Форум » Игровой архив » Долгая дорога в дюнах, или Путь в Пале-Кардиналь » Ответить
Долгая дорога в дюнах, или Путь в Пале-Кардиналь
Жан-Марк де Каюзак:
Ответов - 6
Жан-Марк де Каюзак: В первый понедельник апреля 1625 года все население бретонской деревушки Бон-Нувель, не славной пока ничем, кроме хорошего лова сельди, казалось взволнованным так, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель. В те времена такие волнения были явлением обычным, и редкий день тот или иной город не мог занести в свои летописи подобное событие. Знатные господа сражались друг с другом; король воевал с кардиналом; испанцы вели войну с королем. Но, кроме этой борьбы - то тайной, то явной, то скрытой, то открытой, - были еще и воры, и нищие, и гугеноты, бродяги и слуги, воевавшие со всеми. Именно в силу этой закоренелой привычки в вышеупомянутый первый понедельник апреля 1625 года поселяне, услышав шум и не узрев ничего подозрительного, устремились к сердцу деревушки – церкви Святого Михаила. И только там для всех стала ясна причина суматохи. Молодой человек... Постараемся набросать его портрет: представьте себе кого-нибудь из Карловых паладинов в двадцать пять лет, только без доспехов, без лат и набедренников, и тут же забудьте о нем, потому что с ними у молодого человека не было ничего общего. На нем был практичный темно-серый колет, оттенок ткани был чем-то средним между мышиной шкуркой и монашеской рясой. Простодушное круглое лицо; усыпанные веснушками скулы - признак великого везенья; взгляд открытый и умный; нос сломанный, но во время оно был недурной формы; рост слишком высокий для коротышки и недостаточный для верзилы. Неопытный человек мог бы принять его за пустившегося в путь фермерского сына, если бы не длинная шпага на кожаной портупее, причем ее владелец уже сделал первые шаги от молокососа к бойцу, приучившись придерживать ее на ходу, чтобы не билась о ноги, когда он шел пешком, и не ерошила гриву его коня, когда ехал верхом. Ибо у нашего молодого человека был конь, и даже столь замечательный, что и впрямь был всеми замечен. Это был бретонский тяжеловоз, не знавший, что на белом свете существуют арабские скакуны, а потому гордо выступавший за хозяином, который вел жеребца под уздцы. Конь этот, хоть и имел довольно невзрачный вид, все же способен был покрыть за день вполне приличное расстояние, а еще как-то зашиб копытом насмерть вора. Эти качества коня были, к несчастью, настолько заслонены заурядной чалой мастью, что в те годы, когда все знали толк в лошадях, появление вышеупомянутого бретонского тяжеловоза в Ренне, куда он впервые вступил три года назад, произвело столь незначительное впечатление, что набросило тень даже и на самого всадника.
Serviteur: Недаром он оказался не в силах подавить тяжелый вздох, принимая этот дар от Каюзака-отца. Он знал, что цена такому коню самое меньшее двадцать ливров. Зато нельзя отрицать, что бесценны были слова, сопутствовавшие этому дару. - Сын мой! - произнес бретонский дворянин с тем чистейшим акцентом, с которым его сын впоследствии будет не то, что говорить - писать. - Сын мой, конь этот - жуткая кляча, и я надеюсь, что вы избавитесь от него при первой же возможности. Но помимо этого дам вам три совета, и вот первый из них - деритесь только там, где это можно. Чтобы получить разрешение драться там, где нравится, нужно влезть в плащ красный или голубой... Лучше в красный, смотрится лучше. Второй совет - не идите против короля или кардинала, это никогда еще не кончалось ничем полезным. Третий совет папенька прошептал будущему гвардейцу на ухо, и касался он некоторых сторон парижской жизни, о коих маменьке знать никак не стоило.
