Форум » Предыстория » Немного солнца в холодной воде. Июль 1623 года. Руан, Нормандия. » Ответить
Немного солнца в холодной воде. Июль 1623 года. Руан, Нормандия.
Belle Fleur: Наши ножи - как лед. Входя, они отыскивают самое жаркое место и там остаются
Ответов - 39, стр:
1 2 All
Belle Fleur: Белль и Роже - двое актеров из труппы Клемана Фонтанена - возвращались в Руан по берегу речушки Обетт, одному из притоков Сены, протекавших через город и его окрестности. Роже, красивый, высокий и плечистый парень лет двадцати пяти, с несколько надменным и мрачноватым выражением лица, нес тяжелую корзину, полную снеди, которую они обменяли на пригоршню лиаров у крестьянина в близлежащей деревушке: крупные, будто выкрашенные красной краской яблоки и сыр под названием понлевек, более известный как «ангелочек». Белль, которой через две недели должно было исполниться шестнадцать, шла налегке, развлекая своего товарища разговорами. Жаркий июльский полдень утомил путников, и они присели отдохнуть под старым узловатым вязом с густой кроной и некоторое время молчали, радуясь обретенной тени. - Надоело мне здесь, - вдруг сказала Белль, - Скорее бы поехать куда-нибудь еще. И мать тоже жалуется: со здоровьем у нее давно неладно. Роже пожал плечами: -Как по мне, Мадо, так везде одно и то же. Только одно место мне по нраву: то, где я родился. Вот куда я подамся, как денег накоплю. Куплю себе лодку, снасти…Женюсь, буду сам себе хозяин. Белль удивленно и обеспокоенно воскликнула: - Женишься? Ты?! – она отвела взгляд и уже более спокойно поинтересовалась, - И откуда же ты родом? - Да отсюда, из Онфлера! - актер широко улыбнулся. – А ты заметила, какие здесь девушки? Соль земли, кровь с молоком! Высокие, сильные, статные! Он окинул скептическим взглядом тоненькую фигурку актрисы: - Мужчине надо, чтоб жена была помощницей, а не обузой. Белль правильно истолковала его взгляд и слова и невольно покраснела, но тут же возразила: - Не обязательно мешки на горбу таскать, чтобы быть мужу подмогой и опорой. А это на что? – она выразительно постучала себя по лбу. - Не женское это дело: думать, - в свою очередь возразил комедиант и встал. – Ну что, пойдем? Белль оглянулась по сторонам: вокруг, насколько хватало обзора, не было ни души. - Роже, ты иди потихоньку, а я искупаюсь и тебя догоню. Роже отнюдь не выглядел взволнованным подобным намерением юной красотки. Впрочем, красавицей он ее не считал, часто то ли в шутку, то ли всерьез называя желтоперым цыпленком. - Как знаешь, Мадо, - он зевнул и тоже внимательно посмотрел по сторонам. – Только я не пойду никуда: под деревом подремлю, а ты, если что, – кричи. Роже растянулся на траве под вязом и прикрыл лицо шляпой. Белль укрылась в зарослях кустарниковой ивы, росшей у кромки воды, быстро стянула с себя одежду и зашла в реку. Вода, ледяная по сравнению с разогретым солнцем воздухом, обожгла ее кожу тысячами жалящих иголок.
