Форум » Предыстория » Carpe Diem! » Ответить
Carpe Diem!
Рене д'Эрбле: Участники эпизода: Арамис, д’Артаньян
Ответов - 39, стр:
1 2 All
Рене д'Эрбле: - Кошки - самые независимые существа, сударь, - Арамис безуспешно перетряхивал швы кошелька уже в третий раз, надеясь, что в его недрах окажется монетка хотя бы в один су, - Они красивы, но я бы им не доверял. Равно, как и тем людям, что похожи на кошек. Доверять стоит тем, кто похож на собак, верных и преданных. Вот, например, наш Портос - разве не похож он на пастушью овчарку? При этом, уверяю вас, более дружелюбного и верного друзьям человека вам не удастся найти. Да, он несколько страдает гордостью, а порой и скупостью, но... Знаете, д’Артаньян, кажется, я на мели, - шевалье отбросил прочь кошелек и наконец-то сел за стол, - У вас нет никакого запаса на черный день? Мой ушел с Базеном, и, боюсь, что если он узнает о причинах нашей с вами нехватки денег, мы послушаем лекцию о том, что суть правильно в этом мире, а что - неправильно. И все вместе тлен, и прах, и... - он махнул рукой. Они с гасконцем сидели в комнатушке д’Артаньяна, в компании веселого воробья, чирикающего на подоконнике, и груды пустых винных бутылок под столом. Болела голова, и хотелось то ли ее отрубить, то ли запить утреннюю горечь и сухость во рту. - Не понимаю, куда деваются эти деньги? - задумчиво проговорил Арамис, подпирая щеку, - В понедельник я их получил, заплатил хозяйке, заплатил Базену, отдал долг аптекарю и книгопродавцу. Мы ведь скромно кутнули, верно?
Шарль д`Артаньян: - Пожалуй... - ответил д`Артаньян, но особой уверенности в его голосе не было. Он сам считал, что они вели себя как идиоты, если швыряли пистоли направо и налево. Такое безнаказанно могут позволить себе разве что вельможи, у которых всегда найдется в запасе горсть-другая новеньких звонких золотых. Для прочих быстро наступает время платить по счетам. Платить-то надо, да вот беда: нечем! Зато как весело погуляли! Даже Арамис, который обычно ведет себя как последний святоша, пил как полагается мушкетеру. Уж от гасконца не отставал точно! Д`Артаньян вывернул свой кошелек. На столешницу выкатилась одинокая мелкая монетка. - Арамис, вы такой ученый. Может быть, вы знаете способ превращать мелкие медные монеты в полновесные пистоли? Алхимия или молитва? Если не знаете, то я бы предпочел стать котом или собакой. Этим хотя бы можно поживиться в лавке мясника отходами... Молодой человек посмотрел на друга выразительным взглядом. - Эта монета - все, что у меня есть на ближайшие две недели. Что предлагаете делать?
Рене д'Эрбле: - Наверное, найти того, у кого можно занять тех золотых кругляшков, которые так прекрасно умеют перевоплощаться в бургундские черные колбаски и красное вино, - недолго думая, предложил Арамис, потирая лоб и виски. Одно неудачное движение локтем, и зеркало гасконца, которым тот пользовался при бритье, оказалось на полу, буквально чудом не разбившись. - Проклятье, - буркнул шевалье и наклонился следом, да так и замер, по привычке кинув взгляд в зеркало. Это что - он? Вот этот бледный молодой человек с синяками под глазами? Человек, с видом замученного в подземельях? Из-под стола Арамис вернулся еще более замученным и пару раз украдкой подсматривал в зеркальце, всякий раз надеясь, что это было лишь видение, и всякий раз разочаровываясь еще больше. - А, может быть, у вас есть на примете какая-то знакомая дама? - со слабой надеждой спросил он, - Мы бы сходили к ней на обед. Я бы прочел стихи, нас наверняка бы накормили. При особой благосклонности и отсутствии муженька можно было бы получить подарок... Но все же я бы поискал знакомых. К Портосу идти не стоит. Мушкетон рассказывал Базену, что он заказал себе какой-то сногсшибательный наряд, и теперь они питаются у госпожи прокурорши. А Атос нам денег, скорее всего, не даст. Он нас просто напоит. Вино у него, конечно, хорошее, но наших проблем оно не решит.
