Форум » Игровой архив » На красавице всякая тряпка - шелк. 18 сентября 1627 года, вечер » Ответить
На красавице всякая тряпка - шелк. 18 сентября 1627 года, вечер
Теодор де Ронэ:
Ответов - 6
Теодор де Ронэ: Комната, которая, к жесточайшему отчаянию хозяина «Трех поросят», числилась за бретером уже седьмую неделю, была далеко не лучшей в трактире, но обладала двумя важными достоинствами: она находилась в конце галереи, и из ее окна, при необходимости, можно было спрыгнуть на крышу кухни. Сейчас она уже не выглядела так ухожено, как тогда, когда почтенный мэтр Брэш вручил бретеру ключ: на саржевых занавесках кровати появились пятна, стол украсился винными потеками, а в углах собрались отряды пустых бутылок, не оставляя больших сомнений в том, что жили здесь мужчины. Переступив порог, Теодор невольно поморщился: – На кровать? – Так сами же в ботфортах залезали! – Распустился, мошенник. Пистолет отдай. Паспарту торопливо подчинился. – Да я потом все приберу, сударь. – Вооружившись оставленной на столе масляной лампой, он вернулся к мнимому слуге, бережно стянул с него шапку и восхищенно присвистнул. – Ах ты ж тридцать три угодника! – Больше вшей чем волос? – Теодор бросился в кресло и лениво вытянул ноги. – Или парень уже преставился? – Да не парень это! Теодор рывком выпрямился, затем снова устроился поудобнее. – Как, опять? Это что, новая мода? – Что «опять», сударь? Опять убивать будете? – Только тебя, мошенник. Выбравшись все же из кресла, Теодор подошел к кровати и остановился за спиной Паспарту, с сомнением разглядывая лежавшую поверх покрывала молодую женщину в мужском платье. – Надеюсь, это хотя бы не мадам де Брешвиль. – Он взялся за ее узкое запястье и повернул к свету ладонь, которая никак не могла принадлежать женщине благородного сословия. – И зачем, спрашивается, лейтенанту горничная? Дай ей чего-нибудь хлебнуть. Слуга с готовностью извлек флягу, просунул горлышко между зубами маркитантки и влил ей в рот несколько капель местной водки.
Ампаро: Вдруг отчаянно стало не хватать воздуха, а дышать страстно хотелось. Горошинка закашлялась, пытаясь избавиться от странного удушья и неприятного обжигающего вкуса и ... открыла глаза. Машинально вытерла ладонью рот, стирая прилипшую горечь и затихла. К ее удивлению, навязанное угощение непонятным образом способствовало быстрому прояснению сознания и памяти. Кабак. Пистолет. Голова. Ладонь испуганно взметнулась к пострадавшему месту и осторожно ощупала его. Цела, хвала всем святым. Правда есть шишка и нет шапки. Горошинка тихо опустила руку и медленно обвела взглядом комнату. На мужчин она старалась не смотреть, иначе тогда придется что-то говорить, а этого совсем не хотелось. Лейтенанта среди них не было - она заметила точно. Это могло означать все что угодно - ранили, не приведи господь убили, а то и вовсе пропал. Тогда зачем ее сюда притащили? Ай, как говорить-то не хочется, лучше б снова закрыть глаза. Так ведь опять своей дряни накапают, пока не заморгает. А лейтенанта жалко. И Роланда. И себя. Горошинка подняла скорбные глаза на мужчин, облизала губы и слабо спросила. - А сумки где?
Теодор де Ронэ: – Какие сумки? – удивился Теодор. – Зовут-то тебя как? Голова болит? Испанка, сразу слышно. Спросила в первую очередь про сумки. Не про Брешвиля. Нельзя провести почти три года на службе у кардинала и остаться нечувствительным к шпионским играм. – Глотни еще, – предложил Паспарту, пялясь поочередно то на ноги испанки, то на ее скрытую нищенской курткой грудь. Теодора больше занимали не оттертые до конца следы крови на ее лице. На котором, кстати, не было ни царапинки. И хорошенькая, к тому же. И Брешвиль знал, с кем имеет дело, недаром просил помочь ей без свидетелей. Да и с каких это пор, между прочим, лейтенант гвардии его высокопреосвященства не может прилично одеть своего слугу?
Ампаро: - Спасибо, больше не нужно, - черные глаза переметнулись на того, что стоял к ней ближе и все еще сжимал в ладонях фляжку. И блуждающий взгляд которого выдавал такой откровенный интерес, какой бывает у давно не кормленного пса при виде мяса. - Фляжку бы прикрыть, - кротко заметила Горошинка, чуть прикрыв ресницами глаза, - Воня... пахнет сильно. Голова-то цела, слава богу, а шишка что - пройдет. - И тихо вздохнув, ответила, в общем и не соврав, - Мария. А сумки ... так которые при мне были. И за которыми ей было велено присматривать, а еще - помалкивать. Неспроста же лейтенант чужим именем назвался. И что ей теперь делать? Вызнать бы про него нужно. - Мне их на пригляд оставили, а потом ... - тихо вздохнув, запнулась Ампаро и вскинула глаза, - А что там случилось-то, сударь? И затаила дыхание.
Теодор де Ронэ: – Воняет? – изумился Паспарту и недоверчиво понюхал фляжку, прежде чем завинтить колпачок. Тут в дверь постучали, и слуга поспешил открыть. – Вино, сударь, – сообщил он, на ходу откупоривая бутылку. Теодор взял у него торопливо наполненную оловянную кружку, передал ее «Марии» и сунул слуге разряженный пистолет. Второй он положил на стол. – С лейтенантом – ничего. Он должен вот-вот подняться сюда. А что случилось до этого? Наполнив и вторую кружку, Паспарту вооружился шомполом и присел на корточки в уголку, то и дело поднимая блестящие от любопытства глаза.
Ампаро: Ампаро, взяв кружку, прикрыла глаза и сделала неспешный глоток, немного подержав перед тем вино во рту. Стало тепло и приятно. Это хорошо. Живой значит. А то и в подворотню сунулся, и ужином накормил, и на красавце Роланде дал прокатиться. Это справедливо, что ничего с ним худого не случилось. И вот-вот поднимется сюда ... а тут она, взглянет он на такого слугу и станет трясти как грушу, пока правду не вытрясет. А ты сидишь и радуешься. Дурой ты родилась, Горошинка, дурой и помрешь. Как раз в той петле, к которой тебя лейтенант прямиком и доставит. И уж точно не на Роланде. - А что до этого? - словно в раздумьях наморщила лоб Ампаро и пожала плечами, - Ужинали. Здесь яблочные пироги очень хороши. Потом лейтенант велел мне пистолет перезарядить, а сам пошел насчет ночлега узнать, - скользнула взглядом по оружию Горошинка, - И почти сразу подошли те, которые ... В общем, меня потом за теплым вином послали. Я принесла. И сразу они все вместе решили прогуляться. Меня не взяли. Так и все, сударь.
полная версия страницы