Форум » Предыстория » Дело о вдове пекаря. Июль 1607 года, Пуатье. » Ответить
Дело о вдове пекаря. Июль 1607 года, Пуатье.
Марверт:
Ответов - 47, стр:
1 2 3 All
Марверт: - Мадам Мари сказала, вам со мной поговорить нужно? Так я же не знаю ничего. - Уставившись в пол, служанка принялась заворачивать край своего передника. - Я же только к полудню прихожу, раньше мне никак. Я же за мужем хожу, ноги у него отнялись, как прошлый год с крыши свалился, а то первый в Пуатье плотник был, хоть кого спросите. - К полудню пришла, а курица едва ощипана? – перебил Андре. Служанка всплеснула руками. - Так не виновата я! Вы хоть знаете, что здесь творилось? Трупы повсюду валяются, городская стража под ногами путается, а у мадам Мари припадок был, где уж ей было прибраться. А белье постельное сегодня надо было менять, и на рынок она, ясное дело, не сходила, все на меня свалилось, а теперь еще и в лавке ей помогай, и в пекарне: Жана-Батиста-то нет, ушел куда-то. - Красные пальцы Аннет снова взялись за передник. - Так торопился, что даже шляпу свою забыл. Андре неторопливо отпил глоток воды. - Но хлеб, тем не менее, испекли как обычно, - полувопросительным тоном заметил он. Аннет красноречиво пожала плечами. - Не знаю я, сударь, вроде, да. Бриоши, что от завтрака остались, свежие были. - Припадки припадками, а завтрак завтраком? - понимающе полюбопытствовал Андре, и служанка ответила ему широкой ухмылкой, которая, впрочем, тут же исчезла. - Да нет, - неохотно признала она, - почитай, все и остались. Я у мадам Мари спросила, можно ли мне их домой взять, а она говорит, нет, в лавку отнеси, даром что они уже зачерствели чуть. - Труп ты видела? – теперь, когда самое главное было известно, внимание служанки нужно было отвлечь в другую сторону. - Да что вы, Господи сохрани и помилуй! Я же говорю, я только к полудню пришла. Мне с мужем да со стиркой раньше никак не управиться. Я, сударь, как мужа моего параличом разбило, стирку стала на дом брать, а мадам Мари я все равно на весь день не нужна. Вот сейчас обед сготовлю и пойду. Придвинувшись к столу, служанка ловко взрезала куриную тушку и принялась ее потрошить. - Ты, значит, на ночь уходишь? А Жан-Батист? - Здесь он ночует. В пекарне для него тюфяк есть. Андре недоверчиво усмехнулся. - С Жаном-Батистом понятно. А со священником? Аннет недоумевающее взглянула на следователя. - Со священником? А он тут причем? Ох! – она протестующее замахала руками, забыв, казалось, что в одной из них зажат нож. - Да типун вам на язык, сударь, как вы могли даже такое подумать! Отец Кристоф, он... – служанка запнулась и возвела взгляд горе в напряженном раздумье.
Марверт: Воспользовавшись паузой. Андре осмотрел шляпу, оставленную Жаном-Батистом на деревянном ларе у окна. Забывчивость тут явно была не при чем – по июльской жаре с непокрытой головой куда приятнее. Никаких пятен на шляпе также не оказалось, как будто бы Жан-Батист только что ее вычистил. - Святой он! – торжественно провозгласила Аннет. – Такой человек, даже экономки себе не завел, а по хозяйству у него Мариетта, тоже приходит, только на полный день, знаете ее? Страхолюдина такая, ни в один дом ее не брали, а ведь она и шить мастерица, и готовить. За гроши работала, да еще в «Роге изобилия» прислуживала, только разве так на жизнь заработаешь? А отец Кристоф, он ей и платит по-хорошему, и оболтуса ее вместе с прочими грамоте учит – святой человек! Служанка сняла с плиты сковородку и принялась начинять курицу поджаренным луком со шкварками и катышками муки. - Значит, подружки у святого отца не имеется? – полюбопытствовал Андре. Ответом ему стал укоризненный взгляд. - Я, ваша милость, к нему даже дочку отпускала, когда он задумал девушек наших Закону Божьему учить, безо всякой боязни, - служанка отодвинула курицу в сторону, не глядя выдвинула ящик, нащупала моток бечевки и ловко перевязала курицу прежде, чем уложить ее в судок. - Да только ничего из этого не вышло, у молодых девчонок разве то в голове? Андре, заворожено наблюдавший за действиями служанки, тряхнул головой и поднялся. - Я через двор выйду, - сказал он. – А мадам Мари передай, что я еще вернусь. Оказавшись на улице, молодой человек подошел к забору и, пользуясь тем, что священника больше не было, с интересом изучил и его дом, и вскопанные грядки, и даже сам забор. - Святой, значит… Недоверчиво хмыкнув себе под нос, он поспешил в «Рог изобилия».
