Форум » Предыстория » Смерть в Венеции. Ретирада. Октябрь 1624 года » Ответить
Смерть в Венеции. Ретирада. Октябрь 1624 года
Рошфор: Глава, где герои приходят к согласию, но каждый к своему.
Ответов - 9
Рошфор: Отставив в сторону недопитый бокал, Рошфор откинулся на спинку стула, в задумчивости пощипывая кончик уса. По бледному его лицу скользнула тень разочарования. Вполне прозрачное и прямое предложение воспользоваться услугами кардинальского посланника для разрешения своих затруднений только что было недвусмысленно отвергнуто Пианези – из осторожности или из других соображений. Граф нахмурился: в его распоряжении оставался путь, подсказанный Росси. Однако следовало ли посвящать де Ронэ в подробности предстоящего дела или же он управится один? Или, что хуже, он справится один заведомо успешнее, чем прибегнув к помощи бретера? Рошфор пристально посмотрел на своего спутника, чьи злоязычие и нахальство, казалось, были способны обратить в пепел яства на любом пиру.
Теодор де Ронэ: Обойдя стол, Теодор примостился на подлокотнике стула, который только что занимал Росси. – Он почти не скрывал, что приказывал меня убить, – полувопросительным тоном произнес он. – Вы сами признавали, что умеете заводить врагов, – пожал плечами Рошфор с напускным безразличием. – До сегодняшнего утра я едва успел обменяться с ним парой слов. Да и он сам, как мне показалось, ссылался на какие-то высшие соображения, недоступные моему ничтожному уму. В чем он, наверное, и прав, потому что я по-прежнему не понимаю, какими бы они могли бы быть. А еще аббат, кажется, пообещал, что попытка будет не последней. – Ни много, ни мало, господин аббат обвинил вас в связях с Испанией, – небрежно обронил граф. – Довольно сурово со стороны человека, который числит в своих ближайших друзьях подданного испанской короны. Теодор изумленно выругался. – Из-за того, что я упоминал дона Франциско? Чушь какая-то. Мы немного дружили в Неаполе. Но ему быстро стало со мной скучно. в соавторстве
Рошфор: Левая бровь Рошфора взлетела вверх, угол рта сардонически дрогнул. – Скучно? Однако. – Вы хотите сказать, что со мной невыносимо весело? Нет, мы не ссорились. Не то чтобы ссорились, но… – Перегнувшись через стол, бретер вновь завладел своим бокалом, прежде чем продолжить. – У меня дурной характер и злой язык, и в этом, как он сказал, мы слишком похожи. Поэтому он попросил меня уехать. Надеюсь, вы не станете подозревать меня в черт-те чем? – Ни в коем случае, – Рошфор спокойно выдержал взгляд де Ронэ. Право же, какой иной ответ тот мог от него ожидать? Теодор еще немного помолчал, рассеянно вертя в пальцах бокал и наблюдая, как качается и бликует вино на донышке. – Монна Джованна знала, что я уехал в Неаполь. Вы думаете, она ему рассказала? Потому что иначе – с чего бы ему делать такие выводы? И еще этот дон Эстебан… – А! Прелюбопытнейшая персона. Простодушие столь вызывающее, что граничит с изощренной хитростью. Однако господин аббат, несомненно, к нему благоволит. Рошфор оставил без ответа предположение бретера о синьоре Чинкве: тот все же знал эту женщину, хотя, в сущности, это означало лишь то, что он заблуждался так, как было угодно ей. в соавторстве
Теодор де Ронэ: – Пустой болтун. Но хотелось бы мне знать, кто его покровитель, что он позволяет себе столь нелицеприятно отзываться о властях предержащих в городе, где каждый третий, говорят, доносит в Синьорию. За нашим столом это был бы Росси. Усмешка, которой он сопроводил эти слова, была явно лукавой. …Если бы не был прикормлен ранее другими хозяевами. Граф не произнес вслух того, что не нуждалось в напоминании. – Вероятно, ему покровительствует отчасти его репутация болтуна. Но как мне показалось, он отнюдь не глуп, несмотря на свои речи и простоватые манеры, – заключил Рошфор, – не обо всем он говорил свободно. За неимением шляпы, которую он мог бы приподнять, Теодор отсалютовал своему собеседнику бокалом. – А еще потому что он с вами не спорил? – улыбка стала дразнящей. – Я тоже не стану. Почему-то же аббат с ним дружит. Беспечная веселость на лице бретера сменилась сомнением, подозрением, недоумением и, наконец, пониманием. Вино качалось как маятник. Каждый третий. Если дон Эстебан был прознатчиком. Стал бы Пианези сводить его с французами, если… А если он его пригласил именно поэтому? Топор палача убивает не хуже клинка, но ведь довольно будет и стен i Piombi… – Граф? в соавторстве