Жан-Марк де Каюзак: Поскольку с этими сторонами жизни молодой человек успел познакомиться в Ренне, он нашел, что, по меньшей мере, в этой части приноровиться к столице будет легко. При выходе из комнаты отца юноша увидел свою мать, ожидавшую его с рецептом, составлявшим семейную гордость и тайну, а именно - способом приготовления пирожков с мясом, горячо любимых шевалье. Правда, применять его, судя по приведенным выше отцовским советам, предстояло не часто. Прощание здесь длилось дольше и было нежнее, чем с отцом, не потому, чтобы отец не любил своего сына, который был самым толковым его детищем, но потому что г-н де Каюзак был мужчина и счел бы недостойным мужчины дать волю своему чувству, тогда как г-жа де Каюзак была женщина и мать. Она горько плакала, и нужно признать, к чести г-на де Каюзака-младшего, что, как ни старался он сохранить выдержку, достойную будущего гвардейского офицера, чувства взяли верх, и он пролил много слез, которые ему удалось - и то с большим трудом - лишь наполовину скрыть. Вслед за матушкой попрощаться гуськом потянулись младшие братья и сестрицы, с затаенным трепетом взирающие на брата, который видел живого архиепископа, а теперь поедет посмотреть на живого кардинала. Оставалось еще завернуть в сельскую церковь, чтобы получить благословение у кюре.
Serviteur: Церковь в Бон-Нувель была невысока, ибо строилась не столько вверх, сколько вширь. От этого строение казалось странно пузатым – под стать местному кюре. День выдался теплый и солнечный. Природа, видимо, ничего не знала о поверье, которое гласило, что в дорогу лучше отправляться в дождь. А если знала, то не собиралась делать Каюзаку лишних поблажек, сочтя, что и без того довольно одарила его еще при рождении. Кюре ждал будущее светило кардинальской гвардии на пороге церкви, сложив руки на округлом животе и благостно посматривая на приближающийся кортеж. При взгляде на процессию создавалось впечатление, что Каюзак-младший успел до такой степени насолить всей деревушке, что провожают его со слезами искренней радости, а староста готов расцеловать чалого коня прямо в понурую морду. - Dominus Vobiscum! – степенно вымолвил кюре куда-то в сторону толпы, надеясь, что церемония окончательного прощания Каюзака-младшего с родным домом не затянется надолго.
Жан-Марк де Каюзак: Поселяне ответили нестройным шумом, пожелав кюре доброго дня по-бретонски. Большая часть жителей Бон-Нувеля не отличала латынь от французского, то бишь не понимала вовсе, но звучало торжественно и благостно, а большего и не требовалось. Молодой Каюзак снял шляпу, спешился и, потупив очи, аки девица, подошел к паперти. -Благословите, святой отец!
Serviteur: Святой отец насупился. Он недолюбливал шевалье, и, признаться, было за что. Еще ни один их разговор не закончился миром. Нет, они не вступали в богословские диспуты, что, признаться, было бы куда приятнее для кюре, нежели то, что обычно происходило при этих встречах. Как-то в летнюю пору Каюзак встретил святого отца в полях и предложил ему помощь при переходе ручья по двум хлипким жердочкам, явно недостаточным для того, чтобы выдержать вес такого почтенного служителя церкви. Выслушав заверения шевалье в том, что мостик «надежен, как слово дворянина», кюре сделал несколько шагов, суетливо замахал руками и вдруг рухнул в ручей. Жердочки не сломались. Они просто не были закреплены и разъехались под ногами у святого отца в разные стороны, а кюре ничуть не походил на гимнаста. С помощью Каюзака выбравшись из ручья, служитель церкви долго косился на него с совсем нехристианским выражением глаз, но шевалье предложил пострадавшему зайти в гости и немного обсушиться. Кюре предложением пренебрегать не стал. Заботливая мама Каюзака тут же укутала гостя в одеяло, отобрав мокрую рясу и вручив ее младшему из сыновей – чтоб держал над камином для просушки. Когда одежка начала дымиться, кюре забеспокоился, но было поздно – веселый огонек уже побежал по подолу, жадно выгрызая из рясы наиболее просохшие куски. Оказавшись наконец под родной крышей, кюре слег с кашлем на несколько дней. Узнав об этой его беде, мадам де Каюзак прислала ему куриного бульончику, сделанного по чудодейственному рецепту тетушки Луизы. Бульончик оказался чудо как хорош на вкус, но на двое суток поселил верного служителя церкви в маленькой клетушке на заднем дворе. Передвигался он эти два дня исключительно в тех местах, где кусты были погуще. С тех пор святой отец с содроганием вспоминал почтенное семейство и старался как можно меньше встречаться с этими достойными людьми... Откашлявшись и сделав шаг навстречу Каюзаку, кюре собрался было напутствовать его мудрой библейской цитатой, но страшный грохот прервал его.
полная версия страницы