливра, сударыня, плата вперёд. – Владельца "Серебряного напёрстка", последовавшего за своей необычной гостьей, можно было понять: ни названный её спутником их род занятий ни их пыльная одежда не сулили золотых гор, да и то, что явились они на своих двоих, никак не внушало доверия. – Вообще-то, в первую очередь нам нужен кузнец, – торопливо сказала Николь в широкую спину трактирщика. – Наш фургон застрял где-то в льё от Ушских ворот, ось сломалась. – По улице вниз, за часовней свернёте направо, переулочек там будет, до самой рыночной площади и доведёт, а там спросите. – Трактирщик был по-прежнему любезен, но сух. – К сожалению, мой сын занят сейчас на кухне и не может вас проводить. Атос заплатил трактирщику «Нечестивца» за завтрак, унесенный на бастион Сен-Жерве, два пистоля (на четверых). Я полагаю, что обед на двоих выйдет чуть дороже
Belle Fleur: «Кто бы мог подумать! – мысленно обратилась Белль к вороне со сломанным крылом, прыгавшей сбоку от незадачливых комедианток, покинувших «Серебряный наперсток» несолоно хлебавши. – Дижон – город противоречий! Какой-то нищий с большой дороги умудрился отведать жареных свиных ушей на кухне лучшего постоялого двора, а мы – нет! Поневоле задумаешься, есть ли справедливость на свете.» Белль покрепче прижала к груди Ронсара и пошла вслед за своим поводырем, сокрушаясь о том, что так и не попробовала улиток и пулярку и не воспользовалась трактирной купальней. «А ведь трактирщица обмолвилась, что у них можно искупаться в горячей душистой воде всего за четыре денье!» - Послушай, Пьеретта, - сказала она, глядя в спину шагавшей впереди комедиантки и думая о том, что волосы у той слишком уж отросли за лето, и неплохо было бы их подровнять. – Так больше не может продолжаться: надо что-то менять, иначе мы обречены жить впроголодь и ходить немытыми. Предлагаю в Дижоне разбиться по трое и одновременно играть фарсы в разных местах города под открытым небом. В этом случае сборы возрастут. Вы с Лелием и Коломбиной так хорошо сыгрались, что вам сам Бог велел вместе выступать. А Капитана и Атланта я возьму к себе: у меня уже и фарс на примете есть! Капитан сыграет доктора Клистуара, Атлант – Трубочиста, а я – его жену Фригитту. «Заодно посмотрим, кто больше денег соберет: мы или они! А отец в фарсах не играет, будет ему возможность недельку отдохнуть от актерской кабалы» - подумала Белль. Стоимость помывки в средневековой общественной бане Парижа вместе с услугами банщика – 2 денье, но на лучшем постоялом дворе Дижона и с учетом инфляции, видимо, вдвое дороже. О том, что Герцог никогда не играет в фарсах – здесь
Pierrot/Pierrette: В другое время Николь, мрачно шагавшая по узенькому, дурно пахнущему, но благословенно тенистому переулку, не преминула бы возразить. Кто знает, наскребут ли две труппы под открытым небом, где сбор зависит только от щедрости зрителей, хотя бы половину того, что заработает одна, выступающая в зале, куда не попадёшь, не заплатив? Сейчас, однако, её мысли явно были заняты не тем, и она только рассеянно кивнула: – Замечательная идея. – Она остановилась, не дойдя двух шагов до залитой солнцем рыночной площади. – Думаешь, тот бродяга, он нам наврал? Пулярка – это совсем не то же самое, что свиные уши… Кстати! Выбросив вперёд руку, она указала на вывеску, изображавшую здоровенного борова, зачем-то нацепившего рыцарские доспехи. Украшенный этим произведением искусства дом выглядел куда скромнее, чем "Серебряный напёрсток", но входная дверь была открыта настежь, а за распахнутыми ставнями обеденного зала можно было разглядеть, что владелец не мог пожаловаться на недостаток посетителей. – Лохань мы здесь раздобудем, а... – осёкшись, Николь пристальнее взглянула на свою спутницу, чьё очаровательное личико, то ли от усталости и жары, то ли из-за упавшей на него тени от обвивавшего соседний дом плюща, казалось сейчас нездорово бледным. – Идём туда, – решила она, подхватывая Белль под руку. – Уж перекусить-то там мы сможем?