Шарль д`Артаньян: - Дамы, говорите? - д`Артаньян оторвался от благородного дела: он кормил воробья хлебными крошками. На лице гасконца отразилась сложная гамма чувств. - Я, признаться, думал, что вы... то есть я полагал, что у вас куда больше приличных знакомых, чем у меня... Юноша ни за что на свете не признался бы, что круг его знакомых дам составляют в основном субретки, белошвейки, зеленщицы и торговки с рынков, то есть те, кто не может устоять перед красивым дворянином в военной форме. Ничего не требующие, почитавшие за счастье пару часов, которые господин мушкетер может им уделить. Иногда в карманы гасконца попадали и не слишком туго набитые кошельки, но чаще парижские Цирцеи попросту кормили своего возлюбленного. Скажем, к мадам Суль, пышнотелой кондитерше с улицы Фран-Буржуа, д`Артаньян охотно заглянул бы с Портосом. Пока Портос и господин Суль спорили про обработку виноградников в Пикардии и Оверни, д`Артаньян мило проводил время с мадам Суль. Обед получали все, гости уходили накормленными до отвала. Но заявиться к мадам Суль с Арамисом?! Невозможно! Д`Артаньян отобрал у Арамиса зеркало, небрежно перекинул на кровать. В отличие от рафинированного приятеля, юношу вовсе не заботило, как он выглядит. - По поводу Атоса вы совершенно правы. Того, что мы приняли, нам хватит, да? Вдруг в голове гасконца сверкнула ослепительно прекрасная мысль. У него даже дыхание перехватило! О, да! Есть дом, куда можно заявиться с Арамисом! Более того, именно с Арамисом туда и нужно отправиться! Д`Артаньян подкрутил ус с самым непринужденным видом. - Раз вы на мели, и ваши белошвейки, все до единой, изменили вам, то мой долг отвести вас в один дом... Это довольно далеко. И дайте мне слово, что вы никому не скажете, что я там бываю! Не переживайте, дом приличный, хозяйка очаровательна. У хозяйки, к слову сказать, есть младшая сестра. Любительница поэзии. При таком раскладе мы точно пообедаем! Ну, вы согласны?
Рене д'Эрбле: - Мои белошвейки – прекрасны, как майская роза, и чисты, как свежевыпавший снег, - обидчиво заметил Арамис, проследив с сожалением за зеркалом, - Верны они лишь своему сердцу, и, должен признать, тут вы правы, сударь, ибо оно непостоянно. Эти мысли заставили его еще больше помрачнеть, оттого и восторженную речь гасконца он встретил без лишнего воодушевления. - Даже если душа моя колеблется, - замысловато ответил он, - мой живот недвусмысленно намекает, что не стоит пренебрегать тем местом, где кормят. Мне, конечно, немного неясно, отчего вы так стесняетесь того, что навещаете этот дом – не еретики же и не гугеноты там живут. Младшая сестра, говорите… Арамис задумчиво ущипнул себя за кончик уха и наконец-то снисходительно и скупо улыбнулся: - Я согласен, сударь. Прочтем пару экспромтов, приобщим дам к прекрасному; если за это нам предложат жареного каплуна, то я готов сложить целый венок из сонетов о щедрости и красоте добрых хозяек. Он перевел взгляд на свои ноги, затем на ноги Д’Артаньяна и недовольно покачал головой: - Кстати, друг мой… Похоже, мы перепутали чулки. Неудивительно, что я чувствую какую-то заплатку на пятке! И ткань не слишком привычна... А вот вам мои явно маловаты в икрах. Впрочем, не будем медлить. Переоденем чулки – и вперед! Чем не боевой клич? Воробей чирикал так весело, так задорно, что окончательно рассеял плохое настроение шевалье д’Эрбле.
Шарль д`Артаньян: - Чулки... - д`Артаньян обнаружил, что сидит на зачерствевшей корке хлеба. Недолго думая, он швырнул ее воробью - пируй, приятель! - Только чулки? Друг мой, этого недостаточно! Мы идем в приличный дом! Гасконец многозначительно подмигнул Арамису, после чего заорал, свесившись вниз из окна: - Эй, Планше! Иди сюда, бездельник! Планше действительно был на улице, но стоило ему заслышать голос господина, как он явился с выражением полнейшей почтительности на лице. - Воды, мыла, чистых полотенец. Да пошевеливайся! Мы с господином Арамисом отправляемся в гости. Принесешь - поможешь нам побриться. И приготовь мне свежую рубашку. Отдав это распоряжение, д`Артаньян с самым блаженным видом завалился на кровать и самым привольным образом раскинулся по диагонали. - Мой друг, нам нужно быть в полной боевой готовности! Неужели вы не понимаете? Вдруг за обед придется расплачиваться?