Рошфор: Рошфор с насмешливым любопытством следил за сменой выражений на лице бретера. Если за завтраком у аббата и разыгрывалась некая пьеса, то роль дурака в ней отводилась не французам. – Возможно, наш любезный хозяин предпочитает держать близко и друзей, и врагов. – Возможно. – Теодор тряхнул головой, словно отбрасывая непривычно сложные мысли, и залпом допил вино. – Но вернемся к нашей свече. Я хотел бы показать монне Джованне вчерашнее письмо. Не желаете составить мне компанию? – Хотите последовать примеру господина аббата? – прищурился граф. – Что ж, в этом способе есть свои приятные стороны, однако тут я без сомненья стану лишним. в соавторстве
Теодор де Ронэ: Сорвавшись с кромки повисшего в чуть ослабевших пальцах бокала, багровая капля расплылась на ковре. Но, помрачнев лишь на мгновение, почти сразу бретер снова начал улыбаться, пусть даже его кривая усмешка выглядела не вполне естественно. – Право, граф, вы плохо знаете женщин. Ни одна из них не снизойдет до того, чтобы спать с тем, кого презирает, если не может что-то получить взамен. Те, кто поддается угрозам, достойны презрения – и не дадут уже ничего больше. Что-то похожее когда-то говорила Орсетта – но может быть, лгала. Как узнать правду, если правда и ложь обе прозвучат как «нет»? Тысячу раз был прав Рошфор, и в этом разговоре нет смысла – но так хотелось верить, что со старой любовью она не покривит душой…
Рошфор: В темных глазах Рошфора мелькнул слабый отсвет насмешки, и он неопределенно хмыкнул, что можно было принять как за признание, так и отрицание сказанного. Соглашаясь, что женщин, быть может, он не знает, граф однако прекрасно помнил, как десять лет назад считал, что знает их досконально, и потому резонно подвергнул сомнению самоуверенное заявление молодого человека. – Я настоятельно рекомендую вам, де Ронэ, все же повременить с визитом, – посерьезнев, мягко проговорил он. – Это не приказ, просто дружеский совет. Тут граф несколько лукавил, поскольку был уверен, что прямой запрет увидеться с монной Джованной возымеет на его своевольного спутника обратное действие, а вот предостережение с большей вероятностью побудит отступиться от задуманного. – Почему? – на этот раз бретер действительно постарался лишить вопрос всякого намека на вызов – не потому, что собирался или не собирался подчиниться, но потому что и вправду хотел знать ответ. Уголки губ графа приподнялись, словно тот ожидал заданного вопроса. – Прежде всего, если ваши подозрения несправедливы, вы волей-неволей нанесете оскорбление даме. Если справедливы… – Рошфор сделал паузу, – не мне вам объяснять, чем вы тогда рискуете. Теодор красноречиво закатил глаза. – Не настолько же я глуп! Это все? – Нисколько в том не сомневался, – намек на улыбку растворился в негромком смешке. – И рад, что вы сами это понимаете. Но не забывайте о примечательном друге господина аббата, доне Эстебане. Бретер всем видом изобразил недоумение и любопытство. – Если в ближайшем будущем у нас вновь... будут неприятности, – короткая пауза вкупе с недобро потяжелевшим взглядом обещали, что новый выпад не останется безответным и многократно увеличит счет, – меньше придется ломать голову в поиске руки, их направляющей. в соавторстве
Теодор де Ронэ: – О, – пробормотал Теодор, с новым уважением глядя на своего спутника. Мысль была неожиданной – теперь, вместо того, чтобы идти по несуществующему следу, они будут ловить на живца. И которому из них уготована роль приманки? Угадать нетрудно – зачем бы такой хитрый лис стал предупреждать, как если бы не для того, чтобы направить подозрения не в ту сторону? Или все же для того, чтобы они так и подумали? – Я понимаю, – согласился бретер с неожиданно озорной улыбкой, – что ничего не понимаю, а стало быть, не понимаю и этого. Что вы желаете от меня, граф? Может, вернемся к синьору Леонардо? Во всей Венеции для них не отыскалось бы более безопасного места – но то ли это, чего добивается Рошфор?
Рошфор: Беспечное яркое солнце, отразившееся в холодной темноте октябрьской стылой воды. На мгновение граф де Рошфор почувствовал себя слишком много видевшим и много пережившим, разменявшим на мудрость опыта былое жизнелюбие юности. Впрочем, миг слабости был столь краток, что более молодой собеседник едва ли мог заметить его, а граф со свойственным ему сарказмом подумал, что возраст отмеряется не годами, а количеством сохранившихся иллюзий о роде человеческом и мироустройстве в целом. – Поскольку мы выступаем сейчас в роли ожидающей стороны, то можем тратить время, как нам заблагорассудится, и общество синьора Леонардо не худший выбор, – медленно, будто в раздумьи, кивнул Рошфор, и с легкой гримасой потер левое предплечье, которому сегодня утром немало досталось из-за любознательности графа и его увлеченного стремления к новизне. По крайней мере, это то общество, к которому бретер охотно присоединится и где, быть может, согласится остаться. Эпизод завершен
полная версия страницы