Марверт: Кабачок оказался чистым и уютным, у выходящего на рыночную площадь окна сидела женщина с двумя детьми, по виду из приличных. За большим столом теснились возчики, празднично разряженные крестьяне и горожане, и Андре не заметил бы тех, кого искал, если бы Шарль, сидевший на ступеньках лестницы рядом с долговязым молодым человеком, не поднялся и не замахал ему рукой. Заметив торопившуюся мимо рыжую служанку, Андре поймал ее за локоть. – Где бы, милая, здесь посидеть и спокойно чего-нибудь выпить? - А наверху, - предложила она. – Я сейчас мэтру Жилю скажу, он вам откроет. Андре быстро взбежал вверх по ступенькам, и помощник пекаря поднялся ему навстречу, неприязненно глядя в сторону. - Сколько ж можно ждать-то? Я, чай, не бездельник и не пьянчуга, по трактирам рассиживаться. - А нечего тогда было убегать, когда я пришел, - в тон откликнулся Андре и извлек еще два су.- Друг Шарль, мы еще увидимся. Мальчик принял монету, взглянул сначала на одного мужчину, потом на другого и запрыгал вниз по лестнице, чуть не столкнувшись по пути со спешившим наверх хозяином. - Вам, стало быть, кабинет нужен? – из-за пузатого кувшина, который мэтр Жиль прижимал к левому боку, его поклон был почти незаметен. – Пойдемте, я отопру. Я вам сидру принес, по такой жаре хорошо пойдет. Или, может, чего перекусить желаете? Я как раз пироги с капустой из печки вытащил, не пожелаете? Свеженькие, с пылу, с жару. Он налег на ключ и замок щелкнул. За распахнутой дверью оказалась небольшая комнатка с дубовым столом, украшенным двумя подсвечниками, и тяжелыми лавками вокруг него. Занимая место спиной к окну, Андре приглашающее кивнул Жан-Батисту. - И сидр давай, и пироги давай, - сказал он, с видимым наслаждением вытягивая ноги. - Садись, парень, садись, в ногах правды нет. Жан-Батист присел на краешек лавки, с подозрением глядя на следователя. Мэтр Жиль поставил на стол кувшин, распустил пришитую к фартуку кожаную тесемку и снял привязанные к ней две кружки. - Сидр хороший, вчера бочку открыли, - заверил он, протирая чистый стол снятым с плеча полотенцем.. – А пироги сейчас будут. Наполнив кружки, он вышел и прикрыл за собой дверь.
Марверт: С минуту оба молчали, всецело, казалось, занятые утолением жажды. Жан-Батист не выдержал первым. - Чего вам надо-то? - со стуком он отставил кружку в сторону. – Зачем дергали? Андре улыбнулся и отпил еще глоток. - А как ты думаешь? – спросил он самым издевательским тоном, на который был способен. Помощник пекаря заерзал на месте. - Не убивал я никого. Вот Пресвятой Девой клянусь! - Размашисто перекрестившись, он обеими руками схватился за кружку, но пить не стал. Улыбка Андре стала шире, однако ответить он не успел. По коридору рассыпался стук сабо, и в комнату ввалилось несколько мастеровых, при виде которых Жан-Батист поспешил сдвинуться на край лавки. - Какие люди! – широкоплечий детина, чей левый глаз, казалось, косил во все стороны сразу, изучая обстановку, широко ухмыльнулся и уселся рядом с помощником пекаря. Оставшиеся трое вошедших замялись у входа. Один из них, встретившись взглядом с Андре, поспешил снять шапку. - С кем имею честь? – полюбопытствовал следователь. Несмотря на кажущуюся уверенность, ему было не по себе: если эти четверо явились вступиться за своего собрата, то даже возвращение трактирщика могло их не остановить.