Проспер Ле Гран: Ранним июльским утром, когда гаврский порт был окутан легкой дымкой, а ночной бриз еще не успел поменять свое направление, к пристани причалил торговый трехмачтовик «Жнец», направлявшийся из Бордо в Дувр с грузом вина. На нормандский берег с него сошел человек с котомкой за плечами. Среди бродячих актеров и просто бродяг, коих немало развелось на просторах королевства, он был известен под именем Проспер Ле Гран. Если бы какого-нибудь Пьера или Жана, имевших удовольствие когда-либо посидеть с Проспером под мостом, беседуя за жизнь, или сомнительное счастье играть с ним на одних подмостках, спросили, что он за человек, то ответ был бы, скорее всего, такой: «Ничо так мужик: компанейский, не жадный, но себе на уме.» Какого лешего этим летом его понесло именно в Нормандию, он и сам не знал: захотелось переменить обстановку, а в Бордо, где он к тому времени провел уже месяца три, собирался сняться с якоря тяжело груженый «Жнец» - вот и нанялся временным матросом, заранее договорившись с капитаном, что сойдет в Гавре. Получив расчет в гаврском порту и радуясь вновь обретенной свободе, он тут же пересел на рыбацкий буер и поплыл на нем от устья Сены вверх по течению до самого Руана. Там он отправился в ближайший кабачок: после корабельной сухомятки до смерти хотелось горячих домашних харчей. Кабатчик, перекинувшись с гостем парой слов и узнав, откуда тот прибыл, поставил перед ним откупоренную бутылку со следами паутины и горшочек с наваристой рыбной похлебкой, над которым курился ароматный пар: как видно, его только что достали из печи. Прежде, чем приняться за суп, Проспер отхлебнул из бутылки и по языку и небу разлился ни с чем не сравнимый вкус, а ноздри защекотал запах яблок. Он обалдело помотал головой и сделал еще один глоток. Толстый ломоть подсушенного и натертого чесноком хлеба погрузился в темные глубины супа. Прожевав кусок, Проспер привалился к стене и вывел заключение, достойное Эпикура: «Там, где хороши харчи, и бабенки горячи.» Он быстро опустошил горшочек с похлебкой, успев между делом еще пару-тройку раз отхлебнуть забористого янтарного напитка, и почувствовал себя разомлевшим, сытым, чуть менее, чем наполовину пьяным и почти счастливым.
Belle Fleur: Белль лежала на спине, раскинув руки, ее длинные волосы извивались в воде, как водяные змеи. Она уже почти не чувствовала холода, только время от времени шевелила пальцами ног, чтобы избежать судороги. Со дна реки поднимались вверх плети речных растений, расцветающие на поверхности белыми кувшинками. Молодой нормандец вот уже полгода как являлся предметом ее тайных и жестоких страданий, сам же обращал на нее внимания не больше, чем на пеструю бабочку, порхающую с цветка на цветок, или лесную птицу, щебечущую в ветвях дерева. Сейчас, прознав о его планах на будущее, она призналась себе, что ради него готова с рассвета до заката плести рыбацкие сети. Если он на ней женится, конечно. «Какой же он красивый и сильный!» - в который раз думала Белль, дотрагиваясь кончиками пальцев до крупных белых цветов. – «И какой равнодушный! Ведь наверняка заснул, - нет бы полюбоваться мной. А если я утону, тогда что?», - она сорвала цветок и положила его себе на грудь, представляя, как долго-долго плывет вниз по реке: прекрасная утопленница, которая любила, страдала, да так и не вышла за Роже замуж. Мысли эти, надо признать, доставляли ей какое-то противоестественное удовольствие, однако пришлось прерваться: на постоялом дворе ждала больная мать, а в пять часов вечера труппа должна была выступать на улице Гро-Орлож под большими часами с тем же названием. Белль отправила кувшинку в одиночное плавание и встала на илистое дно: речка в этом месте была совсем неглубокой.
