Форум » Игровой архив » Благодарите судьбу, если она предоставляет вам хотя бы какой-то выбор. 16 июля, начало пятого » Ответить

Благодарите судьбу, если она предоставляет вам хотя бы какой-то выбор. 16 июля, начало пятого

Рошфор: Тюрьма Консьержери, действие второе

Ответов - 53, стр: 1 2 3 All

Арамис: - Я знал, что моя история вас заинтерисует! Да действительно эти два смелых буржуа видели его в кабаке, но они не осмелились поверить своим глазам. По сему и отправились за ним. Если бы их подозрения оправдались, то он направился бы к своему дому и они могли быть ему полезны. А если нет - вино в кружке всё равно подошло к концу. Были ли нападавшие простыми бандитами? - повторил вопрос Арамис - знаете, граф, что с горожан взять? Этим делом потом занималось следствие, и вы уж простите мне мою забывчивость, но я не помню к какому выводу оно пришло. Тот к то смог унести свои ноги сам, а не патруль, разгребавший тела - он был мужчиной. Это всё что можно сказать о сопернике друга дворянина. Было темно и нельзя было ничего рассмотреть не приглядываясь в соперника.

Рошфор: - Рад слышать, что нападавший был мужчиной, и на женщин вы, месье Арамис, не столь часто поднимаете руки, - Рошфор вздохнул, благодаря камни стенной кладки за спокойствие, ими предоставленное. "Молодец, Луи, уговорил-таки вредного сказочника рассказать тебе историю... Вот только нового тебе этот сказитель мало что поведал. Надо же, "смелые буржуа"... конечно-конечно, сам себя не похвалишь - никто мушкетера не похвалит." Граф еще раз окинул оценивающим взглядом Арамиса, прикидывая, стоит ли мелочно мстить, запирая его в этой дыре, а потом решил, что в интересах данного дела несостоявшийся аббат более бесполезен, и возлагать на свои плечи бремя объяснения обстоятельств, при которых шевалье был помещен в Консьержери, неразумно. Тем более приказ подписан, и никаких дополнительных распоряжений от кардинала на счет Арамиса не поступало. - Ваша история меня развлекла, очень жаль, что развлечения пришлось так долго ждать, но я не буду следовать вашему примеру и тянуть время зря, мне оно, в отличие от вас, дорого. Вопросов больше не имею, месье Арамис, - холодно закончил Рошфор, рассеянно кивнул мушкетеру и открыл дверь комнаты коменданта, передавая задержанного полностью в распоряжение начальника тюрьмы.

Провидение: Комендант, чье продолжающееся вынужденное пребывание за дверью своего же кабинета позволило ему волей-неволей услышать беседу графа с арестованным мушкетером во всей ее полноте, растерянно сморгнул, когда Рошфор появился на пороге. – Господин граф, – нерешительно позвал он, – так что же мне теперь делать? «Распоряжение – странное слово,» – мысленно объяснил он своей жене. – «С одной стороны, вроде, делай как знаешь, а с другой, поди не сделай как велят. Вот отправлю я господина мушкетера сейчас в камеру до выяснения обстоятельств, а потом выяснится, что мне его надо было отпустить.»


Рошфор: Рошфор устало посмотрел на коменданта. Избежать лишней и совершенно ненужной ему ответственности не удалось. Почему-то отчетливо захотелось потереть глаза и парой круговых движений помассировать виски. Мысленно улыбнувшись такому проявлению слабости своего организма, граф притворил дверь кабинета, оставляя Арамиса в одиночестве в комнате, и жестом предложил коменданту отойти немного, дабы не дать мушкетеру возможность подслушать. - Можете его отпустить. Только вначале подержите у себя немного, дайте мне шанс не встретить его больше сегодня. Задокументируйте показания касательно убийства в церкви и заставьте его подписать. Полагаю, что на этом круг ваших обязанностей закончится, и вы смело сможете выпустить его из вверенной вам тюрьмы.

