Форум » Предыстория » Смерть в Венеции. Сомнения. Октябрь 1624 года » Ответить
Смерть в Венеции. Сомнения. Октябрь 1624 года
Рошфор: Глава, где герои обсуждают извечные вопросы «кто в чем виноват» и «что с этим делать».
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Рошфор: Вилка с неприятным звоном задела тарелку, и Рошфор в упор посмотрел на собеседника, оказавшегося более щепетильным, нежели того можно было ожидать от его послужного списка и пестрой биографии. – Вернуть владельцу, – холодно возразил он. Тихий голос подчеркнул суровость тона: слово, избранное Теодором, понравилось графу еще меньше, чем бретеру. – В отличие от Росси у меня довольно золота, чтобы преодолеть несговорчивость служанки или пересилить ее робость. Рошфор не обольщался видимым различием между собственным неблаговидным поступком и подстрекательством к нему кого-то другого. Грань была столь же тонкой и прозрачной, как и кружевные косынки, прикрывающие по французской моде декольте дам и невесомым покровом отделяющие облик добродетельный от скандального.
Теодор де Ронэ: При всем его желании остаться невозмутимым, лицо бретера слишком явно отразило его смущение. И вместе с тем, фехтовальщик, он знал, что любой выпад, любой удар должен быть отбит. Подумать он успеет потом – если вспомнит. – Exitus acta probat? – ядовито заметил он. В чем-то Рошфор был прав. Может быть, даже во всем. В той мере, в которой отправленное письмо кому-то принадлежит, претензии на него аббата были наиболее обоснованы. Но опускаться до тех, кого презираешь... на войне, конечно, как на войне, но они-то имели дело с женщиной! лат. Цель оправдывает средства (Овидий)
Рошфор: Странное выражение появилось в глазах Рошфора, устремленных на де Ронэ: огонек угрозы и насмешки, припорошенный пеплом усталости. Но появилось и пропало, кануло в черных зрачках, в которых теперь отражался лишь тусклый отблеск желтого пламени свечей. – Мне не нравится эта поговорка, – спокойно отозвался он, – и не нравилась никогда. Подходит судейским, а не дворянам, – презрительным жестом граф выразил свое отношение к подобной трусливой казуистике. – Для себя я сам провожу черту и определяю границу дозволенного, но то, что мне поручено, должно быть исполнено. А потом… Бог мне судья, – с мрачной усмешкой проговорил Рошфор, поболтал в ладони тонкостенный бокал и залпом влил в себя остатки мальвазии.
Теодор де Ронэ: Человек более проницательный обеспокоился бы. Теодор недостаточно умел читать в глазах и в лицах, чтобы услышать не только слова. Но оценить услышанное он мог, и потому невольно отвел взгляд. Есть честь – но бывает еще и преданность. И этот язык он тоже понимал и принимал. – Мне нужно подумать, – неохотно признал он. И больше в тот вечер ничего, заслуживавшего внимания, сказано не было. Эпизод завершен
полная версия страницы