Марверт: - Меня вот Робер звать, - с готовностью откликнулся косоглазый. – Каменщик я. И Жак вон тоже. А Пьер и Мишо по кожевенному делу будут. Пьером оказался тот, кто снял шапку, а у Жака под левой скулой красовалась свежая ссадина. Мишо держался позади остальных, но у Андре сразу возникло ощущение, что заводилой в этой компании был именно он. - Очень хорошо. А чем обязан удовольствию свести знакомство? Робер открыл рот, глянул через плечо и сообщил: - Мы это… поговорить хотели. Скользнув быстрым взглядом по обеспокоенному лицу Жан-Батиста, Андре поощрительно улыбнулся Роберу, всем видом выражая заинтересованность. - Тут это… говорят, будто бы это Жан-Батист зеленщика убил… - Кто говорит? - Да кто бы ни говорил. Неправда это. Дверь снова распахнулась, пропуская хозяина с полным блюдом пирогов. Водрузив угощение на стол, он вышел. - Очень хорошо, - повторил Андре. – А могу я узнать, на чем вы основываете свои выводы? Смотрел он при этом на Мишо, и Робер тут же подтвердил его догадку, снова глянув через плечо. - Не виноватый он. Если уж кто и хотел убить, так это как раз наоборот, потому как кто кому деньги проиграл? Андре стремительно наклонился вперед, и каменщик тотчас отшатнулся. - Так кто кому проиграл деньги? Ответил неожиданно сам Жан-Батист: - Ну Ришар проиграл. Ну мне. Ну и что с того? - Ничего, - согласился Андре и с видимым удовольствием откусил кусок пирога. – Много проиграл? - Пистоля два, - быстро сказал Мишо. – Ведь верно, ребята? Нестройный хор голосов неуверенно подтвердил его слова. - Да уж, - согласился Андре. – Трудно предположить, что один человек станет убивать другого за то, что сам же у него и выиграл. - Ага, именно так. - Робер поднялся и изобразил что-то вроде полупоклона. - Чтобы вы… это… не ошиблись, господин судейский… - А не то? - Ну… это… мало ли, что бывает. - Робер упорно не сводил глаз со своих сапог. - Вы уж…это… не ошибитесь. - Я не ошибусь. Мои наилучшие пожелания мадам Птифис. Робер тупо уставился на него, но на щеках Мишо вспыхнул яркий румянец. Выждав несколько мгновений, Андре жизнерадостно пожелал мастеровым доброго дня, и, пробормотав слова прощания, все четверо один за другим покинули комнату.
Марверт: Когда дверь закрылась, Жан-Батист с вызовом взглянул на Андре. - Причем тут мадам Мари? – гневно потребовал он. – Вы это на что намекаете? Пирог с капустой действительно оказался превосходным, и Андре откусил еще один кусок и запил его сидром, не сводя с помощника пекаря насмешливого взгляда. - Ни на что не намекаю, - сообщил он самым ироничным тоном, на который был способен. – Шутка это была. Обычная шутка, знаешь ли. Как еще говорят: ни в карты, а в кости, не выиграл, а проиграл, не два пистоля, а все двадцать. Так ведь? - Господин судейский! – на лице Жана-Батиста отразился настоящий ужас. – Да вот вам крест святой, выиграл я! Хоть кого спросите! Здесь же играли, вот мэтр Жиль вам скажет! Выиграл я. - Два пистоля? Несмотря на уверенный тон, Андре вдруг засомневался. Догадаться, почему мадам Птифис избрала окружной путь в лавку, было нетрудно, а тут… Неужели он ошибся? - Девятнадцать, – пробормотал Жан-Батист, опуская глаза. - И немного мелочи. - Какой мелочи? Захлестнувшее Андре облегчение выразилось разве что в хищно раздувшихся ноздрях. - Что значит, какой мелочи? – недоумевающее переспросил помощник пекаря.
Марверт: - Что ты выиграл, кроме девятнадцати пистолей? - Девять су… или нет… - Жан-Батист наморщил лоб. – Я же еще за вино платил. Сколько же там было? - Неважно. Андре снова принялся за пироги. Спустя минуту вынужденного молчания Жан-Батист не выдержал: - Господин судейский, а что же вы меня спросить-то хотели? - Про мадам Мари расскажи, - буркнул Андре и снова набил себе рот пирогом. - А что же рассказывать-то, сударь? – предполагаемый любовник вдовушки выглядел настолько жалко, что невозможным казалось заподозрить его в убийстве. – Такая, очень достойная женщина… - Угу… Жан-Батист вспыхнул. - Несчастная она очень… была… Мэтр Птифис покойный, он ведь вовсе не сахар был. - Угу. Ничего интересного, в конце концов, не выяснилось. Связь между двумя молодыми людьми началась только после смерти пекаря, пока он был жив, об очаровательной Мари никто не сплетничал, а если сейчас кумушки что-то и болтали, так на чужой роток не накинешь платок, от злых языков разве что в монастыре укроешься, и тому подобное. Осторожный намек на священника Жан-Батист вовсе не понял и пропел святому отцу самую настоящую осанну. Иного, впрочем, ждать и не приходилось: если бы не заступничество отца Кристофа, парня, вероятно, уже бы повесили. Сидр и красноречие Жана-Батиста иссякли одновременно, и Андре, отдуваясь, поднялся. На блюде остался лежать один-единственный пирог. - Я… это… заплачу, ваша милость? – полувопросительным тоном произнес помощник пекаря. - Ну-ну. Смотри, не растрать весь выигрыш за один день. Деньги тебе еще пригодятся, если придется от правосудия бегать.
