Форум » Предыстория » В том парке тайный дол укрыт в тени ветвей, 15 августа 1627, Париж - Шантильи » Ответить
В том парке тайный дол укрыт в тени ветвей, 15 августа 1627, Париж - Шантильи
Бутвиль: Действующие лица: Луи-Франсуа де Бутвиль, Эмили-Франсуаза де Кюинь и кое-кто еще. [more] Заголовок - из элегии Теофиля де Вио.[/more]
Ответов - 49, стр:
1 2 3 All
Бутвиль: В Шантильи, как и в парижском особняке Ангулемов, для семейства Бутвиль была отведена отдельная комната, и в ней граф нашел все, чего можно пожелать после нескольких часов езды под жарким солнцем: прохладную воду для умывания, свежее полотенце и целый кувшин хорошо приготовленного лимонада. Седельная сумка уже была доставлена, и Луи-Франсуа, умывшись и сменив белье, почувствовал себя гораздо бодрее. Попивая лимонад из высокого бокала с фигурной ножкой, он обдумал, как устроить встречу с де Креки. А вот о чем с ним говорить... Бутвиль вынужден был признать, что его намерение "отплатить кардиналу" оставалось столь же неопределенным, как и месяц назад. Он был готов вступить в заговор, но что-то в душе противилось этому, и потому он откладывал обдумывание сложных вопросов со дня на день. Утром, отправляясь на первую встречу с единомышленником, он намеревался додумать всё по дороге - но вместо этого развлекал мадемуазель де Кюинь историческими экскурсами и снимал котенка с дерева... - Все зло от женщин, - пробормотал он, осознав, что вел себя легкомысленно. Однако почему-то не испытал при этом никаких угрызений совести.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили отчаянно скучала. Нет, не было причины скучать больше, чем обычно, но вокруг было так много интересного! Если бы только можно было пройтись по дворцу и немножечко, совсем немножечко посмотреть! Увы, мадемуазель де Кюинь ожидали дела куда менее занимательные. Им с мадам де Миолан досталась небольшая комнатка неподалеку от покоев герцогини. С единственной кроватью. Представив себе, как почтенная дама перед сном непременно проследит, чтобы девица не забыла помолиться (будто она этого не делает!), сделает десяток замечаний, а потом всю ночь будет храпеть, Эмили невольно поморщилась. Потом пришлось сидеть рядом с герцогиней, изволившей прилечь, и читать ей житие святой Варвары. Не самое веселое чтение, но, к счастью, ее светлость вскоре задремала. А следом начала клевать носом над рукоделием и сидящая в кресле мадам де Миолан. Мадемуазель де Кюинь подошла к окну, любуясь ровными аккуратными дорожками прелестного сада и мечтая, как она пройдется по ним... рядом с графом...
Бутвиль: Принцесса Шарлотта-Маргарита со всей дамской компанией вернулась с прогулки часа за полтора до обеда. К этому времени Бутвиль привел в порядок и свою внешность, и мысли. Он навестил кузину, узнал от нее, что шевалье де Креки действительно прибыл с поручением от её супруга (а значит, сам факт встречи можно было в случае чего не скрывать), но сейчас отсутствует - отправился в конюшенное хозяйство Шантильи поучаствовать в выездке лошадей, но к обеду будет. С невесткой, Елизаветой-Анжеликой, нужно было бы поговорить о делах, но увидев ее - бледную, с синевой под глазами, в широком незашнурованном платье, скрывающем беременность, - он растерял все слова, и они просто посидели рядом, и вдова коротко рассказала ему, как умер его брат. Но этого хватило, чтобы яростное желание отомстить снова разгорелось в душе Луи-Франсуа. С де Креки они встретились, наконец, за столом. Правда, успели только поздороваться и обменяться общими фразами. Потом шевалье должен был занять свое место на краю стола, рядом с мадам де Миолан, а Бутвиль сидел справа от кузины, как бы замещая хозяина дома. Обед не считался парадным, поэтому подали всего три перемены блюд, но и форель, запеченная с зеленью, и рагу, и изысканный раковый суп были превосходны, не говоря уже о сопутствующих винах, изящной сервировке и приятном дамском обществе. Поэтому оба кавалера к концу трапезы чувствовали себя намного веселее и непринужденнее, чем вначале. - Как вы намерены провести остаток дня, дорогая? - спросила герцогиня Ангулемская, когда обед подошел к концу. - Я знаю, что вы сегодня уже гуляли, но мне так хотелось бы пройтись с вами под сенью здешних дерев! - Здесь можно гулять, сколько душе угодно, - с улыбкой ответила принцесса. - Мне не надоедает любоваться парком, ведь в разное время дня он производит разное впечатление! - Мне хотелось бы наведаться в лесные часовни, помолиться, - вставил Бутвиль, глядя при этом на шевалье де Креки. - Это большая польза для души! - И для тела также, - подхватил тот. - Доктора советуют гулять после обеда ради моциона. Но... я пропустил утреннюю прогулку, будет ли мне позволено присоединиться к вам теперь? Принцесса не возражала, и общество почти в полном составе, покинув столовую залу, отправилось гулять. Только Елизавета-Анжелика, сославшись на усталость, осталась дома. Спускаясь по широкой беломраморной лестнице, Бутвиль улучил момент и сказал де Креки: - В парке есть несколько часовен, первая - примерно в ста шагах от входа, остальные идут на равном расстоянии одна за другой, их соединяет круговая тропинка. Я буду ждать в четвертой, во имя святого Губерта. Найдите предлог заблудиться, и там мы поговорим без помех.