Рене д'Эрбле: Арамис с завистью прищелкнул языком, услышав о чистой рубашке. - Может быть, у вас найдется еще одна? - медоточиво произнес он, глядя на то, как шевелятся пальцы гасконца в его чулке, - Ведь все-таки приличный дом... Произнеся эти слова, шевалье еще раз прищелкнул языком, на этот раз печалясь о том, что и пудра, и крем для интересной бледности остались дома. Он давно заметил, что чем таинственней держаться, намекать на какую-то трагедию, произошедшую с тобой... допустим, год назад,.. бледнеть, ронять неожиданные слова, тем больше это притягивает женщин, заставляет их желать разгадать эту тайну. Гасконцу он об этом говорить не стал, с того бы сталось рассказать об этом всем на голубом глазу. Он стянул оба чулка, положив их на табурет, а затем принялся за водные процедуры. О! Это было священнодействие. Умывать лицо должно было в определенном направлении, чтобы не вызывать морщин, причем желательно, чтобы вода была не холодна и не горяча. Еще в нее хорошо было добавлять мелиссы и ромашки - для белизны и чистоты кожи, но, конечно, в доме у гасконца ждать этого не стоило. Пока Арамис умывался, его друг успел переодеться в чистое, умыться и даже побриться, и терпеливо ждал, пока шевалье закончит свой туалет. - Уверен, что за платой мы не постоим, - он со вздохом оторвался от зеркала, когда, наконец, остался удовлетворен своей внешностью, - Идемте же, д`Артаньян, не будем мешкать! Улица встретила их обычным гомоном и шумом - оттого-то Арамис предпочел молчать и изредка прикасался пальцами к голове, когда думал, что друг этого не видит.
Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян все же увидел, не смог сдержать ухмылку, пусть и сочувствующую. - У меня есть тридцать су, - непринужденно заметил он, - я их забрал у Планше в долг. То есть Планше мне сам их отдал. На три-четыре кружки кисленького винца и легкую закуску хватит, даже на двоих, не только на вас. Хорошее и дешевое местечко поблизости я знаю. Может, вы не желаете показываться на глаза дамам без ваших... ну... - гасконец запнулся. Поддеть элегантного чистюлю Арамиса очень хотелось, но д`Артаньян благоразумно сдерживался. Кроме того, он понимал, что другу сейчас приходится несладко. - Словом, мы рядом с вашим домом. Не желаете зайти к себе? Время терпит. Там, куда мы направляемся, едва проснулись. Сами знаете, у знати есть привычка вставать поздно. Я вас веду к моей дальней родне. Язык не поворачивается назвать хозяйку роскошного особняка кузиной, хотя она, несомненно, моя родственница. В девичестве я знал ее как мадемуазель де Марсан. Сейчас она служит в штате придворных дам королевы. Д`Артаньян говорил уверенно и тем небрежным тоном, которым рассказывают о вещах, само собой подразумевавшихся. На самом деле его сердце сильно колотилось: "любезная кузина" не больно-то желала принимать у себя "милого кузена", поскольку родство было дальним, сам "кузен" оставался для нее бедным гасконским кадетом, к тому же числился в гвардии короля. А муж красотки, господин де Виллар, как-никак, был солдатом гвардии его высокопреосвященства! Сегодня г-н гвардеец кардинала нес дежурство - стало быть, никак не мог помешать планам, которые предприимчивый гасконец уже успел составить у себя в уме. - Так мы идем в трактир тратить мои тридцать су, или вы предпочитаете переодеться и на час отдать себя заботам Базена?
Рене д'Эрбле: - Никаких трактиров, - мягко, но очень настойчиво возразил Арамис, - И Базен тоже подождет. Как я уже говорил, он убедит нас во всех грехах, а если узнает, куда мы направились... Сударь, адские муки покажутся вам всего лишь легкой прогулкой по парку. По сравнению с моим занудой и скрягой. Он вынет из вас душу, и не словами, а всего лишь взглядом. И когда он закончит полоскать вас, он примется за меня. Нет, - он нервно хрустнул суставом на указательном пальце и взглянул исподлобья на гасконца. Несколько шагов они прошли в молчании, но долго этой пытки мушкетер не выдержал. - Я, конечно, понимаю, что вы не можете удержаться от того, чтобы не поддеть меня и в словесной дуэли, сударь, - голос приобрел густоту и сладость медовой патоки, - Но все же, позвольте мне уверить вас, что впредь я желал бы слышать ваши предложения до конца, чтобы не додумывать их так, как угодно мне. Уверяю вас, мое терпение можно испытывать достаточно долго... До определенного предела. И если вы думаете, - краска бросилась ему в лицо, и он по привычке опустил голову, стараясь ее скрыть, - Если вы думаете, что я не могу отправиться в путь или в гости, не приведя себя в порядок, подобно прекрасной даме, то вы ошибаетесь. Последняя высказанная мысль была тем более обидной, чем выше будущий аббат (а иначе он и не звал себя в мечтах) ставил свои душевные качества пред внешними. Он редко говорил об этом, но, когда приходилось подмечать, что посторонние о нем толкуют: "этот красавчик Арамис", а не "Арамис - это голова!", то шевалье невольно досадовал. - Только к вашей кузине! - пылко добавил он, придерживая шпагу, - И я готов побиться об заклад, что нас сегодня и накормят, и напоят, и, вполне вероятно, нас ждет особая месса. Он хлопнул друга по плечу, правда, вышло это все равно так, как будто Арамис скорее отряхивал гасконца, чем выражал обуревавшие себя чувства.
Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян с некоторым изумлением посмотрел на приятеля, а затем расхохотался. - Вы очаровательно романтичны, мой друг! Только истинный поэт, обладатель утонченной натуры, может так деликатно выразиться о целях нашей маленькой вылазки! Сам он был совсем не уверен в том, что их пустят дальше прихожей. Неделю назад мадам де Виллар заявила в ответ на настойчивые ухаживания гасконца о том, что молодой человек может надеяться добиться ее сестринской благосклонности только в случае, если найдет себе достойного наставника по части манер и обхождения. Д`Артаньян затаил обиду: он не считал себя неотесанным деревенщиной. Множество благороднейших особ разговаривали с гасконским акцентом - взять хоть доброго короля Генриха! Теперь он намерен был вызвать ревность хозяйки дома тем, что отдаст свое внимание младшей из сестер, а заодно показать наличие у него наставника по части хороших манер. От вида Атоса обе дамы наверняка бы потеряли дар речи и ощутили, каково это - общаться с простым мушкетером, который ведет себя как принц крови! Но Атос не согласился бы сопровождать младшего друга в дом Вилларов, где постоянно собирались сторонники кардинала. Кроме того, Атос счел бы неприличным являться к хозяйке (будь она трижды родственница!) во время, когда хозяин отсутствует. По счастью, ни на самом д`Артаньяне, ни на Арамисе не было форменных плащей. Они перешли через Новый мост, еще некоторое время шагали по лабиринту парижских улиц и переулков, пока не очутились на улице Пайен. Нужный дом находился аккурат на границе, где к аристократическим особнякам и домам богатых дворян примыкали дома попроще, там проживало состоятельное купечество, судейские чиновники, советники парламента. Привратник открыл молодым людям. Оба прошли через тесный полутемный коридор и очутились во внутреннем дворике. Д`Артаньян возликовал: ни один слуга не мог бы теперь помешать им! Дамы не просто совершали прогулку: Франсуаза де Виллар и Мари-Клод де Марсан, весело переговариваясь, прихорашивали клумбу в центре двора, который был превращен в маленький зеленый садик. Дам застигнули врасплох. - Сударыни, - торжественно провозгласил д`Артаньян, - позвольте выразить величайшее удовольствие от счастья видеть вас вновь! У Франсуазы округлились не только глаза, но и приоткрылся в виде буквы "О" хорошенький ротик. Она от недожиданности выронила кустик маргариток, который держала в руке. Д`Артаньян коршуном бросился вперед и почти успел подхватить цветок вместе с комом земли. - Добрый день, дорогой кузен! - с легкой запинкой произнесла мадам де Виллар. - Что это нынче с вами? Д`Артаньян самым галантным образом помог даме стряхнуть с юбки соринки и землю, а затем, отступив на положенное расстояние, отвесил изысканный поклон. Дамы вынуждены были ответить тем же. - Я явился, чтобы принести свои извинения по случаю моего поведения. Мадам, вы правы, и я это осознал. К тому же мой друг убедил меня, что необходимо изменить свой образ жизни и стать, наконец, не просто парижанином, но и человеком, который постоянно по долгу службы и дружеским связям общается с представителями самого титулованного дворянства. Д`Артаньян полюбовался на произведенный эффект (было на что посмотреть!), а затем вывел вперед Арамиса. - Вот этот человек помог моему перерождению. Позвольте представить - мой друг Арамис, поэт, завсегдатай литературных салонов. Личико Мари-Клод вспыхнуло от удовольствия. Мадемуазель де Марсан минуло уже двадцать семь лет, она много времени уделяла занятиям наукой, втайне сочиняла философские трактаты и состояла в переписке с несколькими учеными мужами Франции и Англии. Но даже самая образованная и возвышенная девушка не может не оценить по достоинству столь лестную рекомендацию! Поэт, признанный в литературных кругах, к тому же молод и хорош собой! - Я очень рада вас видеть, господа! - госпожа де Виллар поспешно сняла фартук и вытерла руки большой салфеткой. - Проходите в гостиную. Здесь сейчас станет очень жарко. Жанна, - она окликнула горничную, - проводи гостей в малую гостиную и подай им вина и бисквитов. Да, и распорядись, чтобы к завтраку поставили еще два прибора. "Завтрак!!!" - д`Артаньян бросил на друга выразительный взгляд. Одна, самая легкая цель, была достигнута. Они как минимум получат хороший завтрак! Несмотря на хрупкий вид, госпожа де Виллар любила сытно перекусить, и д`Артаньян это знал. - Очаровывайте младшую, - прошептал д`Артаньян. - Старшей займусь я.