Марверт: Недоумение на лице помощника пекаря сменилось страхом, а затем выражением бессильной ярости, до боли напоминавшим гримасы мадам Мари. Ухмыляясь, Андре вновь уселся на свое место. - Ступай, голубчик, - любезно предложил он. Кулаки Жана-Батиста сжались, с губ сорвалось неразборчивое шипение, и он ринулся прочь, напоследок изо всех сил хлопнув дверью. Хмурясь, следователь отодвинул в сторону посуду, извлек из-за пазухи сверток и бережно развернул его. Теперь, получив возможность сравнить два лежавших на салфетке кухонных ножа, он убедился, что не ошибся, и перепутать их было легче, чем различить. Один, может, чуток поновее. У другого на деревянной рукоятке еле заметная трещина. Вряд ли мадам Ришар обратила внимание на такие детали, смывая мужнину кровь, а вот Аннет должна была знать всю кухонную утварь в пекарне, как свои пять пальцев. Взяв нож поновее, Андре разрезал оставшийся пирог надвое, затем вторым ножом разрезал одну из половинок. Никакой разницы не чувствовалось, но все же... Тщательно завернув позаимствованный из пекарни нож в салфетку мадам Ришар, Андре вернул его за пазуху и задумчиво изучил второй. В руках не поносишь, на улице не обронишь, в карман не положишь. Вытащив из ножен свой собственный кинжал, он положил его рядом с почти опустевшим блюдом. Нож, убивший зеленщика, занял место у него за поясом, и минуту спустя Андре уже сбежал в обеденный зал. Мэтр Жиль вынырнул откуда-то из-под лестницы с румяным окороком в одной руке и связкой колбас в другой, и молодой человек полез за кошельком. Трактирщик отчаянно замотал головой. - Заплачено уже, сударь. - Очень хорошо. А теперь скажи мне… Правда ли, что Жану-Батисту вчера повезло? - Повезло, да еще как! Несмотря на то, что ему то и дело приходилось отлучаться в погреб или на кухню и желать кому-нибудь доброго дня, мэтр Жиль оказался чрезвычайно толковым свидетелем, полностью подтвердившим слова Жана-Батиста. Играли четверо, в большой компании, кости принадлежали самому трактирщику. В сумме выигрыша он был не уверен, но что-то около двадцати пистолей. А вот почему у мэтра Ришара были с собой такие деньги, он не знает, может, мадам Ришар спросить? - Да, пожалуй, так я и сделаю. Попрощавшись, Андре снова направился к дому зеленщика.
Марверт: Собрать всех вместе Андре удалось только на следующее утро, и мадам Мари была явно не в восторге, когда ее кухня превратилась в гостиную. На красивом лице отца Кристофа застыло выражение легкой снисходительности, а Жан-Батист даже не пытался скрыть свою неприязнь. Единственными, кто смотрел на Андре доброжелательно, были мадам Ришар и увязавшийся с ней Шарль. Даже месье Боннар, пунктуально явившийся к восьми утра и заполнивший нетерпеливое ожидание свежевыпеченными бриошами, уже начал хмуриться. - И чего мы, собственно, ждем? – не выдержал он наконец. В этот же самый миг в наружную дверь робко постучались, и Андре, последние полчаса просидевший как на иголках, торопливо поднялся и впустил запыхавшуюся Аннет. -Ох, сударь, не сердитесь, - затараторила она. – Я еще на рынок сбегать хотела, а тут соседка моя пришла… - Пришла, и замечательно, - бесцеремонно перебил Андре, подталкивая служанку к кухонному столу. – Главное, что мы все здесь. - Кому что важно, - вполголоса заметил месье Боннар в розовое ушко вдовушки, и та злорадно хихикнула.