Провидение: Комендант проводил удаляющуюся спину Рошфора сокрушенным взглядом, в котором любой бюрократ прочитал бы тоску по распоряжению в письменном виде и, по возможности, в трех экземплярах, тяжело вздохнул и побрел обратно в свой кабинет. Усаживаясь на свой любимый, пусть немного расшатанный стул, он притянул к себе лист бумаги, обмакнул перо в чернила и деловито спросил: – Ваше имя, сударь?

Арамис: - Счастливого пути, граф. Будьте осторожны - тихо процедил сквозь зубы Арамис. Он подумал, что если бы он жил не на первом этаже, а немного выше и увидел бы Рошфора проходящего под его окнами, то неприменно горшок с цветами, а может быть и с чем-нибудь иным нашёл голову графа. "Да ладно, это слижком мелко. Неужели дворяне могут только горшки сбрасывать? Я найду как за себя отомстить, а цветы оставлю хорошеньким женщинам. Нечего их на всяких переводить" Арамис облокатился на стену, которая так помогла Рошфору в борьбе против него. Но он этого не подозревал. "Что же делать теперь? " - но мушкетёр не долго мучался этим вопросом. На смену графу пришёл начальник кабинета. - "Посмотрим, что ты мне скажешь..." – Ваше имя, сударь? - Арамис, мушкетёр Его Величества Людовика XIII. "Бумажная рутина! Сейчас ещё часа два будем писать о том как я здесь оказался. Впрочем я никуда не тороплюсь пока во власти этого служителя пера и решёток"

Провидение: – А-ра… Перо замерло в воздухе, и на мушкетера поднялись два безмятежных голубых глаза, в которых никак нельзя была заметить происходящую за ними работу мысли. – Я думал, что мушкетерами короля могут быть только дворяне, – осторожно заметил г-н де Луа.

Арамис: - Так и есть, причём не все дворяне, а только лучшие. Но что вы хотите сказать, сударь? - Арамис нахмурил брови - Вы считаете, что если у меня отобрали шпагу и я сижу в этом заведеньи, то я уже не имею чести носить имя дворянина и голубой плащ? Вы сомневаетесь в моём происхождении? - С этими словами мушкетёр решительно поднялся, не взирая на свою рану и сделал шаг к коменданту - Вы это имели ввиду?

Провидение: По лицу г-на де Луа никак нельзя было определить, какую реакцию вызвала у него вспыльчивость мушкетера, и голос его оставался совершенно ровным: – Ну что вы, господин Арамис, если кто-то в вашем дворянстве сомневается, так это точно не я. Ну посудите сами, будь вы простолюдином, вы бы, небось, не на меня кричали, а молитву бы возносили за упокой убитой вами барышни. А так по вам сразу видно – человек военный, привычный, а раз молодой такой, значит, сам на войне не был, одно и остается – дворянин. – Комендант склонил голову набок и, казалось, снова оценил нависшего над ним мушкетера прежде чем снова окунуть перо в чернила и продолжить все тем же скучным тоном извечного бумагомараки, – А имя вы мне назвали недворянское, сударь, значит, остается мне только снова у вас о нем осведомиться.

Арамис: - А-ра-мис - это моё имя. - Твёрдо произнёс мушкетёр и вновь опустился на своё место. - Такое имя я ношу и вам придётся записать именно его.

Провидение: Перо достопоченного коменданта не только не вернулось к бумаге, но даже – о ужас! – легло на стол рядом с ней, на лице же г-на де Луа выразилось некоторое недоумение. – Я с удовольствием запишу его, господин Арамис, но, видите ли, мне нужно записать еще и ваше настоящее имя, а его-то, к сожалению, я до сих пор и не знаю. Посудите сами, как я могу писать в протоколе «Арамис»? Сразу же видно, что это имя не настоящее, кличка какая-то, а как я могу отпустить на все четыре стороны человека с кличкой, который еще и убийство совершил? Широко раскрытые глаза коменданта уставились на его собеседника с самым что ни на есть вопросительным выражением. Тут надобно заметить, что несмотря на частичку «де», достойный г-н де Луа относился не к дворянству шпаги, но к дворянству мантии, и, прибыв в Париж тридцатью годами ранее, начал свою карьеру с того, что сменил фамилию, навсегда избавившись от матушки-гусыни и одним прыжком приблизившись к бесконечно уважаемой им юриспруденции. На его отношение к Арамису это, впрочем, вряд ли повлияло. Игра слов: фамилия «де Луа» пишется по-французски de l’oie «Гусынин» или, с небольшим изменением в произношении, des lois «Законов».

