Форум » Предыстория » Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман. Сентябрь 1625 года, Париж. » Ответить
Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман. Сентябрь 1625 года, Париж.
Belle Fleur: Мельхиор Ла Моннэ Белль Флер
Ответов - 47, стр:
1 2 3 All
Belle Fleur: Услышав предложение спеть, Мадлена обрадовалась, как дитя, и чуть не захлопала в ладоши от радости: пение и игра на лютне были, пожалуй, ее самой сильной стороной. Но что же исполнить, ведь игривая любовная песенка в присутствии такого серьезного господина вряд ли уместна. Она встала со своего места: - С превеликим удовольствием, мэтр Ла Моннэ! Накануне отъезда королевского адвоката Мадлена целый вечер развлекала своего покровителя песенками чрезвычайно фривольного содержания, а потому лютня до сих пор покоилась на небольшом, покрытом скатеркой, столике. Это была самая дорогая вещь среди ее нехитрого имущества. Корпус инструмента был изготовлен из клена, а шейка – из более легкой древесины и имела накладку из черного дерева. Мадлена берегла лютню, как зеницу ока, обращаясь с ней бережнее, чем мать с новорожденным младенцем и исправно посещая в каждом новом городе лютье, - мастера, который проверял состояние этого чудесного инструмента и, если это было необходимо, производил замену струн и мелкий ремонт. Подойдя к столику и взяв с него лютню, юная музыкантша села на резной табурет у окна. -Премилая и задушевная песня в духе рондо, - сказала она так, как будто объявляла номер, и, тронув сдвоенные струны, запела своим чистым, хрустальным голоском: - Я - маленькая балерина, Всегда нема, всегда нема, И скажет больше пантомима, Чем я сама. И мне сегодня за кулисы Прислал король Влюбленно-бледные нарциссы И лакфиоль... И, затаив бессилье гнева, Полна угроз, Мне улыбнулась королева Улыбкой слез... А дома, в маленькой каморке, Больная мать Мне будет бальные оборки Перешивать. И будет штопать, не вздыхая, Мое трико, И будет думать, засыпая, Что мне легко. Я - маленькая балерина, Всегда нема, всегда нема, И скажет больше пантомима, Чем я сама (с) Пока Мадлена пела, с ней случилось самое страшное, что может случиться с комедиантом: она приняла близко к сердцу отыгрываемую роль. Начав во здравие, она закончила за упокой: на последней, финальной ноте, голос ее сорвался. Несколько мгновений она невидящим взглядом смотрела в противоположную стену, потом отложила лютню и встав с табурета, неверными шагами подошла к гостю. - Мама любила эту песню больше других, - сказала она дрожащим голосом, глядя в глаза актеру, - Она меня научила играть и петь, и всегда говорила, когда я исполняла эту песенку в ее присутствии: «Ах, Мадлена, если бы у тебя был отец – никакой король тебе не был бы нужен, и никакая злая королева не страшна» Комедиантка упала в кресло и закрыла лицо руками: то ли от стыда, что провалила испытание, то ли от искреннего горя, которое нахлынуло на нее при воспоминании о матери.