Эмили-Франсуаза де К: Для неизбалованной излишествами мадемуазель де Кюинь скромный обед из трех перемен был вполне себе роскошным, и она, всегда обладавшая здоровым аппетитом, с удовольствием отдала ему должное, исподтишка с любопытством наблюдая за дамами и кавалерами и прислушиваясь к разговорам. Намерение герцогини прогуляться было встречено девушкой с восторгом, ничем, впрочем, не выдаваемым. Вместе с мадам де Миолан она приготовилась сопровождать ее светлость, и лишь немного задержалась: непокорные кудри опять подвели — очередная шпилька выскочила, словно ее что-то вытолкнуло и, разумеется, упала между столбиками перил вниз. Эмили пришлось быстро спуститься и залезть почти под лестницу — но без шпильки непослушный локон непременно выпал бы из прически, а очень не хотелось услышать в свой адрес очередной упрек в небрежности от мадам де Миолан, или, что еще хуже, от самой герцогини, да еще и перед собравшимся великосветским обществом. Отсюда она и услышала слова Бутвиля... Самое интересное в них было - «найдите предлог заблудиться». Мадемуазель де Кюинь тихо хмыкнула, подумав, что ей, к примеру, для такой малости никогда не надо было предлога, и, подождав, пока мужчины уйдут, быстро присоединилась к гуляющим. Дневная жара почти уже спала, от клумб веяло нежным ароматом, а под густыми кронами деревьев в аллеях было даже немного свежо. Дамы чинно шествовали по дорожкам, мило беседуя, кавалеры так же мило говорили любезности, а идущая чуть позади Эмили скучала и думала, что совсем неплохо было бы немного отстать и посмотреть все же на этих рыб... и никто же не заметит, что она отстала... К тому же, Бутвиль незаметно куда-то делся, и вообще не осталось ничего интересного... Девушка остановилась, притворившись, что в туфлю ей попал камешек. Никто даже не обернулся, вся компания скрылась за поворотом. Тогда Эмили быстро свернула в боковую аллею, решив, что она одним только глазком глянет на пруд, и тут же вернется.
Бутвиль: Бутвилю уже не раз случалось бывать в Шантильи, и он знал, что здесь к соблюдению светских условностей относятся снисходительно: достаточно слегка соблюсти декорум, после чего каждый волен делать что угодно. Поэтому кузина, беседуя с тетушкой, как бы даже не заметила, что Луи-Франсуа свернул в сторону и покинул дамское общество. К тому же все понимали, что у графа де Люз есть горестная причина искать одиночества и молиться всем святым. Летний день долог, и до вечерней темноты было еще далеко, но под густыми кронами деревьев, сплетающимися над дорожкой, стоял зеленоватый сумрак. Если не считать нескольких аллей, прорезанных лучами, расходящимися в разные стороны, эта часть парка так и оставалась лесом, издревле росшим здесь. По дороге к месту встречи граф спугнул парочку зайцев, потом путь ему перебежали косули, любимицы герцогини Монморанси. Но людей вокруг не было, и только легкий шелест листвы да щебет птиц, перепархивающих по ветвям, нарушал тишину. Дверь в часовню святого Губерта была плотно прикрыта, но не заперта. Внутри было пусто и чисто. Бутвиль вошел, зажег две свечи на простом каменном алтаре перед небольшим старинным распятием и присел на единственную скамью, поставленную посередине часовни. Он успел внимательно рассмотреть несколько потускневшие, но хорошо сохранившиеся росписи со сценами из жизни святого, - в основном, это были сцены охоты, - когда снаружи послышались быстрые шаги, и вошел шевалье де Креки - раскрасневшийся от быстрой ходьбы и жары юноша лет девятнадцати. - Я сказал дамам, что хочу составить вам компанию, - сказал он с порога. - Думаю, так будет лучше. - Да, конечно, - согласился Луи-Франсуа. - В наших обстоятельствах заручиться покровительством святого-охотника нелишне. Садитесь, поговорим. - Покровительство особ ныне живущих и могущественных нам нужно еще больше, - ответил де Креки, усаживаясь рядом с ним. - И оно, по всей видимости, нам будет обеспечено. - Вы имеете в виду его высочество принца Конде, которому имеете честь служить? - скептически прищурился Бутвиль. - К сожалению, нет, - развел руками шевалье. - Насколько отважен был его отец, настолько осторожен он. Намеков, достаточно прозрачных, на наши планы, принц предпочел не понять, потому дальнейший разговор с ним никто и не начинал - бесполезно. - За участие в заговоре против королевы-матери он немало натерпелся, сидя в тюрьме. Надо полагать, это усилило свойственную ему от природы... да простится мне столь грубое слово... трусоватость. В таком случае, кого же вы имеете в виду? Часовня был явственно пуста, и снаружи не доносилось ни одного подозрительного звука. Тем не менее, де Креки осмотрелся, подошел к двери, закрыл ее, и лишь затем снова сел рядом с графом де Люз и заговорил вполголоса.
