Форум » Игровой архив » Вплавь через Ла-Манш. 17 сентября 1627 года, в шестом часу вечера » Ответить
Вплавь через Ла-Манш. 17 сентября 1627 года, в шестом часу вечера
Эжен де Сен-Фаль:
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Рене д'Эрбле: Вместо ответа Арамис поднял над головой кошель с золотом – так, чтобы папаша Лерак смог его хорошенько рассмотреть. - Я изволю составить вам компанию, - твердо произнес он, представив, как бы заговорил Атос на его месте, - Мой друг уже должен быть на вашем суденышке. Он юн и очень горяч. Если вы согласны сразу, то часть денег из моего кошелька перекочует в ваш. Если нет… То мы можем поговорить иначе. Но я бы предпочел договориться душевно. Что скажете? Юного Сен-Фаля он не заметил, поглощенный собственными фантазиями. Быть Атосом оказалось нелегко; для достижения этого идеала, похоже, надо было пережить то же, что пережил он. А об этом старший друг распространяться не спешил...
Эжен де Сен-Фаль: Папаша Лерак вопросительно взглянул на Эжена, и юноша торопливо закивал, хотя по виду контрабандиста никак нельзя было сказать, что тот спрашивает разрешения. - Это тот самый друг, о котором я вам говорил, - с жаром напомнил он. – Хотя с чего он взял, что я горяч, не понимаю. - Ни малейшего представления не имею, сударь, - озабоченно откликнулся папаша Лерак. – Но ежели он с нами плывет, то сели бы вы, молодые люди, пока на нос, и не путались бы под ногами. А то, судя по всему, у вашего приятеля еще и всадник имеется, и тюки какие-то. Эй, на берегу! Господин Дери, по прежнему машинально удерживающий столь небрежно брошенные ему Эженом поводья, также вскинул голову, хотя контрабандист смотрел только на Арамиса. - Конька вашего тоже у меня дома оставите, или утопим? Светловолосый парень, с такой легкостью перенесший на борт мешки с провиантом, окинул лошадь нового пассажира оценивающим взглядом. Эжен, мгновение поколебавшись, все же остался на своем месте, заметив, что с указанного ему капитаном места он совершенно утратил бы возможность наблюдать за приготовлениями к отплытию.
Рене д'Эрбле: "Есть люди столь расточительные, как если бы собрались умереть завтра", - высказывание Аристотеля первым пришло на ум Арамису, и он чуть было не высказал его вслух, но вовремя остановился. Незачем дразнить людей, которые могут подумать, что он издевается над ними, демонстрируя свою образованность. - Эй! - чуть хрипловато и беспокойно окликнул он. - Куда ж вы топить его собрались? Пусть поживет, может быть, потом пригодится. Если вернемся, конечно. А то всякое бывает. При последних словах Арамис усмехнулся. Какое-то время они с хозяином мерялись взглядом, кто кого пересмотрит, пока один из помощников контрабандиста не принял у него повод. Не глядя, шевалье вручил ему монету за труды и внутренне укорил себя за то, что чересчур сорит деньгами. Видел бы это Базен! Он придержал плащ и поднялся по сходням, разыскивая взглядом Сен-Фаля. Ага, вот и он. А рядом с ним еще какой-то юнец. Ох, не проговорился бы юный спутник кому не надо о цели их путешествия.