Проспер Ле Гран: Несколько медных монет перекочевали в руку хозяина кабачка, а недоеденный кусок хлеба переместился со стола в заплечный мешок гостя. Проспер собирался сговориться с кабатчиком о ночлеге, но тот только замахал руками: у него яблоку негде упасть! Пристань же рядом - вот к нему толпой и идут. Проспер вышел на залитую солнцем улочку и немного постоял, прикидывая, что делать дальше. Хотя поел он сытно, но надо было позаботиться о бесплатном ужине: поставить силок на кролика или смастерить удилище и выловить рыбешку в какой-нибудь тихой заводи. А если повезет, то какой-нибудь зажиточный крестьянин наймет его на время сенокоса, а там, глядишь, и сбор яблок подоспеет. Иными словами, надо было временно выйти за городскую стену. В город Проспер попал через главные ворота - южные, с выходом к судоходной Сене. Но сейчас ему были нужны другие. Поплутав по лабиринту узких улиц, он сдался и остановил водоноса, поинтересовавшись расположением городских ворот. Водонос охотно откликнулся на просьбу о помощи и объяснил, что всего в городе ворот числом шесть, а ближайшие к тому месту, где они сейчас стоят - восточные. К ним Проспер и направился. Миновав сторожевой пост с разомлевшими от жары стражниками, он вышел на пустую дорогу. По правую сторону виднелся огромный холм, на вершине которого был монастырь. По левую расстилались поля и фруктовые сады, через них голубой лентой вилась речка с поросшими негустым леском берегами. Зайдя в лесок, Проспер выбрал укромное место неподалеку от воды, уселся на траву и, подобрав с земли крепкий сук, стал строгать ножом податливую древесину. Плеск воды вывел его из задумчивости, он поднял голову и поначалу остолбенел, но тут же вскочил и сделал пару шагов вперед – туда, где из речной пены выходила на берег златокудрая Афродита. Сук остался лежать на земле, однако нож он по-прежнему крепко сжимал в руке. Появление богини согласовано с m-lle Belle Fleur
Belle Fleur: Первым порывом Белль, уже ступившей одной босой ступней на песчаный берег, было броситься обратно в речные волны, чтобы скрыться в них от незнакомца, заставшего ее врасплох. Если бы юная комедиантка была знакома с творцом «Метаморфоз» поближе, она увидела бы в создавшейся ситуации пикантную аналогию с историей нимфы Аретузы, преследуемой речным богом Алфеем и превращенной в источник. В этом случае она, скорее всего, не стала бы убегать, поскольку сюжет мифа настаивал на полном и окончательном слиянии реки-Алфея и ручейка-Аретузы в единое целое. К счастью или к несчастью, в ее хорошенькой головке были только жалкие и хаотичные обрывки мифов, почерпнутые из пьес, основанных на древнегреческих сюжетах, и рассказов старых актеров, тех, кому удалось за свою жизнь прочитать несколько книг. А посему, одетая только в лазурные капли, она не вернулась туда, откуда только что вышла, а юркнула в заросли ивняка и закричала так, что, наверное, слышно было на пять лье окрест. Из кустов на противоположном берегу выпорхнула стая пестрых дроздов, перепуганных ее воплем о помощи: - Роже-е-е!
Проспер Ле Гран: Посылая подарок в виде сельской наяды, судьба не озаботилась тем, что при прочих равных Проспер всегда предпочитал иметь дело с брюнетками. Не лежала у него душа к блондинкам, ой не лежала: вечно они сделают все наперекосяк, а после начинают думать. Брюнетки – те, может, не задумывались вовсе, зато делали все как надо. Однако, отчего не взять, когда само в руки плывет? Собирался рыбку половить – так вот она, трепещущая и серебристая, приплыла к нему по доброй воле. Только вот не поинтересовалась, чего ему надобно, а сразу в крик, от которого уши у него заложило до противного комариного звона. По этой причине Проспер и не услышал крадущихся шагов за своей спиной. На голову ему обрушился удар, от которого в глазах потемнело, и он снопом повалился на мягкую густую траву. M-lle Belle, надеюсь, я правильно воплотил Ваши пожелания