Рене д'Эрбле: Арамис предпочитал молчать, пристально разглядывая обоих дам. Легкая улыбка означала согласие, еле заметное шевеление бровями - отрицание. Когда гасконец в порыве своих чувств заявил о перерождении, шевалье еще раз поклонился, прижимая шляпу к сердцу. - Мой любезный друг значительно преувеличивает мои заслуги, - кротко поправил он, глядя на нежное личико (увы! Уже не первой свежести!) мадемуазель де Марсан, - Смею вас заверить, что он чрезвычайно талантливый юноша, и речь стоит вести не о перерождении, но об огранке. Даже самый лучший ум в ней нуждается. Надеюсь, что мы не стесним вас Он наклонил голову в знак того, что понял д`Артаньяна, а затем чуть обогнал его, поравнявшись с младшей из кузин. - Надеюсь, вы не имеете ничего против столь неожиданного вторжения? - галантно осведомился он, глядя на румянец девушки, которая так старательно не смотрела на мушкетера, что это бросалось в глаза. Госпожа де Виллар же, наоборот, глядела на гасконца так, словно тот покрылся шерстью или перьями. Арамис мог поклясться в том, что в ее взгляде сквозит удивление и уважение. Выходит, не так уж гладко складываются их отношение с бравым д`Артаньяном.
Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян внутренне ликовал. Его нехитрый план пока что осуществлялся идеально. Две рыбки без сопротивления проглотили наживку, "милого кузена" пригласили в дом (хотя недавно грозились, что и на порог не пустят!), а завтрак... Черт побери, ведь завтракать придется чинно, ни единым жестом, ни единым словом не показывая, что в желудке от голода урчит! Молодых людей провели в гостиную, слуга с почтительным поклоном оставил их одних. Гасконец сразу углядел, что на столе красуется ваза с фруктами и большое блюдо, на котором ждал своего часа нарезанный белый пышный каравай, румяная верхняя корочка которого была обильно посыпана корицей, изюмом и маком. Два кусочка лежали чуть в стороне от прочих и наводили на грешные мысли о присвоении чужого. Причем немедленно, пока никто не видит. - Арамис, - тихо спросил д`Артаньян, - у меня подвывает в желудке. Вы разрешаете мне совершить маленький грех и стянуть вон тот кусок? Я поделюсь с вами!
Рене д'Эрбле: В ответ Арамис больно наступил ему на ногу, не поворачивая задумчиво-возвышенного лица к другу. Гасконец был прост как глоток колодезной воды и так же незатейлив, отчего иногда хотелось взяться за голову и простонать. Впрочем, голова все еще болела и без участия д`Артаньяна. - Говорят, - тихо отозвался он, опуская взгляд на столовые приборы перед собой, - что украденный кусок встает поперек горла, и трижды он встает поперек горла тому, кто мог остановить греховодника, но не сделал этого. Но Господь наш порой закрывает глаза на то, что творится не перед самым его носом, оттого почему бы его верному и грешному слуге не последовать его примеру? Берите, друг мой. Только быстро! Сестры переговаривались о чем-то за неплотно прикрытой дверью; до слуха Арамиса доносились невнятные возгласы и смешки. Он чуть улыбнулся и достал когда-то белоснежный (сейчас на нем красовалось пятно) платок из-за пазухи, принимаясь тщательно вытирать себе пальцы перед трапезой.
Шарль д`Артаньян: - Поперек горла? - д`Артаньян времени даром не терял и уже набивал рот. - Какая нелепость! Когда хочется есть - ничего поперек горла встать не может! Как гасконец и обещал, примерно треть куска он отломил и честно протянул Арамису. Смешки и торопливое перешептывание он слышал не хуже своего друга, потому позаботился встать спиной к двери и по мере возможности заслонить обзор. Как было не пожалеть, что с ними нет Портоса! Но в том и проблема, что дамы, по наблюдениям д`Артаньяна обожали только великосветское и утонченное. Портос явно выбивался из высоких стандартов. Вопреки предупреждению Арамиса, гасконец не подавился, когда дамы вошли в гостиную. Он невозмутимо дожевал кусок и расплылся в милой улыбке. - Простите, дорогая кузина, - проворковал он, наклоняясь к ручке старшей из сестер. - Ваш кондитер делает такие потрясающие вещи, что удержаться было просто невозможно. Но я не сходя с места пять раз прочту "Каюсь!". Или достаточно трех? Давайте спросим у Арамиса. Знаете, милая кузина, мой друг - образец христианских добродетелей. Он превосходно разговаривает на латыни и пишет богословскую диссертацию. Сапог д`Артаньяна сделал мимолетное движение к сапогу Арамиса - и мушкетер получил "сдачу": гасконец надавил каблуком своего ботфорта на ногу друга. По мнению д`Артаньяна, Арамис слишком увлекся созерцанием своих пальцев.