Марверт: Андре сделал вид, что не ничего не слышал, и вновь занял свое место у наружной двери. - Для того, чтобы понять, что произошло позапрошлой ночью, - начал он, - мне пришлось сначала разобраться в том, что произошло накануне вечером, а именно, в проигрыше мэтра Ришара. Для тех из вас, кому это неизвестно, уточняю, что незадолго до смерти он проиграл Жану-Батисту около двадцати пистолей. Всецело войдя в роль, он со значением посмотрел на помощника пекаря, и тот ответил ему злобным взглядом. - Откуда, спрашивается, у простого зеленщика, пусть даже преуспевающего, такие деньги? - Молодой человек, вы же не в суде выступаете, - месье Боннар, удобно устроившийся у второй двери на стуле, который Андре специально для него принес из хозяйской спальни, помахал в воздухе недоеденной бриошью. – Проще говорите, проще. Ришар проиграл деньги, которым у него неоткуда было взяться. Так? Или не так? При последних словах он взглянул на мадам Ришар. Андре почувствовал, что краснеет. - Я как раз собирался попросить вдову покойного рассказать нам об их происхождении, – буркнул он. Мадам Ришар, на которую устремились теперь все взгляды, глубоко вздохнула. - Мне тяжело говорить об этом, - сказала она. – Сударь, вы уверены, что это так уж важно? Мадам Мари с загоревшимися глазами наклонилась вперед, на лице Аннет появилось жадное выражение, и даже кажущееся безразличие отца Кристофа уступило место заинтересованности. - Да, это важно. Месье Боннар одобрительно кивнул. - Мой муж… то есть, мой покойный муж… Шарль, ты не хочешь пойти поиграть? Мальчик решительно мотнул головой. - Тогда сходи в трактир и принеси нам сидра, - Андре поймал недовольный взгляд Шарля и дружески улыбнулся ему: - Пожалуйста! - О, сударь! - Купи еще себе ячменного сахара, - вручая мальчику несколько монет, Андре изловчился многозначительно сжать его руку и на всякий случай еще подмигнул. - Ну иди же! – подбодрила его мать, и Шарль с явной неохотой покинул кухню. Андре опять занял свой пост. - Сударыня? Мадам Ришар снова вздохнула.
Марверт: - Я уверена, что мой покойный муж не желал ничего дурного, - мадам Ришар метнула на закатившего глаза месье Боннара недовольный взгляд и начала снова: - Мы все так восхищаемся отцом Кристофом… На этот раз закатил глаза священник, с которым покойник был тоже не в ладах, и зеленщица густо покраснела. - Месье Ришар хотел собрать общее пожертвование на новый покров для алтаря. Он сказал мне об этом накануне, так что эти двадцать пистолей… - она обвела внимательных слушателей умоляющим взглядом и те не подвели ее. - Вот мерзавец! – с чувством произнес месье Боннар. – Это что же, он пожертвование проиграл? Не поднимая глаз, мадам Ришар кивнула. Выглядела она при этом совершенно раздавленной стыдом, и только Андре знал, что в рассказанной ею истории не было ни грана истины: репутация покойного пострадала бы от правды не меньше, чем от лжи, а живым пришлось бы гораздо хуже.
Марверт: Источником проигранных зеленщиком двадцати пистолей был облупившийся дом на одной из близлежащих улиц, в котором шесть девиц разного возраста и разной степени привлекательности торговали собой с той или иной степенью успеха, зарабатывая себе на жизнь, а мэтру Ришару – на безбедную старость, которой ему так и не удалось насладиться. Самое пикантное, с точки зрения Андре, заключалось в том, что зеленщик владел домом пополам с мировым судьей. Интересно, знал ли об этом дельце месье Боннар или из этого также можно было извлечь пользу? - Но вы сказали, что эти деньги имели какое-то отношение к убийству? – спросил тот. - Именно так. - Андре полез за пазуху и выложил на кухонный стол небольшой сверток. Все, как по команде, вытянули шеи, когда он неторопливо развернул салфетку. - Не знаком ли кому-нибудь этот нож? - В первый раз вижу, - буркнул Жан-Батист. - А мне вот знаком, - недоумевающе произнесла зеленщица. – Вы же сами вчера его у меня и забрали. Салфетка вот, я же и вышивала. - Да нечего болтать зря, - запротестовала Аннет. – Наш это нож, то есть мадам Мари, конечно. - Мои ножи все на месте, - быстро перебила вдова пекаря, но в ее черных глазах плеснулся ужас. - Да что вы, сударыня, я еще вчера приметила, что ножа не хватает. Отталкивая друг друга, обе женщины бросились к столу. Слишком резко выдвинутый ящик, как живой, вырвался у них из рук и грохнулся на пол. Мотки бечевки, ложечки, лопатки и прочие хозяйственные мелочи разлетелись по всей кухне. - Да вот же он! – мадам Мари бросилась на колени перед месье Боннаром и протянула руку ему под кресло.