Belle Fleur: - Не думаю, - ответила Белль на вопрос о нищем, - Видно, у бедолаги есть привычка рыться в трактирных отбросах, там он свиных ушей и отведал. А я сейчас готова и ослиные съесть! Она с сомнением посмотрела на аляповатую вывеску и прочитала вслух: - «Бронзовый кабан»…Постой, я уберу Ронсара от греха подальше, - комедиантка выпростала руку из руки спутника, спрятала книжку обратно в рукав и первой вошла в чрево трактира. Внутри яблоку негде было упасть. Кроме многочисленных случайных гостей, зашедших перекусить и обменяться городскими новостями, там находились и завсегдатаи: кудлатый пес, три облезлые тощие кошки, одна из которых доедала рыбий хвост, пара гусаков и молочный поросенок. Последний на вид был значительно чище, чем большинство окружавших его людей и явно пользовался услугами пресловутой лохани чаще, чем они. Зал был пропитан густыми запахами прогорклого масла, свиного смальца и застарелого людского пота. Трое мастеровых прекратили гонять по столу игральные кости и воззрились на Белль с немалым интересом. Один из них вскочил и смахнул пыль со скамьи: -Ищешь теплое местечко, красавица? Присаживайся! - Не трепи языком понапрасну, Гару! – раздался в ответ хрипловатый окрик. – Он тебе еще не раз пригодится. К столу подошла рослая трактирщица в заляпанном жиром переднике и уперла толстые руки в бока, выжидательно глядя на вновь прибывших. - Сударыня, нам бы…, - робко начала комедиантка, но трактирщица презрительно ее оборвала: - Ты тоже попридержи язычок, молодка! Пришла-то не одна, а с мужчиной – пусть он и распоряжается. Она перевела взгляд на спутника Белль и глаза ее маслянисто заблестели, а голос приобрел жар кузнечного горна: -Грудинки отведать не хочешь, красавчик? Я надеюсь, Пьеро, что Ваш персонаж вошел в трактир сразу вслед за моим, но если это не так – последнюю часть поста уберу
Pierrot/Pierrette: Николь благодарно кивнула и сняла руку со рукоятки ножа, за который непроизвольно схватилась при первых же словах Гару. – Жарко слишком, хозяюшка, – чуть смущённо объяснила она. – Нам бы лучше вина, хлеба и ветчины… или холодной курятины. Или паштетов. В отдельном кабинете. И воды бы ещё, помыться с дороги. – Кабинет ему отдельный! Скоро уже со своим вином приходить начнут, – фыркнул один из беззастенчиво прислушивавшихся к разговору посетителей, а другой отпустил непристойную шутку в адрес сидевших подле кухонной двери размалёванных девиц – впрочем, совершенно беззлобную.
Belle Fleur: Трактирщица рассмеялась низким раскатистым смехом: - Отдельный кабинет – за отдельную плату, голубчик! Деньги вперед: пять су за жратву и еще четыре лиара – за кабинет, ежели так невтерпеж. Она закатила глаза и добавила: - А помыться – по два денье с носа, вы ведь не вместе отправитесь в купальню? Пойдем, покажу, что и как. Она развернулась и направилась в дальний угол трактира. Белль изумленно глянула на спутника и пошла за ней, недоумевая, зачем это Пьеро понадобился отдельный кабинет. Роскошь-то какая! «Кабинет» оказался затхлой каморкой, отделенной от общего зала хлипкой дверцей со щеколдой. Крошечное оконце давало доступ свежему воздуху. Правда, выходило оно на задний двор, куда сливали помои, поэтому свежим воздух мог назвать лишь человек, наделенный поэтическим воображением. В каморке стоял шаткий стол и две приземистые скамьи. В углу зачем-то помещался широкий и длинный сундук, покрытый рваной дерюгой. - Располагайтесь, - ухмыльнулась трактирщица, смерив Белль оценивающим взглядом с ног до головы и протягивая руку к Пьеро, - Гони плату, красавчик. Мыться будете до или после обеда?
Pierrot/Pierrette: – Не до и не после, – не удержалась Николь и сама рассмеялась, развязывая тесёмки своего кошелька. – А вместе. И то, и другое, и можно без задержки. А раз уж у вас и купальня есть, то проще будет еду туда отнести, чем тащить лохань сюда. Три монетки одна за другой взлетели в воздух и снова упали на подставленную ладонь жонглёрки, где они звонко ударились об уже дожидавшийся их потускневший кругляшок в пять су.