Рене д'Эрбле: Арамис еще больше побледнел и вымученно улыбнулся. Положительно, гасконец слишком много себе позволял. Со скрытым негодованием шевалье взглянул на друга, склонившегося над ручкой старшей из сестер, и тут же поймал взгляд госпожи де Виллар. Младшая старательно пыталась спрятать улыбку, отворачиваясь, будто проверяя подол своей юбки. Кажется, д`Артаньян мог прощаться с этим гостеприимным домом. Украденный кусок остался в его руках, завернутый в платок. Есть в спешке, роняя крошки на воротник и манжеты? Давиться, стараясь успеть прожевать? Фи! Внимание его привлекла белая кошечка, лежавшая на подоконнике, улыбка мушкетера из вежливо-отстраненной превратилась в ядовитую, и Арамис кротко произнес: - Не будьте столь строги! Ваш кузен - сама скромность. Если бы видели ту битву, что происходила сейчас! Огромная бурая крыса упала с потолка, - и он приобнял хозяйку, неназойливо оттесняя гасконца, - Оттуда, - и Арамис показал ей на балку, одновременно роняя кусок; госпожа де Виллар зачарованно проследила за его жестом, - Она грозила испортить весь ваш стол, но мой друг оказался проворней. Он чуть не разорвал эту крысу... Зубами, - мушкетер сделал паузу, приковывая внимание слушательниц к себе, - Но вовремя опомнился и выкинул ее в окно. Конечно, во время битвы ваш кузен немного распалился и, чтобы погасить ярость, вцепился в каравай, уже поеденный страшной тварью. Чтобы скрыть следы этого преступление, и чтобы вашим нежным устам не пришлось касаться отравы, оставленной этой тварью, д`Артаньян героически съел его. Простите его. Он - храбрый воин. Платок спланировал на пол, и Арамис коснулся руки младшей из сестер, впрочем, не выпуская из объятий госпожу де Виллар. - Мы с удовольствием воздадим хвалу искусству вашего повара, - добавил он проникновенно, - Я прочту вам пару стихотворений. А если какое-то грешное создание решит сорвать наш обед, то господин д`Артаньян всегда начеку. Дамы заворковали, и шевалье горделиво шевельнул бровью, давая понять д`Артаньяну - за кем осталось последнее слово.
Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян тихонько хмыкнул, замаскировав это под покашливание. Ему хотелось расхохотаться: крыса! С потолка! Пришлось закусить губу, чтобы не погубить шаткое перемирие, так ловко заключенное Арамисом. Гасконец скромно отошел в сторону и присел на маленький диванчик, обшитый алым бархатом с золотым шитьем. Сидеть оказалось чрезвычайно удобно. Д`Артаньян понял, что глаза у него сами собой закрываются. Странно! Ему казалось, что он вполне выспался. Сквозь полудрему он слышал женский смех, слышал голос Арамиса, голоса дам, но не понимал, о чем они разговаривают. Сколько времени прошло, он тоже не мог бы сказать. Но всему есть свой предел. Легкокрылый Морфей отлетел от молодого гасконца, зато на смену богу сна явились два вечных божества, не учтенных древними греками: Голод и Любопытство. Д`Артаньян открыл глаза. Положительно, у Арамиса имеются какие-то особые дарования по части обращения с дамами высшего общества! Госпожа де Виллар внимала рассказу мушкетера, придвинувшись на очень опасное расстояние и нежно сжимая руку молодого человека. Младшая из сестер завладела второй рукой Арамиса и, кажется, готова была придушить старшую за то, что та заняла более выгодную позицию! Д`Артаньян, как порядочный человек, тихонько кашлянул. Запоздало он сообразил: его сморило как следует. Не приведи Господь, он еще и похрапывал! Мадемуазель де Марсан вскочила и резво подбежала к д`Артаньяну. Щеки ее пылали, глаза сверкали. Д`Артаньян не был дураком. Он понял, что к чему, и сделал все, чтобы мадемуазель де Марсан не пожалела о своем порыве. - Я не умею рассказывать стихи, - прошептал он в розовенькое ушко, - но зато наслушался от еще одного своего друга про теории господина Декарта. Правда, господин Декарт вольнодумец и, кажется, не жалует кардинала... Но какое отношение это имеет к математике? - Еще один ваш друг? - так же шепотом ответила мадемуазель де Марсан, демонстративно прижимаясь к гасконцу. - Такая же томная злюка, как этот? - Но я-то не такой! - д`Артаньян затрепетал от мысли о том, что женская ревность, пожалуй, заставит любительницу учености перейти все возможные границы приличия. - И вы об этом догадываетесь, да? Судорожное рукопожатие и быстрый ласковый жест по волосам гасконца показали, что дама догадывается. - Но сначала, ради всего святого - дайте перекусить! - О, конечно! - мадемуазель де Марсан забыла о чопорности и манерах. - И немедленно! Через пять минут все сидели за столом и вели чинную беседу. Зверский аппетит не мешал д`Артаньяну испытывать удовольствие от того, что его ноги касалась под столом ножка мадемуазель де Марсан.