Марверт: - Это не тот! – едва взглянув на находку своей хозяйки, Аннет вытянула руку с зажатым с ней ножом. – И это тоже не тот. Средний нож пропал. Ну, тот, что я еще поточить относила. Он это и есть. Что я, своих ножей не знаю? Там еще щербинка на ручке, аккурат под большим пальцем, видите? Так что это наш нож, мадам Ришар. Наш, а не ваш! С торжествующим видом служанка ткнула пальцем в царапинку на деревянной рукоятке. - А я и не говорю, что он мой, - возмутилась зеленщица. – Мужа моего этим ножом убили, вот что. - Да нет же! – вдова пекаря взглянула на своего любовника с нескрываемым ужасом. На лице Жана-Батиста недоумение сменилось ужасом и яростью. - Да вы спятили, сударь! Не с чего мне его убивать было. Не с чего! Андре улыбнулся и обвел взглядом кухню. Месье Боннар сидел с самым нейтральным видом, Аннет таращилась на помощника пекаря с жадным любопытством, мадам Мари – с недоверием, а зеленщица… У зеленщицы были все основания быть благодарной убийце мужа, невзирая на необходимость найти где-то десяток пистолей, чтобы заплатить мировому судье его долю в проигранных покойным деньгах.
Марверт: Отец Кристоф… Отец Кристоф имел вид человека, перед которым разверзлась пропасть, но Андре не испытывал к нему ни малейшего сочувствия – кто, спрашивается, заварил всю эту кашу? - Говоря языком юридическим, вы спрашиваете меня о мотиве преступления, не так ли? - Именно так, - хрипло проговорил священник, и помощник пекаря торопливо закивал. - На этот вопрос, увы, я не могу вам дать однозначного ответа. - Андре дождался, пока на лице Жана-Батиста выражение ужаса сменится явным облегчением, а мадам Мари слабо улыбнется, и продолжил, - но у меня есть одно предположение. Дело в том, что, как я уже сказал, деньги, проигранные Ришаром, ему не принадлежали. А стало быть, и Жан-Батист их не выиграл. В этот самый момент наружная дверь распахнулась, пропуская запыхавшегося Шарля, с трудом удерживающего два тяжелых кувшина.
Марверт: Пока на свет божий извлекались деревянные и оловянные кружки, месье Боннар стоически сдерживал свое нетерпение. Однако когда мадам Мари собралась отправиться на поиски стакана для почетного гостя, он не выдержал. - Да хоть в миску налейте! Давайте уже разберемся с этим делом! Общими усилиями были найдены еще две щербатые глиняные кружки, одну из которых вручили месье Боннару, а другую – Шарлю, и всеобщее внимание вновь вернулось к Андре. Успев к тому времени выпить свой сидр, он снова взялся за кувшин. - Скорее всего, оправившись от игорной горячки, Ришар пришел в ужас и сделал то единственное, что ему оставалось сделать – отправился в пекарню. - Не приходил он в пекарню! – перебил Жан-Батист, стискивая свою кружку с такой силой, что на ней появилась заметная вмятина. Андре снисходительно улыбнулся. - Возможно. - Не приходил, - подтвердила мадам Мари. - Возможно, он пришел, когда вы уже уснули. - Молодой человек глубоко вздохнул. - Предположим, что ему удалось все же встретиться с помощником пекаря без вашего ведома, сударыня. - Ага, и без моего тоже! – снова перебил Жан-Батист. Андре сделал вид, что не услышал. - Двадцать пистолей – деньги немалые. Каково придется тому, кто считал, что они ему уже принадлежат, если он узнает, что их придется вернуть? - С какой же это стати? Кто проиграл, того и вина. - Дай ему уже закончить! – взорвался месье Боннар. - Кстати, да, пожертвования придется вернуть. - Нет такого закона! - Мне тоже кажется, что нет, - нерешительно вмешался отец Кристоф. - Я думаю, - быстро сказал Андре, - что, как и месье Боннар, покойный Ришар не полагался на закон. То есть я не то хотел сказать…
Марверт: Месье Боннар расхохотался на всю кухню, и прочие, за исключением разве что обвиняемого, подобострастно захихикали. - Я хотел сказать, - чувствуя, как горят его щеки, Андре торопливо плеснул себе еще сидра, – кто сможет платить в лавке, в трактире, на рынке, зная, что на него смотрят и думают: «Эти деньги сняты с алтаря, они принадлежат церкви»? Да и кто принял бы плату этими деньгами? - Я… - Жан-Батист осекся под огнем направленных на него взглядов, и Андре, так много поставивший на этот шанс, поспешил воспользоваться его ошибкой. - Ты бы – что? Принял бы плату этими деньгами, заплатил бы ими? Или заставил бы замолчать того, кто знал, откуда они взялись? Жан-Батист судорожно вздохнул, и его рука опустилась на рукоять ножа. Андре обвиняющим жестом вытянул палец. - Значит, убил бы? Если бы взгляд мог заменить действие, то ненависть в глазах Жана-Батиста стерла бы Андре в порошок или испепелила бы его на месте. Последовавший за этим поток ругательств прервался, когда месье Боннар отставил кружку и с самым траурным видом поднялся на ноги. - Друг Шарль, - Андре, правильно истолковавший этот жест, повернулся к мальчику. – Сбегай-ка, будь добр, за городской стражей. Невнятное рычание сорвалось с губ Жана-Батиста, и он выхватил нож. Женщины, завизжав, бросились в разные стороны. С грохотом отшвырнув оказавшийся на пути табурет, Жан-Батист кинулся к выходу. Андре шарахнулся прочь, хватаясь за пустые ножны. Взгляды двух мужчин встретились, и помощник пекаря занес клинок.