Belle Fleur: Трактирщица хмыкнула, пряча деньги: -Вот заладил: лохань, лохань! Иди за мной. Купальня была не в пример чище «кабинета» и общего зала. В огромном, во всю стену, очаге, был подвешен большой котел с горячей водой. Треть комнаты занимала огромная дубовая бочка, в которой могли поместиться три-четыре человека худощавого телосложения. Каменный пол был на удивление тщательно выметен, а две широкие скамьи застланы пусть и грубыми, но простынями. Большое окно, смотревшее в глухую стену соседнего дома, было раскрыто настежь, иначе в жарко натопленной комнате было бы невозможно находиться. Хозяйка горделиво повела рукой: -Видали? Ко мне очередь стоит, чтоб помыться! Перед большими праздниками каждый час по четверо запускаю! А на Чистый четверг так и вовсе записываю загодя. Я-то сегодня и не стала бы огонь разводить, но пришлось: постоялица ночью принялась рожать до срока, вот повитуха и попросила воды нагреть. Но теперь уже ни к чему: родила рано поутру. А иначе, думаете, ждала бы вас горячая вода как по заказу? Кто ж дрова попусту в такую жару жечь будет? От жары, голода и жажды Белль стало совсем худо. Она дотронулась до руки Николь и тихо попросила: - Давай все же пообедаем в более подходящем месте.
Pierrot/Pierrette: Жадный взгляд, брошенный старшей комедианткой на котёл с водой, ясно показал, что голод в ней уступил желанию смыть с себя дорожную пыль. Тем не менее, то ли выказанная товаркой слабость вызвала в её душе более сильное чувство, то ли напомнила о ждущих у фургона друзьях – она безропотно снова повернулась к трактирщице: – Пожалуй, мы действительно сначала поедим, хозяюшка. А это, – ещё одна монета перекочевала из рук в руки, – чтобы горячая вода нас дождалась. Встрёпанная девчушка, беззвучно появившаяся было на пороге со стопкой полотенец, округлила глаза, быстро положила свою ношу на ближайшую скамью и без единого слова устремилась прочь.
Belle Fleur: Трактирщица ногой придержала дверь и гаркнула вслед девчонке: - Эй, Клодина, а ну мигом вернись! Та послушно выполнила приказание хозяйки. - Отведи господина в беседку с виноградом. Принесешь ему туда вчерашней курятины, копченого окорока, хлеба и белого вина из холодного подвала. Иди, сударь мой, иди вслед за Клодиной, она тебя обслужит, а мне надо с твоей малюткой перемолвиться словечком. Трактирщица дождалась, пока гость выйдет, и плотно притворила за ним дверь. Обернувшись к Белль, она поинтересовалась: - Ты, душа моя, не в тягости, случайно? Аж позеленела вся, как тот виноград, что у меня на шпалере растет. Я к чему клоню: ежели надо избавиться, так ты шепни. Повитуха, не к ночи будь помянута – кума моя. Рука у нее легкая, еще ни одна девица не померла. И берет недорого: за все про все – два ливра. А с моих постоялиц – тридцать су. - Благодарю, сударыня, - пробормотала Белль, - я не из таких и ничем подобным не страдаю, мне стало нехорошо от жары и духоты. - А-а, ну ладно, - разочарованно протянула добрая женщина, - тогда иди в беседку: из двери налево до выхода во внутренний двор. Она почесала двойной подбородок и заключила, задумчиво разглядывая монетку, только что выданную ей гостем: - Раз ты не из таких, я в воду для мытья добавлю отвар семян дикого салата: от него мужская сила на убыль идет, а женская страсть утихает.
Pierrot/Pierrette: Под гордым названием беседки в «Бронзовом кабане» подразумевался ветхий полотняный навес на заднем дворе, около шпалеры с виноградом, в дальнем углу, докуда почти не доносились запахи помоев. Под навесом располагался вкопанный в землю деревянный стол, на котором уютно свернулась полосатая кошка, и замшелая каменная скамья, расколотая посередине. Шуганув кошку, Клодина мазнула передником по столешнице и сиденью, шепнула что-то невнятное и повернулась уже, чтобы бежать обратно в дом, когда Николь поймала её за локоть. - Душа моя, пока ты еду принесёшь, я бы к кузнецу сбегал. Где его найти? - Обедает он, - еле слышно прошелестела девчушка. – Прямо тут же, в зале сидит. Указать вам его? - Укажи. Вернулась комедиантка только через десять минут, хмурясь и вертя на пальце пустой кошелёк.