Мельхиор Ла Моннэ: Слушая песенку, Мельхиор , хоть она и звучала лишь несколько минут, испытал самые разнообразные чувства. Здесь было и искреннее восхищение исполнительским мастерством столь юной девицы, и радость от того, что ему повезло сделать такую находку - в голове его уже зарождались грандиозные театральные планы, - затем возникло сентиментальное восхищение старой песенкой, которую он, бывало, слыхивал не раз... в том числе и от Арлетты... и наконец, сердце его забилось сильнее аккурат в тот момент, когда по той же самой причине голос изменил Мадлене. - Ах, милое дитя, - сказал он, подойдя к креслу и ласково положил руки на плечи девушки, - вы талантливы, и у вас была хорошая школа. Я уже не сомневаюсь в том, что знал вашу мать, хотя в те времена она была... хм... я никогда не сомневался в её искусстве, но у нее был капризный и нелегкий нрав, и мне трудно представить ее доброй и любящей матерью. Но рождение ребенка часто меняет характер женщины, в этом я убеждался не раз, да и вообще отношения с мужчинами - это одно, а с родным существом - совсем другое. И сам я, честно сказать, а те годы был... хм... в общем, я порхал, как ронсаровский соловей, от розы к розе. Мне приходилось встречать среди актеров дружные, много лет живущие вместе пары, хотя это и великая редкость. Но мне казалось скучным такое постоянство. Теперь я сожалею об упущенных возможностях и часто чувствую, как мне не хватает чего-то настоящего... такого, что не нужно рядить в театральные ризы и украшать картонными коронами, что останется со мною, даже когда возраст или житейские перипетии заставят меня уйти с подмостков. Вы понимаете меня, о мой прекрасный цветок? Bravo, monsieur Vertinsky! Многим удается прославиться в веках последующих, но чтобы ещё и в веках прошедших...
Belle Fleur: Исхожу из представления, что персонаж Мельхиора Ла Моннэ стоит за спинкой кресла позади Мадлены, положив руки ей на плечи -Да, понимаю…, - прошептала Мадлена, немного ободренная тем, что ее исполнение не вызвало язвительных насмешек со стороны корифея сцены. – Ах, простите, я слишком разволновалась, мэтр: слова простые и наивные, но так и берут за душу. Жаль, не знаю имени автора: я всегда считала, что это народная песня, из тех, что поют во время гуляний подвыпившие горожане. Комедиантка доверчиво прижалась щекой к правому плечу, на котором покоилась рука гостя и задумчиво сказала: -Неужели Вы и вправду были так близко знакомы с моей матушкой, дорогой мэтр Ла Моннэ? Поверить не могу, как тесен мир! Вы совершенно правы: она была, как ни тяжело это признавать родной дочери, взбалмошной и капризной женщиной, и, увы, передала эти качества характера и мне. Но тем не менее, любила она меня так, как никто другой: ее призванием было материнство, а вовсе не сцена…А вот у меня все наоборот: не о замужестве и детском лепете я мечтаю, а о славе и признании зрителей. И все же как тяжко жить на свете, не имея рядом ни одной родной души, кроме дяди, а он, при всех его выдающихся достоинствах, холоден и расчетлив, как костяшки на счетах ростовщика! Она выбралась из объятий кресла и по-отечески ласковых рук и повернулась к гостю лицом: – Если бы мне удалось отыскать своего родителя, я бы окружила его такой нежной и преданной заботой, окутала бы такой дочерней любовью, что из груди нашего сурового мира исторглись бы слезы умиления! Буквально намедни я видела сон: будто является ко мне мой настоящий отец, точь-в-точь как в той иностранной пьесе про принца. Остановился в двух шагах от меня – вот как Вы сейчас - и смотрит пристально и немного нахмурившись, а после спрашивает с укоризной: «Малютка Мадлена! Неужели ты не меня не признала?» И я тут же его признала и бросилась к нему на шею, вот так! Насмотря на то, что между нею и мэтром находилась преграда в виде кресла, Мадлена быстро преодолела это несущественное препятствие: взобралась на сиденье с коленками и, обвив руками шею своего нового знакомого, уткнулась носом в пуговицу его камзола.