Марверт: Мечущийся взгляд Андре не обнаружил поблизости ничего, даже поварешки, что можно было бы использовать для защиты, но, по счастью, здравый смысл возобладал над яростью, и помощник пекаря, лишь на мгновение запнувшись, метнулся к выходу и, едва не выбив кухонную дверь, выбежал во двор. - Держи его! Держи убийцу! – завизжал Шарль, бросаясь в погоню, и Андре едва успел протянуть руку, чтобы преградить ему путь. Мгновением позже кинувшаяся наперерез мадам Ришар мертвой хваткой вцепилась мальчику в плечи. - Не смей, не смей! - Пустите! На следующие несколько минут на кухне мадам Мари воцарилось настоящее столпотворение. Сама хозяйка, оправившись от пережитого ужаса, то бессильно сникала на ближайший стул, то вскакивала, истерически уверяя всех и вся, что и помыслить не могла о подобном злодействе. Аннет бегала за ней с кружкой воды, то и дело призывая в свидетели святых угодников. Мать и сын Ришар упрекали друг друга в бессердечии, отец Кристоф молился, и только месье Боннар с завидным спокойствием допил свой сидр и покинул кухню, чтобы вскоре вернуться с сержантом городской стражи, по долгу службы вынужденным наблюдать за порядком на рыночной площади. Оставив этого последнего разбираться с женщинами, детьми и священнослужителями, он взял Андре под локоть и вывел его из дому - Я полагаю, вы не откажетесь прийти поужинать с нами сегодня вечером? – любезно предложил он. – Раньше я вас не приглашаю только потому, что на вас сейчас лица нет, незачем пугать дам. - Да, - пробормотал Андре, действительно совершенно не ожидавший, что его собственная жизнь могла оказаться под угрозой. - Месье Боннар, я оставил свой кинжал в «Роге изобилия»… С вашего разрешения… мне не хотелось бы оставаться безоружным ни минуты дольше необходимого. - Я всецело вас понимаю, - старший из двух мужчин не выказал ни малейшего желания отказаться от общества младшего и потянул его в сторону вчерашнего кабачка. - Я бы не отказался выпить что-нибудь покрепче сидра. А вы могли бы мне рассказать, кто на самом деле убил зеленщика.
Марверт: - На самом деле? - переспросил Андре с самым растерянным видом, но встретив понимающий и чуть насмешливый взгляд месье Боннара, почувствовал, что краснеет и первым опустил глаза. – А почему вы решили, сударь?.. - Потому что вы позвали меня, а не городскую стражу. Потому что я знаю покойного мэтра Ришара, и гораздо лучше, чем вы можете себе представить. Откуда, кстати, взялись эти двадцать пистолей? - Вы не верите, что зеленщик и правда мог собрать на покров для алтаря? Нет, конечно, Андре не считал своего будущего тестя невинным ангелочком. Но, вспомнив сейчас праведное возмущение, с которым тот принял рассказанную зеленщицей байку, молодой человек почти растерялся. Даже зная месье Боннара как одного из самых ловких и проницательных членов городского совета, невозможным казалось, что тот попросту поддержал ложь молодого следователя. Одно дело сам Андре, у него были веские причины покривить душой. Но месье Боннар! Легкость, с которой тот помог возвести напраслину на невинного человека, глубоко потрясала. Было в этом что-то почти непристойное. Quod licet Iovi, non licet bovi. - Разумеется, не верю, - насмешка прозвучала в голосе городского советника или снисходительность? - Да и гримасы мадам Ришар были достаточно выразительны, так что рискну предположить что-то весьма неблаговидное. Андре не сказал ни слова, тщетно пытаясь собраться с мыслями. - Да не огорчайтесь вы так! – городской советник сочувственно похлопал молодого человека по плечу и подтолкнул его к двери в «Рог изобилия». – Держу пари, никто ничего не заметил, а теперь уже не вспомнит. Возвысив голос, он обратился к спешившему им навстречу трактирщику: - Мэтр Жиль! Вы позволите нам посидеть у вас на втором этаже? - Разумеется, месье Боннар, разумеется, сейчас все отопру. А вы вот, сударь, - он обернулся к Андре, - давеча у нас кинжал оставили, а я прибрал от греха подальше.