Арамис: - Моё настоящее имя никому ничего не скажет. Оно так давно не произносилось вслух, что я сам начал его забывать. Меня все знают по этому имени, заменившее мне родное. Так что пишите - "А-ра-мис", и давайте перейдём уже к вашему следующему вопросу.

Провидение: Комендант пошарил в беспорядочно сваленной на столе груде бумаг, извлек небольшой бронзовый колокольчик и позвонил. На пороге возник рослый мужчина военного вида с красным полноватым лицом и преданными глазами чуть навыкате, в котором несложно было угадать одного из охранников Консьержери. – Господин Мерсье проводит вас в камеру, – сообщил г-н де Луа мушкетеру с неизменно любезной улыбкой на устах, – пока я пошлю кого-нибудь уточнить у г-на капитана де Тревиля, под каким именем Ваш протокол оформлять. Не извольте гневаться, сударь, тут такое дело, что осторожность нужна. Мы что надо выясним, а вы пока заодно и выздоровеете. Мерсье выжидательно посмотрел на мушкетера, явно надеясь на возможность подраться.

Арамис: Арамис прищурился и молния проскользнула между ресницами. "Даже одного допроса хватило бы для того что бы угостить Рошфора парой хороших ударов шпагой в брюхо. А теперь..." Действительно, грозящее заточение только усиливало вражду между мушкетёром и доверенным лицом кардинала. - Благодарю вас сударь за любезность, мне оказанную и за пожелания. Но к счастью я буду выздоравливать на свежем воздухе, а вы так и продолжите плесневеть в вашем заведении. Мне кажется у вас здесь влажность высокая. Позвольте дать вам совет - уходите с этой службы - она наносит вред вашему здоровью. Каждый человек, как только он надевал голубой плащ мог расчитывать на помощь своего капитана. И Арамис разделял эту веру в большие возможности де Тревиля. Поэтому он не сомневался в том, что как только отец семейства мушкетёров (да-да, именно отец, потому что король воспринимался больше как начальник) узнает о случившемся, то сделает всё возможное что бы вытащить попавшего в беду. Тем более из Консьержи вытащить значительно проще, чем из Бастилии.

Провидение: На лице Мерсье изобразилось разочарование, но он молча проводил Арамиса в камеру и вернулся к коменданту, уже успевшему погрузиться в разложенные на столе кипы бумаги. Солдат негромко кашлянул, и г-н де Луа вопросительно поднял голову. – Это, – неуверенно сказал Мерсье, – я того, спросить хотел. Можно я к г-ну де Тревилю схожу? Безмятежно-задумчивый взгляд коменданта, прекрасно осведомленного, где проживала дама, дарившая того своим вниманием, скользнул по стене, уже не раз сегодня удостоенной самых разнообразных взглядов, переполз на дверь, на окно и, наконец, вернулся к Мерсье. – Завтра, сударь, – великодушно разрешил г-н де Луа. – Завтра, как сменитесь поутру, по дороге домой и зайдете. Не сумев скрыть разочарования, Мерсье почтительно поклонился и вернулся на свой пост. Легкая улыбка коснулась губ коменданта, и он снова склонился над столом. Эпизод завершен

