Форум » Застава » Виллем Вертер » Ответить
Виллем Вертер
Вертер: 1. Имя и звание: Виллем Вертер, мастер ван Стенберг. 2. Возраст: 21 год. 3. Происхождение, род деятельности: Внебрачный сын Кристины Стампас, в девичестве Вертер. Художник. 4. Внешность: Внешность Виллема нетипична для уроженцев Фландрии. Рост чуть выше среднего, хрупкого и изящного сложения, темноволосый, темноглазый, представляющий тип мужчины, который мы видим на некоторых полотнах Эль Греко. Бледное аристократическое лицо, ухоженные руки, строгая одежда темных тонов, а также, чего греха таить, в общем и целом импозантный облик надменного красавца кастильских кровей производят на всех, особенно на дам, самое наилучшее впечатление. Единственный недостаток – его вечно нахмуренные брови и пронзительный взгляд, изредка вспыхивающий злыми огоньками, которые гаснут в тихом омуте холодного равнодушия. 5, 6. Краткая биография, особенности характера, привычки, вкусы, интересы и увлечения, особые таланты. Виллем родился 13 ноября 1605 года от Р.Х. в имении Стенберг, которое находится недалеко от Антверпена. Его мать Кристина была дочерью Фредерика Вертера, негоцианта родом из Ганновера, а отцом был некий испанский вельможа, выполнявший тайную миссию при дворе Изабеллы Австрийской. Спустя несколько лет после рождения сына, Кристина вышла замуж за амстердамского купца Яна Стампаса, и воспитание мальчика взял на себя дед, который души в нем не чаял. Хотя маленького Виллема окружала забота и доброжелательность окружающих, он был лишен общества сверстников, поэтому остро чувствовал свое одиночество. Это наложило отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. С ранних лет у него проявился талант к живописи, а со временем стал интересоваться также медициной, астрономией, историей и философией. Виллема готовили к духовной карьере, но, видя бесспорную одаренность внука, старый Вертер отдал его на обучение одному из учеников блистательного Петера Пауля Рубенса. Учился он прилежно, а с 15 лет ему посчастливилось брать уроки у самого короля фламандских живописцев. Вместе с другими молодыми художниками он работал в мастерской Рубенса над заказами Марии Медичи и Людовика XIII, и за это время постиг все (или почти все) тонкости и секреты, которые бережно передавались мастерами из поколения в поклонение. Тем не менее, Виллем продолжал шлифовать свой талант, изучая параллельно гуманитарные науки. И, наконец, в прошлом году усердие его было вознаграждено. Закрыв глаза на факт рождения вне брака, Виллема приняли свободным художником в прославленную гильдию св. Луки. По традиции, фламандец поехал в Италию для изучения великих творений Ренессанса, но судьбе было угодно задержать его в Париже на целый год. Столица Французского королевства привлекала его беспокойную и честолюбивую натуру кипением страстей и безграничными возможностями, которые открывались перед тем, кто имел желание и способности себя проявить. Виллем или Гийом, как теперь именовали его новые друзья, парижские художники и граверы, нашел себе неплохое жилье на улице Могильщиков, обустроил его по своему вкусу и зажил на широкую ногу. Дед регулярно отправлял Виллему из Антверпена деньги, поэтому при всех его излишествах о хлебе насущном ему не приходилось беспокоиться. Тем не менее, он часто работал на заказ – ведь художественные навыки понадобятся мастеру ван Стенбергу, чтобы стать бароном де Стенбером. Впрочем, Виллем не слишком обольщался на счет будущего. Бароном, может быть, его не сделают, но разбогатеть и стать знаменитым он уж как-нибудь сможет – ведь это целиком зависит от него самого. В этом отношении весьма многообещающими оказались последние несколько дней. Соседи, с которыми у него сложились самые добрые отношения, несмотря на относительно скромное положение, оказывается, знались с титулированной знатью, поэтому на них он возлагал очень большие надежды. Когда он начнет писать портреты графов, герцогов, королевской четы и (почему бы нет?))) кардинала, счастье на всю жизнь будет ему обеспечено – в этом он был полностью уверен. Писать портрет – дело деликатное, поэтому, кто знает, может быть, скромному молодому фламандцу Гийому Стенбергскому удастся узнать такие вещи, что другим знать не дано… А там и до баронства недалеко. Подобные соображения щекотали воображение и согревали душу, поэтому Виллем был в радостном и приподнятом настроении. Заполнив пергамен по форме, рекомендованной лейтенантом гвардейцев кардинала Жан-Марком де Каюзаком, Виллем криво усмехнулся. Может быть, он не был таким уж красавцем, и его отцом был вовсе не испанский гранд, а ушлый священник-итальянец, может быть ему приходилось терпеть нужду во всем и довольствоваться только одним приличным костюмом, надеваемым в особо торжественных случаях. Может быть, его познания в медицине и астрономии ограничивались умением смешивать кое-какие лекарства, пару-тройку ядов и составлять гороскоп. Но все это было не так уж важно. При всех своих недостатках художник он был действительно хороший, поэтому не считал себя лжецом. Еще неизвестно, с какой целью лейтенант гвардейцев кардинала составил популярное пособие для начинающих интриганов, может это будет потом использовано против тех, кто их написал. Так что никогда не следует говорить всю правду. Размышляя таким образом, Виллем еще раз проверил текст на предмет грамматических и стилистических ошибок, и, оставшись довольным результатом, твердой рукой дописал: Jul. 16, anno 1627. Willem Werter, magister van Stenberg 7. Способ связи: cezare_mgl@yahoo.com
Ответов - 4
Жан-Марк де Каюзак: Вертер Мне придраться не к чему, сударь. Прочел Вашу анкету с удовольствием
Dominique: У меня тоже возражений нет (за исключением того, что пергамент это все же несколько раньше ). Отличная анкета!
Richelieu: Прекрасная анкета, приняты, разумеется. Проходите по этапу: ЛЗ и обсуждение сюжета
Вертер: Richelieu Благодарю Вас, Ваше высокопреосвященство. Буду счастлив оправдать оказанное доверие. Жан-Марк де Каюзак Dominique Благодарю и вас, уважаемые господа. Если мои скромные заметки произвели хорошее впечатление, это целиком и полностью заслуга господина лейтенанта, так как я опирался на составленный им формуляр. Месье де Каюзак, я ваш должник А вы, господин секретарь, оказались правы – то, что я сперва принял за пергамент, на самом деле оказалось высококачественной венецианской бумагой, которую я видел всего несколько раз в кабинете моего великого учителя
полная версия страницы