Мельхиор Ла Моннэ: Трудно описать, какие чувства в душе Мельхиора вызвал этот порыв Мадлены. Женские объятия были для него отнюдь не в новинку, он всегда знал, чем ответить на них, тем более когда его обнимала такая прелестная особа. Но это прикосновение, такое искреннее, какое-то детское, при всей его театральности, сразило бывалого актера наповал. Он не испытывал прежде ничего подобного - это была какая-то огромная нежность, с трудом умещавшаяся в сердце. Отбросив все колебания и сомнения, он осторожно погладил новообретенное сокровище по шелковистым волосам и голосом, прерывающимся от волнения, проговорил: - Дитя мое! Да, да, я хочу называть вас так, я чувствую в вас родственную душу, чувствую голос крови! Я никак не мог признать вас, ибо не подозревал даже о вашем существовании, но... Один господь знает, дочь ли вы мне на самом деле или нет, но я задумываться над этим не желаю! У вас нет отца - у меня нет ребенка. Так будем же родными друг другу отныне и навсегда! С этими словами Мельхиор осторожно поцеловал девушку в лоб и заключил её в истинно отцовские объятия - хотя спинка кресла и мешала принять красивую, приличествующую случаю позу.
Belle Fleur: Не веря своим ушам, Мадлена чуть отпрянула от груди гостя и подняла на него недоумевающий взгляд.Ожидала ли она услышать подобные слова? Конечно, нет! Она просто заигралась, говорила, что в голову придет, как в какой-нибудь душещипательной пьесе и, одновременно, пыталась разжалобить того, кто мог помочь ей вернуться на сцену. Ошеломленная случившимся чудом, она молча зашевелила губами, пытаясь что-то сказать, но слова застревали в перехваченном спазмом горле. Арлетта никогда даже не намекала на то, кто из ее бывших поклонников или возлюбленных мог претендовать на гордое звание отца Мадлены: она вообще всячески избегала этой темы, отделываясь от настойчивых вопросов дочери то шутками, то резкими отповедями, в зависимости от настроения. Став постарше, Мадлена поняла, что мать так и не смирилась с уходом того, кто наградил ее незаконным ребенком, а, возможно, продолжала его любить и ненавидеть одновременно. Она прекратила свои расспросы и только надеялась, что когда-нибудь следы отца все же отыщутся. И вот он стоит перед ней! В отличие от благоразумного и богатого жизненным опытом актера, сама Мадлена ни на мгновение не засомневалась, что этот красивый и талантливый господин – ее настоящий отец. А как же иначе?! От кого-то ведь унаследовала она свой необыкновенный талант! Арлетта в этом отношении звезд с неба не хватала. Комедиантка перевела взгляд на святого Иеронима, и ей показалось, что тот улыбнулся краешком губ и чуть наклонил голову в знак одобрения. Слезы ручьем полились из ее глаз и Мадлена наконец обрела способность говорить: - Отец! Я знала, я всегда верила, что в один прекрасный день я Вас найду! Спрыгнув с кресла, она обошла его и снова схватила гостя за обе руки: - Не могу поверить, что небеса так добры ко мне! Завтра же я приду к Вам, но дяде ничего говорить не буду: он не отпустит меня, он снова разлучит меня с тем единственным человеком, об обретении которого я молилась неустанно долгие годы! Скажите, куда приходить – завтра вечером я буду у Вас вместе с ожерельем. Нет! – вдруг воскликнула она, и схватив жемчуг со стола, вложила его в руки Мельхиора, - Заберите его с собой сейчас! Это будет залогом того, что мы полностью доверяем друг другу. Ах, милый мой батюшка, я с себя последнюю нитку сниму, только чтобы сделать Вам приятное!
