Форум » Предыстория » Смерть в Венеции. Приглашение. Октябрь 1624 года » Ответить
Смерть в Венеции. Приглашение. Октябрь 1624 года
Dramatis personae: Глава, где перо оказывается бессильно против шпаги.
Ответов - 31, стр:
1 2 All
Теодор де Ронэ: Теодор с ироничным недоумением глянул на кувшин: на его вкус вино было вполне приличным. – Неужели моего изысканного общества вам недостаточно? Вы ничуть не пожалели бы, потеряв его? Он извлек из-за пазухи и протянул Рошфору письмо со знакомой тому сломанной печатью. – Я узнал, что на свидание меня приглашала не дама. А один наш знакомый скорпион.
Рошфор: Граф двумя пальцами взял письмо, тряхнув, развернул перед собой и посвятил полминуты вдумчивому изучению нескольких коротких строчек. Потом с преувеличенной осторожностью положил письмо на стол, словно ему стоило неимоверного усилия не смять в кулаке бумагу. Когда Рошфор вновь поднял взгляд на бретера, на лице его появилось выражение холодной жестокости. – Насколько вы уверены, что автор..? – спросил он, не ставя под сомнение все прочее сказанное.
Теодор де Ронэ: Теодор, с нескрываемым интересом наблюдавший за графом, скривил рот. – Я – уверен. Следуя за своим проводником, назвавшимся в начале их пути Микеле, сквозь лабиринт набережных и мостов, Теодор первое время раздумывал, чего может хотеть от него Орсетта. Зачем она подписалась чужим именем? Не могла же она рассчитывать на то, что она узнает ее духи? Или опасаться, что он не пойдет на ее зов? Или затевать злую шутку? Зачем? Впрочем, раздумья ему быстро опостылели, и он принялся было перебирать рифмы, когда шедший на два шага перед ним Микеле свернул с узкой calle в еще более узкий переулок. Под ноги шмыгнула очередная крыса, заскрежетал где-то закрываемый ставень, и бретер остановился, словно налетел на стену, услышав тот единственный звук, который узнал бы где угодно – почти беззвучный шелест, с которым клинок выскальзывает из ножен. – Микеле, назад! Фонарь отчаянно закачался. – Что такое, ваша милость? Теодор, успевший к этому моменту сдвинуть на лоб повязку и обнажить свою шпагу, извлек дагу из ножен и сощурился, пытаясь разглядеть хоть что-то в пляшущих тенях. – Возвращайся сюда. Немедленно. И тогда те, в темноте, отбросив осторожность, бросились к нему, подбадривая себя криками, Микеле шарахнулся в дверную арку, поднимая фонарь, и Теодор, отступивший было, тотчас шагнул вперед. Нападающих было лишь трое, и в узком переулке они только друг другу мешали. Слабые отблески света на клинках словно воскресли сейчас в его глазах, когда он поднял голову, и отражения масляной лампы заняли на миг место его зрачков. – Я думал, – объяснил он, хотя никто его не спрашивал, – что это письмо, хотя оно подписано другим именем, от Орсетты… монны Джованны. Я еще помню ее ароматы. Но по дороге на меня напали. Не грабители. Или, вернее, их целью не было меня ограбить, и проводник привел меня к ним вполне намеренно. Я с ним потом побеседовал.
Рошфор: Мысленно отметив оговорку в женском имени, внешне Рошфор не обратил на это никакого внимания. Чуть нахмурившись, он смотрел на Теодора, однако будто не видел его. – И? Другие нападавшие, как я понимаю, уже ничего не поведают? – голос графа прошелестел обманчивой мягкостью, глаза остро блеснули. – У меня нет привычки оставлять в живых тех, кто пытался меня убить, – качнул головой бретер. Не ограбить. Убить… Рошфора занимал тот же вопрос, что его собеседника парой часов ранее. Зачем? «Венеция – коварный город», – всплыло в его памяти предупреждение Пианези. Но для коварства всегда нужна причина. Здесь, в Светлейшей, де Ронэ был всего лишь шпагой – и неплохой, судя по тому, что остался жив и на первый взгляд невредим, – и не мог стать целью сам по себе. – Что вам сказал тот мошенник? – с большей резкостью осведомился он. совместно
Теодор де Ронэ: Вместо ответа Теодор принялся перебирать складки плаща, пока не извлек небольшой серебряный подсвечник, украшавший до самого последнего времени прихожую палаццо Дзери. – Во-первых, что он позаимствовал пару вещей из дома господина аббата. К подсвечнику присоединилось серебряное же массивное кольцо, явно служившее раньше ручкой на каком-то ящике. – Мошенник, вы совершенно правы. Во-вторых… – бретер мгновение поколебался, решая, стоит ли входить в малозначительные подробности навроде того, что расспрашивал он не только провожатого и как он это делал. – Описание того, кто их нанимал. Длинный белобрысый красавчик. Говорит, как пишет. Письмо он принес с собой. И научил их, что говорить. Если бы он знал меня чуть лучше, он не велел бы им бросить меня в канал. Потому что такие, как я, не тонут. Проверено на опыте. Перестав улыбаться, он вернул Рошфору пристальный взгляд. – Я решил посоветоваться с вами, прежде чем вернуться. Может, синьору Росси не следует пока знать, чем кончилось дело.