Рошфор: После утомительного разговора с Арамисом Рошфору было противопоказано немедленно отправляться в Лувр. Требовалось что-то, что в силах успокоить раздраженного графа и привести в порядок разрозненные мысли. А что может лучше взбодрить и тело и дух в летнюю жару, чем холод? Найдя соломоново решение, умело совместившее пользу делу и радость тела, покинув кабинет коменданта, Рошфор не пошел за ворота тюрьмы, а, свернув несколько раз в коридорах и спустившись по длинной лестнице вниз, оказался в леднике. Зал, утопающий в вечном полумраке темных каменных стен, ненагревающийся от солнечных лучей даже в самую жаркую погоду, был приспособлен администрацией под хранилище трупов, свозившихся из города и помещающихся в этом мрачном помещении до того, как их или опознают, или служителям просто надоест их хранить здесь. Именно сюда и было отнесено тело убитой Арамисом. Мушкетер, утверждавший, что дама сама напала на него, заронил в душу Рошфора одновременно и сомнения и любопытство - интересно было посмотреть на тело хрупкой особы, поднявшей руку на несостоявшегося аббата, да еще в доме Божьем. Оказавшись в леднике, граф жестом отослал было кинувшемуся к нему с предложением помощи парня, работавшего здесь, и сам пошел вдоль сложенных в ровные ряды тел. Лишь символически прикрытые холстиной трупы нищих, попрошаек, мелких разбойников, пьяниц, проституток, найденные на улицах или выловленные в Сене, неподвижно лежали вдоль стен. Проходя около них, бросая мимолетный взгляд на каждого, Рошфор в который раз удивлялся, почему же обыватели так отчаянно боятся покойников. Еще можно было объяснить страх перед ними, когда они были живы и могли кто с кинжалом, кто со скалкой напасть со спины, но что плохого они могут сделать сейчас - непонятно. Ровный поток отвлеченных размышлений был резко прерван выделяющимся из общей массы трупом. Перед Рошфором лежала молодая девушка, в довольно приличном платье. Наклонившись, граф отвел край ткани с лица и даже вздрогнул, удивившись узнаванию... Вглядевшись в нее попристальней, он лишился последних сомнений. Остался только формальный вопрос... - Эй, парень! Иди-ка сюда. Смотри, когда ее сюда принесли? - Дык это, - замялся он, - и часа вроде не прошло... Сказывали, мушкетер бабу эту порешил, теперь, верно, с ним комендант разбирается. Рошфор не стал тратить слова, а только кивнул и быстро вышел из ледника, возвращаясь тем же путем, что шел сюда, напрямик к коменданту. Встретившись в дверях с выходящим от господина де Луа понурым охранником, он зашел в кабинет. Но и одного взгляда было достаточно, чтобы понять - Арамиса здесь уже нет. - Месье де Луа, как же? Вы уже заполнили протокол? Где задержанный по обвинению в убийстве мушкетер?

Провидение: Г-н де Луа поднял голову от бумаг и с некоторым неудовольствием взглянул на надоедливого посетителя. Затем он медленно положил перо на стол и откинулся на своем стуле, даже не делая попытки поздороваться снова, что, ввиду нежелания Рошфора постучать, трудно было воспринимать как оскорбление. – Нет еще, сударь, – ответил он.

Рошфор: Ответ Рошфора удовлетворил. Раз протокол еще не написан (о эти чудесные слова "еще" и "пока", сколько надежд даруют они слышащим их), то и задержанный все еще на территории тюрьмы. - Женщина, убитая месье Арамисом, мне знакома. А поскольку открылись новые обстоятельства произошедшего, я хотел бы снова допросить обвиняемого. Это возможно, господин де Луа?

Провидение: В черных глазах коменданта, таких скучных, что, попади в них осенняя муха, она показалась бы махаоном, мелькнул и тотчас же погас огонек интереса. – Я с удовольствием провожу вас, сударь. Он выбрался из-за стола, на ходу прихватывая с собой связку ключей, и пару минут спустя дверь камеры завизжала на петлях, открывая взору Рошфора тесную комнатушку с зарешеченным окном и трагической фигурой плененного мушкетера.

Рошфор: Последовав за комендантом, Рошфор усмехнулся про себя, когда они свернули в правый коридор, а не в левый, ведующий к общим камерам. Мгновенно воображение нарисовало картину, в которой Арамис с видом оскорбленной невинности стоит в своем мушкетерском плаще, пока еще чистом, посреди мелких жуликов, грязных воров и наглых нищих. Скрип двери заставил графа оставить мечты на потом, и заняться делом, а именно повторным допросом месье мушкетера. - Господин Арамис, вы допустили ошибку, солгав мне, - начал было Рошфор, войдя в камеру, но, обернувшись наткнулся взглядом на коменданта. - Благодарю вас, месье де Луа. Не смею долее задерживать вас и отрывать от важных дел.



полная версия страницы