Эжен де Сен-Фаль: Приготовления к отплытию, до сих пор едва заметные постороннему взгляду, неожиданно полностью захватили весь экипаж баркаса. Лерак еще раз сбегал на берег, пошептался о чем-то с господином Дери, и тот повел лошадей вверх по склону. На палубе, словно по волшебству, не осталось ничего ненужного, сходни втащили на борт и куда-то убрали, сначала, впрочем, уронив на ногу Арамису, пассажиров бесцеремонно прогнали на нос, и тот же белокурый великан без видимого труда вытащил из воды служивший якорем огромный камень, весь опутанный тросом. Парус, однако, несмотря на легкий бриз, безжизненно свисал с мачты, покуда с берега не донесся заунывный звон деревенского колокола, и контрабандисты, кто стоя, кто сидя, склонили головы. - Ну с Богом! – буркнул Лерак. Эжен, не закончивший свои молитвы, по-прежнему смотрел вниз, а поэтому увидел только пробежавшие по палубе ноги, но не мог не почувствовать, что судно их заскользило вперед. - Аминь, - воскликнул он в тот же самый миг, когда самый молодой из контрабандистов прищемил палец. Снизошедшего на баркас благолепия как не бывало. В последующей перебранке выяснилось, что парнишку звали Жанно и мать его была женщиной весьма недостойного поведения, горячо привязанной к домашним животным, а поскольку характеристика эта дана была ей ее собственным мужем, сомневаться в этом не приходилось. Воспользовавшись моментом, Эжен придвинулся к Арамису и прошептал: - У этого пажа в Ларошели якобы тетка, он везет письмо для его высочества. Будьте осторожны! Не успел он завершить этого предостережения, как его снова тронул за плечо папаша Лерак. - Молодые люди, а вам не хочется пересесть обратно? Обрадовавшись возможности без помех посоветоваться со старшим другом, юноша поспешил подчиниться. Несколькими мгновениями позже, дважды уронив свой мешок и чуть не оказавшись за бортом, он уселся на корме и вопросительно взглянул на Арамиса.
Рене д'Эрбле: - У какого пажа, сударь? - Арамис нахмурился и оглянулся, но никого, похожего на пажа, не увидел. Берега удалялись, и теперь отчетливо становилось ясно, что обратного пути - нет. Странно, что это понимание пришло именно сейчас. Должно быть, все дело было в том, что нечем на баркасе занять голову и руки. - Письмо к его высочеству? - уже значительно тише переспросил он, склоняясь к уху Сен-Фаля. Ему сразу вспомнился последний разговор с Мари, как она волновалась, краснея, и предупреждала, что это письмо ей важно. И вслед за этим в памяти возник последний разговор с Д'Артаньяном, вызывавший ныне и ярость, и стыд. Арамис хотел было сказать, что нельзя допустить того, чтобы это письмо попало к адресату, потому что много лишней суеты вокруг его высочества, но вместо этого осторожно заметил: - Почему этот паж кажется вам подозрительным, сударь?
Эжен де Сен-Фаль: Эжен ткнул пальцем в сторону носа, но тут же обнаружил, что раздувшийся парус полностью закрывает обзор. Более подозрительный человек задался бы вопросом, не нарочно ли папаша Лерак разделил своих пассажиров, но юноша мало задумывался о чужих мыслях. - Да вы же сами говорили, сударь, - шепотом напомнил он. - Плыть в Ларошель во время осады! Или, думаете, он везет предложение о сдаче крепости?
Рене д'Эрбле: -- Меня интересуют более очевидные вещи, -- несколько отстраненно и холодно заметил Арамис, не глядя на своего собеседника. -- Например, его вещи. Снаряжение... Может быть, вы разговаривали с ним, и он обронил нечто такое, что могло бы вызвать подозрения... Считайте это проверкой на внимательность. Очень многое может зависеть от того, кто этот человек. Внутри него опять бушевала буря, но внешне это был лишь легкий румянец, показавшийся на щеках. Если бы здесь был Портос, он бы с грацией медведя не преминул бы отметить то, что шевалье д'Эрбле вне себя. Письмо для его высочества! Может быть, герцогиня не доверилась ему до конца и послала еще одного посыльного? О, это странное чувство, когда не знаешь, что хуже -- недоверие той, кто дороже чести, или же попранная уверенность в собственной непогрешимости? Вероятно, стоило бы проследить за этим пажом. Почему-то вспомнилась молодая госпожа де Люз... - Впрочем, ладно. Его не стоит упускать из виду. Но нам нужно, чтобы никто не проследил и за нами. Невелика честь оказаться обвиненными в предательстве, - последнее предложение он произнес почти шепотом.