Belle Fleur: Месье Ле Гран, Ваше самопожертвование заслуживает Ордена Подвязки Белль, впопыхах натянув одежду на мокрое тело, выбралась из зарослей и подбежала к лежавшему на траве незнакомцу, не подававшему признаков жизни. - Cовсем разума лишился? – набросилась она на Роже. – А если ты его убил, тогда что? - Очухается, - равнодушно отмахнулся Роже, - я его по загривку почесал слегка. Ладно бы камнем огрел, а то веткой трухлявой. Ты глянь, ножик какой знатный! Возьму себе, пожалуй! Белль опрометью бросилась обратно к воде и, намочив косынку, вернулась к незнакомцу. Опустившись на колени рядом с ним, она осторожно ощупала пострадавшему голову и с облегчением убедилась, что открытой раны и крови нет, только на затылке вздулась шишка размером с перепелиное яйцо. Белль подсунула под затылок мокрую сложенную косынку и легонько потрясла раненого за плечо: - Сударь, очнитесь! Не получив ответа, она прижалась ухом к его груди: сердце билось. - Раскудахталась как наседка...Говорю тебе, очухается! Пойдем отсюда, и так задержались, – раздраженно окликнул ее Роже. -Да не за него: за тебя волнуюсь, олух царя небесного! – в сердцах воскликнула девушка и всплеснула руками, - Ты разве не знаешь, что полагается за убийство?! Обменявшись любезностями, оба замолчали, глядя на лежащий на траве предмет спора. Действия согласованы с игроком
Проспер Ле Гран: К затылку прилипла мокрая и холодная лягушка. Ее сестрица скакала и билась о стенки его черепа изнутри. Проспер с трудом разлепил веки: в глазах заплясали темные мушки. Ничего не понимая и не припоминая, уставился на миловидную блондинку, почти девочку, стоявшую на коленях слева от него и перевел затуманенный взгляд на грубые мужские башмаки по правую от себя руку. «Дьявол. Застукали с поличным. Муж или брат молодки.» Рука привычно скользнула к поясу в поисках ножа, но его там не оказалось. Сбитый с толку, он резко сел, и перед глазами все поплыло.
Belle Fleur: - Очухался! – возвестил Роже. – Говорил же тебе, Мадо: ничего с ним не будет! Белль поднялась с колен и отряхнула юбку. -Вы напугали меня, сударь, - с искренним осуждением в голосе произнесла она. – Зачем Вы выскочили с ножом, да еще и подглядывали? Она покраснела до корней волос. - Роже, верните нож и пойдем отсюда, - Белль наклонилась и подняла с травы мокрую косынку.
Проспер Ле Гран: Голосок девчушки настроил Проспера на ностальгический лад: именно такой был у Нинон, из-за которой он сцепился с судейским сынком. Только Нинон была дикая рыжая кошка и пройдоха - клейма негде ставить, а эта вся насквозь чистенькая, наивная, голубоглазая... Нож оказался в руке у ее приятеля: Проспер теперь почему-то был уверен, что дюжий парень - именно приятель, а не кровный родич девушки. Полегчало. А Проспер что? Да ничего: случайно застал милашку голышом, так не он с нее платье снял! Надо вернуть свое и уходить. Нож был единственной вещью, которой он по-настоящему дорожил: изогнутая рукоятка из цельного куска рога с латунным шариком на конце напоминала хвост скорпиона – отличительная черта многих испанских клинков. Пойди найди второй такой, да еще в Нормандии. А этот простофиля небось только и способен, что хлебушек им нарезать. «Мужчины ломают хлеб руками» - всплыла в памяти каталонская поговорка. - Да, Роже, верни-ка мне нож, - повторил он вслед за красоткой. Мирно так попросил, почти по-дружески, и развернул правую руку ладонью вверх. Резких движений делать не хотел: знал, что закаленная сталь способна в одно мгновение причинить здоровью такой ущерб, что шишка на затылке по сравнению с ним покажется следом от поцелуя. Взмахнет деревенский увалень рукой – и прости-прощай Проспер Ле Гран.
