Форум » Предыстория » Смерть в Венеции. Поручения. Октябрь 1624 года » Ответить
Смерть в Венеции. Поручения. Октябрь 1624 года
Dramatis personae: Глава, где синьор Росси берется услужить двум господам.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Dramatis personae: Улыбка, коснувшаяся губ аббата, была явно окрашена иронией: вне всякого сомнения, он даже не попытался в этот раз скрыть свои чувства. – Мой опыт подсказывает мне, что не все подчиненные отличаются подобной исполнительностью, а многие из оставшихся столь творчески подходят к своим обязанностям, что порой не знаешь, как отказаться от их помощи, – сказал он, протягивая руку к блюду, на котором громоздилась аппетитная горка румяных булочек. Взгляд его меж тем сместился на дверь, не то намекая на отсутствующих, не то отражая тайные опасения хозяина дома. – Невольно лишив вас, возможно, источника сведений, к коему я и сам часто прибегаю, позволю себе предложить вам свои услуги, если вашим планам на сегодняшний день пойдет на пользу совет от местного жителя.
Рошфор: – В самом деле? – переспросил Рошфор, проследив за взглядом аббата и без особого труда уловив намек. – Тогда вам действительно повезло. По счастью, звание не связывает меня обетом смирения, и, вероятно, я могу с большей доходчивостью объяснить свои требования или выказать недовольство неверным их исполнением. Впрочем, вам эта тема не слишком интересна, я полагаю, – произнес он, принимаясь за уничтожение яств, щедрой рукой сервированных на украшенном тонкой чеканкой серебряном блюде перед ним, – особенно за завтраком. Столовая палаццо не была велика или излишне просторна, и стол, разделявший сотрапезников, был подобран сообразно ее размерам. Поэтому расстояние между Пианези и Рошфором, несмотря на то, что сидели они на противоположных его концах, вполне позволяло разглядеть малейшее движение на лице собеседника. Однако аббат, умышленно или просто по заведенной привычке, сел спиной к льющимся в окна лучам утреннего светила, в то время как гостю было предоставлено место напротив него. Граф, нередко пользовавшийся той же уловкой, отметил это с обычной для него невозмутимостью. – С удовольствием выслушаю любой ваш совет, – отозвался он, улыбаясь с выверенной долей любопытства и простодушия, – который вы захотите мне дать, господин аббат. О секретаре и его достоинствах Рошфор говорить более не желал.
Dramatis personae: По-видимому, аббата больше занимал завтрак, ибо он тоже не проявил желания продолжить разговор об исполнительности, ограничившись сухим «Вероятно», которое ученые умы, поддерживавшие с ним научную переписку, еще не научились преобразовывать в точные числа. Просьба гостя удостоилась большего внимания – Пианези кивнул, неторопливо дожевал политое загадочным желтоватым соусом вареное яйцо, обтер губы и только тогда снова взглянул на собеседника. – К глубочайшему моему сожалению, меня вскоре ожидают кое-какие встречи, иначе я пригласил бы вас в Арсенал. Возможно, вы, как многие другие приезжающие, хотели бы приобрести зеркало? Или просто пройтись, насладиться красотой Светлейшей? В этом случае я бы настойчиво рекомендовал вам не отходить чересчур далеко от площади святого Марка: Венеция – коварный город, и тот, кто не умеет в ней себя вести, рискует искупаться в канале, если не расстаться с кошельком, а то и жизнью. – Он выдержал краткую паузу. – Но, если вы поведаете мне, что бы вы хотели сегодня осуществить, быть может, я смогу быть вам более полезен. Учтивая улыбка, которой аббат сопроводил это предложение, при всей своей любезности не отличалась теплотой.
Рошфор: Укол насмешки – если она имела место – был произведен столь тонко, что ответный выпад показался бы грубостью. Что ж, как сказано в Писании, кесарю – кесарево, а богу – богово, и у каждого сословия свое оружие, оттачиваемое и отполировываемое до блеска опытом и годами. – Жаль, – огорчился Рошфор, – поглядеть знаменитый Арсенал было бы мне весьма любопытно. Но, – произнес он таким тоном, будто эта мысль только что пришла ему в голову, – я также слышал много хорошего об итальянских школах фехтования, в том числе венецейских. Как поборнику Марса мне больше по душе сверкание стали, нежели зеркал, сиречь атрибутов Венеры.
Dramatis personae: К чести аббата, его лицо не изменилось и вилка с насаженной на нее тефтелькой не дрогнула. – Увы, сударь, я по роду занятий человек сугубо мирный и ничем не могу вам здесь помочь. Разве что… Последовала очередная пауза, посвященная вкушению пищи и запиванию ее глотком вина. – Разве что, – продолжил Пианези, – знакомства синьора Росси, обширные, несмотря на недолгое еще его пребывание в Светлейшей, отличны от моих, и я доподлинно знаю, что в их числе найдутся и м-м-м… скажем так, служители вашего божества. Возможно, он сможет что-то подсказать вам, когда возвратится. Но вы ничего не едите, сударь!
Рошфор: Поскольку предложение аббата как нельзя лучше сочеталось с намерениями графа, тот почтительно склонил голову, с благодарностью принимая совет. Действительно ли синьор Росси сосредоточил в своих холеных руках нити, управляющие домохозяйством и распорядком жизни своего патрона, или Пианези искусно создавал впечатление оного, после столь краткого знакомства с определенностью сказать было нельзя. Однако то, как гостеприимный хозяин мастерски направлял дальнейшую беседу, не давая ей свернуть с проторенного русла гастрономических наслаждений, заставляло Рошфора сомневаться, что характер и наклонности господина аббата позволяли тому надолго выпускать поводья из своих рук. Таким образом, и хозяин, и его гость, каждый на свой манер, получили удовольствие от остатка трапезы. По окончании же завтрака Пианези удалился, без лишней велеречивости посетовав на многочисленные и неотложные заботы и выказав надежду, что гость, сам человек не свободный от обязательств, сумеет понять и извинить за небрежение долгом гостеприимства. Эпизод завершен
полная версия страницы