Мари де Шеврез: Мари появления второго пассажира не заметила. Сначала она сражалась с куском пирога - превкусная вещь оказалась! Затем следила за отплытием: как все женщины, Мари была очень любопытна. Берег потихоньку удалялся, и мадам де Шеврез вдруг ощутила себя в безопасности. Лёгкое волнение моря её вовсе не пугало. Если бы существовала опасность, опытные моряки не покинули бы берег. Мари увлеклась созерцанием происходящего, но тут к ней подошел капитан. - Я должен сказать вам несколько слов наедине! - Говорите же! - Мари улыбнулась. - На борту лодки ещё два пассажира. Мы плывем в Ла-Рошель. - В Ла-Рошель? Вы сказали - в Ла-Рошель? - Мари хмурила брови и кусала нижнюю губку, стараясь сдержать обуявший её гнев. Дочь герцога и жена герцога не привыкла, что её желаниям смеет противоречить какой-то простолюдин. Красавице трудно было вспомнить, что она в мужской одежде и изображает мальчишку-пажа. Но интриганка быстро осознала, что к чему. - Почему - в Ла-Рошель? Разве господин Дери недостаточно ясно сказал вам, что... Капитан ухмыльнулся. - За деньги, которые он дал мне, я готов отвезти вас на остров Ре! Но есть предварительная договоренность, и я не намерен её нарушать! Тем двоим нужно в Ла-Рошель? Мне тоже нужно в Ла-Рошель. Предоставьте нам решить свои проблемы, после чего я с радостью разрешу вашу. Проявите терпение, сударь. Слово "сударь" он сказал с такой ироничной улыбкой, что Мари покраснела от гнева. - Вы ведь уже достигли цели: смылись целым с берега. Здесь вас достать не так-то просто. Мы будем до вечера болтаться здесь и займемся ловлей. Это увлекательное зрелище, когда наблюдаешь со стороны. Когда стемнеет, поднимется ветер, который быстро поможет нам добраться до Ла-Рошели. К утру ветер сам донесет нас до острова Ре. Если вы не передумаете туда плыть. Я слышал, что у вас в Ла-Рошели есть тетка. Можете её навестить, у вас будет не менее полутора часов, пока мы разгружаемся! Город невелик... Мари, наконец, подавила гнев. Продолжать выказывать своё недовольство было бы в высшей степени неразумным. Она целиком и полностью зависела от капитана и его людей. Какая разница - попадет она к герцогу сегодня к ночи или завтра к утру? - Хорошо, я верю вам. - Правильно делаете. Я не намерен обманывать людей, которые мне заплатили. Дери - царь и наместник Бога на этом берегу, так что я не могу ослушаться его желания... Вы остыли? Тогда ступайте на корму, к остальным. Мари вздохнула. Сейчас она не была ни женщиной, ни герцогиней. Всего лишь беглый паж, никчемный мальчишка. - Да, капитан! Пришлось перебираться на корму. /действия согласованы с администрацией/
Сен-Фаль: Да что ж это такое! Эжен нахмурился, внутренне ощетинился и покраснел. Похоже, господин мушкетер принимал его за совершенного несмышленыша, раз вещал таким усталым и поучительным тоном, словно пророк Моисей перед своим безалаберным народом. - Вы слишком много боитесь! - таким же шепотом запальчиво отозвался он. - Я не какой-нибудь щенок, чтобы тыкать меня в... в ошибки! Ничего такого он мне не говорил. Соленые брызги лизнули его руку, и юноша поспешно отдернул ее прочь. Он отвернулся от своего собеседника, окончательно развернувшись лицом к палубе. В негодовании Сен-Фаль дернул за край своего манжета, и нежная ткань треснула. Расстроившись еще и из-за этой мелкой неприятности, он не сразу заметил, что персона, послужившая темой неприятного разговора, оказалась рядом. Невнятный звук от неожиданности вырвался у него из горла, и он замешкался, не зная, как показать Арамису, что они теперь не одни.
Рене д'Эрбле: Всякое желание дискутировать у него пропало. Арамис понимал, что юноша ни в чем не виноват, а особенно в своей молодости, что и была виной его пылкости. Он понимал это, но не мог смириться. Бог любит чистые души, и дьявол тоже, но, так или иначе, обычно этой чистоте грозит смерть. По сравнению с Сен-Фалем шевалье чувствовал себя очень старым, усталым, брюзгливым и циничным, словно старый дед, которому все не по душе. Оскорбление Сен-Фаля он пропустил мимо ушей только по одной причине -- не время ссориться со своим единственным союзником в стане врага. -- Я приношу вам свои извинения, сударь, -- холодно ответил он, по-прежнему не поворачиваясь. Арамис посчитал ненужным пояснять подробно за что же он, в конечном итоге, извиняется. Чужого присутствия он в первый момент не заметил, углубившись в свои мысли о бренности бытия, неизбежности смерти и воле Божьей.
полная версия страницы