Рошфор: Бровь графа удивленно-насмешливо выгнулась, когда Теодор выставил перед ним добычу ловкого воришки. Страж покоев господина аббата будет посрамлен, однако самолюбие Беппо занимало Рошфора не долее мгновения – последующие слова бретера заставили тут же позабыть о нем. Описание нанимателя было столь точным, что ошибиться было нельзя. – Немыслимо, – пробормотал Рошфор. За время их краткого знакомства Росси не раз сетовал на скудость своего ума, однако не производил впечатления неосторожного дурака. Впрочем, неосторожность могла объясняться спешкой, и тогда причина для нападения возникла в те два дня, что французы находились в Венеции. Граф нахмурился и медленно проговорил: – Напротив, синьору Росси следует узнать о результате своих усилий сегодня же. Незамедлительно и без подготовки, – тонкая улыбка Рошфора на сей раз была на редкость неприятной.
Теодор де Ронэ: Теодор, немало гордившийся осмотрительностью, с которой он обставил свое возвращение, не сумел удержать вздоха, когда она оказалась бесполезной. Однако запас осторожности, отпущенной ему на сегодняшний вечер, еще не был исчерпан, и, встряхивая плащ, прежде чем накинуть его на плечи, он уточнил: – Вы не будете возражать, если я его убью? Один из немногих уроков, извлеченных им из жизненного опыта, заключался в том, что люди, раз попытавшиеся избавить от него сей грешный мир, как правило, только удваивают усилия, потерпев неудачу. Оттого, задавая свой вопрос, он понадеялся, что Рошфор будет худшим христианином, чем Брешвиль. Впрочем, он вовсе не настаивал, чтобы Росси выступил в этом поединке безоружным. А то, что его спасет разве что кулеврина… надо было быть благоразумнее.
Рошфор: В голосе бретера звучала такая неприкрытая и простодушная кровожадная надежда, что Рошфор счел необходимым смягчить сухой отказ толикой сочувствия. – Буду, – отозвался он, подымаясь с места. – Увы, как сказал бы господин аббат, довлеет дневи злоба его. Но… – в его глазах мелькнул огонек мрачного веселья, – я не прочь, чтобы синьор Росси подумал иначе. Граф подхватил распластанное на столешнице подложное письмо и, небрежно свернув, спрятал в рукаве. С сомнением взглянул на похищенное серебро, поскольку его спутник не выказывал никакого желания вновь обременять себя чужой добычей. Тут по губам Рошфора скользнула слабая тень усмешки – отражение пришедшей на ум мысли – и он уверенно сгреб серебряные вещицы.
Теодор де Ронэ: Не раз Теодору случалось идти против чужих желаний, и тратить время на споры он уже отучился. Право распоряжаться своей жизнью и смертью он готов был уступить Ришелье, да и то с оговорками, но отнюдь не его слугам. Которые, к тому же, с кем-то его путают. – Я не ярмарочный лицедей, граф, – сухо сообщил он, возвращая глазную повязку на прежнее место и следуя за Рошфором к двери. – И изображать невесть что вам на потребу не собираюсь.
Рошфор: Темнота за дверью трактира, разбавленная лишь слабым светом от фонаря, укрыла обоих французов. Слабый плеск и тянущий сыростью холодный воздух обозначали местоположение каналов, и Рошфор плотнее запахнул полы плаща. – Я не потребую от вас того, на что вы не способны, – заверил он обиженного Теодора. От споров и возражений граф также отвык, но по иной причине, чем бретер. – От души поздравляю вас с тем, что ваша репутация сегодня осталась не подмоченной. Вы правы: синьор Росси вас недооценил. Однако не приписывайте мне ту же ошибку.
Теодор де Ронэ: – Вы знаете меня лучше, – согласился Теодор, привычным жестом поправляя плащ, чтобы в случае нужды суметь мгновенно извлечь шпагу. Невесть откуда взявшееся дурное настроение исчезло так же быстро, как появилось, хотя, если бы кто-то имел наглость предположить, что оно было вызвано тем, что его сегодняшние успехи остались непризнанными, бретер рассмеялся бы ему в лицо. – Нам туда. Успев уже узнать этот квартал, он повел их назад к палаццо Дзери – не тем путем, которым Рошфора привел в трактир его проводник, но тем, что описывал утром Пианези. Несколькими минутами позже они были у цели, и бретер взялся за дверной молоток. Эпизод завершен
полная версия страницы