Рене д'Эрбле: За столом они образовали тесный маленький кружок, сплоченный особой атмосферой, которая возникает в присутствии пары, испытывающей друг к другу страстную тягу. Это буквально повисло в воздухе, и, когда Арамис поднимал взгляд от тарелки, он неизменно ловил обожание мадам де Виллар. Глаза у нее были прелестны! Возможно, чересчур длинноват нос, а щеки потеряли свою упругость, и эти веснушки, которые она пыталась запудрить... Но глаза! Из них словно лился свет, подобный солнечному. В те славные летние дни, когда закатное солнце отражается в высоких церковных окнах. Он наклонил голову, старательно разрезая куриную грудку на мелкие части - после вчерашнего почему-то немного ныла кисть правой руки: как будто пришлось долго отрабатывать tondo. Арамис с нежностью вспомнил давние времена, когда его рука не знала оружие, и кротко, совершенно серьезно заметил: - У вас удивительно нежный румянец, моя госпожа. Он напоминает мне ранний рассвет, когда последняя звезда гаснет на небосводе. Иногда очень важно видеть подобные вещи с понимающим человеком, у которого душа настолько чутка, чтобы он мог осознать всю красоту и величие момента. У госпожи де Виллар с вилки упал кусочек курятины, но она не обратила на это внимания и посмотрела на Арамиса таким взглядом, которому бы позавидовала бы любая кокетка. В нем было и желание увидеть вместе закат, и поделиться всем самым сокровенным, что есть у женщины. Она попыталась незаметно пожать шевалье руку и гортанным, страстным голосом призналась, не стесняясь ни сестры, ни гасконца: - Ах, как бы я хотела увидеть его вместе с вами! Мадемуазель де Марсан вспыхнула, как вареный рак, и уже открыто положила руку на руку Д`Артаньяна, мешая тому доесть лакомый кусочек. В своей ярости она была очаровательна, и мелодичный голос прозвенел: - О, господин Д`Артаньян! Мне кажется, я уронила платок под стол! С этими словами она нырнула вниз, шурша платьями, одновременно пытаясь увлечь гасконца за собой. Ей хотелось зайти дальше сестры и пусть она знает, что поцелуй она получила первой!
Шарль д`Артаньян: Увы! Д`Артаньян был слишком голоден, чтобы сразу оторваться от куска курятины! К тому же невежливо отдавать дань Амуру с набитым ртом. Гасконец сначала покончил с мясом, и только затем ответил мадемуазель де Марсан: - Сейчас я помогу вам, сударыня! Но как на грех, захотелось пить, потому д`Артаньян, толком даже не успев наклониться, вновь выпрямился. То, что он увидел, заставило его ухмыльнуться, с нарочитой неспешностью сделать изрядный глоток (паштет был слишком острым, нёбо так и горело!) - но тут мадемуазель де Марсан, окончательно потеряв терпение, дернула кавалера за сапог. Гасконец в буквальном смысле слова рухнул на пол, чудом избежав столкновения со стулом. - Болван! - прошипела мадемуазель де Марсан, храбро впиваясь поцелуем в губы гасконца. - Ого! - изумленно вымолвил д`Артаньян, когда ученая дева решила перевести дух. Про себя он подумал, что, пожалуй, зря пренебрегал младшей, пытаясь высечь хоть искру страсти из груди старшей из сестер. И вообще на дам из кружка мадам де Лож (кажется, он правильно запомнил имя?) стоит обратить самое пристальное внимание. Если там все таковы... Говорят, что девушка во время первого поцелуя уже воображает себя в подвенечном платье. Д`Артаньян девушкой не был, но неожиданная пылкость м-ль де Марсан заставила его задуматься о том, что младшая из сестер достаточно состоятельна - уж для него точно оказалась бы неплохой партией. Получив приданое, можно вести веселый образ жизни. Но ведь для этого нужно жениться! Якобы упавший платок обнаружился в вырезе декольте дамы. И это декольте... м-м-м! Д`Артаньян еще стеснялся - все же они были не одни, но тут его взгляд упал на ножки стульев, тех самых стульев, где только что сидели г-жа де Виллар и его друг. Стулья были пусты. Стало быть, следовало брать все, что ему предлагали. Д`Артаньян надеялся на то, что Арамис тоже не будет терять времени даром, и перейдет от сонетов к более решительным действиям. В конце концов, нужно продержаться и быть приглашенными на обед!