Belle Fleur: Уютно устроив книгу на коленях, Белль сидела под дырявым навесом и разглядывала увитую виноградом шпалеру. «Какая гнусная дыра, под стать своей хозяйке» - размышляла комедиантка. - «Пойду-ка я вечером обратно в «Серебряный наперсток»: чердачная комнатка не может стоить дороже одного экю за ночь, в крайнем случае отдам честной трактирщице в залог Ронсара, покуда не заработаю на выступлениях. Коломбину поселю с собой, чтобы не платить за лишнюю комнату здесь или в другом месте. Заодно и отец будет избавлен от приставаний субретки.» Появилась Клодина с плетеной ивовой корзиной в руках, молча водрузила ее на край столешницы и удалилась. Ни полотенца, ни латунных вилок, ни ножей, ни соусника, ни даже тарелок в корзинке не было: только еда, две оловянные пинтовые кружки и полный кувшин белого вина. Белль тяжело вздохнула, и, протянув к шпалере руку, оторвала несколько больших виноградных листьев, на которых и разложила принесенную служанкой снедь. Судя по всему, шпалера с виноградом служила хозяйке посудным шкафом. Сервировав стол, Белль налила себе полную кружку холодного вина и залпом, не отрываясь, выпила: вино оказалось легким, с приятной кислинкой. Утолив жажду и снова наполнив кружку, комедиантка отломила от вареной курицы серое крылышко. Не успела она откусить первый кусочек и запить его животворной влагой, как на дорожке захрустел песок. Она обернулась и увидела свою товарку, подходившую к навесу и крутившую на пальце пустой с виду кошель. Получше присмотревшись к другой комедиантке, Белль разглядела, что лицо у той хмурое и озабоченное, и искренне изумилась: к ней самой от вина вернулось хорошее расположение духа: в ушах звенели серебряные колокольчики, а неказистость окружающей обстановки скрадывала легкая дымка. – Почему такая серьезная, душа моя? Случилось что, пока меня не было? Ой-ёй…может быть, тебе неприятно мое присутствие…может быть, мне лучше уйти? - она отложила крылышко и сделала попытку встать, но чуть не уронила книгу и села обратно. - Не печалься…милая…Николь. Смотри: между нами – разделительная линия, совсем как между рыцарем и женой его отсутствующего друга, – Белль провела пальцем по извивам глубокой трещины, делившей скамью пополам, сделала большие глаза и перешла на шепот, - Главное – не пересекать ее, понимаешь?
Pierrot/Pierrette: Николь окинула свою товарку пристальным взглядом, усмехнулась и, наполнив свою кружку, уселась прямо на трещину. - С чего ты взяла, что у меня есть что-то общее с рыцарем? Притянув к себе импровизированную тарелку с гусиным паштетом, она вытащила из корзинки булочку поаппетитнее, разломила её пополам и, сняв с пояса нож, отрезала солидный шмат ветчины. - Кузнец занят до вечера, - объяснила она, без особого, впрочем, огорчения. – Он обещал отправить со мной своего подмастерья, но не раньше, чем через два часа. Какая-то срочная работа. Наверное, надо было мне поискать другого. Она устроилась повольготнее, забросив свободную руку на спинку скамьи, и впилась зубами в хлеб.
Belle Fleur: - Святые угодники! – воскликнула Белль, - Зачем тебе идти вместе с ним?! Дорога прямая, как стрела, не заблудится. Передай с ним на словах, в каком трактире мы сняли комнаты – и дело с концом. Денег пока не давай: отец расплатится на месте. Выдай пару монет в качестве задатка – и будет с него. Она опустила отяжелевшую от вина и жары голову на плечо Николь, пальцы их рук переплелись по воле более молодой комедиантки. - Какой ты хороший товарищ! – с жаром произнесла Белль, по-дружески пожимая руку товарки. – Ох! Цены тебе нет! Белль встала со скамьи, придерживая Ронсара, и направилась к черному выходу, пытаясь соблюдать прямую линию. Не дойдя, остановилась и оглянулась на Николь: - Я пойду осмотрю комнаты. А ты кушай на здоровье. Только поаккуратнее с паштетом: от него толстеют, а тебе на канате еще плясать и плясать. Полосатая кошка увязалась за ней и сейчас терлась о ее ноги, ласково мурча. Белль с досадой отпихнула ее, пробормотав: "Притворщица...Лукавая дочь сатаны"
полная версия страницы