Мельхиор Ла Моннэ: Мельхиор был сам несколько ошеломлен своим порывом, но отказываться от своих слов не стал. Дочь или нет? Какая разница! Пусть рядом с ним будет теперь это милое существо, талантливое и красивое, о котором можно заботиться, которым можно хвалиться... Дочь непременно станет его помощницей и союзницей во всяких делах - и на сцене, и за кулисами. Отлично! Но, слегка остыв, актер вернулся к обычной для него осторожности и рассудительности и, покачав головой, ответил на восторженную тираду Мадлены в следующих выражениях: - Дитя мое, если нас связывают узы крови, зачем подкреплять взаимное доверие столь низменным материальным залогом? Отец должен поддерживать дочь, а дочь - помогать отцу и следовать его советам, вот и все. А это... - он взвесил холодный, гладкий жемчуг на ладони. - Это ваше, только вам и следует уносить его из этого дома. Лучше всего будет, если вы просто наденете его, собираясь, скажем, на прогулку... Приходить на завтрашний спектакль вам не стоит - будет слишком много глаз вокруг, и ваш приход за кулисы многие заметят. А вот если вы появитесь днем, когда мы репетируем - в зале никого не будет, кроме актеров и служителя, который нам помогает. (Вот так, - удовлетворенно подумал Мельхиор, - девушка выйдет и исчезнет, и пусть "дядюшка" думает что хочет. Но никто не сможет обвинить меня в том, что я украл его жемчуга!") Высказав все это, Ла Моннэ вернул ожерелье девушке и не упустил возможности поцеловать ее в щечку. - Я буду ждать вас с огромным нетерпением! Но сейчас, пожалуй, мне пора...
Belle Fleur: *На следующий день*/согласовано с соигроком Свое последнее утро в доме королевского адвоката Мадлена провела, слоняясь по комнатам и рассматривая полюбившуюся ей обстановку. Она то и дело брала в руки предметы и книги и поминутно вздыхала. Сердце у нее щемило: по совести говоря, здесь она провела самые спокойные и приятные месяцы из своей недолгой жизни. Но теперь пришло время покинуть тихую гавань. Накануне вечером отец высказал идею, которая ей уже и самой в голову приходила, а это еще раз неопровержимо доказывало, что они – родственные души и настоящие, кровные отец и дочь. Да, ей придется оставить все свои наряды здесь. Если она захватит с собой хотя бы одно платье, кроме того, что будет на ней надето при выходе из дома, проницательный мэтр Денизо сразу же поймет, что его надули. Мадлена решила надеть свое любимое, из голубой тафты, которое подчеркивало и выгодно оттеняло синеву ее глаз и золото волос. Позвав свою дряхлую дуэнью, она с ее помощью переоделась и сказала, что ненадолго выйдет. Та равнодушно кивнула и, спросив, не надо ли еще чего, вышла из комнаты. Как только дверь закрылась, комедиантка взяла в руки ножницы и разрезала крепкую нить, на которую были нанизаны жемчужины. Несколькими жемчужинами пришлось пожертвовать: она бросила их на пол с тем, чтобы мэтр решил, что они случайно упали, когда нитка порвалась. После этого Белль спустилась вниз на кухню к Полине: на ее память она надеялась гораздо больше, чем на свою чахлую наперсницу. - Ох, Полетта, такая неприятность! - сказала она, показывая кухарке разорванное ожерелье, - Схожу-ка я к тому ювелиру, у которого мэтр купил этот жемчуг. Пусть посмотрит, что можно сделать. Господин Денизо страшно огорчится, если увидит, что его памятный подарок испорчен. А чем это так вкусно пахнет? - Да это я потрошки с лучком потушила к обеду, - Полина расплылась в улыбке, довольная похвалой и тут же нахмурилась. – Барышня, опасно одной с такими сокровищами по улицам ходить. Взяли бы Жака с собой. - Не волнуйся, милая, еще день-деньской на дворе! Я быстро: одна нога там, другая – здесь. Мадлена расцеловала кухарку, вышла за дверь и стрелой понеслась на улицу Тампль. Ее душили слезы и мучила совесть, но отступать она не собиралась: впереди была новая жизнь с обретенным отцом. Дорогой Мельхиор Ла Моннэ, благодарю за Ваш талант, эрудицию, терпение и ту радость, которую доставила мне наша совместная повесть: этот эпизод навсегда останется одним из моих самых любимых, самых прочувствованных и драгоценных. Надеюсь, что нам с Вами еще предоставится случай отыграть что-нибудь подобное из прошлого наших персонажей. С любовью, Белль Флер | Мадлена Ла Моннэ
полная версия страницы