Belle Fleur: Роже ничего не ответил, а только посмотрел на Белль, вопросительно приподняв брови и расслабленно поигрывая ножом, который он по-прежнему держал в правой руке, опущенной вдоль бедра. Белль улыбнулась и молча кивнула. На расстоянии трех туазов от того места, где они стояли, рос старый тополь, к которому Роже стоял левым боком. Актер быстро согнул правую руку с ножом перед грудью и, не сгибая запястья, сделал замах, а после разгибом руки послал нож в цель: клинок, пролетев все три туаза и успев сделать в воздухе полный оборот, вонзился в ствол. - Забирай, - Роже смерил владельца клинка снисходительным взглядом и обернулся к Белль, - Идем, Мадо. Актер направился к вязу, под которым оставил корзину со снедью. Белль, путаясь в непросохших юбках, заторопилась вслед за ним, как верная собачонка за хозяином.
Проспер Ле Гран: Проспер осторожно пощупал шишку на затылке и по-новому взглянул на удаляющегося парня: тот уже не казался ему деревенским увальнем. Он встал с земли и подошел к тополю, чтобы вытащить нож: внимательно осмотрев место, где клинок вонзился в древесину, он заметил, что листовидное лезвие длиной в ладонь ушло вглубь ствола на целый дюйм. Он и сам кое-что умел, но по мелочи, а тут чувствовалась опытная и твердая рука. Проспер дернул за рукоятку и вытащил «колючку»: такое прозвание дал он своему клинку. Раздался сухой щелчок, коромысло замка надежно закрепило сложенное лезвие. Сунув нож за пояс, Проспер подхватил свою котомку, валявшуюся неподалеку, и бросился вслед за удаляющейся парой. -Эй, стойте! – он нагнал их и преградил путь парню, протянув ему руку для рукопожатия. – Проспер Ле Гран. А ты силен, приятель! Где научился этому искусству?
Belle Fleur: Актер остановился и поставил корзину на землю. - Роже Дюмон, - он как-то неохотно пожал протянутую ему руку и кивнул в сторону Белль, - А это Мадо. Актеры мы: она на лютне играет, поет и зрителей со шляпой обходит, а я – метатель ножей. Белль добавила от себя: - Сударь, мы сегодня в пять часов вечера будем выступать у башни-беффруа, что на улице Гро-Орлож, там еще арка с часами. Приходите посмотреть! Я буду помогать Роже: у нас с ним номер общий. Народ валом валит, только успевай денье да лиары собирать.
Проспер Ле Гран: «Вот это удача так удача!» - пронеслось в голове у Проспера: он и не надеялся так быстро найти собратьев по ремеслу. Пусть он имеет опыт только второстепенных ролей, но чем черт не шутит: вдруг возьмут к себе на пару-тройку месяцев, а там он снова наймется на корабль и поплывет в Нант или Марсель – туда, где потеплее. Но ничего пока говорить не стал: сначала решил посмотреть, что из себя представляет труппа: может статься, что выгоднее найти место временного подмастерья у какого- нибудь бочара или плотника. Он поклонился девушке, которую его новый знакомый назвал «Мадо»: - Мадемуазель, премного благодарен за предложение и обязательно приду: люблю театр, аж оторопь берет! С Вашего позволения, помогу донести поклажу, - предложил он, легко подхватывая с земли тяжеленную корзину, из которой доносился одуряющий запах яблок и сыра со слезой. "Метатель ножей, вот оно как", - подумал он и твердо решил посмотреть представление с участием Роже Дюмона.
Belle Fleur: Роже, видимо, был рад избавиться от обузы, поэтому ничего не сказал и просто молча пошел рядом с Проспером налегке. Белль вклинилась между мужчинами, подхватив каждого под руку и весело болтала, то и дело повисая у них на руках, поджав ноги, как это любят делать маленькие дети. Но, поскольку она и была, в сущности, еще ребенком и легкой, как перышко, ни один не жаловался*. - У нас труппа совсем небольшая, месье Ле Гран, - щебетала комедиантка. - Пять человек всего: кроме нас с Роже, еще месье Фонтанен, его жена Бланш и канатоходец Жанно. А моя мать, Арлетта, тоже актриса, только она уже полгода от болотной лихорадки мучается и выступать не может. Хорошо, что я зарабатываю, а то бы по миру пошли. Говоря это, девушка не выглядела ни особо расстроенной болезнью матери, ни гордой своей ролью семейного кормильца – как будто рассказывала о совершенно обыденных и не слишком печальных вещах. Впрочем, для нее, совсем юной и еще не успевшей потерять жизнерадостность и бодрость духа, так оно, видимо, и было. Месье Ле Гран, меня радует Ваш темп. Вы не против, что Белль виснет у Вас на руке?