Рене д'Эрбле: Госпожа де Виллар глядела на Арамиса, как собака на обожаемого хозяина, и, казалось, готова была следовать за ним на край света - Пожалуйста, - негромко шепнула она, легонько пожимая руку своего кавалера, - Не останавливайтесь. Мне хочется послушать еще о вашей жизни и… о вас. Из-под стола послышался отчетливый звук поцелуя, и мадам де Виллар покраснела, как вареный рак, подобрала юбки и вскочила на ноги, не выпуская руку Арамиса. Она глядела на него так, словно хотела съесть шевалье на обед, и во взгляде ее было столько муки, а пышная грудь так вздымалась от волнения, что сердце у шевалье д’Эрбле захолонуло. - Идемте же, - низким и грудным голосом произнесла она, и, будучи не в силах противиться, Арамис встал и последовал за ней. Мадемуазель де Марсан тоже не теряла времени даром. Воротничок д’Артаньяна полетел в сторону, манжет на рукаве треснул под ее горячими и поспешными движениями, а сама пленная голубка уже прижималась к его плечу, покрывая лицо и шею гасконца быстрыми, беспорядочными поцелуями. Хлопнула входная дверь, и до любовников донесся конец какой-то старой шутки про пекаря и скотницу. Говоривший тут же засмеялся басом, булькая и хрипя, и его веселье тут же подхватили спутники. - Я проголодался! Запахи этой божественной кухни заставляют меня обливаться слюной. Небось зажарил нам каплуна? - А к нему бы темного пива! - К чертовой бабке твое пиво, - раздался звонкий хлопок ладони о ладонь, - Вино из бордо и закусить его нежным ломбардским сыром, а на закуску пирог с голубями – вот это пир! - Тихо, господа, где-то здесь прячутся очаровательные хозяйки, а вы ругаетесь, как в казарме. Как не стыдно! - Тысяча извинений, это все от голода. - У Роже так бурчит в животе, что, кажется, он чертыхается и молча! - Но-но, я бы попросил! – дружный взрыв смеха в коридоре. Мадемуазель де Марсан отпрянула от д’Артаньяна, и ее румянец пропал. - Пресвятая Дева Мария, - прошептала она и стиснула его руку до боли, - Сударь… сударь… прошу вас, они сейчас будут здесь. Придумайте же что-нибудь! Она так разволновалась, что на глазах выступили слезы, и умоляюще взглянула на гасконца.
Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян терпеть не мог женские слезы. Они выводили его из состояния душевного равновесия и лишали ясности рассудка. Все очарование мадемуазель де Марсан пропало. Осталась только реальность: истеричная старая дева, которая проливает слезы над репутацией, которую три минуты назад готова была добровольно утратить. Впрочем, на философские размышления о женском коварстве и о неожиданных поворотах судьбы времени уже не оставалось. Гасконец без всякого стеснения съел бисквит и запил его стаканом вина. Затем завернул в две салфетки из тонкого льна (Планше обрадуется; иной же платы за спасение доброго имени дам д`Артаньян вовсе не хотел брать!) изрядный кусок жареного каплуна. Все это он проделал с похвальной четкостью и удивительной быстротой. Мадам де Виллар присутствия духа не теряла. Д`Артаньян успел заметить, что милая кузина засунула в карман камзола его друга какой-то предмет. Не то кошелек, не то очередной платочек с вышитым вензелем. - Мадам, остается только один вариант. Я предлагаю инсценировать ограбление. Вы скажете, что к вам явились два мужчины, на вид - дворяне. Они сказали, что намерены подождать вашего мужа. Вы не знали их лично, но, поскольку они сослались на приказ его высокопреосвященства, доверчиво пригласили в дом. Вот теперь стоило поблагодарить кузину за неприветливость и нежелание принимать у себя в доме! Вряд ли д`Артаньяна успели запомнить слуги, а Арамис - тот пришел в дом впервые. - Слегка перекусив, дворяне повели себя странно. Вы не успели позвать на помощь, как вас скрутили, сняли с вас все драгоценности и, кажется, хотели подвергнуть унизительному насилию. Как вдруг явились господа гвардейцы... - Я поняла, я согласна! - воскликнула м-ль де Марсан. - Вот мой платок, скрутите мне руки или сделайте из него кляп! - Отлично! - одобрил д`Артаньян. - Но прежде вы скажете нам, в какую сторону бежать. Из этой столовой есть второй выход? - Есть... в комнаты сестры! - сказала м-ль де Марсан. - Но там или выход в общий коридор, или проход в комнаты ее мужа. Правда... есть еще возможность пробраться по карнизу на черную лестницу. Нужно миновать пять окон, если не считать окон спальни и будуара сестры. Затем будет небольшой балкончик, а от него - винтовая лестница на задний двор. Ко мне так приходит... один знакомый, и ни разу с ним ничего не случилось. Связать нас можно шнурами от портьер. - Отлично! - заметил д`Артаньян, бережно вынимая сережки из ушей своей дамы. - Ваши драгоценности будут лежать под подушкой постели мадам... Мы дворяне, и до воровства не унизимся. Арамис, что вы думаете об этом плане?
полная версия страницы