Бутвиль: Шевалье де Креки, младший сын дворянина средней руки, лишь недавно поступивший на службу к принцу Конде, рассказывал о том, кто и как готов поддержать заговорщиков, с увлечением мальчишки, случайно подслушавшего секрет взрослых. - Дворянство Франции не намерено долго терпеть этого выскочку, деспота, который позволяет себе диктовать государю, что ему следует делать! Не только ваша семья пострадала, господин граф, - число обиженных, отставленных от должности, лишенных почестей, уже велико и растет с каждым днем! И наши благородные соседи, озабоченные судьбой французской монархии, готовы предоставить нам и необходимые средства, и оружие, а если понадобится - и своих солдат... - Под благородными соседями вы подразумеваете испанцев? - Бутвиль прервал поток фраз, истинного значения которых юноша явно не понимал. - Я готов согласиться, что среди испанских дворян есть немало людей достойных, мне приходилось общаться с ними в Брюсселе. Но испанская корона, государство... Простите, шевалье, именно пребывание во владениях Испании дало мне возможность понять: там, за Пиренеями, будут рады любому несчастью, постигшему наше королевство! И если тем, кто желает устранить от власти господина Ришелье, обещана помощь - это значит, что испанцы надеются, простите за грубость, нагреть на этом руки, получить выгоду для себя. Скажите, кто из знатных особ Франции согласен поддержать это начинание? - Граф де Суассон, - уважительно подняв брови, сообщил де Креки. - Близкий родич короля, как вам известно! Есть и другие, но до тех пор, пока вы не решили присоединиться к нам, я не уполномочен называть имена. - Это разумно, - кивнул Бутвиль. - Но прежде чем принимать какое-то решение, я хотел бы отчетливее уяснить, в чем заключается замысел? - В устранении означенного господина всеми возможными путями. На этот счет имеются некоторые разногласия: одни считают, что помогут только крайние меры, другие рассчитывают на отстранение Ришелье от власти путем интриг. Луи-Франсуа встал с места и прошелся по часовне из угла в угол, пытаясь разобраться в собственных мыслях. - Я, несомненно, не желаю, чтобы этот человек оставался на своем посту, - сказал он наконец, остановившись перед де Креки. - Но что требуется от тех, кто решит присоединиться ка заговору?