Проспер Ле Гран: нет, не против Проспер слушал, да на ус мотал. Стало быть, труппа небольшая... Не слишком благоприятный знак. Мало актеров - бедный репертуар. Однообразный репертуар - мизерные сборы. Но не ему, нищему, как церковная мышь, перебирать харчи. Слушая Мадо, он для себя решил, что если возьмут его в труппу, неважно кем: хоть актером, хоть поэтом, хоть плотником - останется. Компания из трех человек приблизилась к городским воротам. Тут бы им и разойтись в разные стороны, но Проспер решился и спросил, обращаясь к Роже: - Я ведь все равно вечером приду на вас посмотреть, так зачем расставаться? Давай провожу вас туда, где вы живете.
Belle Fleur: По лицу Роже было заметно, что предложение нового знакомого ему совсем не по нраву. Он медлил с ответом, поэтому Белль торопливо проговорила, обращаясь к Просперу: - Как это было бы кстати, сударь! Вечером Вы поможете нести щит для нашего с Роже номера! Роже смерил девушку довольно-таки тяжелым взглядом, но, видимо, упоминание о щите сыграло свою роль: он пожал плечами и соблаговолил прервать свое затянувшееся молчание: - Раз уж тебе этого хочется, Мадо, пусть идет. Не тратя больше слов, он зашагал прочь от Белль и Проспера, предоставив последнему право и дальше тащить корзину. Белль извиняющимся взглядом посмотрела на добровольного носильщика и сказала: - Мы в «Олене» остановились, отсюда всего с дюжину домов пройти – и мы на месте. Я чуть впереди пойду, а Вы следуйте за мной, сударь.
Проспер Ле Гран: Трактир «Олень», в котором селилась, или, судя по запущенному виду здания, прозябала труппа, знавал лучшие времена. Просперу было достаточно одного взгляда на грязный облупившийся фасад, чтобы понять: люди, у которых в кошеле водится поболе одного су, будут обходить это заведение за тридевять земель. К входной двери вели четыре деревянные ступени. Когда-то вели. Сейчас одной из них недоставало, а в самой нижней доска треснула и провалилась под тяжелой поступью постояльцев. У Проспера руки зачесались, когда он поглядел на это безобразие. Были бы у него с собой молоток, пила и гвозди, да несколько досок, сразу же взялся бы за дело и привел ступеньки в надлежащий вид. Переступив через зияющий провал, он вслед за Мадо вошел в трактир и поставил корзину на пол. - Здесь оставить, или…? – поинтересовался он, в душе осыпая наглеца Роже ругательствами, от которых покраснел бы вагант.
Belle Fleur: - Оставьте здесь, - ответила Белль, - Роже потом заберет и снесет наверх. Он только с виду такой хмурый, а сердце у него - чистое золото! Она наклонилась к корзине и вытащила из нее три яблока. Отойдя на несколько шагов, засмеялась и сказала: - Сейчас проверим, какой Вы ловкий, сударь. Что поймаете – ваше! Ловите! – и быстро бросила Просперу все три одно за другим.
Проспер Ле Гран: Первое яблоко Проспер упустил, и оно весело покатилось по выщербленным доскам пола. Два других поймал. Обед, таким образом, был у него в руках, и какой! Сочные наливные плоды, недавно снятые с дерева! Хотя с не меньшим удовольствием он поймал бы жареного цыпленка или пожонглировал булочками с пылу с жару. - Премного благодарен, мадемуазель, но когда же мы отправимся к часам, о которых вы упоминали? Проспер отхватил от яблока большой кус. Сладкий сок так и брызнул.
полная версия страницы