Марверт: Быстро, но без суеты, трактирщик проводил почетных гостей на второй этаж и отпер уже знакомый Андре кабинет. Как из-под земли возникшая служанка, не дожидаясь распоряжений, поставила на дубовый стол кувшинчик с ароматно благоухающим гипокрасом и два стеклянных стаканчика. Исчезнувший было мэтр Жиль вернулся с кинжалом Андре и вазочкой орехов в меду, поставил у локтя месье Боннара тяжелый колокольчик с резной деревянной ручкой и, еще раз заверив обоих в своей готовности им служить, с достоинством вышел. Служанка, почтительно наполнив стаканы, последовала за ним. Боннар уселся на то же самое место, которое занимал накануне Андре, поерзал, устраиваясь поудобнее, и с прищуром глянул на молодого следователя. - Ну так? – подбодрил он. – И что вам удалось узнать? Лично я поставил бы на мадам Мари. А? Андре почувствовал, что краснеет, и схватился за свой стакан, как утопающий за соломинку. - Ваше здоровье, месье Боннар! Городской советник неожиданно захихикал. - Дама многих достоинств, - заметил он, одной рукой также берясь за стакан, а другой обрисовывая в воздухе вышеупомянутые достоинства. - Ну так, я прав? Андре осторожно отпил еще один глоток гипокраса, оказавшегося куда крепче и слаще, чем он ожидал. - Совершенно правы, сударь, - вздохнул он.
Марверт: - Не говорите ничего, я сам скажу, - Боннар наклонился вперед. – Нечем было мэтру Ришару ее пугать, если она не завела любовника или не извела мужа. Или сначала одно, потом другое. Верно я говорю? - Н-н-нет… - с трудом выдавил из себя Андре. – Любовника у нее раньше не было. - А кому он нужен? - покладисто согласился городской советник. – Повезло бабе, что у покойного не было ни сыновей, ни братьев. И от чего же у нас бедолага помер, если это было не несварение желудка? - А кто сказал, что это было не несварение желудка? - Андре позволил себе легкую улыбку и снова взялся за стакан. - Да ради Бога! Но, молодой человек, если покойный Ришар понял, что дело нечисто, значит, не все концы она спрятала в воду. - Я не аптекарь и не зеленщик, чтобы разбираться в травах, - перед мысленным взором Андре снова возник залитый солнцем огород и черная фигура с лопатой. – Если когда-то на грядке у мадам Мари или за оградой у отца Кристофа и росло что-то не то, то теперь никаких следов не отыщешь. Но мне показалось, что она не представлялась вам в роли убийцы? - Никогда не недооценивайте женщину, молодой человек, - неожиданно посерьезнел городской советник. – Целомудренно опущенный взор и тихий голос еще не говорят о добродетели, и даже у самой глупой жены достанет времени, чтобы измыслить, как избавиться от нежеланного мужа, не вызвав ни малейших подозрений. Хотя Ришар покойный и оказался поначалу поумнее, особой пользы ему это не принесло. - Вот уж о ком не стоит сожалеть, - осторожно заметил Андре, отпивая еще глоток гипокраса. – Но все, что вы говорите, сударь, это же совершенно недоказуемо, а для пытки оснований пока нет. - Нет и не будет, - отрезал Боннар. – И у Ришара, держу пари, никаких доказательств не было. Было бы у нее время подумать, поняла бы, что убивать его совершенно незачем. Обнаружив, что его пальцы что есть силы стискивают пустой стакан, Андре усилием воли ослабил хватку и заставил себя улыбнуться. - Я не знаю, что именно случилось… - И не нужно. Жан-Батист сбежал – значит, виноват. Или вы ожидали, что она за него заступаться начнет, во всем признается? - Ни в коей мере, - честно признался Андре. То ли от выпитого, то ли от безграничной странности этого разговора двух служителей закона у него слегка кружилась голова, и он принужденно засмеялся. – А я-то… покров для алтаря! Боннар сдвинул брови. - Если вы когда-нибудь еще попытаетесь использовать меня втемную, вы об этом пожалеете, - сухо пообещал он. – Старые головы, господин следователь, соображают не хуже молодых. Андре покаянно отвел глаза, и некоторое время оба молчали. - Я… я обещал отцу Кристофу, что я к нему зайду… насчет пожертвования… покрова. - Ступайте, молодой человек, ступайте, - Боннар снова лучился добродушием, хотя уровень жидкости в его стакане оставался прежним. – Не забудьте, сегодня вечером мы вас ждем.
полная версия страницы