Бутвиль: В связи со временным отсутствием мадемуазель де Кюинь продолжаю мужской разговор в одиночку! Вопрос Бутвиля застал юного де Креки врасплох. Его желание бороться со Злом, воплощенным в фигуре Ришелье, было совершенно искренним, однако ясного представления о сложностях политической борьбы у него по молодости лет не имелось, а старшие сотоварищи - офицеры из свиты принца Конде, - при нем о таких деталях не говорили. - Я затрудняюсь дать вам точный ответ, - после минутного замешательства честно признался шевалье. - Видимо, участие в общем деле может выражаться по-разному. Возможно, пригодятся как раз ваши знакомства в Брюсселе. Да и самый факт вашего участия придаст всему замыслу особый вес. А уж если вы привлечете к делу вашего прославленного родича... "Еще бы! - подумал Луи-Франсуа, скептически скривив губы. - Под именем Монморанси можно зайти далеко... Да и богатства кузена нелишние - тогда и испанцев можно не звать! Суассон... да, это человек достаточно решительный, но насколько он надежен? И за ним почти наверняка прячется месье Гастон... В таком случае. выходит, что Бурбоны злоумышляют против главы своего рода?" Это соображение заставило его подумать о другом, и он удивил де Креки еще одним вопросом: - А король? - Что король? - растерянно переспросил юноша. - При чем тут король? Вы полагаете, что его величество может поддержать эаговор против своего министра? Бутвиль усмехнулся: эта фраза свидетельствовала о крайней наивности шевалье. Но сама по себе идея не была такой уж невероятной. - Когда государь нуждается в чьей-то службе и помощи, он не захочет причинить полезному человеку какой-либо вред. Но его нрав переменчив, и когда-нибудь, возможно, он прогонит означенного господина прочь. Однако королю нет нужды прибегать к заговорам для осуществления своей воли! Я имел в виду другое: уверены ли вы, что целью создаваемого общества не является причинение вреда его величеству? Луи де Бурбон, граф Суассонский (1604-1641) был родственником принца Конде, а королю Людовику и Гастону Орлеанскому приходился троюродным братом. Он действительно издавна строил козни против Ришелье, Правда, реализовал он свой замысел значительно позже, в 1636 году, и потерпел поражение; остался цел лишь потому, что был принцем крови. Однако кардинал отомстил: в 1641 году, на театре военных действий в Савойе, граф де Суассон, находясь в кругу своих подчиненных, был убит неизвестным, сумевшим скрыться.
Бутвиль: Де Креки повертел головой, как будто пышный кружевной воротник вдруг стал натирать ему шею. От точно поставленных вопросов графе де Люза ему становилось все неуютнее. Ему сразу вспомнились случайно уловленные слова сотоварищей, какие-то странные улыбочки, обмолвки... Но шевалье не позволили себе усомниться. - Я полагаю, сударь, что о такой ужасной цели и речи быть не может! - горячо воскликнул он. - Все мы - верные подданные его величества, но разве не долг вассалов помогать сюзерену, когда он в плену у бесчестного интригана? - С этим я готов согласиться всецело, - ответил Бутвиль. - Однако я не могу прямо сейчас решить, буду ли я участвовать в вашем замысле. Мне необходимо подумать и взвесить все обстоятельства. Как только мои намерения так или иначе определятся, я извещу вас. А сейчас нам, пожалуй, пора расстаться. Возвращайтесь к госпоже принцессе и скажите, что я хочу еще немного побыть здесь один. - Да-да, я понимаю... - взволнованно сказал де Креки, прижав к груди свою шляпу. - Прошу вас только думать не слишком долго. Могущество Ришелье растет чуть ли не с каждым днем. Он поклонился и вышел. В дверь, оставшуюся приоткрытой, Луи-Франсуа видел, как юноша надел шляпу и зашагал оп дорожке прочь. Вскоре шаги его замерли в отдалении, и в часовню проникла задумчивая тишина леса.
Бутвиль: Еще совсем недавно у Бутвиля были часы - отличнейшие часы германской работы, в золотом корпусе с инкрустацией, подарок давней возлюбленной. Но они достались в Брюсселе торговцу, который согласился купить их - за полцены, войдя в "крайность", постигшую молодого француза. Однако даже если бы часы оставались и сейчас при нем, он не мог бы сказать,сколько времени просидел в звенящей тишине часовни, пытаясь собраться с мыслями. Разлад между жгучим желанием отомстить тому, кого Луи-Франсуа считал виновником гибели брата, и внушенным с детства отвращением ко всякого рода козням и интригам был слишком силен, и согласовать одно с другим не удавалось. Примешивалось также и недоверие к прокламируемым целям заговора: в отличие от неопытного де Креки, Бутвиль знал, что младший брат короля мечтает занять его место на троне, и не сомневался, что Месье пойдет на любые шаги, лишь бы достичь желаемого, как капризное балованное дитя. Между тем род Монморанси издавна был обязан всем - богатством, титулами, чинами - именно той нерушимой верности короне, которую они хранили веками. Министр - да, пожалуйста. Но король... Но испанское золото... Наконец Бутвилю надоело сидеть и мучиться. Он встал, подошел к алтарю, преклонил колени и помолился мысленно доброму святому Франциску. Потом встал и вышел, аккуратно прикрыв дверь часовни, чтобы не забежали лесные зверушки. Кузина-принцесса за обедом говорила о новой постройке в парке - маленьком павильоне, который предназначался для отдыха Сильвии (как прозвали в семье Марию-Фелисию за ее любовь к лесу) - и обещала его показать. Значит, дамы либо уже там, либо вот-вот будут. Там он их наверняка найдет. Хорошо зная все пути в парке, Бутвиль свернул с посыпанной рыжеватым песком дорожки для богомольцев и пошел по тропинке прямо через дубовую рощу. Конец эпизода. Иду навстречу мадемуазель де кюинь!
полная версия страницы